Книги, научные публикации
ТЕМА. ТРАНСФОРМАЦИЯ ГЕНДЕРНЫХ ОТНОШЕНИЙ ОТ ЭПОХИ РЕФОРМАЦИИ ДО ВИКТОРИАНСКОЙ ЭПОХИ (ЕВРОПА - АМЕРИКА) Х Гендерные отношения в эпоху Реформации и особенности влияния пуританской этики на их развитие Х
Нравственно-моральные и другие особенности полоролевых отношений в Европе в XVII - XVIII вв Х Гендерные проблемы общественных отношений в Викторианскую эпоху: Европа и Америка Гендерные отношения в эпоху Реформации и особенности влияния пуританской этики на их развитие Вскоре после того, как на заре XVII в. завершилась эпоха Елизаветы, в Европе начались кое-какие перемены - не в результате укрепления самосознания женщин, но вследствие сложного взаимодействия различных социальных сил. Философия гуманистов и первые ростки рационализма сыграли в этом не последнюю роль. Сказались также войны и революции XVII и XVIII вв. (многие из которых носили локальный характер), всегда порождавшие иллюзию всеобщего равенства: все, кто способен носить оружие, будь то женщина или мужчина, равны. Торговки рыбой, маршировавшие по Версалю в октябре 1789 года, испытывали такое же ощущение великого свершения, какое переживали столетием раньше синие чулки, превращавшие свои салоны в центры культурной и политической жизни. Но, хотя подобные женщины лишь условно могли представительствовать за всю прекрасную половину человечества, вероятно, они не смогли бы сыграть такую общественную роль, если бы не подспудные изменения в обществе, начавшие происходить в XVI в. в результате Реформации, Контррефомации и возрастающего влияния буржуазии.
Сперва (и на самом деле достаточно долго) казалось, что Реформация и Контрреформация собираются отменить все, что было достигнуто в сфере отношений между мужчиной и женщиной на протяжении трех предшествовавших столетий. Рассматривая семейно-брачные отношения, реформаторы считали, что неудачный брак - это катастрофа. Католическая церковь, получившая вопросы брака в свое распоряжение в XVII веке, настаивала, что союз должен заключаться на всю жизнь, что это таинство, освященное милостью Бога;
но, когда реформаторы обратились к Библии, они не смогли найти оправдания такого отношения к браку. Единственной формой развода, особо упомянутой и дозволенной Христом, был развод без повторной женитьбы, но Лютер решил воспринять это как совет, а не как приказ. С его точки зрения, супружеская измена автоматически разрушала брачные узы. Основанием для развода считалась также ситуация, в которой один из супругов мешал другому вести благочестивую жизнь.
Поскольку реформаторы не считали брачные узы священными, они стремились возвратить брачное законодательство под юрисдикцию светской власти хотя бы частично. Священники должны были давать гражданским властям лишь общие рекомендации по принципиальным вопросам, которыми те будут руководствоваться в своих решениях. Из всех стран Европы единственной протестантской страной вплоть до 1857 г. была Англия: брачные приключения Генриха VIII привели к тому, что новая англиканская церковь, которую возглавил сам Генрих, так глубоко увязла в манипуляциях с законами о разводе, что вопрос о передаче брачного законодательства гражданским судам не поднимался, по крайней мере в то время.
Если бы реформированные религии не принимали на веру все, что говорилось в священных книгах, возможно, они смогли бы внести существенный вклад в изменение положения женщины, которое уже началось в конце средневековья. Но, закрывая глаза на 2000 лет общественного развития, прошедших со времени написания еврейских книг законов, реформаторы принялись воскрешать образы всемогущего отца, добродетельной жены и послушных детей, превращая патриархальное семейство Ветхого Завета в образец для подражания, предлагавшийся новообращенным. По сути дела, они возвысили положение жены, ничего не сделав для возвышения самой женщины, которая играла роль жены.
Пуританское отношение к семье прекрасно подходило для построения нового общества в неблагоприятных условиях. Борьба начиналась с безжалостной дисциплины в семье, возглавляемой отцом, приветствовались послушание, солидарность и плодовитость - на этих трех столпах строилась пуританская семья.
В обществе, где слово старейшин было законом (чего нельзя сказать о католической Европе, где единственным законом оставался закон церкви и государства), женщинам отводилась второстепенная роль.
Пуританская мораль сильно повлияла на все будущее Америки, и это влияние было трояким. Она породила викторианский образ мысли за пятьдесят лет до того, как сама королева Виктория взошла на трон. Она научила американских женщин управлять мужчинами при помощи добродетели и целомудрия, которые порой достигали карикатурных масштабов;
при этом женщины продолжали подчиняться мужчинам, подобно ветхозаветным женам. И, наконец, пуританская мораль возвела на пьедестал понятие семьи.
Современные сенаторы и конгрессмены изо всех сил стремились (какой бы веры они ни придерживались и каково бы ни было их семейное положение) поддержать имидж преданного своему дому семьянина, что способствовало обогащению национального американского характера и публичной демонстрации сплоченности семьи. Пуритане привезли с собой в Америку свой идеал семьи, словно часть багажа. Но в Европе ситуация была более сложной: ни семья, ни ее члены не могли по собственному желанию отказаться от давней традиции иудео-католических законов и обычаев.
В развитии английской семьи с XIV века до наших дней выделяют три отдельных этапа. Сначала существовала расширенная средневековая семья, где личная жизнь ее членов была ограничена, было мало возможностей для создания прочных личных связей (даже между мужем и женой) и где почти не было простора для индивидуализма: члены семьи жили общей жизнью, ели за одним столом и спали в одной постели.
Однако примерно к середине XVI века, по мере изменения социальной структуры общества с точки зрения укрепления позиций зарождающейся буржуазии, такой беспорядочный уклад уступил место более организованным и меньшим по количеству членов семейства. В результате у тех, кто оставался в семье, могло возникать ощущение большей стабильности. Однако, в целом условия жизни все же не были благоприятными: уровень смертности в XVI веке оставался высоким, а продолжительность жизни была не больше, чем в эпоху палеолита;
средний возраст, в котором умирали люди, колебался от 25 до 30 лет;
между рождением и вступлением в зрелый возраст, ребенок мог сменить двух или трех мачех и отчимов;
молодая женщина могла дважды выйти замуж и дважды овдоветь еще до 20 лет.
К середине XVII века ситуация стала постепенно улучшаться. Англичанка из среднего класса могла прожить до 32 лет;
этот рост продолжительности жизни не прекращался до конца XVIII века, когда, после исчезновения чумы, женщина могла прожить уже до 50 лет. Разумеется, в то время никто не оценивал общество с точки зрения таких показателей, но острота ощущения в общественном сознании постоянного присутствия смертности человека начала постепенно притупляться. Именно к середине XVII века наступает третий этап в развитии английской семьи, который характеризовался постепенным утверждением в ее образе жизни эмоциональной устойчивости и нового индивидуализма. В это же время происходит резкое снижение числа внебрачных детей, что является подтверждением внутрисемейной эмоциональной сплоченности. Эта тенденция проявлялась и во Франции того времени.
Анализ социальных процессов в этот период позволяет сделать вывод о том, что вся Европа подверглась косвенному воздействию религиозных переворотов XVI века, в результате чего все общество, и в особенности семья, начали проявлять защитную реакцию, побудившую их замкнуться в себе подобно тому, что произошло с китайцами в период монгольских завоеваний и позднее, в эпоху Чинь.
Необходимо отметить, что Европа в те времена во многом была весьма требовательна в вопросах нравственности. Общественные традиции и обычаи наглядно демонстрировали соответствующие эффекты Реформации и католической Котрреформации, которая попыталась восстановить прежнюю суровость законов, смягченную требованиями гуманности. Так, на 24 сессии Собора в Тренте (он заседал с 1545 по 1546 г.) римская церковь вновь провозгласила догмат о священной природе брака, ввела новые требования родительского согласия на брак и публикации списка запретов на брак, а также заявила, что и в дальнейшем будет добиваться безбрачия от священников.
Нравственно-моральные и другие особенности полоролевых отношений в Европе в XVII - XVIII вв.
Возвращаясь к вопросу о причинах возникновения новой, прочно сплоченной семьи, необходимо отметить, что перспектива более устойчивого и продолжительного брака была обусловлена не просто увеличением продолжительности жизни. На самом деле, возросшая продолжительность жизни привела к увеличению среднего возраста вступления в брак.
Поздние браки стали возникать по необходимости. Раньше старший сын аристократа, не сомневаясь в том, что получит наследство, мог жениться, когда хотел или когда ему попадалась невеста, также рассчитывающая на богатое наследство. Младшие сыновья, неизбежно зависящие от щедрости своего старшего брата, были менее свободными в вопросах брака. Крестьяне, наоборот, женились с разрешения сеньора. А молодой человек из нового буржуазного сословия вынужден был откладывать женитьбу до тех пор, пока он не обретет необходимого состояния для вступления в брак. В XVII веке буржуа вступала в брак в 25Ц30-летнем возрасте, а некоторые вообще не женились. В средние века среди всего населения Европы было только 5% одиноких людей. Теперь же их стало около 15%. Но более значительной переменой было то, что теперь мужчина искал себе жену не среди девушек, младше его лет на 20, а внутри своей собственной возрастной группы. Таким образом, вместе со средним мужским возрастом вступления в брак поднялся и женский. В Америке при недостатке женщин и специфических проблемах численности населения обычный брачный возраст оставался на уровне 16Ц18 лет. Однако статистика XVIII века показала, что большинство женщин в Венеции, Нидерландах, Баварии, Франции и прочих областях Европы выходили замуж в возрасте около 25 лет.
Когда практичный мужчина - труженик, добившийся положения своими собственными силами, женился, он хотел получить в лице жены трудолюбивую домохозяйку, разумную спутницу жизни и заботливую мать своих детей. Любовь все еще имела мало отношения к браку, но описанная выше разновидность супружеских отношений открывала простор для развития взамоотношений.
С точки зрения женщины, эти перемены были революционными. Брак, как и любые другие тесные взаимоотношения, подразумевает длительное взаимодействие между личностями, при котором тот, кто сильнее, если не всегда, господствует над слабым, то, по крайней мере, всегда влияет на него. Мужчина среднего возраста, женившись на значительно младшей по возрасту женщине, так или иначе, навязывает свое мировоззрение, мнения и желания жене, еще слишком молодой для того, чтобы сформировалась ее собственная личность. Но когда женщины стали выходить замуж в более зрелом возрасте, обладая уже своей индивидуальностью, и когда мужья перестали смотреть на них сверху вниз с высот своего возраста и жизненного опыта, весь уклад супружеской жизни стал значительно меняться, за исключением тех случаев, когда жены по своей природе были мягкими и уступчивыми. Во-первых, стало гораздо труднее навязывать желания и предпочтения мужей, а во-вторых, они стали воспитывать детей гораздо более сознательно.
Возможно, некоторые браки от таких перемен пострадали, но в целом брак как социальный институт претерпел значительные прогрессивные изменения, также как и мнение женщин о своих личных достоинствах.
Гендерные проблемы общественных отношений в Викторианскую эпоху: Европа и Америка Хотя временами может казаться, что XIX в. был бы невозможен без королевы Виктории, но все викторианство нельзя назвать уникальным явлением, принадлежащим этому столетию и только Британской империи. Даже Китай пострадал от собственной разновидности викторианства, в Америке и Германии оно возникло даже раньше, чем в Англии: в Америке - отчасти как порождение пуританства;
в Германии - как реакция на политические потрясения и новые веяния XVIII столетия. Немного позднее Франция, преодолевая шестидесятилетний кризис, предшествовавший 1848 году, стала искать личные идеалы, которые могли бы компенсировать политические разочарования. А в Англии новый, и уже твердо стоящий на ногах, средний класс создал систему морали и поведения, которая смогла удовлетворить его социальные амбиции.
Поскольку между Европой и Америкой существовало устойчивое культурное взаимодействие, вполне естественно, что новые общественные отношения приняли здесь сходные формы. Особенность этих форм заключалась в том, что элегантный классицизм XVIII века привел в XIX веке к чопорной помпезности, слегка оживленной обожанием всяческой экзотики, в особенности всего того, что относилось к средневековью. Это имело далеко идущие последствия. Джентльмены викторианской эпохи, охваченные ностальгией по средневековью, культивируя высокопарную и чрезмерную учтивость по отношению к дамам, которая, по их искреннему убеждению, являлась отражением рыцарских идеалов, попутно низвели этих дам до положения зрителей на турнире жизни. То, что было сказано Гарриет Мартино об американцах 1830-х годов, в одинаковой степени можно было отнести и к европейским мужчинам: они подарили женщинам снисходительность как замену справедливости. Как говорила миссис Сара Эллис в адрес женщинам Англии, важно было признавать превосходствоЕ мужа просто как человекаЕ В характере благородного, просвещенного и подлинно доброго мужчины есть сила и утонченностьЕ Нет никаких слов, чтобы описать степень восхищения и уважения, которую должно вызывать созерцание подобного характераЕ. Но давая понять, что превосходство мужчины входит в естественный порядок вещей, она одновременно добавляет, что это должно было происходить даже вопреки тому факту, что жена была более талантлива, чем ее муж. Социальное положение женщины в XIX веке было обусловлено общими социальными тенденциями того времени. До индустриальной революции, история социальных отношений в Европе характеризовалась противостоянием аристократии, с одной стороны, и всех остальных социальных групп - с другой. Но постепенно во всех сферах жизни общества: экономических, властных и др., - аристократия стала вытесняться средним классом. Экономические успехи среднего класса закономерно привели к его стремлению закрепить эти успехи и в социальном статусе. В этой связи неотъемлемой чертой XIX века стала упорная борьба за приобретение более высокой степени знатности. В Америке эта борьба приобрела свои специфические особенности: люди стремились не столько продвинуться вверх по ступеням социального престижа, сколько расширить свои права и добиться более высокой степени равенства, чем у других. Что касается конкретно женщин, то одним из показателей их социального успеха было достаточное количество слуг, способных выполнять всю работу за домашнюю хозяйку. Торжество среднего класса в этой области можно наглядно проиллюстрировать данными статистики, отражающими занятость населения.
Согласно переписи 1841 года, из 16 миллионов мужчин и женщин, населявших Англию и Уэльс, домашней прислугой работали всего около 1 миллиона. Десять лет спустя из трех миллионов женщин и девушек от десятилетнего возраста и старше, зарабатывавших себе на жизнь, свыше 751тыс. (т.е. одна из четырех) работали служанками. К 1871 г. их число увеличилось до свыше миллиона. На протяжении всего XIX века и до 1914 г. работа домашней прислуги была самой распространенной среди англичанок.
В 1840 г. лондонский суд постановил, что мужа можно оправдать, даже если он похитил бежавшую жену (чья нравственность считалась безупречной) и держал ее под замком, поскольку л счастье и честь обеих сторон в том, чтобы поместить жену под охрану мужа и поручить емуЕ защищать ее от опасностей неограниченного общения с миром, обеспечив совместное проживание и местонахождение.
К несчастью, в тот мир, от которого следовало защищать женщину, включался и мир медицины. Она могла проконсультироваться с врачом (в присутствии сопровождающей), но гинекологическое обслуживание производилось только в самом крайнем случае. Дальнейшие уступки женской скромности, вероятно, довели бы современного врача до потери диплома: стандартная процедура производилась под простыней в затемненной комнате. Свидетельством высокой нравственности считалась готовность женщин подвергнуться крайней опасности и вытерпеть ужасную боль, нежели позволить врачу до конца выяснить причину своих заболеваний. Подобное отношение к этой проблеме не только мешало врачам исполнять свой профессиональный долг, но и не позволяло женщинам узнать что-либо о своей анатомии и физиологии.
Рыцарство, благородство, деликатность и невежество, смешавшись между собой, буквально пригвоздили женщину к дому и семье. Равенство признавалось лишь в биологическом контексте и применялось только к матери, а не к женщине вообще.
Акцент на материнстве еще больше усилился вследствие широкой популярности в XIX веке академических споров по вопросу о законе матери (jus maternum). Эта идея не была абсолютно новой, но в 1861 г. она была выдвинута для обсуждения швейцарским юристом и историком Иоганном Якобом Бахофеном и изложена таким философско-научным языком, против которого викторианцы просто не смогли устоять. Бахофен отрицал лестественное превосходство мужчин над женщиной и заявлял, приводя огромное множество исторических и антропологических подробностей, что, когда человечество было еще близко к природе и материнство являлось единственным признанным видом родительских отношений, миром правила женщина, но, когда победил дух, мужчина взял над женщиной верх. Идеи Бахофена встретили мощную поддержку;
особо следует упомянуть американского этнолога Льюиса Н. Моргана, который сочетал теории Бахофена со своими собственными наблюдениями за жизнью ирокезов и создал новую реконструкцию развития семейно-брачной жизни в доисторический период. На ранних стадиях, по его мнению, преобладал промискуитет;
затем, во времена общин, основанных на охоте и собирательстве, возникли коллективные браки. Поскольку ни в той, ни в другой ситуации отца ребенка установить было невозможно, определяющим являлось отношение материнства, поэтому влияние матери было главенствующим. Только после развития земледелия, которое позволило маленькой семье стать самодостаточной и владеть частной собственностью, моногамия стала законом и женщина подчинилась мужчине.
Прогрессивные круги приветствовали эти теории с большим энтузиазмом. Прямая связь между частной собственностью и подчиненной ролью женщины была особенно привлекательной, и jus maternum вошел в катехизис социалистов и первых феминисток, став общим местом в любой дискуссии о роли женщины, несмотря на то что мать поднялась почти до положения богини.
Несмотря на все это, идея о том, что место женщины - в доме, не являлась изобретением викторианцев. Просто случилось так, что они первыми почувствовали необходимость выразить ее в словах, поскольку женщина XIX в. стояла на пороге самостоятельности, которой невозможно было достичь без экономической самостоятельности.
Борьба за финансовую независимость была выиграна не раньше XX века. Причины были в том, что, во-первых, высшие классы эта проблема не волновала, поскольку брачные и разводные договоры и годовое содержание тщательно оговаривались, и в этом отношении у женщин высших слоев были определенные привилегии. Что же касается женщин из представителей средних классов, то предоставлять работу благовоспитанной, образованной женщине было убыточно. В 1861 г. из 2700 тыс. женщин и девушек старше 15 лет, которые работали на прибыльной работе в Англии и Уэльсе (26% от общей численности женщин) конторских служащих было всего 279.
Трудящиеся бедняки вплоть до XX в. не заботились о месте женщины просто потому, что не могли позволить себе это. В их случае препятствием являлся индустриальный капитализм. Индустриальная революция разрушила давние прочные устои крестьянской семьи - систему, в которой женщина куда яснее осознавала свою собственную ценность, чем на любом другом социальном уровне: ведь она играла существенную роль в трудовой жизни семьи. Женщины низших слоев редко обладали самостоятельностью, но были в достаточно большей степени свободными. Эта ситуация претерпела изменения в результате развития промышленности. Женщина, подобно своему мужу и детям, превратилась в наемную рабочую силу. При этом она получала примерно половину того заработка, который получал мужчина за ту же самую работу. Так, например, в середине XIX века средний американец, работавший в текстильной промышленности, получал в неделю 1,67 доллара, а женщина - 1,05 доллара. В Англии мужчина прядильщик зарабатывал в неделю от 14 до 22 шиллингов (иногда больше), а женщина-ткачиха - всего 5- шиллингов. Во Франции работник типографии мог получать 2 франка в день, а женщина - только 1.
Система дешевого наемного труда не позволяла женщине прожить на собственный заработок, предоставляя в то же время ей несправедливое преимущество над мужчиной в поисках работы. Принцип оплаты, основанный на личности работника, а не на его труде, сыграл злую шутку с теорией так называемой солидарности рабочего класса. Только сейчас стало постепенно ослабевать соперничество мужчины с женщиной в этом смысле. Что касается подлинного равенства, то оно не будет достигнуто до тех пор, пока мужчина не перестанет проводить грань между своей женой (зарабатывающей хорошие деньги) и женщиной, с которой ему приходиться бороться за рабочее место.
Одной из актуальных проблем гендерных отношений того времени была проблема предоставления женщинам избирательного права. Законодатели викторианской эпохи не испытывали недостатка в аргументах против предоставления женщинам избирательного права. На их стороне были мужчины, возражавшие в принципе против любого изменения статус-кво;
мужчины, любой ценой стремившиеся не допустить вторжения женщин в мужской мир политики;
мужчины, боявшиеся результатов выборов, на которые в лице женщин могут быть допущены миллионы новых избирателей с непредсказуемыми политическими взглядами (хотя в целом предполагалось, что эти взгляды окажутся консервативными).
Однако все эти аргументы были недостаточно деликатными и удобными для предоставления их на суд общественности. Поэтому на протяжении более пятидесяти лет все противники предоставления женщинам избирательного права вынуждены были хором повторять избитые истины об лособом положении женщины и о необходимости лособой заботы о ее нравственности.
Подобная аргументация была воспринята женщинами весьма благосклонно. Идея раздела сфер влияния между мужчинами и женщинами была рьяно поддержана именно женщиной - Катариной Бичер, сестрой самого выдающегося священника Америки Генри Уорда Бичера. По мнению мисс Бичер, разделение общества на мужчин и женщин является лестественным, в отличие от неестественного разделения на классы. Поэтому политики и философы должны не стирать эти различия, а, напротив, искать новые способы поддержания границ между мужчинами и женщинами в городских условиях, где и те и другие могут выполнять одни и те же функции. Что же касается ответственности за управление государством, то она должна ложиться на плечи мужчин и по этой причине избирательное право должно принадлежать только им.
Заявление мисс Бичер могло бы звучать вполне логично в качестве аргумента против предоставления избирательного права женщинам, если бы она не дискредитировала его, отметив, что женщины могут превосходно влиять на общественную жизнь, даже не имея доступа к избирательному праву: у них есть возможность повлиять на мнение и мировоззрение тех, кто имеет право голоса - своих мужей и сыновей.
Никто не осудил ее за это фактическое оправдание использования власти без всякой ответственности. Дело в том, что мужчины викторианской эпохи сами загнали себя в положение, при котором им приходилось верить (или делать вид, что они верят) в то, что женщины от природы превосходят мужчин в нравственном отношении и поэтому даже обязаны влиять на мужчин. Эта курьезная идея являлась порождением моды XIX века на романтическое подражание средневековью. Ни мужчинам, ни женщинам не показалось из ряда вон выходящим прозвучавшее в конце 1880-х годов заявление о том, что предоставление женщинам избирательного права не может быть одобрено, так как оно, вовлекая их в вульгарную политическую жизнь, посягает на утонченность, чистоту, изысканность и благородство женской натуры.
Особый интерес в долгих спорах конца XIX - начала XX вв. относительно прав женщины вызывает то, что высокую нравственность женщин в качестве аргумента использовали не только консерваторы, но и радикалы. Консерваторы утверждали, что женщины не должны иметь права голоса, потому что они совершенно особые;
по той же самой причине суфражистки заявляли, что женщины должны получить избирательное право. Радикалы заявляли, что уже был поставлен опасный эксперимент предоставления избирательного права преступности, невоздержанности, аморальности и бесчестию в лице мужчин при полном отстранении от выборов сдержанности, нравственности, религиозности и сознательности в лице женщин;
иными словами, к избирательному праву допускалось все наихудшее, а все самое наилучшее от него отстранялось.
В Европе и в Америке развитие суфражистского движения шло по разным линиям. Европа была более подвержена влиянию классовых предрассудков и традиций, а более свободная социальная система Америки сталкивалась с препятствиями по вине чересчур сложной структуры своих политических институтов. К примеру, до 1882 г. в Британии любая собственность, которой обладала замужняя женщина до или во время брака, по закону принадлежала ее мужу, а до 1884 г. в большей части страны существовал имущественный ценз на голосование. Это означало, что если бы до 1882 г. женщинам предоставили избирательное право, то им смогли бы воспользоваться только старые девы или вдовы (поскольку только они могли владеть собственностью), и только горожанки. Это было одной из причин, по которым в суфражистском движении в Британии на ранних этапах участвовали в основном мужчины, настаивающие главным образом не на правах женщин как таковых, а на необходимости соблюдать лестественную справедливость. Английский философ-утилитарист Джон Стюарт Милль при обсуждении реформы законопроекта в 1867 г. заявил о необходимости предоставления женщинам избирательного права, но при этом посчитал необходимым соблюдение образовательного ценза - своего рода экзаменационного документа, по которому должно определяться число принадлежащих избирателю голосов (например, один голос давали необразованному рабочему, шесть - юристу или священнику). Из-за низкого уровня образования женщин в те времена женщина могла получить максимум один голос. Тем не менее принципы равенства в качестве естественного аргумента в пользу предоставления женщинам права голоса все-таки постепенно утвердились в британском общественном мнении, после того как данная проблема год за годом обсуждалась в парламенте, каждый раз сталкиваясь с полным безразличием аудитории.
Также как и в современных условиях, в XIX в. реформаторам в поисках политического представительства также приходилось искать поддержку тех, кто уже обладал этим представительством. В Британии, этой маленькой стране с унифицированной культурой, прочно укоренившимися парламентскими традициями и законодательной системой, позволяющей даже нескольким сотням человек произвести самую революционную перемену, такая задача не являлась недостижимой. У суфражисток были все основания для использования ортодоксального политического подхода к решению своей проблемы. В итоге к 1914 году большинство парламентариев перестали выступать против избирательного права для женщин, а в 1918 г. это право было предоставлено женщинам старше 30 лет. Десять лет спустя, когда стало ясно, что женщины избирательницы являются всего лишь избирательницами, а отнюдь не составными частями какого-нибудь обширного заговора против мужчин, возрастной избирательный ценз для женщин был снижен до 21 года.
В Америке суфражистки столкнулись с куда более сложной задачей, чем их современницы в небольших европейских государствах. Чтобы внести поправку в конституцию Соединенных Штатов и ввести тем самым по всей стране избирательное право для женщин, было необходимо создать прочные группы поддержки в отдельных штатах. Именно после проведения в штатах референдумов для получения так называемого конституционного большинства и принятия в отдельных штатах соответствующих законов о предоставлении женщинам избирательного права можно было приступать к принятию соответствующей поправки уже к федеральной конституции. Подобная ситуация требовала от суфражисток завоевания поддержки не сотен, а миллионов людей. Не имея мощных организаций в штатах и поддержки боссов традиционных партий, суфражистки должны были повлиять на общественное мнение в целом. При этом в Америке викторианской эпохи чувство считалось более существенным фактором, чем разум, и поэтому суфражистки для решения своей непростой задачи вынуждены были взывать к эмоциям, а не к здравому смыслу и справедливости.
Первое организованное требование избирательного права для женщин было сформулировано в 1848 г.
на съезде в Сенека-Фоллз, в Нью-Йорке;
и всего 21 год спустя, в 1869 году, вскоре после создания Национальной женской суфражистской ассоциации и Американской женской суфражистской ассоциации, женщинам пограничной территории Вайоминг было предоставлено избирательное право. По тем временам этот факт вызвал большое удивление. Вайоминг имел репутацию самой беззаконной и грубой из территорий и был печально известен дурными нравами своих обитателей. Численность мужского населения превосходила численность женщин в шесть раз. Но каждой женщине старше 21 года было предоставлено не только избирательное право, но и право входить в число присяжных на суде, владеть своей собственностью в браке и получать одинаковую с мужчиной заработную плату (если женщина работала, например, учительницей).
Объяснение этому неожиданному проявлению эгалитаризма заключалось, скорее всего, в том, что местные обитатели и власти попытались изменить репутацию Вайоминга демонстрацией уважения к тем гражданам, которые наиболее очевидно символизировали нравственность и респектабельность. Двенадцать лет спустя верховный судья Вайоминга Хойт заявил: Несмотря на все мое предубеждение против политики, я вынужден сказать, что эти женщины проявили себя [в качестве присяжных] с таким достоинством, этикетом, приличием и умом, что завоевали восхищение всех честных граждан ВайомингаЕ После того, как верховный суд провел двухдневное заседание, владельцы танцевальных домов, игроки и дамы полусвета в страхе бежали из нашего города, чтобы избежать обвинительного акта, вынесенного женщинами-присяжными! Короче говоря, я никогда за все двадцать пять лет работы в разных судах страны не встречал более справедливых, мудрых и непоколебимо честных присяжных, чем эти.1 Эффект был таким сильным, что первые выборы после принятия избирательного права для женщин прошли с уменьшением числа избирателей, поскольку местные представители мужского пола воздержались от голосования, чтобы не оскорбить дам своим присутствием.
Спустя три месяца после дебюта Вайоминга территория Юта также даровала женщинам избирательное право. На этот раз подобный факт вызвал у суфражисток настороженность, так как в Юте было очень много мормонов, а мормоны были многоженцами. К этому времени набожность, умеренность, трудолюбие, бережливость, верность и аскетизм стали для мормонов законом. Послушание и подчинение женщин (как и во всех полигамных обществах) было очень строгим. По сути дела, мормоны были агрессивными пуританами, но их многоженство воспринималось окружающими как самый ужасный грех.
Однако женское избирательное право в Юте, как и в Вайоминге, было составной частью мужских политических игр. С одной стороны, право голоса вручалось женщинам, чтобы разрушить общий стереотип, гласивший, что мормоны угнетают женщин. Но более основной целью являлось укрепление влияния мормонов в Юте. Предполагалось, что новая железная дорога вызовет мощный поток новых переселенцев, которые со временем смогут превзойти мормонов по численности голосов на выборах, если будут голосовать только мужчины. Но когда избирательное право было предоставлено женщинам, численное преимущество прочно закрепилось за мормонами. Хотя многоженцами являлись лишь 25 процентов мормонов, каждый из них имел, как правило, по три, четыре или пять жен.
Первый эксперимент по введению женского избирательного права в Юте закончился 17 лет спустя, когда в 1887 году конгресс принял закон, направленный на разрушение мормонской системы в Юте и одновременно отменявший право голоса для женщин. Однако когда Юта в 1896 г. вступила в союз, в ее конституцию было включено женское избирательное право, хотя полигамия была уже запрещена законом.
Что касается страхов мормонов относительно потери численного преимущества на выборах, то они оказались неоправданными - в год принятия конституции девять из десяти граждан Юты были мормонами.
Суфражистскому движению в Америке был нанесен значительный ущерб деятельностью сестер Клефлин. Их выступления в начале 1870-х годов в защиту мини-юбок, оккультизма, вегетарианства, о введении налогов на сверхприбыль, создании мирового правительства и др. помогли им опередить свое время на целое столетие. Став первыми в мире биржевыми маклерами женского пола, эти девушки впоследствии принялись за издание еженедельной газеты, впервые в Соединенных Штатах опубликовавшей Манифест Коммунистической партии Карла Маркса. Одну из сестер - Викторию - Партия равноправия Quoted Susan B. Anthony History of Women Suffrage // Rochester N.Y., 1887,- III p. даже выдвигала в кандидаты на пост президента, при этом в качестве вице-президента от этой партии баллотировался Фредерик Дуглас - первый в истории США чернокожий кандидат на крупный правительственный пост.
ВОПРОСЫ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ И ЗАДАНИЯ 1. Особенность гендерных отношений в эпоху Реформации 2. Влияние пуританской этики на гендерные отношения в эпоху Реформации 3. Особенности семейно-брачных отношений в Европе XVII-XVIII вв. и нравственно-моральные аспекты гендерных отношений в этот период 4. Охарактеризовать наиболее значимые аспекты гендерной проблематики в Викторианскую эпоху Методы работы - дискуссия ЛИТЕРАТУРА Frcova F. Qender v mdniyyt. Qender: tarix, cmiyyt, mdniyyt. Mhazir kursu - B., Qeybullayev Q. Azrbaycanllarda ail v nigah (XIX sr v XX srin vvlri) h. I Tarixi etnoqrafik tdqiqat. - B., Quliyeva N. Azrbaycanda masir knd ailsi v ail mnti. - B., Mmmdova F. Azrbaycan tarixind qender aspekti. Qender: tarix, cmiyyt, mdniyyt. Mhazir kursu - B., Бок Г. История, история женщин, история полов. // Альманах THESIS. вып. 6. - 1994, Будде Г.Ф. Пол истории. Пол, гендер, культура: Немецкие и русские исследования /Под.ред. Э.Шоре и К.Хайдер. - М., Гендер, семья, культура. / Под ред. В.А.Тишкова. - М., Мифология и повседневность: Гендерный подход в антропологических дисциплинах. Материалы научной конференции 19 - 21 февраля 2001 г. - СПб., Пушкарева Н.Л. История женщин и гендерный подход к анализу прошлого в контексте проблем социальной истории. Социальная история. Ежегодник 1997 г. - М., Репина Л.П. Женщины и мужчины в истории: Новая картина европейского прошлого. Очерки. Хрестома тия. - М., Репина Л.П. История женщин сегодня (Историографические заметки). Человек в кругу семьи. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени. - М.,
Книги, научные публикации