Книги, научные публикации
Anna Karenina by Leo Tolstoy, translated into English by Pevear and Volokhonsky, part 1, chapters 1-4 1 Мне отмщение, и аз воздам Vengeance is mine;
I will repay.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Part One I I Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая All happy families are alike;
each unhappy family is несчастливая семья несчастлива по-своему. unhappy in its own way.
Все смешалось в доме Облонских. Жена узнала, что All was confusion in the OblonskysТ house. The wife муж был в связи с бывшею в их доме француженкою-гу- had found out that the husband was having an affair вернанткой, и объявила мужу, что не может жить с ним with their former French governess, and had announced в одном доме. to the husband that she could not live in the same house with him.
Положение это продолжалось уже третий день и мучи- This situation had continued for three days now, and тельно чувствовалось и самими супругами, и всеми чле- was painfully felt by the couple themselves, as well as нами семьи, и домочадцами. by all the members of the family and household.
Все члены семьи и домочадцы чувствовали, что нет They felt that there was no sense in their living together смысла в их сожительстве и что на каждом постоялом and that people who meet accidentally at any inn have дворе случайно сошедшиеся люди более связаны между more connection with each other than they, the собой, чем они, члены семьи и домочадцы Облонских. members of the family and household of the Oblonskys.
Жена не выходила из своих комнат, мужа третий день The wife would not leave her rooms, the husband was не было дома. away for the third day.
Дети бегали по всему дому, как потерянные;
англичан- The children were running all over the house as if lost;
ка поссорилась с экономкой и написала записку при- the English governess quarrelled with the housekeeper ятельнице, прося приискать ей новое место;
повар and wrote a note to a friend, asking her to find her a ушел еще вчера со двора, во время обеда;
черная ку- new place;
the cook had already left the premises the харка и кучер просили расчета. day before, at dinner-time;
the kitchen-maid and coachman had given notice.
На третий день после ссоры князь Степан Аркадьич Об- On the third day after the quarrel, Prince Stepan лонский - Стива, как его звали в свете, - в обычный час, Arkadyich Oblonsky - Stiva, as he was called in society - то есть в восемь часов утра, проснулся не в спальне же- woke up at his usual hour, that is, at eight oТclock in the ны, а в своем кабинете, на сафьянном диване.. morning, not in his wifeТs bedroom but in his study, on a morocco sofa.
Он повернул свое полное, выхоленное тело на пружи- He rolled his full, well-tended body over on the springs нах дивана, как бы желая опять заснуть надолго, с дру- of the sofa, as if wishing to fall asleep again for a long гой стороны крепко обнял подушку и прижался к ней time, tightly hugged the pillow from the other side and щекой;
но вдруг вскочил, сел на диван и открыл глаза. pressed his cheek to it;
but suddenly he gave a start, sat up on the sofa and opened his eyes.
Да, да, как это было? - думал он, вспоминая сон. - СYes, yes, how did it go?Т he thought, recalling his Да, как это было? Да! Алабин давал обед в Дармштадте;
dream. СHow did it go? Yes! Alabin was giving a dinner in нет, не в Дармштадте, а что-то американское. Да, но Darmstadt - no, not in Darmstadt but something там Дармштадт был в Америке. American. Yes, but this Darmstadt was in America.
Да, Алабин давал обед на стеклянных столах, да, - и Yes, Alabin was giving a dinner on glass tables, yes - and столы пели:
- Il mio tesoro, и не Il mio tesoro, а что-то the tables were singing II mio tesoro,1 only it wasnТt Il лучше, и какие-то маленькие графинчики, и они же mio tesoro but something better, and there were some женщины, - вспоминал он. little carafes, which were also women,Т he recalled.
Глаза Степана Аркадьича весело заблестели, и он заду- Stepan ArkadyichТs eyes glittered merrily, and he fell мался, улыбаясь. Да, хорошо было, очень хорошо. to thinking with a smile. СYes, it was nice, very nice.
Много еще там было отличного, да не скажешь словами There were many other excellent things there, but one и мыслями даже наяву не выразишь. canТt say it in words, or even put it into waking thoughts.Т И, заметив полосу света, пробившуюся сбоку одной из суконных стор, он весело скинул ноги с дивана, отыс- And, noticing a strip of light that had broken through the кал ими шитые женой (подарок ко дню рождения в side of one of the heavy blinds, he cheerfully dropped прошлом году), обделанные в золотистый сафьян туфли his feet from the sofa, felt for the slippers trimmed with и по старой, девятилетней привычке, не вставая, потя- gold morocco that his wife had embroidered for him (a нулся рукой к тому месту, где в спальне у него висел present for last yearТs birthday), and, following a nine халат. year-old habit, without getting up, reached his hand out to the place where his dressing gown hung in the bedroom.
Anna Karenina by Leo Tolstoy, translated into English by Pevear and Volokhonsky, part 1, chapters 1- И тут он вспомнил вдруг, как и почему он спит не в And here he suddenly remembered how and why he was спальне жены, а в кабинете;
улыбка исчезла с его лица, sleeping not in his wifeТs bedroom but in his study: the он сморщил лоб. smile vanished from his face, and he knitted his brows.
СOh, oh, oh! Ohh!ЕТ he moaned, remembering all that Ах, ах, ах! !.. - замычал он, вспоминая все, что had taken place. And in his imagination he again было. И его воображению представились опять все под- pictured all the details of his quarrel with his wife, all робности ссоры с женою, вся безвыходность его поло- the hopelessness of his position and, most painful of all, жения и мучительнее всего собственная вина его. his own guilt.
Да! она не простит и не может простить. И всего СNo, she wonТt forgive me and canТt forgive me! And ужаснее то, что виной всему я, виной я, а не виноват. В the most terrible thing is that IТm the guilty one in it all этом-то вся драма, - думал он. - Ах, ах, ах! - пригова- - guilty, and yet not guilty. ThatТs the whole drama,Т he ривал он с отчаянием, вспоминая самые тяжелые для thought. СOh, oh, oh!Т he murmured with despair, себя впечатления из этой ссоры. recalling what were for him the most painful impressions of this quarrel.
Worst of all had been that first moment when, coming Неприятнее всего была та первая минута, когда он, вер- back from the theatre, cheerful and content, holding a нувшись из театра, веселый и довольный, с огромною huge pear for his wife, he had not found her in the грушей для жены в руке, не нашел жены в гостиной;
к drawing room;
to his surprise, he had not found her in удивлению, не нашел ее и в кабинете и, наконец, уви- the study either, and had finally seen her in the дал ее в спальне с несчастною, открывшею все, запис- bedroom with the unfortunate, all-revealing note in her кой в руке. hand.
She - this eternally preoccupied and bustling and, as he Она, эта вечно озабоченная, и хлопотливая, и недале- thought, none-too-bright Dolly - was sitting motionless, кая, какою он считал ее, Долли, неподвижно сидела с the note in her hand, looking at him with an expression запиской в руке и с выражением ужаса, отчаяния и гне- of horror, despair and wrath.
ва смотрела на него. СWhat is this? this?Т she asked, pointing to the note.
- Что это? это? - спрашивала она, указывая на запис- ку. And, in recalling it, as often happens, Stepan Arkadyich was tormented not so much by the event itself as by the И при этом воспоминании, как это часто бывает, му- way he had responded to these words from his wife.
чала Степана Аркадьича не столько самое событие, сколько то, как он ответил на эти слова жены. What had happened to him at that moment was what happens to people when they are unexpectedly caught С ним случилось в эту минуту то, что случается с in something very shameful. He had not managed to людьми, когда они неожиданно уличены в чем-нибудь prepare his face for the position he found himself in слишком постыдном. Он не сумел приготовить свое ли- with regard to his wife now that his guilt had been цо к тому положению, в которое он становился перед revealed. Instead of being offended, of denying, женой после открытия его вины. Вместо того чтоб ос- justifying, asking forgiveness, even remaining indifferent корбиться, отрекаться, оправдываться, просить проще- - any of which would have been better than what he did!
ния, оставаться даже равнодушным - все было бы луч- - his face quite involuntarily (Сreflexes of the brainТ, ше того, что он сделал! - его лицо совершенно неволь- thought Stepan Arkadyich, who liked physiology)2 smiled но (лрефлексы головного мозга, - подумал Степан Ар- all at once its habitual, kind and therefore stupid smile.
кадьич, который любил физиологию), совершенно не- вольно вдруг улыбнулось привычною, доброю и потому глупою улыбкой. That stupid smile he could not forgive himself. Seeing that smile, Dolly had winced as if from physical pain, Эту глупую улыбку он не мог простить себе. Увидав burst with her typical vehemence into a torrent of cruel эту улыбку, Долли вздрогнула, как от физической боли, words, and rushed from the room. Since then she had разразилась, со свойственною ей горячностью, потоком refused to see her husband.
жестоких слов и выбежала из комнаты. С тех пор она не хотела видеть мужа. СThat stupid smile is to blame for it all,Т thought Stepan Всему виной эта глупая улыбка, - думал Степан Ар- Arkadyich.
кадьич. СBut what to do, then? What to do?Т he kept saying Но что же делать? что делать? - с отчаянием гово- despairingly to himself, and could find no answer.
рил он себе и не находил ответа.
II Stepan Arkadyich was a truthful man concerning his own II self. He could not deceive himself into believing that he Степан Аркадьич был человек правдивый в отноше- repented of his behaviour. He could not now be нии к себе самому. Он не мог обманывать себя и уве- repentant that he, a thirty-four-year-old, handsome, рять себя, что он раскаивается в своем поступке. Он не amorous man, did not feel amorous with his wife, the мог теперь раскаиваться в том, что он, тридцатичеты- mother of five living and two dead children, who was рехлетний, красивый, влюбчивый человек, не был only a year younger than he.
влюблен в жену, мать пяти живых и двух умерших де- Anna Karenina by Leo Tolstoy, translated into English by Pevear and Volokhonsky, part 1, chapters 1- тей, бывшую только годом моложе его. He repented only that he had not managed to conceal things better from her. But he felt all the gravity of his Он раскаивался только в том, что не умел лучше скрыть situation, and pitied his wife, his children and himself.
от жены. Но он чувствовал всю тяжесть своего положе- Perhaps he would have managed to hide his sins better ния и жалел жену, детей и себя. Может быть, он сумел from his wife had he anticipated that the news would бы лучше скрыть свои грехи от жены, если б ожидал, have such an effect on her.
что это известие так на нее подействует.
He had never thought the question over clearly, but vaguely imagined that his wife had long suspected him Ясно он никогда не обдумывал этого вопроса, но смутно of being unfaithful to her and was looking the other ему представлялось, что жена давно догадывается, что way. It even seemed to him that she, a worn-out, aged, он не верен ей, и смотрит на это сквозь пальцы. Ему да- no longer beautiful woman, not remarkable for anything, же казалось, что она, истощенная, состарившаяся, уже simple, merely a kind mother of a family, ought in all некрасивая женщина и ничем не замечательная, прос- fairness to be indulgent. It turned out to be quite the тая, только добрая мать семейства, по чувству справед- opposite.
ливости должна быть снисходительна. Оказалось сов- сем противное. СAh, terrible! Ay, ay, ay! terrible!Т Stepan Arkadyich repeated to himself and could come up with nothing.
Ах, ужасно! ай, ай, ай! ужасно! - твердил себе Степан СAnd how nice it all was before that, what a nice life we Аркадьич и ничего не мог придумать. - И как хорошо had! She was content, happy with the children, I didnТt все это было до этого, как мы хорошо жили! Она была hinder her in anything, left her to fuss over them and довольна, участлива детьми, я не мешал ей ни в чем, the household however she liked. True, itТs not nice that предоставлял ей возиться с детьми, с хозяйством, как she used to be a governess in our house. Not nice!
она хотела. Правда, нехорошо, что она была гувернант- кой у нас в доме. Нехорошо! ThereТs something trivial, banal, in courting oneТs own governess. But what a governess!Т (He vividly recalled Есть что-то тривиальное, пошлое в ухаживанье за своею Mlle RolandТs dark, roguish eyes and her smile.) СBut гувернанткой. Но какая гувернантка! (Он живо вспом- while she was in our house, I never allowed myself нил черные плутовские глаза m-lle Roland и ее улыбку.) anything. And the worst of it is that sheТs alreadyЕ It all Но ведь пока она была у нас в доме, я не позволял себе had to happen at once! Ay, ay, ay! But what to do, what ничего., И хуже всего то, что она ужеЕ Надо же это все to do?Т как нарочно! Ай, ай, ай! Аяяй! Но что же, что же де- лать? There was no answer, except the general answer life gives to all the most complex and insoluble questions.
Ответа не было, кроме того общего ответа, который да- That answer is: one must live for the needs of the day, ет жизнь на все самые сложные и неразрешимые вопро- in other words, become oblivious. To become oblivious сы. Ответ этот:
- надо жить потребностями дня, то есть in dreams was impossible now, at least till night-time;
it забыться. Забыться сном уже нельзя, по крайней мере was impossible to return to that music sung by carafe до ночи, нельзя уже вернуться к той музыке, которую women;
and so one had to become oblivious in the пели графинчики-женщины;
стало быть, надо забыться dream of life.
сном жизни.
СWeТll see later on,Т Stepan Arkadyich said to himself Там видно будет, - сказал себе Степан Аркадьич и, and, getting up, he put on his grey dressing gown with встав, надел серый халат на голубой шелковой подк- the light-blue silk lining, threw the tasselled cord into a ладке, закинул кисти узлом и, вдоволь забрав воздуха в knot, and, drawing a goodly amount of air into the broad свой широкий грудной ящик, привычным бодрым шагом box of his chest, went up to the window with the вывернутых ног, так легко носивших его полное тело, customary brisk step of his splayed feet, which so easily подошел к окну, поднял стору и громко позвонил. На carried his full body, raised the blind and rang loudly. In звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Мат- response to the bell his old friend, the valet Matvei, вей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матве- came at once, bringing clothes, boots, and a telegram.
ем вошел и цирюльник с припасами для бритья. Behind Matvei came the barber with the shaving things.
СAny papers from the office?Т Stepan Arkadyich asked, taking the telegram and sitting down in front of the - Из присутствия есть бумаги? - спросил Степан Аркадь- mirror.
ич, взяв телеграмму и садясь к зеркалу.
СOn the table,Т Matvei replied, glancing inquiringly, - На столе, - отвечал Матвей, взглянул вопросительно, with sympathy, at his master, and, after waiting a little, с участием, на барина и, подождав немного, прибавил с he added with a sly smile: СSomeone came from the хитрою улыбкой:
- От хозяина извозчика приходили. owner of the livery stable.Т Степан Аркадьич ничего не ответил и только в зеркало Stepan Arkadyich said nothing in reply and only glanced взглянул на Матвея;
во взгляде, которым они встрети- at Matvei in the mirror;
from their eyes, which met in лись в зеркале, видно было, как они понимают друг the mirror, one could see how well they understood друга. Взгляд Степана Аркадьича как будто спрашивал: each other. Stepan ArkadyichТs eyes seemed to ask:
- Это зачем ты говоришь? разве ты не знаешь? СWhy are you saying that? as if you didnТt know?Т Matvei put his hands in his jacket pockets, thrust one Anna Karenina by Leo Tolstoy, translated into English by Pevear and Volokhonsky, part 1, chapters 1- foot out an looked at his master silently, good Матвей положил руки в карманы своей жакетки, отста- naturedly, with a slight smile.
вил ногу и молча, добродушно, чуть-чуть улыбаясь, пос- СI told them to come next Sunday and till then not to мотрел на своего барина. trouble you o themselves needlessly.Т He uttered an - Я приказал прийти в то воскресенье, а до тех пор obviously prepared phrase.
чтобы не беспокоили вас и себя понапрасну, - сказал он, видимо, приготовленную фразу. Stepan Arkadyich understood that Matvei wanted to joke and attract attention to himself. Tearing open the Степан Аркадьич понял, что Матвей хотел пошутить и telegram, he read it, guessing at the right sense of the обратить на себя внимание. Разорвав телеграмму, он words, which were garbled as usual, and his face прочел ее, догадкой поправляя перевранные, как всег- brightened.
да, слова, и лицо его просияло.
СMatvei, my sister Anna Arkadyevna is coming - Матвей, сестра Анна Аркадьевна будет завтра, - сказал tomorrow,Т he said stopping for a moment the glossy, он, остановив на минуту глянцевитую, пухлую ручку ци- plump little hand of the barber, who was clearing a pink рюльника, расчищавшего розовую дорогу между длин- path between his long, curly side-whiskers.
ными кудрявыми бакенбардами.
СThank God,Т said Matvei, showing by this answer that he understood the significance of this arrival in the same - Слава богу, - сказал Матвей, этим ответом показывая, way as his master, that is, that Anna Arkadyevna, Stepan что он понимает так же, как и барин, значение этого ArkadyichТs beloved sister, might contribute to the приезда, то есть что Анна Аркадьевна, любимая сестра reconciliation of husband and wife.
Степана Аркадьича, может содействовать примирению мужа с женой. СAlone or with her spouse?Т asked Matvei.
Stepan Arkadyich, unable to speak because the barber was occupied with his upper lip, raised one finger.
- Одни или с супругом? - спросил Матвей. Matvei nodded in the mirror.
Степан Аркадьич не мог говорить, так как цирюльник СAlone. Shall I prepare the rooms upstairs?Т занят был верхнею губой, и поднял один палец. Матвей СTell Darya Alexandrovna, wherever she decides.Т в зеркало кивнул головой. СDarya Alexandrovna?Т Matvei repeated, as if in doubt.
- Одни. Наверху приготовить?
- Дарье Александровне доложи, где прикажут.
- Дарье Александровне? - как бы с сомнением повто- СYes, tell her. And here, take the telegram, let me know рил Матвей. what she says.Т СTesting her out,Т Matvei understood, but he said only:
- Да, доложи. И вот возьми телеграмму, передай, что СVery well, sir.Т они скажут. Stepan Arkadyich was already washed and combed and Попробовать хотите, - понял Матвей, но он сказал was about to start dressing, when Matvei, stepping только: slowly over the soft rug in his creaking boots, telegram - Слушаю-с. in hand, came back into the room. The barber was no Степан Аркадьич уже был умыт и расчесан и сбирал- longer there.
ся одеваться, когда Матвей, медленно ступая поскрипы- вающими сапогами, с телеграммой в руке, вернулся в комнату. Цирюльника уже не было. СDarya Alexandrovna told me to inform you that she is leaving. Let him do as he - that is, you - pleases,Т he - Дарья Александровна приказали доложить, что они said, laughing with his eyes only, and, putting his hands уезжают. Пускай делают, как им, вам то есть, угодно, - in his pockets and cocking his head to one side, he сказал он, смеясь только глазами, и, положив руки в looked fixedly at his master.
карманы и склонив голову набок, уставился на барина. Stepan Arkadyich said nothing. Then a kind and Степан Аркадьич помолчал. Потом добрая и несколь- somewhat pathetic smile appeared on his handsome ко жалкая улыбка показалась на его красивом лице. face.
- А? Матвей? - сказал он, покачивая головой. СEh? Matvei?Т he said, shaking his head.
- Ничего, сударь, образуется, - сказал Матвей. СNever mind, sir, itТll shape up,Т said Matvei.
- Образуется? СShape up?Т - Так точно-с. СThatТs right, sir.Т - Ты думаешь? Это кто там? - спросил Степан Аркадь- СYou think so? WhoТs there?Т Stepan Arkadyich asked, ич, услыхав за дверью шум женского платья. hearing the rustle of a womanТs dress outside the door.
СItТs me, sir,Т said a firm and pleasant female voice, and through the door peeked the stern, pock-marked - Это я-с, - сказал твердый и приятный женский голос, и face of Matryona Fiiimonovna, the nanny.
из-за двери высунулось строгое рябое лицо Матрены СWhat is it, Matryosha?Т Stepan Arkadyich asked, going Филимоновны, нянюшки. out of the door to her.
- Ну что, Матреша? - спросил Степан Аркадьич, выхо- Although Stepan Arkadyich was roundly guilty before дя к ней в дверь. his wife and felt it himself, almost everyone in the Несмотря на то, что Степан Аркадьич был кругом ви- house, even the nanny, Darya AlexandrovnaТs chief новат перед женой и сам чувствовал это, почти все в friend, was on his side.
доме, даже нянюшка, главный друг Дарьи Александров- ны, были на его стороне. СWell, what is it?Т he said dejectedly.
Anna Karenina by Leo Tolstoy, translated into English by Pevear and Volokhonsky, part 1, chapters 1- СYou should go to her, sir, apologize again. Maybe God - Ну что? - сказал он уныло. will help.
- Вы сходите, сударь, повинитесь еще. Авось бог даст. SheТs suffering very much, itТs a pity to see, and everything in the house has gone topsy-turvy. The Очень мучаются, и смотреть жалости, да и все в доме children should be pitied. Apologize, sir. No help for it!
навынтараты пошло. Детей, сударь, пожалеть надо. По- After the dance, you must pay theЕТ винитесь, сударь. Что делать! Люби кататьсяЕ.
СBut she wonТt receive meЕТ - Да ведь не приметЕ СStill, you do your part. God is merciful, pray to God, - А вы свое сделайте. Бог милостив, богу молитесь, sir, pray to God.Т сударь, богу молитесь.
СWell, all right, go now,Т said Stepan Arkadyich, suddenly blushing. СLetТs get me dressed.Т He turned to - Ну, хорошо, ступай, - сказал Степан Аркадьич, вдруг Matvei and resolutely threw off his dressing gown.
покраснев. - Ну, так давай одеваться, - обратился он к Матвею и решительно скинул халат. Matvei was already holding the shirt like a horse collar, blowing away something invisible, and with obvious - Матвей уже держал, сдувая что-то невидимое, хому- pleasure he clothed the pampered body of his master in том приготовленную рубашку и с очевидным удовольст- it.
вием облек в нее холеное тело барина.
Ill After dressing, Stepan Arkadyich sprayed himself with III scent, adjusted the cuffs of his shirt, put cigarettes, Одевшись, Степан Аркадьич прыснул на себя духами, wallet, matches, a watch with a double chain and seals выправил рукава рубашки, привычным движением рас- into his pockets with an accustomed gesture, and, совал по карманам папиросы, бумажник, спички, часы с having shaken out his handkerchief, feeling himself двойной цепочкой и брелоками и, встряхнув платок, clean, fragrant, healthy, and physically cheerful despite чувствуя себя чистым, душистым, здоровым и физичес- his misfortune, went out, springing lightly at each step, ки веселым, несмотря на свое несчастье, вышел, слег- to the dining room, where coffee was already waiting ка подрагивая на каждой ноге, в столовую, где уже for him, and, next to the coffee, letters and papers from ждал его кофе и, рядом с кофеем, письма и бумаги из the office.
присутствия.
He sat down and read the letters. One was very unpleasant - from a merchant who was buying a wood on Он прочел письма. Одно было очень неприятное - от his wifeТs estate. This wood had to be sold;
but now, купца, покупавшего лес в имении жены. Лес этот необ- before his reconciliation with his wife, it was out of the ходимо было продать;
но теперь, до примирения с же- question. The most unpleasant thing here was that it ной, не могло быть о том речи. Всего же неприятнее тут mixed financial interests into the impending matter of было то, что этим подмешивался денежный интерес в their reconciliation. And the thought that he might be предстоящее дело его примирения с женою. И мысль, guided by those interests, that he might seek a что он может руководиться этим интересом, что он для reconciliation with his wife in order to sell the wood, продажи этого леса будет искать примирения с женой, - was offensive to him.
эта мысль оскорбляла его.
Having finished the letters, Stepan Arkadyich drew the office papers to him, quickly leafed through two files, Окончив письма, Степан Аркадьич придвинул к себе made a few marks with a big pencil, then pushed the бумаги из присутствия, быстро перелистовал два дела, files away and started on his coffee. Over coffee he большим карандашом сделал несколько отметок и, unfolded the still damp morning newspaper and began to отодвинув дела, взялся за кофе;
за кофеем он развер- read it.
нул еще сырую утреннюю газету и стал читать ее. Stepan Arkadyich subscribed to and read a liberal newspaper,3 not an extreme one, but one with the Степан Аркадьич получал и читал либеральную газе- tendency to which the majority held. And though ту, не крайнюю, но того направления, которого держа- neither science, nor art, nor politics itself interested лось большинство. И, несмотря на то, что ни наука, ни him, he firmly held the same views on all these subjects искусство, ни политика, собственно, не интересовали as the majority and his newspaper did, and changed его, он твердо держался тех взглядов на все эти пред- them only when the majority did, or, rather, he did not меты, каких держалось большинство и его газета, и из- change them, but they themselves changed менял их, только когда большинство изменяло их, или, imperceptibly in him.
лучше сказать, не изменял их, а они сами в нем неза- метно изменялись. Stepan Arkadyich chose neither his tendency nor his views, but these tendencies and views came to him Степан Аркадьич не избирал ни направления, ни themselves, just as he did not choose the shape of a hat взглядов, а эти направления и взгляды сами приходили or a frock coat, but bought those that were in fashion.
к нему, точно так же, как он не выбирал формы шляпы And for him, who lived in a certain circle, and who или сюртука, а брал те, которые носят. А иметь взгляды required some mental activity such as usually develops ему, жившему в известном обществе, при потребности with maturity, having views was as necessary as having a некоторой деятельности мысли, развивающейся обык- hat.
новенно в лета зрелости, было так же необходимо, как Anna Karenina by Leo Tolstoy, translated into English by Pevear and Volokhonsky, part 1, chapters 1- иметь шляпу. If there was a reason why he preferred the liberal tendency to the conservative one (also held to by many Если и была причина, почему он предпочитал либераль- in his circle), it was not because he found the liberal ное направление консервативному, какого держались tendency more sensible, but because it more closely тоже многие из его круга, то это произошло не оттого, suited his manner of life.
чтоб он находил либеральное направление более ра- зумным, но потому, что оно подходило ближе к его об- разу жизни. The liberal party said that everything was bad in Russia, and indeed Stepan Arkadyich had many debts and Либеральная партия говорила, что в России все дурно, decidedly too little money. The liberal party said that и действительно, у Степана Аркадьича долгов было marriage was an obsolete institution and was in need of много, а денег решительно недоставало. Либеральная reform, and indeed family life gave Stepan Arkadyich партия говорила, что брак есть отжившее учреждение и little pleasure and forced him to lie and pretend, which что необходимо перестроить его, и действительно, се- was so contrary to his nature.
мейная жизнь доставляла мало удовольствия Степану Аркадьичу и принуждала его гать и притворяться, что было так противно его натуре. The liberal party said, or, rather, implied, that religion was just a bridle for the barbarous part of the Либеральная партия говорила, или, лучше, подразуме- population, and indeed Stepan Arkadyich could not even вала, что религия есть только узда для варварской час- stand through a short prayer service without aching feet ти населения, и действительно, Степан Аркадьич не мог and could not grasp the point of all these fearsome and вынести без боли в ногах даже короткого молебна и не high-flown words about the other world, when life in мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные this one could be so merry.
слова о том свете, когда и на этом жить было бы очень весело., At the same time, Stepan Arkadyich, who liked a merry joke, sometimes took pleasure in startling some simple Вместе с этим Степану Аркадьичу, любившему веселую soul by saying that if you want to pride yourself on your шутку, было приятно иногда озадачить смирного чело- lineage, why stop at Rurik4 and renounce your first века тем, что если уже гордиться породой, то не следу- progenitor - the ape? And so the liberal tendency ет останавливаться на Рюрике и отрекаться от первого became a habit with Stepan Arkadyich, and he liked his родоначальника - обезьяны. Итак, либеральное направ- newspaper, as he liked a cigar after dinner, for the ление сделалось привычкой Степана Аркадьича, и он slight haze it produced in his head.
любил свою газету, как сигару после обеда, за легкий туман, который она производила в его голове. He read the leading article, which explained that in our time it was quite needless to raise the cry that Он прочел руководящую статью, в которой объяснялось, radicalism was threatening to swallow up all the что в наше время совершенно напрасно поднимается conservative elements, and that it was the governmentТs вопль о том, будто бы радикализм угрожает поглотить duty to take measures to crush the hydra of revolution;
все консервативные элементы и будто бы правительст- that, on the contrary, Сin our opinion, the danger lies во обязано принять меры для подавления революцион- not in the imaginary hydra of revolution, but in a ной гидры, что, напротив, по нашему мнению, опас- stubborn traditionalism that impedes progressТ, and so ность лежит не в мнимой революционной гидре, а в on.
упорстве традиционности, тормозящей прогресс, и т.д.
He also read yet another article, a financial one, in Он прочел и другую статью, финансовую, в которой упо- which mention was made of Bentham and Mill5 and fine миналось о Бентаме и Милле и подпускались тонкие barbs were shot at the ministry. With his peculiar шпильки министерству.Со свойственною ему быстротою quickness of perception he understood the meaning of соображения он понимал значение всякой шпильки:
- от each barb: by whom, and against whom, and on what кого и на кого и по какому случаю она была направле- occasion it had been aimed, and this, as always, gave на, и это, как всегда, доставляло ему некоторое удо- him a certain pleasure.
вольствие.
But today this pleasure was poisoned by the recollection Но сегодня удовольствие это отравлялось воспоминани- of Matryona FilimonovnaТs advice, and of the unhappy ем о советах Матрены Филимоновны и о том, что в доме situation at home. He also read about Count Beust,6 who так неблагополучно. Он прочел и о том, что граф Бейст, was rumoured to have gone to Wiesbaden, and about the как слышно, проехал в Висбаден, и о том, что нет более end of grey hair, and about the sale of a light carriage, седых волос, и о продаже легкой кареты, и предложе- and a young personТs offer of her services;
but this ние молодой особы;
но эти сведения не доставляли information did not, as formerly, give him a quiet, ironic ему, как прежде, тихого, иронического удовольствия. pleasure.
Окончив газету, вторую чашку кофе и калач с мас- Having finished the newspaper, a second cup of coffee, лом, он встал, стряхнул крошки калача с жилета и, рас- and a kalatch7 with butter, he got up, brushed the правив широкую грудь, радостно улыбнулся, не оттого, crumbs from his waistcoat and, expanding his broad чтоб у него на душе было что-нибудь особенно прият- chest, smiled joyfully, not because there was anything ное, - радостную улыбку вызвало хорошее пищеваре- especially pleasant in his heart - the smile was evoked ние. by good digestion.
But this joyful smile at once reminded him of Anna Karenina by Leo Tolstoy, translated into English by Pevear and Volokhonsky, part 1, chapters 1- everything, and he turned pensive.
Но эта радостная улыбка сейчас же напомнила ему Two childrenТs voices (Stepan Arkadyich recognized the все, и он задумался. voices of Grisha, the youngest boy, and Tanya, the Два детские голоса (Степан Аркадьич узнал голоса eldest girl) were heard outside the door. They were Гриши, меньшого мальчика, и Тани, старшей девочки) pulling something and tipped it over.
послышались за дверьми. Они что-то везли и уронили.
- СI told you not to put passengers on the roof,Т the girl shouted in English. СNow pick it up!Т Я говорила, что на крышу нельзя сажать пассажиров, - СAll is confusion,Т thought Stepan Arkadyich. СNow the кричала по-английски девочка, - вот подбирай! children are running around on their own.Т And, going to Все смешалось, - подумал Степан Аркадьич, - вон the door, he called them. They abandoned the box that дети одни бегают. И, подойдя к двери, он кликнул их. stood for a train and came to their father.
Они бросили шкатулку, представлявшую поезд, и вошли к отцу. The girl, her fatherТs favourite, ran in boldly, embraced him, and hung laughing on his neck, Девочка, любимица отца, вбежала смело, обняла его и, delighting, as always, in the familiar smell of scent смеясь, повисла у него на шее, как всегда, радуясь на coming from his side-whiskers. Kissing him finally on the знакомый запах духов, распространявшийся от его ба- face, which was red from bending down and radiant with кенбард. Поцеловав его, наконец, в покрасневшее от tenderness, the girl unclasped her hands and was going наклоненного положения и сияющее нежностью лицо, to run out again, but her father held her back.
девочка разняла руки и хотела бежать назад;
но отец удержал ее.. СHowТs mama?Т he asked, his hand stroking his daughterТs smooth, tender neck. СGood morning,Т he - Что мама? - спросил он, водя рукой по гладкой, said, smiling to the boy who greeted him.
нежной шейке дочери. - Здравствуй, - сказал он, улыба- He was aware that he loved the boy less, and always ясь здоровавшемуся мальчику. tried to be fair;
but the boy felt it and did not respond Он сознавал, что меньше любил мальчика, и всегда with a smile to the cold smile of his father.
старался быть ровен;
но мальчик чувствовал это и не СMama? MamaТs up,Т the girl replied.
ответил улыбкой на холодную улыбку отца.
- Мама? Встала, - отвечала девочка. Stepan Arkadyich sighed. СThat means again she didnТt sleep all night,Т he thought.
Степан Аркадьич вздохнул. Значит, опять не спала СAnd is she cheerful?Т всю ночь, - подумал он. The girl knew that there had been a quarrel between - Что, она весела? her father and mother, and that her mother could not Девочка знала, что между отцом и матерью была ссо- be cheerful, and that her father ought to know it, and ра, и что мать не могла быть весела, и что отец должен that he was shamming when he asked about it so lightly.
знать это, и что он притворяется, спрашивая об этом And she blushed for him. He understood it at once and так легко. И она покраснела за отца. Он тотчас же по- also blushed.
нял это и также покраснел.
СI donТt know,Т she said. СShe told us not to study, but - Не знаю, - сказала она. - Она не велела учиться, а ве- to go for a walk to grandmaТs with Miss Hull.Т лела идти гулять с мисс Гуль к бабушке. СWell, go then, my Tanchurochka. Ah, yes, wait,Т he - Ну, иди, Танчурочка моя. Ах да, постой, - сказал said, still holding her back and stroking her tender little он, все-таки удерживая ее и гладя ее нежную ручку. hand.
Он достал с камина. где вчера поставил, коробочку He took a box of sweets from the mantelpiece, where конфет и дал ей две, выбрав ее любимые, шоколадную he had put it yesterday, and gave her two, picking her и помадную. favourites, a chocolate and a cream.
- Грише? - сказала девочка, указывая на шоколадную. СFor Grisha?Т the girl said, pointing to the chocolate.
- Да, да. - И еще раз погладив ее плечико, он поце- СYes, yes.Т And stroking her little shoulder once more, ловал ее в корни волос, в шею и отпустил ее. he kissed her on the nape of the neck and let her go.
- Карета готова, - сказал Матвей. - Да просительница, СThe carriage is ready,Т said Matvei. СAnd thereТs a - прибавил он. woman with a petition to see you,Т he added.
- Давно тут? - спросил Степан Аркадьич. СHas she been here long?Т asked Stepan Arkadyich.
- С полчасика. СHalf an hour or so.Т СHow often must I tell you to let me know at once!Т - Сколько раз тебе приказано сейчас же докладывать! СI had to give you time for your coffee at least,Т Matvei - Надо же вам дать хоть кофею откушать, - сказал said in that friendly-rude tone at which it was impossible Матвей тем дружески грубым тоном, на который нельзя to be angry.
было сердиться. СWell, quickly send her in,Т said Oblonsky, wincing with - Ну, проси же скорее, - сказал Облонский, морщась vexation.
от досады.
Anna Karenina by Leo Tolstoy, translated into English by Pevear and Volokhonsky, part 1, chapters 1- Просительница, штабс-капитанша Калинина, просила о The woman, Mrs Kalinin, a staff captainТs wife, was невозможном и бестолковом;
но Степан Аркадьич, по petitioning for something impossible and senseless;
but своему обыкновению, усадил ее, внимательно, не пере- Stepan Arkadyich, as was his custom, sat her down, бивая, выслушал ее и дал ей подробный совет, к кому и heard her out attentively without interrupting, and gave как обратиться, и даже бойко и складно своим круп- her detailed advice on whom to address and how, and ным, растянутым, красивым и четким почерком написал even wrote, briskly and fluently, in his large, sprawling, ей записочку к лицу, которое могло ей пособить. Отпус- handsome and clear handwriting, a little note to the тив штабс-капитаншу. Степан Аркадьич взял шляпу и ос- person who could be of help to her. Having dismissed тановился, припоминая, не забыл ли чего. Оказалось, the captainТs wife, Stepan Arkadyich picked up his hat что он ничего не забыл, кроме того, что хотел забыть, - and paused, wondering whether he had forgotten жену. anything. It turned out that he had forgotten nothing, except what he had wanted to forget - his wife.
Ах да! Он опустил голову, и красивое лицо его при- СAh, yes!Т He hung his head, and his handsome face няло тоскливое выражение. Пойти или не пойти? - го- assumed a wistful expression. СShall I go or not?Т he said ворил он себе. И внутренний голос говорил ему, что хо- to himself. And his inner voice told him that he should дить не надобно, что, кроме фальши, тут ничего быть not go, that there could be nothing here but falseness, не может, что поправить, починить их отношения невоз- that to rectify, to repair, their relations was impossible, можно, потому что невозможно сделать ее опять прив- because!t was impossible to make her attractive and лекательною и возбуждающею любовь или его сделать arousing of love again or to make him an old man стариком, не способным любить. Кроме фальши и жи, incapable of love. Nothing could come of it now but ничего не могло выйти теперь;
а фальшь и ложь были falseness and deceit, and falseness and deceit were противны его натуре. contrary to his nature.
Однако когда-нибудь же нужно;
ведь не может же СBut at some point IТll have to;
it canТt remain like this,Т это так остаться, - сказал он, стараясь придать себе he said, trying смелости. Он выпрямил грудь, вынул папироску, заку- to pluck up his courage. He squared his shoulders, took рил, пыхнул два раза, бросил ее в перламутровую рако- out a cigarette, lit it, took two puffs, threw it into the вину-пепельницу, быстрыми шагами прошел мрачную mother-of-pearl ashtray, walked with quick steps across гостиную и отворил другую дверь, в спальню жены. the gloomy drawing room and opened the other door, to his wifeТs bedroom.
IV IV Дарья Александровна, в кофточке и с пришпиленными Darya Alexandrovna, wearing a dressing-jacket, the на затылке косами уже редких, когда-то густых и прек- skimpy braids of her once thick and beautiful hair pinned расных волоса с осунувшимся, худым лицом и больши- at the back of her head, her face pinched and thin, her ми, выдававшимися от худобы лица, испуганными гла- big, frightened eyes protruding on account of that зами, стояла среди разбросанных по комнате вещей thinness, was standing before an open chiffonier, taking пред открытою шифоньеркой, из которой она выбирала something out of it. Various articles lay scattered about что-то. the room.
Услыхав шаги мужа, она остановилась, глядя на дверь Hearing her husbandТs footsteps, she stopped, looked at и тщетно пытаясь придать своему лицу строгое и през- the door and vainly tried to give her face a stern and рительное выражение. Она чувствовала, что боится его contemptuous expression. She felt that she was afraid of и боится предстоящего свидания. Она только что пыта- him and of the impending meeting. She had just been лась сделать то, что пыталась сделать уже десятый раз trying to do something she had already tried to do ten в эти три дня:
- отобрать детские и свои вещи, которые times in those three days: to choose some of her own она увезет к матери, - и опять не могла на это решить- and the childrenТs things to take to her motherТs - and ся;
но и теперь, как в прежние раза, она говорила себе, again she could not make up her mind to do it;
but now, что это не может так остаться, что она должна предпри- as each time before, she told herself that things could нять что-нибудь, наказать, осрамить его, отомстить ему not remain like this, that she had to do something, to хоть малою частью той боли, которую он ей сделал. punish, to shame him, to take revenge on him for at least a small part of the hurt he had done her.
Она все еще говорила, что уедет от него, но чувствова- ла, что это невозможно;
это было невозможно потому, She still kept saying she would leave him, yet she felt it что она не могла отвыкнуть считать его своим мужем и was impossible, because she could not get out of the любить его. Кроме того, она чувствовала, что если habit of considering him her husband and of loving him.
здесь, в своем доме, она едва успевала ухаживать за Besides, she felt that if she could barely manage to take своими пятью детьми, то им будет еще хуже там, куда care of her five children here in her own house, it would она поедет со всеми ими. И то в эти три дня меньшой be still worse there where she was taking them all. As it заболел оттого, что его накормили дурным бульоном, а was, during those three days the youngest had fallen ill остальные были вчера почти без обеда. Она чувствова- because he had been fed bad broth, and the rest had ла, что уехать невозможно;
но, обманывая себя, она gone with almost no dinner yesterday. She felt it was все-таки отбирала вещи и притворялась, что уедет. impossible to leave;
but, deceiving herself, she still kept choosing things and pretending she was going to leave.
Anna Karenina by Leo Tolstoy, translated into English by Pevear and Volokhonsky, part 1, chapters 1- Увидав мужа, она опустила руку в ящик шифоньерки, Seeing her husband, she thrust her hands into a drawer будто отыскивая что-то, и оглянулась на него, только of the chiffonier as if hunting for something, and turned когда он совсем вплоть подошел к ней. Но лицо ее, ко- to look at him only when he came up quite close to her.
торому она хотела придать строгое и решительное вы- But her face, to which she had wanted to give a stern ражение, выражало потерянность и страдание. and resolute expression, showed bewilderment and - Долли! - сказал он тихим, робким голосом. Он втя- suffering.
нул голову в плечи и хотел иметь жалкий и покорный СDolly!Т he said in a soft, timid voice. He drew his head вид, но он все-таки сиял свежестью и здоровьем. down between his shoulders, wishing to look pitiful and submissive, but all the same he radiated freshness and health.
Она быстрым взглядом оглядела с головы до ног его си- She gave his figure radiating freshness and health a яющую свежестью и здоровьем фигуру. Да, он счаст- quick glance up and down. СYes, heТs happy and лив и доволен! - подумала она, - а я?!. И эта доброта content!Т she thought, Сwhile IЕ? And this repulsive противная, за которую все так любят его и хвалят;
я не- kindness everyone loves and praises him for - I hate this навижу эту его доброту, - подумала она. Рот ее сжал- kindness of his.Т She pressed her lips together;
the ся, мускул щеки затрясся на правой стороне бледного, cheek muscle on the right side of her pale, nervous face нервного лица. began to twitch.
- Что вам нужно? - сказала она быстрым, не своим, СWhat do you want?Т she said in a quick, throaty voice, грудным голосом. not her own.
- Долли! - повторил он с дрожанием в голосе. - Анна СDolly,Т he repeated with a tremor in his voice, СAnna приедет сегодня. is coming today!Т - Ну что же мне? Я не могу ее принять! - вскрикнула СSo, what is that to me? I canТt receive her!Т she cried.
она. СBut anyhow, Dolly, we mustЕТ - Но надо же, однако, Долли.. СGo away, go away, go away,Т she cried out, not - Уйдите, уйдите, уйдите! - не глядя на него, вскрик- looking at him, as if the cry had been caused by physical нула она, как будто крик этот был вызван физическою pain.
болью.
Stepan Arkadyich could be calm when he thought about Степан Аркадьич мог быть спокоен, когда он думал о his wife, could hope that everything would shape up, as жене, мог надеяться, что все образуется, по выраже- Matvei put it, and could calmly read the newspaper and нию Матвея, и мог спокойно читать газету и пить кофе;
drink his coffee;
but when he saw her worn, suffering но когда он увидал ее измученное, страдальческое ли- face, and heard the sound of that resigned and цо, услыхал этот звук голоса, покорный судьбе и отча- despairing voice, his breath failed him, something rose янный, ему захватило дыхание, что-то подступило к in his throat and his eyes glistened with tears.
горлу, и глаза его заблестели слезами. СMy God, what have I done! Dolly! For GodТs sake!Е - Боже мой, что я сделал! Долли! Ради бога! ВедьЕ - IfЕТ He could not go on, sobs caught in his throat.
он не мог продолжать, рыдание остановилось у него в She slammed the chiffonier shut and looked at him.
горле.
Она захлопнула шифоньерку и взглянула на него.
СDolly, what can I say?Е Only - forgive me, forgive meЕ - Долли, что я могу сказать?.. Одно:
- прости, прос- Think back, canТt nine years of life atone for a moment, тиЕ Вспомни, разве девять лет жизни не могут искупить a momentЕТ минуты, минутыЕ She lowered her eyes and listened, waiting for what he Она опустила глаза и слушала, ожидая, что он ска- would say, as if begging him to dissuade her somehow.
жет, как будто умоляя его о том, чтобы он как-нибудь разуверил ее.
СA moment of infatuationЕТ he brought out and wanted - МинутыЕ минуты увлеченьяЕ - выговорил он и хотел to go on, but at this phrase she pressed her lips again, as продолжать, но при этом слове, будто от физической if from physical pain, and again the cheek muscle on the боли, опять поджались ее губы и опять запрыгал мускул right side of her face began to twitch.
щеки на правой стороне лица.
СGo away, go away from here!Т she cried still more - Уйдите, уйдите отсюда! - закричала она еще прон- shrilly. СAnd donТt talk to me about your infatuations зительнее, - и не говорите мне про ваши увлечения, and your abominations!Т про ваши мерзости! She wanted to leave but swayed and took hold of the Она хотела уйти, но пошатнулась и взялась за спинку back of a chair to support herself. His face widened, his стула, чтоб опереться. Лицо его расширилось, губы рас- lips swelled, his eyes filled with tears.
пухли, глаза налились слезами.
СDolly!Т he said, sobbing now. СFor GodТs sake, think of - Долли! - проговорил он, уже всхлипывая. - Ради бога, the children, theyТre not guilty. IТm guilty, so punish подумай о детях, они не виноваты. Я виноват, и накажи me, tell me to atone for it. However I can, IТm ready for меня, вели мне искупить свою вину. Чем я могу, я все anything! IТm guilty, there are no words to say how готов! Я виноват, нет слов сказать, как я виноват! Но, guilty I am! But, Dolly, forgive me!Т Долли, прости!
Anna Karenina by Leo Tolstoy, translated into English by Pevear and Volokhonsky, part 1, chapters 1- Она села. Он слышал ее тяжелое, громкое дыхание, и She sat down. He could hear her loud, heavy breathing ему было невыразимо жалко ее. Она несколько раз хо- and felt inexpressibly sorry for her. She tried several тела начать говорить, но не могла. Он ждал. times to speak, but could not. He waited.
- Ты помнишь детей, чтоб играть с ними, а я помню и СYou think of the children when it comes to playing знаю, что они погибли теперь, - сказала она, видимо, with them, Stiva, but I always think of them, and I know одну из фраз, которые она за эти три дня не раз говори- that theyТre lost now.Т She uttered one of the phrases ла себе. she had obviously been repeating to herself during those three days.
Она сказала ему ты, и он с благодарностью взглянул She had said СStivaТ to him. He glanced at her на нее и тронулся, чтобы взять ее руку, но она с отвра- gratefully and made a movement to take her hand, but щением отстранилась от него. she withdrew from him with loathing.
- Я помню про детей и поэтому все в мире сделала СI think of the children and so IТll do anything in the бы, чтобы спасти их;
но я сама не знаю, чем я спасу их: world to save them;
but I donТt know how I can best - тем ли, что увезу от отца, или тем, что оставлю с разв- save them: by taking them away from their father, or by ратным отцом, - да, с развратным отцомЕ Ну, скажите, leaving them with a depraved father - yes, depravedЕ после тогоЕ что было, разве возможно нам жить вмес- Well, tell me, afterЕ whatТs happened, is it possible for те? Разве это возможно? Скажите же, разве это возмож- us to live together? Is it possible? Tell me, is it possible?Т но? - повторяла она, возвышая голос. - После того как she repeated, raising her voice. СAfter my husband, the мой муж, отец моих детей, входит в любовную связь с father of my children, has had a love affair with his гувернанткой своих детейЕ childrenТs governessЕТ - Но что ж делать? Что делать? - говорил он жалким го- СBut what to do? What to do?Т he said in a pitiful voice, лосом, сам не зная, что он говорит, и все ниже и ниже not knowing what he was saying, and hanging his head опуская голову. lower and lower.
- Вы мне гадки, отвратительны! - закричала она, го- СYou are vile, you are loathsome to me!Т she cried, рячась все более и более. - Ваши слезы - вода! Вы ни- growing more and more excited. СYour tears are just когда не любили меня;
в вас нет ни сердца, ни благо- water! You never loved me;
thereТs no heart, no nobility родства! Вы мне мерзки, гадки, чужой, да, чужой! - с in you! YouТre disgusting, vile, a stranger, yes, a total болью и злобой произнесла она это ужасное для себя stranger to me!Т With pain and spite she uttered this слово чужой. word so terrible for her - СstrangerТ.
Он поглядел на нее, и злоба, выразившаяся на ее лице, He looked at her, and the spite that showed on her face испугала и удивила его. Он не понимал того, что его frightened and astonished him. He did not understand жалость к ней раздражала ее. Она видела в нем к себе that his pity for her exasperated her. In him she saw pity сожаленье, но не любовь. Нет, она ненавидит меня. for herself, but no love. СNo, she hates me. She wonТt Она не простит, - подумал он. forgive me,Т he thought.
- Это ужасно! Ужасно! - проговорил он. СThis is terrible! Terrible!Т he said.
В это время в другой комнате, вероятно упавши, зак- Just then a child, who had probably fallen down, ричал ребенок;
Дарья Александровна прислушалась, и started crying in the other room. Darya Alexandrovna лицо ее вдруг смягчилось. listened and her face suddenly softened.
Она, видимо, опоминалась несколько секунд, как бы It clearly took her a few seconds to pull herself не зная, где она и что ей делать, и, быстро вставши, together, as if she did not know where she was or what тронулась к двери. to do, then she got up quickly and went to the door.
Ведь любит же она моего ребенка, - подумал он, за- СBut she does love my child,Т he thought, noticing the метив изменение ее лица при крике ребенка, - моего change in her face at the childТs cry, Сmy child - so how ребенка;
как же она может ненавидеть меня? can she hate me?Т - Долли, еще одно слово, - проговорил он, идя за СOne word more, Dolly,Т he said, going after her.
нею. СIf you come after me, IТll call the servants, the - Если вы пойдете за мной, я позову людей, детей! children! Let everybody know youТre a scoundrel! IТm Пускай все знают, что вы подлец! Я уезжаю нынче, а вы leaving today, and you can live here with your mistress!Т живите здесь с своею любовницей! And she went out, slamming the door.
И она вышла, хлопнув дверью.
Степан Аркадьич вздохнул, отер лицо и тихими шага- Stepan Arkadyich sighed, wiped his face and with quiet ми пошел из комнаты. Матвей говорит:
- образуется;
steps started out of the room. СMatvei says it will shape но как? Я не вижу даже возможности. Ах, ах, какой up - but how? I donТt see even a possibility. Ah, ah, how ужас! И как тривиально она кричала, - говорил он сам terrible! And what trivial shouting,Т he said to himself, себе, вспоминая ее крик и слова:
- подлец и любовни- remembering her cry and the words СscoundrelТ and ца. - И, может быть, девушки слыхали! Ужасно триви- СmistressТ. СAnd the maids may have heard! Terribly ально, ужасно. Степан Аркадьич постоял несколько се- trivial, terribly!Т Stepan Arkadyich stood alone for a few кунд один, отер глаза, вздохнул и, выпрямив грудь, вы- seconds, wiped his eyes, sighed, and, squaring his шел из комнаты. shoulders, walked out of the room.
Anna Karenina by Leo Tolstoy, translated into English by Pevear and Volokhonsky, part 1, chapters 1- Была пятница, и в столовой часовщик-немец заводил It was Friday and the German clockmaker was winding часы. Степан Аркадьич вспомнил свою шутку об этом the clock in the dining room. Stepan Arkadyich аккуратном плешивом часовщике, что немец сам был remembered his joke about this punctilious, bald заведен на всю жизнь, чтобы заводить часы, - и улыб- headed man, that the German Сhad been wound up for нулся. Степан Аркадьич любил хорошую шутку. А мо- life himself, so as to keep winding clocksТ - and smiled.
жет быть, и образуется! Хорошо словечко:
- образуется, Stepan Arkadyich loved a good joke. СBut maybe it will - подумал он. - Это надо рассказать. shape up! A nice little phrase: shape up,Т he thought. СIt - Матвей! - крикнул он, - так устрой же все там с bears repeating.Т Марьей в диванной для Анны Аркадьевны, - сказал он СMatvei!Т he called. СYou and Marya arrange things for явившемуся Матвею. Anna Arkadyevna there in the sitting room,Т he said to - Слушаю-с. Matvei as he came in.
СVery good, sir!Т Степан Аркадьич надел шубу и вышел на крыльцо. Stepan Arkadyich put on his fur coat and went out to - Кушать дома не будете? - сказал провожавший Мат- the porch.
вей. СYou wonТt be dining at home?Т Matvei asked, seeing - Как придется. Да вот возьми на расходы, - сказал him off.
он, подавая десять рублей из бумажника. - Довольно СThat depends. And hereТs something for expenses,Т he будет? said, giving him ten roubles from his wallet. СWill that - Довольно ли. не довольно, видно обойтись надо, - be enough?Т сказал Матвей, захлопывая дверку и отступая на крыль- СEnough or not, itТll have to do,Т Matvei said, shutting цо. the carriage door and stepping back on to the porch.
Дарья Александровна между тем, успокоив ребенка и Meanwhile Darya Alexandrovna, having quieted the по звуку кареты поняв, что он уехал, вернулась опять в child and understanding from the sound of the carriage спальню. Это было единственное убежище ее от домаш- that he had left, went back to the bedroom. This was них забот, которые обступали ее, как только она выхо- her only refuge from household cares, which surrounded дила. Уже и теперь, в то короткое время, когда она вы- her the moment she stepped out. Even now, during the ходила в детскую, англичанка и Матрена Филимоновна short time she had gone to the childrenТs room, the успели сделать ей несколько вопросов, не терпевших English governess and Matryona Filimonovna had отлагательства и на которые она одна могла ответить:
- managed to ask her several questions that could not be что надеть детям на гулянье? давать ли молоко? не пос- put off and that she alone could answer: what should лать ли за другим поваром? the children wear for their walk? should they have milk?
should not another cook be sent for?
- Ах, оставьте, оставьте меня! - сказала она и, вернув- СAh, let me be, let me be!Т she said, and, returning to шись в спальню, села опять на то же место, где она го- the bedroom, she again sat down in the same place ворила с мужем, сжав исхудавшие руки с кольцами, where she had talked with her husband, clasped her спускавшимися с костлявых пальцев, и принялась пере- wasted hands with the rings slipping off her bony бирать в воспоминании весь бывший разговор. Уехал! fingers, and began turning the whole conversation over Но чем же кончил он с нею? - думала она. in her mind. СHe left! But how has he ended it with her?Т she thought.
- Неужели он видает ее? Зачем я не спросила его? Нет, СCan it be he still sees her? Why didnТt I ask him? No, нет, сойтись нельзя. Если мы и останемся в одном доме no, we canТt come together again. Even if we stay in the - мы чужие. Навсегда чужие! - повторила она опять с same house - weТre strangers. Forever strangers!Т She особенным значением это страшное для нее слово. А repeated again with special emphasis this word that was как я любила, боже мой, как я любила его!.. Как я лю- so terrible for her. СAnd how I loved him, my God, how I била! И теперь разве я не люблю его? Не больше ли, loved him!Е How I loved him! And donТt I love him now?
чем прежде, я люблю его? Ужасно, главное, тоЕ - на- DonТt I love him more than before? The most terrible чала она, но не докончила своей мысли, потому что thing isЕТ she began, but did not finish her thought, Матрена Филимоновна высунулась из двери. because Matryona Filimonovna stuck her head in at the door.
- Уж прикажите за братом послать, - сказала она, - все СMaybe we ought to send for my brother,Т she said. СHe он изготовит обед;
а то, по-вчерашнему, до шести часов can at least make dinner. Otherwise the children wonТt дети не евши. eat before six oТclock, like yesterday.Т - Ну, хорошо, я сейчас выйду и распоряжусь. Да пос- СWell, all right, IТll come and give orders at once. Have лали ли за свежим молоком? you sent for fresh milk?Т И Дарья Александровна погрузилась в заботы дня и And Darya Alexandrovna plunged into her daily cares потопила в них на время свое горе. and drowned her grief in them for a time.