Книги, научные публикации
Трансформация маскулинности в XXI веке Автор: С. ДЕМИДЕНКО В июне 2011 г. в Москве состоялась международная конференция "Трансформация маскулинности в XXI веке: глобальные вызовы, нормативные ожидания,
статусные противоречия", на которой присутствовали ученые из России, Украины, Белоруссии, Кыргызстана и Швеции. Выступления социологов, антропологов, культурологов, демографов, филологов и психологов придали мероприятию междисциплинарный характер.
В исследованиях последних лет ученые в большей степени концентрируют внимание на роли женщины в меняющемся обществе, что связано во многом с феминизацией, тогда как исследований о "мужественности" в России не так много. В первую очередь необходимо упомянуть И. С. Кона, который последние годы жизни посвятил себя изучению "мужского вопроса"1 и являлся одним из инициаторов проведения подобной конференции. Ее организаторы - Самарский центр гендерных исследований и Фонд им. Генриха Блля - посвятили конференцию памяти этого выдающегося ученого.
На конференции отмечалось возрастание эгалитарных ценностей, что находит отражение в новых гендерных идентичностях и ролях. В то же время существует противоречие между развитием эгалитарных отношений и традиционными ценностями патриархата. Однако, как и принято в науке, всегда оговаривается в каких именно группах и сообществах это происходит. Так, Е. Здравомыслова (Санкт-Петербург) сконцентрировала внимание на среднем классе, который, по ее мнению, задает нормативы современному обществу, а именно на молодых профессионалах. Изучая представления об отцовстве в партнерских союзах (т.н. гражданских браках), она отметила, что подобная форма семьи несет в себе потенциал гендерного равенства, являясь пространством для обретения нового социального опыта, который, прежде всего, выражается в "переговорности" и свободе отношений.
Здравомыслова поддержала термин, предложенный Ж. Черновой (Санкт-Петербург), - "прагматический эгалитаризм", который характеризует некоторые современные молодые семьи. При появлении детей в подобных союзах свобода сменяется ответственностью и возникает проблема баланса и конфликта ролей мужчины, т.к. женщина заставляет осваивать новые для него практики, в связи с чем развивается так называемое "активно участвующее отцовство".
Феномен "вовлеченное отцовство" проанализировала А. Авдеева (Санкт-Петербург), выделив стратегии участия отца в семье: "управляющий" и "исполнитель". В первом случае мужчина проявляет активное участие в заботе о детях, рассматривая жену как партнера. Во втором - делегирует эти полномочия женщине, отдавая приоритет преимущественно профессиональной деятельности. Несмотря на возросшее участие в заботе о ребенке и идеологию партнерства в воспитании, Авдеева приходит к выводу, что вовлеченный отец продолжает оставаться (основным) добытчиком, что приводит преимущественно к традиционному разделению обязанностей в семье.
Причина прагматична - для современного российского общества характерно гендерное неравенство в сфере оплачиваемого труда и идеология нео-традиционализма.
Е. Рождественская (Москва) обратила внимание на понятие нормативного отцовства в разных поколениях, сделав акцент на европейском контексте. Говоря о феномене либерализированного отцовства, отметила, что отец рождается в фантазиях, измышляя о триаде взаимоотношений.
И. Клецина (Санкт-Петербург), изучая супружеские пары, сконцентрировалась на мужской традиционной нормативности. Рассматривая маскулинность через гендерные нормы и ожидания, она пришла к выводу, что в супружеских парах с согласованными эгалитарными ожиданиями удовлетворенность отношениями выше, чем в парах с согласованными традиционными ожиданиями.
стр. См.: Кон И. С. Мужчины в меняющемся мире. М., 2009;
Кон И. С. Мальчик-отец мужчины. М., 2009.
Перспективную идею высказала И. Костерина (Москва), продемонстрировав параллельное существование разных маскулинностей в биографиях молодых мужчин. При этом Костерина сознательно отказывается от типологии, говоря скорее о "миксах", т.к. это смесь разных идентичностей, которые так или иначе проявляются в зависимости от ситуаций. Отмечается, что для молодежи свойственно стремление к демонстрации своей маскулинности ("казаться, а не быть"), и ее конструирование происходит посредством разных символов и ресурсов.
И. Тартаковская (Москва) представила результаты исследования памяти ветеранов Афганской войны, показав, как военные воспоминания используются для построения своей маскулинной идентичности. Она выделила две основные смысловые конструкции: 1) "война как испытание", которое успешно преодолевается благодаря личному мужеству, находчивости и солидарности;
2) "война как лучшие годы жизни", пик самовыражения. Во втором случае, по ее мнению, можно говорить о попытке преодоления позднесоветского кризиса маскулинности путем утверждения гипермилитаризированной гегемонной имперской маскулинности, которая предполагает наделение себя некой особо важной функцией глобального масштаба. Такой тип маскулинности является не личным проектом, он требует присутствия, хотя бы в качестве образа или воспоминания, мощного милитаризированного государства.
Дикуссию вызвал доклад Э. Ариф (Санкт-Петербург), которая предложила использовать понятие "ненормативной" маскулинности, в частности, при применении физической силы как антипода нормативности. Е. Омельченко, напротив, затронула тему "нормальной" маскулинности на примере скинхед-сообщества. С одной стороны, "мужское братство" демонстрирует особый тип презентации нормативной мужественности - забота о физически совершенном мужском теле, демонстрация силы морального духа, гетеросексуальная активность. С другой, повседневная жизнь компании наполнена близкими телесными контактами (объятиями, совместное принятие душа и т.п.). В демонстрации тела друзьями реализуется глубинная потребность в постоянных доказательствах (своих и чужих) в интимности, нежности, поддержке и доверии. Парадокс заключается в том, что крепкое мужское товарищество держится как на стремлении к интимности (доверию), так и на страхе перед ним (гомофобия).
На конференции был предложен анализ визуальных реперзентаций мужского гомосексуального тела.
В. Сазаев (Санкт-Петербург). Д. Воронцов (Ростов-на-Дону) предложил вниманию результаты исследования концептов маскулинности у юношей-студентов, представив их в виде дихотомии гомо- и гетеросексуальности.
Прозвучали доклады, посвященные мужчинам рабочих специальностей. Так, ученые из Швеции С. Кулгрен (Kullgren) и М. Хьялмарссон (Hjalmarsson) рассказали об изменении в гендерных ролях среди рабочих малярной профессии. А. Ваньке (Москва) сконцентрировала внимание на телесности мужчин рабочих профессий. М. Пивоварова (Самара) презентовала результаты исследования сообщества трудовых мигрантов из Таджикистана и Узбекистана, где маскулинность проявляет себя как фактор сохранения традиционной культуры.
На круглом столе "Мужчины в меняющемся мире" в числе многих вопросов обсуждались перспективные направления современных исследований маскулинности. Исследователи, представившие свои доклады, по большей мере используют в работе качественные методы (включенное наблюдение, глубинные интервью, кейс-стади и др.), которые имеют свои ограничения и концентрируются на малых пространствах, в связи с этим нет полного представления о процессе трансформации. Е. Рождественская выразила сожаление о том, что нет полномасштабных количественных исследований по гендерной тематике, семье, которые использовали бы имеющиеся наработки. Большую перспективу она видит в межпоколенческих сравнениях, которые позволят проследить динамику изменений.
Большой интерес вызывает молодежная среда. Е. Омельченко отметила, что следует изучать изменения идейных стратегий сообществ, которые обнаруживают себя через противостояния другим, и эти "ядра" более значимы, чем половые признаки. В этом случае можно изучать различные векторы - ксенофобии, гомофобии, лояльности - через которые проявляют себя те или иные сообщества.
Важным достижением конференции стало не только плодотворное научное общение, но также зародившиеся ожидания новых исследований, которые охватят более широкие аспекты маскулинности, в том числе и женской.