Книги по разным темам
Институт экономики переходного периода
Доклад на международной конференции Посткоммунистическая Россия в контексте мирового социально-экономического развития
А. Радыгин
(ИЭПП)
Проблемы и особенности формирования национальной модели корпоративного управления в России
Москва
1-2 декабря
2000
Проблема корпоративного управления стала особенно актуальной в России со второй половины 90-х гг. Внешними побудительными мотивами для этого стали общемировые процессы, в частности возросший интерес к корпоративному управлению в США в 80-е гг. (как реакция на волну враждебных захватов контрольных пакетов акций при одновременном усилении институциональных инвесторов), мировой финансовый кризис 1997-1998 гг. и проблемы корпораций стран с развивающимися рынками. Подписание в 1999 году Принципов корпоративного управления ОЭСР стало обобщением опыта государств-членов ОЭСР в этой области, а сами Принципы – потенциальным модельным сводом стандартов и руководств, в том числе для стран с переходной экономикой.1
Важным мотивом стала ревизия постулатов Вашингтонского консенсуса в конце 90-х гг. Усиление внимания к корпоративному управлению происходит в контексте информационных проблем, институциональной и правовой инфраструктуры.2 Помимо ортодоксальных либерализации и приватизации, находят, наконец, свое признание политические, социальные, налоговые ограничения реформ, а также проблемы собственности и управления. Форма собственности, наряду с интенсивностью конкуренции, приводит к межстрановым различиям в реформах на уровне самих предприятий. Качество инвестиционного климата и преобладание мягких бюджетных ограничений определяют различия на страновом уровне. 3
В 2000 году корпоративное управление стало одной из самых модных тем и в России. Крупнейшие корпорации, еще 1-2 года назад фигурировавшие как злостные нарушители прав акционеров, срочно принимают кодексы корпоративного управления, создают лотделы по работе с акционерами и вводят в советы директоров независимых директоров. ФКЦБ при финансовой поддержке ЕБРР планирует в 2001 году выпустить собственный кодекс корпоративного управления (смысл и статус которого при наличии закона Об акционерных обществах пока неясен). Несколько частных организаций в 2000 году предложили рынку свои конкурирующие рейтинги корпоративного управления. Чиновники научились оперировать термином, и постепенно превращают его в очередной спасительный фетиш. На волне этой конъюнктуры существует ощутимая опасность выхолащивания смысла и превращения понятия корпоративное управление лишь в лозунг для очередной кампании.4
Интересно отметить, что до сих пор не существует каких-то общих подходов – можно привести частный, но показательный пример. Джозеф Стиглиц в 1999 году отмечал необходимость усиления внимания к роли инсайдеров, которые в контексте проблем связи между собственностью и управлением в переходных экономиках будут благоприятно воздействовать на сокращения цепочки агентских отношений. В том же 1999 году Европейский банк реконструкции и развития в качестве одного из принципиально важных направлений на следующее десятилетие указывает необходимость борьбы с линтересами окопавшихся инсайдеров.
Именно поэтому в основе любых предложений по совершенствованию корпоративного управления в России должно лежать понимание реальных социально-экономических процессов. В значительной степени модель корпоративного управления формируется за рамками права. При этом в России в настоящее время формально присутствуют компоненты всех традиционных моделей: относительно распыленная собственность (но неликвидный рынок и слабые институциональные инвесторы), явная и устойчивая тенденция к концентрации собственности и контроля (но при отсутствии адекватного финансирования и эффективного мониторинга), элементы перекрестных владений и формирование сложных корпоративных структур разного типа (но при отсутствии тяготения к какому-либо типу). Прежде чем что-либо менять, следуют достаточно четко осознавать, кого, от кого, зачем и в какой мере необходимо защищать в рамках национальной модели корпоративного управления.
В России среди ключевых особенностей развития национальной модели корпоративного управления 90-х гг. необходимо выделить:
- перманентный процесс перераспределения собственности в корпорациях;
- специфические мотивации многих инсайдеров (менеджеров и крупных акционеров), связанные с контролем финансовых потоков и выводом активов корпорации;
- слабая или нетипичная роль традиционных внешних механизмов корпоративного управления (рынок ценных бумаг, банкротства, рынок корпоративного контроля);
- значительная доля государства в акционерном капитале и вытекающие проблемы управления и контроля;
- федеративное устройство и активная роль региональных властей как самостоятельного субъекта корпоративных отношений (причем субъекта, действующего в рамках конфликта интересов - как собственник, как регулятор через административные рычаги воздействия, как коммерческий/хозяйствующий агент)
- неэффективный и/или выборочный (политизированный) государственный инфорсмент (при сравнительно развитом законодательстве в области защиты прав акционеров).
Итак, каковы же реальные процессы, которые идут, и что это значит Во-первых, идет достаточно заметный процесс концентрации собственности. Он не является пока столь существенным, как в некоторых странах Восточной Европы – имеющиеся эмпирические обследования дают Восточной Европы более высокие показатели5, чем то, в рамках выборки ИЭПП выявлено для России в 2000 году 6. Тем не менее этот процесс идет, и с 1998 года резко ускорился. Это не только нефтяная и металлургическая отрасли, где очень большие финансовые ресурсы возникли после кризиса, но и целый ряд других отраслей. И второй момент – что означает такая концентрация Если использовать терминологию Ла Порта, Лопеса-де-Силанеса, Шлейфера и Вишны 7, то речь идет о процессе обеспечения экономико-правовых условий защиты владельца в условиях отсутствия развитой правовой системы защиты прав акционеров. Одновременно (хотя и с рядом оговорок касательно неформальных полюсов контроля и различных альянсов) можно говорить о наличии достаточно заметной статистической значимости связи между определенным уровнем концентрации и эффективностью предприятий. Последний результат получен по указанной выше выборке ИЭПП.
Во-вторых, это проблема конфликта менеджеров и крупных акционеров. С моей точки зрения, он минимален, ибо пока затруднительно говорить о начале этапа разделения функций управленцев и собственников в российских корпорациях. Такое разделение пока находится в латентном состоянии, хотя, безусловно, есть нюансы и по отраслям, и по предприятиям различного размера. Сохраняющееся слияние функций обусловлено тем, что при существующей внешней среде и сохраняющихся тенденциях борьбы за контроль собственнику (формальному или конечному бенефициару) необходим контроль такого уровня, что он не может никому доверить даже оперативное управление предприятием. Это связано либо с криминальными интересами, либо выводом активов, либо просто с необходимостью учета довольно враждебной внешней среды. В пользу этого свидетельствуют и данные о смене менеджмента. Они сменились в 1992-99 году в более чем на 77 процентах обследованных ИЭПП предприятий. В каком-то смысле (по выборке ИЭПП) можно говорить и об эффективности инсайдеровской модели, но только в том случае, если максимальна доля менеджеров и минимальна доля работников. Для нас существенно, что именно процесс слияния функций, а не их разделения является более существенным сейчас в России, хотя в дальнейшей перспективе очевидно, что будет доминировать тенденции к разделению
Третий существенный момент, который надо принимать во внимание – это конфликт между менеджерами и крупными акционерами в контексте сказанного и слияния функций собственников и менеджеров, с одной стороны, и мелкими акционерами, строго внешними, с другой стороны. Мне представляется, что этот вопрос важен, но не является экстремально актуальным в настоящее время для России. Во первых, он объективен в условиях фактически закрытых российских корпораций, но это несколько иная уже проблема. Во-вторых, это в значительной степени вопрос судов и инфорсмента в целом, как важнейшего самостоятельного направления институциональной реформы. В-третьих, эта проблема не является уникальной для России и более того, если мы посмотрим исследования сравнительного правоведения Института Макса Планка (Гамбург), оказывается, что именно страны СНГ, в отличие от Центральной и Восточной Европы, в настоящее время имеют наиболее явную устойчивую тенденцию движения к англо-американской модели защиты прав акционеров.8 Это действительно так – достаточно обратиться к закону об акционерных обществах и посмотреть на нормы, которые позволяют мелким акционерам защищать свои права. Но это, как отмечалось выше, в первую очередь вопрос судов, а не права.
Четвертый существенный момент, который важен для оценки реальных процессов становления российской модели корпоративного управления, - это партнерская система организации российских корпораций. Реально трудно говорить. Естественно, не имеются в виду все крупнейшие холдинги с государственным участием, хотя в них есть свои специфические проблемы. Речь идет о большинстве крупных частных корпораций. Система организована по принципу двух, трех, четырех партнеров, которые делят и собственность (контроль), и бизнес.
Что это значит с точки зрения развития системы корпоративных отношений Во-первых, это проблема прозрачности собственности и финансов. Во-вторых – это проблема инвестиций, и прежде всего проблема максимальной ориентации на внутренние источники, включая псевдо-иностранные кредиты и т.п. Интересно заметить, что в 2000 году усиливается процесс реинвестирования, именно российскими владельцами, именно в виде различных форм псевдо-иностранных инвестиций. Во-третьих, это проблема инфорсмента. Многие корпорации ориентируются на зарубежные центры прибыли и, соответственно, любое ужесточение инфорсмента может означать остановку этого процесса реинвестирования из-за границы. Это накладывает определенные требования и условия к проблемам ужесточения возможных санкций по всему спектру. И, в-четвертых, это проблема долгосрочной инвестиционной стратегии в этих корпорациях. Система партнерства предполагает ориентацию на текущие краткосрочные доходы, и, соответственно, возникают проблемы осуществления долгосрочной инвестиционной стратегии.
В рамках короткого выступления нет возможности углубляться в вопросы типологии и оценки корпоративных конфликтов. Наиболее существенным моментом является то, что многие известные скандалы 1999-2000 гг. с мелкими акционерами в основном связаны с деятельностью портфельных инвесторов, прежде всего иностранных, пришедших на волне нескольких фондовых бумов. Но действительно ключевая проблема, которая существует, – это проблема враждебных захватов контроля в акционерных обществах, которая связана с деятельностью внутренних российских конкурентов или с деятельностью региональных властей.
В заключении несколько слов о будущем российской модели корпоративного управления. Модель с доминированием интересов мелких акционеров (или резкий акцент в законодательстве на абсолютную защиту мелких акционеров), видимо, не столько невозможна, сколько не состоятельна на практике. Реализация такой модели, основанной в значительной степени на чисто американской практике и идеях самодостаточности корпоративного права для России (середина 90-х гг.), потребует серьезной экономической ломки сложившихся отношений (хотя я не могу согласиться с тем, что эти отношения благотворны). Резкий акцент в пользу миноритарных акционеров нарушает баланс интересов всех остальных субъектов корпоративных отношений, которые в равной степени имеют право на защиту с точки зрения общего принципа защиты прав собственности. Роль мелких акционеров, тем не менее, принципиально важна для обеспечения прозрачности компаний. В целом же, безусловно, в перспективе необходимо двигаться в направлении некой смешанной модели, которая с одной стороны будет учитывать описанные экономические принципы и тенденции, но вместе с тем предполагать баланс интересов всех акционеров и, более широко, со-участников (УstakeholdersФ). Модельные принципы ОСЭР по данному вопросу могли бы послужить для этого разумной основой.
1 Принципы корпоративного управления ОЭСР. ОЭСР, 1999.
2 Stiglitz J. Whither Reform Ten Years of Transition. World Bank Annual Conference on Development Economics. Washington, D.C., April 28-30, 1999.
3 Transition report 1999. Ten years of transition. EBRD, 1999, p.9.
4 Ярким аналогом (и предупреждением) может служить кампания 1993-1998 гг. по созданию финансово-промышленных групп. Кризис 1998 г. разрушил этот миф.
5 Frydman R, Ch.W.Gray, M.Hessel, A.Rapaczynski (1997): Private Ownership and Corporate Performance: Some Lessons from Transition Economies. The World Bank.Washington D.C. Working paper N 1830. September 1997.
6 Радыгин А., Архипов С. (2000): Собственность, корпоративные конфликты, эффективность (некоторые эмпирические оценки). – В: Вопросы экономики, 2000, № 11, с.114-133.
7 La PortaаR., F.аLopez-de-Silanes, A.аShleifer, R.W.аVishny (1998): УLaw and FinanceФ.- In: Journal of Political Economy, Dec. 1998, Vol. 106, N 6, pp. 1113-1155
8 Pistor K. (1999): Corporate Law in Transition Economies. Max-Planck Institute for Comparative and International Corporate Law, Hamburg, mimeo.
Книги по разным темам