Книги, научные публикации
Вячеславъ Ивановъ.
НАШЪ ЯЗЫКЪ.
Духовно существуетъ Росся... Она задумана въ мысли Божей. Разрушить за мыселъ Божй не въ силахъ злой человческй произволъ. Такъ писалъ недавно одинъ изъ тхъ патротовъ, коихъ, очевидно, только вра въ хитонъ цльный, одно тканый, о которомъ можно метать жребй, но котораго подлить нельзя, спасаетъ отъ отчаяня при вид раздранной ризы отечества... Нарочито свидтельствуетъ о правд выше приведенныхъ словъ нашъ языкъ.
.
Языкъ, по глубокомысленному воззрню Вильгельма Гумбольдта1, сть одно временно дло и дйственная сила ( и );
соборная среда, совокупно всми непрестанно творимая и вмст предваряющая и обусловливающая всякое творческое дйстве въ самой колыбели его замысла;
антиномическое совмщене необходимости и свободы, божественнаго и человческаго;
создане духа народна го и Божй народу даръ. Языкъ, по Гумбольдту, Ч даръ, доставшйся народу какъ жребй, какъ нкое предназначене его грядущаго духовнаго бытя.
Великъ и прекрасенъ даръ, уготованный Провиднемъ народу нашему въ его язык. Достойны удивленя богатство этого языка, его гибкость, величавость, бла гозвуче, ergo звуковая и ритмическая пластика, его прямая, многовмстительная, мткая, мощная краткость и художественная выразительность, его свобода въ соче тани и расположени словъ, его многострунность въ лад и стро рчи, отража ющей неуловимые оттнки душевности. Не мене, чмъ формы цлостнаго орга низма, достойны удивленя ткани, его образующя, Ч присущя самому словесному составу свойства и особенности, каковы: стройность и выпуклость морфологическа го сложеня, прозрачность первозданныхъ корней, обиле и тонкость суффиксовъ и приставокъ, древнее роскошество флексй, различе видовъ глагола, невдомая дру гимъ живымъ языкамъ энергя глагольнаго аориста.
Но всего этого мало! Языкъ, стяжавшй столь благодатный удлъ при самомъ рождени, былъ вторично облагодатствованъ въ своемъ младенчеств таинствен нымъ крещенемъ въ животворящихъ струяхъ языка церковно-славянскаго. Он час тично претворили его плоть и духотворно преобразили его душу, его внутреннюю форму. И вотъ, онъ уже не просто даръ Божй намъ, но какъ бы даръ Божй сугубо и вдвойн, Ч преисполненный и прумноженный. Церковно-славянская рчь ста ла подъ перстами боговдохновенныхъ ваятелей души славянской, свв. Кирилла и Меодя, живымъ слпкомъ божественной эллинской рчи, образъ и подобе ко торой вндрили въ свое изваяне приснопамятные Просвтители.
Воистину еургическимъ представляется ихъ непостижимое дло, ибо видимъ на немъ, какъ сама стихя славянскаго слова самопроизвольно и любовно раскрыва лась навстрчу оплодотворяющему ее наитю, свободно поддавалась налагаемымъ на нее высшимъ и духовнйшимъ формамъ, отклоняя нкоторыя изъ нихъ какъ себ Гумбольдтъ Вильгельмъ (1767Ч1835) Ч нмецкй философъ, языковдъ, государственный дятель.
й Статья въ книг: Изъ глубины. Сборникъ статей о русской революци (1918 г.) й Im Werden Verlag. Некоммерческое электронное издание. Мюнхен. hp://imwerden.de чуждыя и порождая взамнъ изъ себя самой требуемыя соотвтствя, не утрачивая ни своей лексической чистоты, ни самородныхъ особенностей своего изначальнаго склада, но обртая въ счастливомъ и благословенномъ брак съ эллинскимъ словомъ свое внутреннее свершене и полноту жизненныхъ силъ вмст съ даромъ истори ческаго духовнаго чадородя.
.
Вслдстве ранняго усвоеня многочисленныхъ влянй и отложенй церков но-славянской рчи, нашъ языкъ является нын единственнымъ изъ новыхъ язы ковъ по глубин напечатлня въ его самостоятельной и безпримсной пламенной стихи Ч духа, образа, строя словесъ эллинскихъ, эллинской грамоты. Черезъ него невидимо сопричастны мы самой древности: не запредльна и внположна наше му народному геню, но внутренне соприродна ему мысль и красота эллинскя;
уже не варвары мы, поскольку владемъ собственнымъ словомъ и въ немъ преемствомъ православнаго преданя, оно же для насъ Ч предане эллинства.
И какъ преизбыточно многообразенъ всеобъемлющй, ликуменическй, каолическй языкъ эллинства, такъ же вселенскимъ и всечеловческимъ въ дух становится и нашъ языкъ, такъ же пробртаетъ онъ способность сочетать ясность съ глубиной, предметную осязательность съ тончайшею, выспреннйшею духовнос тью Ч И здраво мыслить о земл, Въ мистической купаясь мгл... Такому языку естественно было какъ бы выступать изъ своихъ широкихъ, прав да, но все же исторически замкнутыхъ береговъ, въ смутномъ искани всемрнаго простора. Въ немъ заложена была распространительная и собирательная воля;
онъ былъ знаменованъ знакомъ сверхнацональнаго, синтетическаго, всеобъединяющаго назначеня. Ничто славянское ему не чуждо: онъ положенъ среди языковъ славянс кихъ какъ нкое средоточное вмстилище, открытое всему, что составляетъ родовое наслде великаго племени.
Съ такимъ языкомъ легко и самопроизвольно росла русская держава, отмчая постепенно достигаемую ею мру своего органическаго роста возженемъ на окраи нахъ царства символическихъ храмовыхъ созвздй. Съ такимъ языкомъ народъ нашъ не могъ не исполниться врою въ ожидающее его религозное вселенское дло.
Какъ Шопенгауэру казалось, что истинный стихъ отъ вка предопредленъ и зачатъ въ стихи языка, такъ Ч мнится Ч искони посяны въ ней и всякое генальное умозрне, отличительное для характера наци, и всякая имющая процвсти въ ней святость. И Пушкинъ, и св. Сергй Радонежскй обртаютъ не только формы свое го внутренняго опыта, но и первые тайные позывы къ предстоящему имъ подвигу подъ живымъ увемъ родного словеснаго древа, питающаго свои корни въ Мате ри-Земл, а вершину возносящаго въ тонкй эиръ софйной голубизны.
.
Что же мы видимъ нын, въ эти дни буйственной слпоты, одержимости и без памятства?
Варантъ послднихъ двухъ строкъ стихотвореня Вяч. Иванова Русскй умъ (1890 г.).
Языкъ нашъ святъ: его кощунственно оскверняютъ богомерзкимъ бсивомъ Ч неимоврными, безсмысленными, безликими словообразованями, почти лишь зву чанями, стоящими на границ членораздльной рчи, понятными только какъ пере кличка сообщниковъ, какъ разинское сарынь на кичку. Языкъ нашъ богатъ: уже давно хотятъ его обднить, свести къ насущному, полезному, механически-цлесообразному;
уже давно его забываютъ и растериваютъ Ч и на добрую половину перезабыли и по растеряли. Языкъ нашъ свободенъ: его оскопляютъ и укрощаютъ;
чужеземною муш трой ломаютъ его природную осанку, уродуютъ поступь. Величавъ и ширококрылъ языкъ нашъ: какъ старательно подстригаютъ ему крылья, какъ шарахаются въ сторону отъ каждаго вольнаго взмаха его памятливыхъ крылъ!
Въ обиход образованныхъ слоевъ общества уже давно языкъ нашъ растратилъ то исконное свое достояне, которое Потебня3 называлъ внутреннею формою сло ва. Она ссохлась въ слов, опустошенномъ въ ядр своемъ, какъ сгнившй орхъ, обратившемся въ условный мновой знакъ, обезпеченный наличнымъ запасомъ по нятй. Оруде потребностей повседневнаго обмна понятями и словесности обыден ной, языкъ нашихъ грамотеевъ уже не живая дубрава народной рчи, а свинцовый наборъ печатника.
Чувствоване языка въ категори орудйности составляетъ психологическую по доснову и пресловутой орографической реформы.
.
Языкъ нашъ запечатлвается въ благолпныхъ письменахъ: измышляютъ но вое, на видъ упрощенное, на дл же боле затруднительное, Ч ибо мене отчет ливое, какъ стертая монета, Ч правописане, которымъ нарушается преемственно сложившаяся соразмрность и законченность его начертательныхъ формъ, отража ющая врнымъ зеркаломъ его морфологическое строене. Но чувство формы намъ претитъ: разнообразе формъ противно началу все изглаживающаго равенства. А преемственностью можетъ ли дорожить умонастроене, почитающее единствен нымъ мриломъ дйственной мощи Ч ненависть, первымъ условемъ творчества Ч разрывъ?
Божественныя слова: Суббота для Человка, а не Человкъ для Субботы, Ч мы толкуемъ рабски, не по Божьи и не по-людски: если бы эти слова отнимали у Человка Субботу, умаленъ былъ бы ими ликъ Человка;
но они, напротивъ, впер вые даруютъ Человку Субботу Господню, и только въ своемъ божественномъ лик Человкъ возвышается и надъ Субботою. Такъ всякое духовное послушане преобра жается въ духовную власть. Законъ правыхъ отношенй въ великомъ Ч вренъ себ и въ маломъ: чмъ больше уставности, тмъ меньше разрушительнаго произвола и насильственной принудительности.
Нелпо исходить изъ предположеня, что какая-либо данность, подлежащая школьному усвоеню, можетъ измняться въ зависимости отъ условй этого усвоеня или должна къ нимъ приспособляться: данность гетерономна школ, но послдняя вольна опредлить свое отношене къ данности, найти мру отвтствующаго ея цлямъ усвоеня. Строго говоря, полное практическое овладне орографей язы ка потребно однимъ типографскимъ корректорамъ, какъ мастерство каллигра фическое Ч дло краснописцевъ;
но то и другое искусства суть цнности сами по себ. Нелпа и мысль, что наилучшею въ разсуждени грамотности школою была бы школа, вовсе избавленная отъ всякой заботы о правописани. Ибо правописане Потебня Александръ Аанасьевичъ (1835Ч1891) Ч филологъ, этнографъ. Вслдъ за В. Гумбольдтомъ развивалъ идею внутренней формы слова.
(разумется, правильно преподаваемое) есть средство къ боле глубокому познаню языка, начало его осознаня путемъ рефлекси и побуждене къ художественному лю бованю его красотой. Изучене уставовъ правописаня можетъ быть въ нкоторомъ смысл уподоблено занятямъ анатомею въ мастерскихъ ваяня или живописи.
Слдовательно, оно же и воспитательно, если одною изъ задачъ воспитаня должно быть признано развите патротизма.
Что до эстетики, элементарное музыкальное чувство предписываетъ, напримръ, сохранене твердаго знака для ознаменованя иррацональнаго полуглас наго звучаня, подобнаго обертону или кратчайшей пауз, въ словахъ нашего языка, ищущихъ лапидарной замкнутости, перенагруженныхъ согласными звуками, часто даже кончающихся цлыми гнздами согласныхъ и потому нуждающихся въ опор нмой полугласной буквы, коей, несомннно, принадлежитъ и нкая фонетическая значимость. Вообще, выносить приговоры о фонетическомъ состояни живой народ ной рчи (напримръ, отрицать звуковое различе между Е и ) правомрно было бы лишь на основани строжайшихъ и непремнно повсемстныхъ изслдованй такового при помощи чувствительныхъ снарядовъ, автоматически изображающихъ тончайшя его особенности и отличя.
Съ точки же зрня интересовъ культуры, которая, по существенному своему признаку, должна быть понимаема, прежде всего, какъ предане и преемство, на сколько желательно усовершенствоване правописаня (напримръ, возстановлене начертаня врмя), настолько опасны притязаня предопредлить направлене пре образованй, подчинить ихъ какой-либо (утилитарной или иной) тенденци. Предста вимъ себ только, какя послдствя для духовной жизни всего человчества повлекло бы за собою измнене эллинскаго правописаня въ перодъ византйскй, письменное закрплене воспреобладавшаго въ эту пору фонетизма (а именно, отацизма): ключъ, открывающй намъ доступъ въ сокровищницы древности, надолго, если не навсегда, былъ бы утерянъ, и, быть можетъ, только новйше успхи эпиграфики позволили бы кое-какъ нащупать въ потемкахъ потайные ходы въ заколдованную округу свя щенныхъ развалинъ. А фонетическая транскрипця современнаго англйскаго говора сдлала бы говорящихъ по-англйски негровъ Ч въ принцип, по крайней мр, Ч полноправными преемниками и носителями британскаго имени.
.
Языкъ нашъ неразрывно сросся съ глаголами церкви: мы хотли бы его обмр щить4. Подобнымъ же образомъ кустари новйшей украинской словесности хвата ютъ пригоршнями польскя слова, лишь бы вытснить и искоренить реченя цер ковно-славянскя изъ преобразуемаго ими въ самостйную молвь нарчя. Наши языковды, конечно, вправ гордиться успшнымъ ршенемъ чисто-научной за дачи, заключавшейся въ выдлени исконно-русскихъ составныхъ частей нашего двуипостаснаго языка;
но теоретическое различене элементовъ русскихъ и церков но-славянскихъ отнюдь не оправдываетъ произвольныхъ новшествъ, будто бы въ русскомъ дух5, и общаго увлеченя практическимъ провинцализмомъ, какимъ должно быть признано вожделне сузить великое вмстилище нашей вселенской славы, обрусить Ч смшно сказать! Ч живую русскую рчь. Имъ самимъ слишко Проф. П. Н. Сакулинъ въ книг, написанной имъ въ защиту новой упрощенной орографи, оправдываетъ реформу именно какъ секуляризацю правописанй. [Сакулинъ Павелъ Никитичъ (1868Ч1930) Ч литературо вдъ. Вяч. Ивановъ иметъ въ виду его книгу Реформа русскаго правописаня (Пг., 1917). Ч Прим. изд.] Удивительные по творческому размаху примры такихъ новшествъ можно найти въ той же книг проф.
Сакулина: см. хотя бы ршене вопроса о правописани прилагательныхъ въ именительномъ и винительномъ множественнаго числа трехъ родовъ.
мъ вдомо, что, пока звучитъ она, будутъ звучать въ ней роднымъ, неотъемлемо присущимъ ей звукомъ и когда-то наптыя надъ ея колыбелью далекя слова, какъ рождене и воскресене, власть и слава, блаженство и сладость, благо дарность и надежда...
Нтъ, не можетъ быть обмрщенъ въ глубинахъ своихъ русскй языкъ! И довольно народу, нмотствующему про свое и лопочущему только что разобранное по склада мъ чужое, Ч довольно ему заговорить по-своему, по-русски, чтобы вспомнить и Мать сыру-Землю съ ея глубинною правдой, и Бога въ вышнихъ съ Его закономъ.