Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по истории  

                                               На правах рукописи

                                                       УДК 9 (С) 16.        

 

МАМАДАЛИЕВ ИНОМЖОН

  АБДУСАТТОРОВИЧ

ПРИСОЕДИНЕНИЕ СРЕДНЕЙ АЗИИ К РОССИИ

И ОСОБЕННОСТИ ЕЕ АДМИНИСТРАТИВНОГО УПРАВЛЕНИЯ

(вторая половина XIX - началo XX вв.).

Специальность 07.00.02 Ц Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук

Душанбе - 2012

Работа выполнена в отделе древней, средневековой и новой истории Института истории, археологии и этнографии им. А. Дониша Академии наук Республики Таджикистан

Научный консультант: доктор исторических наук, профессор

  Пирумшоев Хайдаршо Пирумшоевич

Официальные оппоненты: 

  доктор исторических наук,

  профессор  Мирзоев Ниёз Мирзобадалович

  доктор исторических наук,

  профессор Давлатов Муллошо

  доктор исторических наук,

  профессор Хакназаров Абдуназар

Ведущая организация Таджикский Национальный университет

Защита состоится л________________ 2012 года в ____ часов на заседании Диссертационного совета Д 047.008.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени кандидата наук, на соискание ученой степени доктора наук при Институте истории, археологии и этнографии им. А.Дониша Академии наук Республики Таджикистан( 734025 г.Душанбе, пр. Рудаки, 33).

С диссертацией можно, ознакомиться в научной библиотеке Академии наук Республики Таджикистан им. Индиры Ганди.

 

       

Автореферат разослан л__________________2012 г.

Ученый секретарь

Диссертационного совета Додхудоева Л.Н.

доктор исторических наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

Актуальность исследования Ц обусловлена тем, что за последние годы коренным образом изменились отношения к прошлому, к национальной истории, появились благоприятные условия для более углубленного объективного подхода к имеющимся источникам. Актуальность данной темы заключается также в необходимости освещения и непредвзятом научном анализе прошлых исторических событий, чтобы реально осмыслить процессы, происходящие ныне на территории Средней Азии. 

Известное выражение Киплинга Восток и Запад не сойдутся вовек много раз находило свое подтверждение, но много раз и опровергалось, особенно, исследователями нового и новейшего времени. И это понятно, потому что процесс самого интенсивного сближения, вернее активных контактов, несмотря на то, что это было результатом войн, начался в XIX в. Это определялось, в первую очередь, колонизацией Российской империей Средней Азии. Этот вопрос почти всегда изучался односторонне: в советский период, как однозначно позитивный, и назывался присоединением Средней Азии к России, принесшей сюда, как считалось, цивилизацию и культуру, в современный период - как однозначно отрицательный, и трактуется, как превращение Средней Азии - именуемый в колониальный период Туркестан в колонию и его экономическое закабаление. Хотелось отметить, что в период написания настоящей работы, учитывая тот историческую конъюнктуру приходиться употреблять сконструированный военно-политический термин Туркестан, Русский Туркестан в противовес таким историческим названиям как - Вароруд или Мавераннахр.

История взаимоотношения России и Средней Азии в прошлом (в советское время) и настоящем все более привлекает исследователей разных стран (среднеазиатских, российских и зарубежных). Парад независимостей 1991 года привело к сложной дилемме - как быть с историей, как определить свое отношение к колониальному периоду? Помимо этого возникает ряд вопросов, которые не находят своего логического завершения: было ли это временем национального угнетения, репрессий, унижения достоинства народов, либо напротив, эпохой прогресса, развития, приобщения к мировой цивилизации? Эти вопросы существовали и в прошлом и в настоящем, однако в отличие от настоящего в прошлом они огульно опровергались или не были предметом углубленного исследования. Поскольку, главным образом, такая трагическая судьба принадлежала единственному автохтонному народу Средней Азии - таджикам. Потому что, подвергаясь на протяжении продолжительного времени беспрерывному вторжению и агрессии, вытеснению и ассимиляции, таджики не только потеряли свои национальную государственность и независимость, но и стали народом изгнанником, народом бесправным, по существу пленником деспотических режимов, которые сменяли друг друга на территории Средней Азии. 

Это, в частности, отчетливо прослеживается в истории народов Средней Азии, разделивших всю горечь внешних нашествий, внутренних противоречий, раздробленность и радость ощущения взаимных материальных и духовных связей. Не менее тесно эти отношения по воле судьбы сложились и развивались у народов региона с их северным соседом - Россией. 

При всех своих изъянах эти десятилетия вошли в нашу историю. А история всегда поучительна, даже самые ее мрачные периоды у наиболее сознательной части представителей общества пробуждали интерес и оптимизм, что давало возможность, оглядываясь назад, находить причины происходящего или закономерность уже происшедшего события и тем самым проложить дорогу к разумному или объективному восприятию ситуации. Тогда в общем комплексе кажущихся неприемлемых для нормального привычного воображения явлений, можно обнаружить зародыши, а затем и ростки новых реалий, способствующих в перспективе общественному прогрессу. То же самое, при всем том глубочайшем кризисе, охватившим все стороны жизни народов бывшего Союза в результате его распада, все же самым болезненно ощутимым явилось нарушение тесно переплетенных взаимных интересов всех наций и народностей.

При всех колебаниях все отчетливее приходиться осознавать, да и воочию ощущать тот факт, что, несмотря на всякие попытки разъединить народы, некогда дружно жившие в одной из могущественных держав мира, они продолжают чувствовать взаимную привязанность друг к другу. Иначе и быть не может. История неоднократно доказывала простую истину о том, что крайне трудно, да и невозможно одним махом разрубить все традиционно устоявшиеся узы, из которых сложились отношения или вернее взаимоотношения двух или же нескольких народов.

Одной из важных задач, стоящими перед исследователями, особенно историками, политологами, социологами, культурологами региона исследующие исторические аспекты является Ц преодоление лнациональной точки зрения на историю Средней Азии, которая сложилась в советское время, а с 90-х годов XX века ставшей более доминирующей в национальных историографиях. 1991 год стал новым отсчетом в историописание, поскольку распад региона привел к разрыву единой истории. Появились истории отдельно взятых среднеазиатских государств-республик, по сути, зародилось несколько разных - национальных - интерпретаций одних и тех же исторических событий, персонажей, процессов.

Поскольку, коммунистическая традиция вести отсчет генеральной линии истории советских народов с октября 1917 года провела резкое черно-белое деление на своих и чужих, друзей и врагов, история фиксируется черным по белому. Но, черно-белая коммунистическая дихотомия советской исторической науки привела к тому, что многие яркие события, явления, личности отечественной истории были загнаны под грифом совершенно секретно и оказались под жестким запретом системы. 

Поэтому ни в историографии, ни в преподавании в национальных образовательных учреждениях, имперскому измерению истории, никогда не уделялось должного внимания, и даже при желании поговорить об этом с аудиторией не представлялось реальным в условиях идеологической консервативности. Имперский нарратив, сложившийся в значительной мере, в современных историографиях - в той версии, которая отражается в учебниках и академических трудах, в основном фокусировался на центр и идеологию государства.

Национальная историография тех народов, которые долгое время находились в составе сначала Российской империи, затем Советской системы, с получением политической независимости, как наука стала либеральнее. Эта ситуация начала меняться последние годы. Открытие многих прежде недоступных архивов вызвало настоящий взрыв интереса к истории имперского периода. Помимо того публикации целого ряда исследований американских, европейских и других зарубежных историков, посвященных именно окраинной политике, вызвали еще больший интерес. Также появился ряд специальных исследований российских ученых, в которых по-новому рассматривается имперская национальная политика.

Поэтому национальные (среднеазиатские) историографы начали концентрировать свое внимание переосмыслению и дополнению национальной истории, в основном концентрируясь на свою нацию и собственную государству. История империи - это сложный пласт взаимодействий имперских властей и местных сообществ, то есть на окраинах. Чтоб понять эту эпоху, нужно воссоздать ее во всей полноте.

Таким образом, актуальность избранной темы в наши дни очевидна и обусловлена следующими факторами:

• необходимостью дальнейшей разработки как проблемы в целом, так ряда ее аспектов в частности, которые до сих пор слабо отражены в исторических исследованиях;
• всевозрастающей ролью управленческой науки, призванной изучать прошлое в области центрального государственного и местного управления;
• важностью применения исторического опыта при проведении научной экспертизы в период рассмотрения различных звеньев по изменению исторической географии;

       Степень научной разработанности проблемы. Историческая наука не оставила без внимания этот важный и многогранный период. Еще в 50-х годах прошлого (XX) столетия А.А.Семёнов писал, что листория освещения сношений России московского и даже царского периодов со среднеазиатскими ханствами все чаще остается неясной, хотя имеются труды посвященным этим ханствам1

. Естественно похвально, что  на тот период и в современной исторической науке сделано многое. Несмотря на это и сегодня особое внимание заслуживает этот период не только в историографии независимого Таджикистана или среднеазиатских республик, но также оно важное место занимает и в историографии России. Поскольку этот исторический промежуток времени является в определенной степени началом нового периода во всех отношениях, как в национальных историях, так и в истории России.

Следует отметить, и дать должное, что в национальных историографиях Средней Азии, да и самой России немало научных работ, статей, монографий или схожие диссертации2, которые в том или ином ракурсе рассматривают этот период. Однако, российские исследователи изучали создание и деятельность института генерал - губернаторства в основном в пределах самой Российской империи, то есть за исключением Средней Азии. Или же как нам кажется, в работах среднеазиатских исследователей, хотя периодически близкие, в них вне поле зрения остался анализ деятельности центральной власти по руководству Туркестанским генерал-губернаторством как частью империи, требующего особого внимания всех ведомств от военных до гражданских. И это объясняется не просто недоступностью российских архивов, а отсутствием глобальной концепции, ядром которой является политика центральной власти, а не просто рассмотрение локальных действий Туркестанской администрации в ракурсе осуществления колониальной политики. Зачастую в работах, посвященных, этому периоду в основном у современных исследователей Узбекистана превалирует не только эмоционально-патриотические чувства авторов, но и в определенной степени националистическая, которая подавляет возможность всестороннего и объективного освещения проблемы со всеми за и против.

Это объясняется тем, что с приобретением независимости в среднеазиатских республиках произошел естественный процесс роста самосознания и самоутверждения, что само по себе нормально и не может вызывать отрицательную реакцию. На волне лура - патриотизма зачастую происходит фальсификация действительной истории народов региона, стремление возвеличить только свой народ, определить для него особую историческую роль и место, тем самым умалить заслуги и достижения других соседних народов. История каждого народа определенного периода равноценна каждый народ совершенно одинаково вправе, гордиться ею, отрицать или принижать эту историю никто не имеет право2.

Дело даже не в том, что здесь нужен взвешенный срединный подход со всеми за и против. Потому что, проблема не ставится и не разрабатывается с точки зрения участия Средней Азии в евразийских процессах во многом через призму России, приобщение к происходящим в мире общественным явлениям. Между тем каждое завоевание, независимо от результатов, времени, регионов, в которых происходили войны, меняет геополитическое положение не только двух воюющих сторон и сопредельных стран, но и большую часть мира. Если рассматривать этот вопрос с ракурса колонизацию Средней Азии, как только часть глобального и попеременно меняющегося всеобъемлющего исторического процесса и противостояния Азии и Европы, то следует вспомнить, что это противостояние вызывало ответные процессы, включающие в себя и изменение карты всего мира.

Помимо этого в историографии взаимоотношений России со странами и народами Средней Азии как важный вектор практически не рассматривался вопрос о стратегическом партнерстве государственных структур, строившемся и развивающемся практически с самого начало XVIII века. Рассмотрение этой проблемы, охватывающей целый комплекс политических, военных, экономических и культурных вопросов, лежит в сфере не только истории, но и целого ряда наук, и может быть произведено успешно только с привлечением геополитической методологии3.

Исследователи в разное время отводили в своих трудах изучению образования и функционирования генерал-губернаторств место, явно неадекватное той роли, которая им предназначалась в государственном управлении страной. Данная проблема изучалась, как отечественными, так и зарубежными учёными фрагментарно и затрагивалась лишь косвенно, когда это требовал непосредственный объект исследования. Но если в дореволюционной России данная проблема представляла для историков определённую важность, то в советский период о генерал-губернаторах упоминалось вскользь. С начала 90-х гг. XX в. наблюдается некоторое оживление в разработке данной тематики.

Дореволюционная литература обладает важными достоинствами: она дает достаточно объективную историко-правовую картину возникновения и функционирования института генерал-губернаторства, содержит богатый фактический материал и включает себя имевшиеся в то время в наличии историко-экономические и статистико-этнографические данные, обращает внимание на наиболее видных генерал-губернаторов. Не следует также игнорировать рассмотрение в этих работах, на первый взгляд, второстепенных вопросов, таких как: о деятельности чиновничества, истории местных учреждений. Освещение таких проблем показывает ситуацию в целом, сложившуюся в различных частях империи, и, таким образом, условия, в которых приходилось работать генерал-губернаторам. Также названные авторы поставили почти все проблемы, касающиеся государственного аппарата, включая такие кардинальные, как единство управления и его децентрализацию, т.е. процессов, в которых генерал-губернаторам отводилась ключевая роль. Если в исследование органов управления дореволюционные историки и правоведы внесли большой и не утративший своего значения вклад поныне, то круг вопросов, имеющих отношение к чиновничеству в XIX в. в историографии затрагивался гораздо реже. Тем не менее, следует отметить, что именно в дореволюционной историографии были обычны исторические портреты выдающихся государственных деятелей, с неизбежностью включавшие и подробное изложение их административной деятельности.

Таким образом, в трудах дореволюционных историков и правоведов была проанализирована часть законодательства, определявшая деятельность генерал-губернаторов Российской империи, отмечено большое значение личностного фактора в административной практике; рассмотрены основные проблемы организации и функционирования всей системы управления. Однако говорить о каком-либо комплексном подходе к всестороннему изучению пределов власти именно генерал-губернаторов на основе правительственных постановлений вряд ли приходится говорить. Всё же (и это является общей чертой для всей историографии вопроса в целом) непосредственно генерал-губернаторской должности отводилось второстепенное место.

Вышеприведенные суждения стали той почвой, на которой строилась наша твердая убежденность как отмечено выше в актуальности исследуемой нами проблемы.

Следует отметить, что, несмотря на отсутствие специального исследования, данный вопрос не мог оставаться для ученых незамеченным. Он в той или иной степени присутствует во всех серьезных трудах советского и постсоветского авторов, так или иначе касающихся истории государства Средней Азии. Отсутствие такого рода исследования не только затрудняет определение степени изученности вопроса в целом, но и выявление заслуг того или иного ученого в его разработке, приверженности к тому или иному методологическому направлению и в конечном итоге, объективности подхода к анализу действия официальных властей и лиц, внесших лепту в укрепление этих взаимоотношений.

Такой подход позволил бы уверенно определить приоритетные проблемы исторической науки, с одной стороны, и соответствующий структурный анализ объекта исследования, с другой. Тем более, что в имеющейся литературе нередко прослеживается идея предвзятости. В частности, нередко проявляется склонность многих авторов к абсолютизации права России на Среднюю Азию или же одностороннюю выгодность связей для ханств региона.

Всю имеющую, а главное, доступную литературу условно можно разделить на следующие группы:

1) Фундаментальные труды по дореволюционной истории Средней Азии. Характеризуя работы первой группы, следует отметить, что большая часть литературы о Средней Азии, написанная в досоветский период, посвящена вопросам завоевания, походам российских войск, внешним сношениям царской России с рядом стран Востока, их экономике, этнографии. Первые работы по истории завоевания Средней Азии были написаны участниками и очевидцами событий в виде небольших очерков, как правило, они отражали личные впечатления авторов и не носили научного характера. Тем не менее, мемуары являются ценнейшим видом источников, т.к. представляют собой достаточно объективное отражение действительности и большой фактологический материал. Почти все крупные военные сражения нашли отражение в статьях современников и участников событий4, публиковавшихся в российских журналах Русский вестник, Русская мысль, Вестник Европы, Исторический вестник, Русский архив, Военно-исторический вестник, Оренбургские губернские ведомости и других.

2) Историографические работы, обобщающие труды русских исследователей, освещавшие социально-политической, культурно-экономической жизни региона. В русской востоковедческой историографии была проделана большая работа по освещению и изучению истории присоединения Средней Азии к России. Авторы придерживались различных политических убеждений - от консервативных до либеральных. В творчестве многих из них в сложном сочетании переплетались негативные и позитивные тенденции. Русские авторы первыми сделали попытку выяснить и понять особенности социальной и политической структуры среднеазиатских ханств5.

3) Специальные исследования, посвященные изучению политики русского царизма в Средней Азии до и после завоевания. Осуществленный анализ показывает, что развитие российской историографии вопроса определялось идеологией и характером внешней политики царизма. Необходимо также подчеркнуть направленность материалов русских авторов на обоснование лцивилизаторской миссии России по отношению к отсталым народам. В дореволюционных работах6 идея о высокой цивилизаторской миссии развития русского народа широко распространялась и как бы служила аргументацией для объяснения необходимости нести блага непросвещенным народам.

4) работы, отражающие административной политики русского царизма на имперских окраинах. Каждое исследование, относящееся к этим группам, разумеется, имеет свою цель, соответственно и задачи, в рамках которых, в зависимости от логики постановки вопросов, специально или попутно высвечивались те или иные грани русско-среднеазиатских политико-административных отношений в период колонизации7.

В литературах, относящейся к группам русских востоковедов, наблюдается традиционные взгляды (то есть устоявшееся и в советское время и продолжающееся ныне). Потому что чаще в предисловиях в этих литературах с особой теплотой говорится о заслугах русских дореволюционных исследователей, и как правило, выделяются разделы, посвященные русско-среднеазиатским отношениям или, если речь пойдет о более позднем времени, наблюдается стремление освещать политику царизма в регионе. Это особенно заметно прослеживается в сводных академических и фундаментальных трудах по истории государств и народов Средней Азии8.

По истории Средней Азии до и в период нахождения в составе Российской империи сделано немалого. Наиболее важными по данному направлению следует считать работы Б.Г.Гафурова, Б.В.Лунина, Б.А.Литвинского, Н.М.Акрамова, Х.Пирумшоева,  Н. Хотамова, А. Мухторова, Б. Искандарова, Д. Арапова, П. Литвинова, К. Бендрикова9. А

также интересующаяся нас проблема рассматривалась в работах Н.Абдурахимова и Г. Рустамова, Г. Ахмеджанова, Н. Халфина10.

Что касается степени отражения в исследованиях третьей категории работ, то следует заметить, что отдельные детали интересующей нас проблемы лишь эпизодически высвечиваются в тех разделах, где речь идет о политике царской администрации в Средней Азии до её присоединения к России. В этом направлении наиболее заметными по научной значимости и охвату материала являются работы П.Г.Галузо, К.Е.Житова, Е.Б.Бекмаханова, В.Д.Джамгерчинова, О.Б.Бокиева11.

Несмотря на то, что в работах вышеуказанных авторов всех перечисленных групп или категорий широко использован материал, привлеченный из трудов исследователей и порою им даны соответствующие оценки, тем не менее, они в целом далеки от соответствующего историографического анализа избранной нами проблемы. Имеющиеся в этом отношении попытки в основном являются эпизодическими и в большинстве своём выходят не только в хронологическом плане, но и по содержанию. 

Весьма большой интерес представляет по-нашему исследованию также работы современных российских ученых как Национальная политика России: история и современность; А.Ю.Бахтурина Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914-1917гг.); Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления; Административно-территориальное устройство России. История и современность; История России: Россия и Восток12. Ислам в Российской империи; Императорская Россия  и  мусульманский  мир  (конец  XVIII - начало  XX в.); Правовое

положение Туркестана в Российской империи (вторая половина XIX в.)13. В настоящем исследование немаловажный интерес представляет также труды

таких ученых как - Бабаханов М.Б., Касымов Н., Турсунов Н.О14.

Изучая историю XVIII - XX вв. исследователи, так или иначе, описывали касающиеся некоторые моменты проблематики социально-политической трансформации в Средней Азии. Всю имеющаяся литературу невозможно охватить по одной причине - не вся указываемая литература рассматривает именно тот вопрос, которого мы поставили как главную цель нашего исследования. Таким образом, тот уровень, которым на сегодня располагает отечественная и зарубежная историография в освещении данной проблемы свидетельствует о явной неудовлетворенности степени её изученности. Исходя, из намерения восполнить этот пробел в историографии, и подготовлена настоящая работа.

итература, вошедшая в основу историографического анализа данной работы, достаточно обширна и разнообразна. Следует отметить, чрезмерная обширность литературы и в целом насыщенность публикаций, в той или иной мере касающихся данного вопроса, создают немало трудностей в выборе соответствующего материала. Ввиду невозможности охватить содержание всех публикаций, в работе предпочтение дается трудам профессиональных исследователей и тех авторов, работы которых представляются ценными, как по охвату фактического материала, так и их анализу.

Целью и задачей исследования. Главной целью настоящей работы является комплексное историко-правовое исследование эволюции института губернаторства. Помимо этого целью предпринятого нами научного исследования является комплексный анализ истории социально-политического положения Средней Азии в период ее завоевания и нахождения в составе Российской империи. Заключительный акт исследования достигается только путем обобщения необходимых исторических фактов, которые извлекаются из российских (советских), западных и среднеазиатских научно-академических литератур и архивных источников, дающие основание для научных выводов по широкому спектру аспектов научного исследования с учетом применения различных теоретических подходов.

При всем том глубочайшем кризисе, охватившем различные стороны жизни народов бывшего Союза и приведшим к его распаду, самым болезненно ощутимым явлением считается нарушение тесно переплетенных взаимных интересов всех наций и народностей, проживавших в том государственном пространстве, именуемом СССР. Причем степень прочности этих взаимоотношений во многом зависит от их продолжительности во времени15.

Поэтому настоящая работа ставит перед собой цель анализировать трудов русских исследователей, официальных и неофициальных документов (отчеты и исследования, основанные на результатах личных наблюдений послов, членов посольств, участников различных научных изысканий, экспедиций, путешествий, военных походов), отражающие основные принципы и направления русского завоевания в Средней Азии и особенности ее административного управления.

Для рассмотрения и осмысления данной проблемы были предусмотрены следующие аспекты: 

• проведение комплексного историко-сравнительного анализа  архивных, академических сведений и научных материалов по предыстории и истории Средней Азии XIX в.; 
• характеристика сути и этапов административной политики царской России по отношению к Средней Азии;
• исследование основных этапов преобразования традиционных институтов на двух этапах его становления;
• предпосылки создания нового института управления;
• как новый институт меняет традиционную систему (1865);
• как институт трансформируется на новый уровень (1867);
• Российский модернизм и среднеазиатский традиционализм;
• какие официальные документы принимались по улучшению системы управления;
• сосуществование или толерантность двух систем;
• изменение исторической географии.

Для достижения поставленной нами цели, предусмотрено также следующий инструментарий:

- максимально собрать имеющийся в историографии фактический материал, отражающие социально-политические и культурно-экономические аспекты, накануне завоевания Средней Азии Россией и в колониальный период;

- проанализировать изменения социально-политического института как исторический феномен во всех ее отношениях в условиях цивилизационной несовместимости;

  Исходя из теоретических и концептуальных подходов, перед нами были поставлены разрешения следующих задач:

- определить социально-политическое и экономическое положения Средней Азии накануне завоевания;

- охарактеризовать основные причины соперничества двух сверхдержав (Россия и Англия);

- выявить предпосылки преобразования традиционного института управления в Средней Азии и методы ведения новой системы;

- рассмотреть процесс преобразования традиционного института управления в Средней Азии;

- анализировать характерные особенности колониального управления региона от других окраин имперского пространства;

- осветить преобразовательный процесс, происходивший в социально-экономической жизни региона;

- проследить методы проведения, главным образом, внедрения политики царской России в сфере религии и образования в Туркестанском крае.

Методологической основой исследования - является подход к анализу имеющихся фактов на основе соблюдения принципа историзма. Использования принципа историзма позволяет рассматривать факты и исторические события в соответствии с конкретной исторической обстановкой в их диалектической взаимной связи и обусловленности. Системный подход к анализу явлений обязывает автора придерживаться максимально беспристрастного и объективного рассмотрения исторических событий. При характеристике любого излагаемого явления соблюдался порядок его последовательного рассмотрения с учетом особенностей природы его генезиса и развития под влиянием разнообразных внутренних и внешних факторов. При оценке анализируемых процессов также применялись (с известными оговорками) и цивилизационные критерии. Его следует воспринимать, как особый стремящийся сохранить свое гомогенность, историко-социокультурный феномен, который со времени своего рождения в XIX в. стал важным фактором в мировой политике. В процессе исследования было сделано упор также на сравнительно-исторические и историко-теоретические методы, которые позволили наиболее максимально анализировать исторические события, происходившие во второй половине XIX - и начале XX века.

В исследовании поставленных в диссертации проблем применялся исторический метод, который предполагает изучение исторических фактов и событий в причинно-следственной связи и последовательном развитии.
Важным методом исследования являлся системно-структурный подход, базирующийся на том, что историческая реальность представляет собой совокупности взаимосвязанных и взаимодействующих объектов, определенные целостные образования. Для анализа источников использовались общенаучные методы (обобщение, анализ, синтез); традиционные методы исторического исследования (описательный, компаративный, проблемно-хронологический). Сравнительно-правовой метод позволил автору выделить специфические черты института губернаторства.

На основе используемые нами методологических и концептуальных подходов выдвигаются следующие гипотезы:

• какую цель преследует империя (в каком либо виде) в трансформации социально-политического института;
• имеет ли политическое, географическое и академическое значение изменения исторической географии в прошлом и настоящем;
• Нациестроительство - это эволюционный процесс или вымышленная радикальная конструкция (теория конструктивизма в условиях Средней Азии).

Хронологические рамки исследования - ограничены промежутком времени начиная с 60-г. XIX в. до 1917 г. Первичные вехи рассматриваемого нами периода - это появившийся в 1865 г. Указ и Положение Александра II, о создании новых окраин империи и новой системы управления на завоеванных территориях. Второй этап, которое берет свое начало с Положения 1886 г. и является весьма важным, поскольку именно на данном этапе происходит кардинальные изменения во всех сферах традиционного общества в Туркестанском крае. Исследования продолжаются до события, которая привела к падению самодержавия в России в итоге Февральской революции, то есть до логического завершения колониального управления.

Источниковедческая база исследования - является весьма обширной и многообразной. В этом отношении особую ценность предоставляют опубликованные и неопубликованные работы руководителей посольств (Азиатский департамент) и их членов, участников различных экспедиций (военно-научных разведывательных), частных представителей (представители торговых палат), путешественников.

Не менее ценными источниками являются различные по содержанию и уровню официальные документы, исходящие от определителей политики России в Средней Азии: император, Министерства иностранных и внутренних дел, Военное министерство. Также предписания, инструкции, указания и исполнителей более высокого (генерал-губернатор), среднего (начальники экспедиций, походов) и нижнего по рангу - соответствующие поручения, приказы уведомления, рапорты, донесения, отчеты и прочие. Отрадно заметить, что хотя и небольшая часть из них все же увидела свет. В работе широко использованы соответствующие документы из - фондов Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА, Москва, Россия), Ф. 400 - Временное Положение об управлении Туркестанской областью, Ф. 38 - По устройству Туркестанской области (Проект Положения о Туркестанской области по военно-народному управлению), Ф. 483 - Переписки должностных лиц по устройству Туркестанского края; из фондов Государственного архива Оренбургской области (ГАОО, Оренбург, Россия), Ф. 6 - Канцелярия Оренбургского генерал-губернаторства; из фондов Туркестанского генерал губернаторства - Ф. И. 1, 17, 19, 715 Центрального государственного архива Узбекистана (ЦГА, Ташкент). Также широко использовались богатые фонды библиотек: Центральная библиотека г. Москвы, Центральная областная библиотека г. Оренбурга, Национальная библиотека им. А.Фирдоуси г. Душанбе, библиотека Академии Наук Республики Таджикистан, Национальная библиотека им. А.Навои г.Ташкента, а также электронная система центральной библиотеки штата Индианы (США), кроме того литературы и источники из библиотек частных лиц.

Научная новизна исследования - обусловлена тем, что это новое в отечественной историографии комплексное исследование процесса трансформации всей системы административно-колониального управления,  политической, и социально-духовной жизни народов Средней Азии со второй половины XIX века по 1917 г. впервые исследуется как самостоятельный вопрос образования Туркестанской области и содержание трансформации социально-политического института. В диссертации впервые обращено внимание на процесс создания, становления и развития системы политического и административного управления в Туркестанском генерал-губернаторстве, отличавшейся от аналогичных систем в других колониальных структурах Российской империи, что позволило определить ряд особенностей колониального правления в многонациональном весьма отдаленном от метрополии региона. Научная новизна заключается и в том, что цель и задачи, поставленные в диссертации, оказались на редкость сложными, которые обязывали по-новому, на основе комплексного современного исторического подхода оценить многогранные и неоднозначные, различные процессы в развитии народов Туркестанского края. При этом показать данное развитие исходя из объективной действительности и исторической корректности.

Научная новизна исследования состоит также в постановке и разработке широкого круга проблем, которые ранее не становились предметом специального исследования. Впервые проводится историко-правовое исследование института губернаторства как единого комплексного института, включающего и губернатора и генерал-губернатора, в период со второй половины XIX в., точнее с 1865 до 1917 г. Предлагаемая работа - первый опыт целостного и обобщенного анализа концепции института губернаторства и ее законодательного воплощения в указанный период. Показаны компетенция губернатора и генерал-губернатора, влияние на нее внутриполитической ситуации в стране. В работе дан подробный анализ разработок различных комиссий по преобразованию местного управления. Новизна подхода заключается также в рассмотрении влияния на развитие данного государственного института международных и внутренних, политических, экономических и социально-культурных факторов. Наконец, новизна диссертационного исследования обусловливается обновлением тех методологических подходов, которые ранее лежали в основе исследований, посвященных спорным проблемам истории Средней Азии в составе Российской империи. На наш взгляд, формационный и цивилизационный подходы в их сочетании позволяют учесть все основные факторы истории - от географических до духовных. Именно поэтому мы рассматриваем всемирную историю как единый, общемировой процесс развития человечества с учетом специфики различных народов и государств. Это позволяет исследовать реальные исторические процессы в действующих системах координат. Оценка деятельности основных субъектов исторического развития - личностей, групп, правительств, цивилизаций - осуществляется по их промежуточным и конечным результатам, а также по их соответствию реальным национальным и государственным интересам. Данный подход можно считать общезначимым, что объясняется тем, что национальные интересы однородны и типичны. Они включают в себя как сохранение целостности национального суверенитета, так и динамичное, социально-экономическое, общественно-политическое и духовно-нравственное развитие общества. 

Помимо этого, специально исследуется в комплексе обстоятельств, характер, содержание и сущность колониальной политики в условиях традиционной Средней Азии. Освещаются вопросы изменения исторической географии, то есть вопросы делимитации и демаркации автохтонной Средней Азии. Научная новизна исследования определена также:

Во-первых, пересмотр теоретико-методологических основ научного познания исторического прошлого. Широкие познавательные возможности открыл примененный, к изучению истории исследуемого периода историко-культурный, цивилизационный подход. Признание им самобытности каждой цивилизации как целостной, устойчивой системы с присущими ей стилем, способом жизни народов. Благодаря этому подходу произошла переориентировка исследовательских позиций, а именно изучения всей совокупности событий и фактов исследуемого периода сквозь призму национальных приоритетов и ценностей, осмысления на этой основе сущности и направленности основных тенденций и процессов в общественно-политической, социально-экономической и духовной жизни народов в изучаемый период. 

Во-вторых, обогащением источнико-информационной базы исследования в научный оборот введен новый массив исторических и историографических фактов.

В-третьих, изучение всего многообразия научных концепций, как отечественных, так и зарубежных, оказало воздействие на расширение горизонтов познания, оплодотворило научный поиск новыми фактами и сюжетами.

Новизна научного исследования состоит еще в следующем:

- проведен критический подход, анализирования и сопоставления сведения источников целю получения более достоверную информацию о политической, экономической, социальной и культурной последствиях в период колониально-административного управления;

- впервые в национальной историографии специально исследовано на основе новых архивных материалов в комплексе обстоятельств, по переустройству административной системы на завоеванной территорий именуемой Средней Азией;

- впервые специально исследован как самостоятельный этап становления колониально-административного института, то есть - образования Туркестанской области;

- определена сущность поэтапного (сначала Туркестанской области, затем Туркестанского генерал-губернаторства) конструирования системы административного управления;

- определены основные причины негативности новой системы административного управления;

- выявлена и показана особенности территориального колониально-административного управления в имперском пространстве;

- выявлена грань трансформирования социально-политического института на двух этапов его становления;

- определена сущность и особенности среднеазиатского традиционного института управления и легимитизации русской модернистской системы;

- новшеством является новая периодизация истории топорного разделения и трагичность данного исторического периода для таджикского народа, и разброс единого народа по разным историко-географическим пространствам в пределах не только Средней Азии, но и Центральной Азии;

       Вышеназванные направления научного поиска предопределили основательное обновление исследовательской лаборатории исторического знания и вывели его на новый уровень осмысления основных событий и процессов в жизни народов изучаемого периода.

Практическая значимость исследования. В свете исторических свершений, происходящих в настоящее время, вполне обосновано возрастание общественного интереса к истории. Практическая ценность многих исторических исследований часто состоит в тех уроках, которые извлекаются из событий и процессов истории, в том опыте, который приобретает в рамке имперской конструкции. Даже очень краткий обзор истории изучения и опубликованных работ свидетельствует, что проблеме изучения истории Средней Азии в колониальном периоде в целом, уделялось достаточное внимание.

Присутствие России в Средней Азии, целенаправленная имперская политика, проводимая в крае, приспособление российской экономики к ресурсам региона и наоборот, приспособление сырьевой базы края к технологическим возможностям России - все это само по себе было проявлением процесса смыкания частей Европы и Азии и сплава двух видов экономических культур. Процесс европеизации имело и негативный, и позитивный характер. Если вхождение в Среднюю Азию российского и через Россию европейского капитала вызвало кардинальные изменения в экономике, то население терпело тяготы от неконкурентоспособности своей деятельности.

Настоящая работа - это попытка комплексного, всестороннего изучения института генерал-губернаторства, выявление многогранных аспектов деятельности главных начальников Туркестанского генерал-губернаторства в системе государственного управления. Потому что Средняя Азия является новым, последним и самым богатым колонией России, названная с начала Туркестанская область в 1865 г. (в составе Оренбургского генерал-губернаторства), затем Туркестанский генерал-губернаторство официально оформленная в 1867 г. по площади территории (1,5 млн. кв. верст) была больше, чем вместе взятые территории Австро-Венгрии, Германии и Франции. К сожалению, эта проблема рассматривалась как в советский, так и в современной историографии только с точки зрения интересов региона, всесторонне эксплуатируемого метрополией в качестве колонии. Очень редки исследования этой проблемы в ракурсе международных отношений. Предлагаемый исторический аспект тесно переплетается также с этнополитическими процессами в период двух управлений, сначала Российской империи, а затем Советского общества, которое и определило  межнациональные отношения.

До сегодняшнего времени целый ряд аспектов темы вообще не рассматривался историками. Важнейший из них заключается в наличии законодательства, дающего представление о компетенции власти генерал-губернаторов. Также это позволяет определить правительственную линию по данному вопросу. Кроме этого, актуальность и научная новизна исследования определяется попыткой взглянуть на институт генерал-губернаторов не с исключительно отрицательной точки зрения, являющейся доминирующей в отечественной и зарубежной историографии, но и с другой стороны, а именно: в какой степени идея создания генерал-губернаторств могла принести пользу развитию края? Ведь существование крупных административно-территориальных единиц позволяет учесть региональную специфику, понять особенности организации управления, сделать возможным децентрализацию управления, согласовать интересы центра и окраин. Поэтому вопрос об эффективной организации управления провинцией (губернии), и, прежде всего, о юридическом положении должностного лица (состав и предел его деятельности, надзор над законностью его управления), стоящего во главе этого административного деления, которая всегда являлся чрезвычайно важным для царской России.

Так, известный российский историк П.А. Зайончковский смотрел на генерал-губернаторов, как на лискусственное средостение между губернской администрацией и верховной властью, воплощение произвола крепостнической государственности на местах. Однако, на наш взгляд, данную проблему надо усматривать не столько в генерал-губернаторах, сколько в отсутствии проработанного законодательства, чётко регламентирующего пределы деятельности и определяющего компетентность в их управлении. В институте генерал-губернаторства многие исследователи разных лет видят искусственно созданный элемент системы местного управления, помеху для законного ведения дел в губернии в силу положения главных начальников губернии и степени отведенной им императором власти. Здесь определяющей представляется проблема взаимоотношений двух элементов в системе государственного управления Империи: министерств с одной стороны и генерал-губернаторов с другой.

Все это привело к мысли о необходимости взяться за такое крайне серьезную, сложную. Но вместе с тем столь нужную работу, какой является научное освещение история образования Туркестанского генерал-губернаторства и ее особенности административного управления. Не менее важно определить и территориальные рамки поставленной проблемы, так как генерал-губернаторства учреждались не везде (хотя среди царских сановников существовали мнения разделения всей территории страны на генерал-губернаторства). За исключением Москвы и Санкт-Петербурга подобная административно-территориальная система управления Россией действовала преимущественно только на её окраинах: Северо-Западный и Южный округа, Финляндия, Прибалтика, Сибирь, Средняя Азия, Кавказский край (Кутаисское и Тифлисское генерал-губернаторства). Как видим, локраины составляли едва ли не территории всей Империи. Таким образом, в работе преимущественно рассматривались только те регионы, которые определённый период времени подчинялись власти генерал-губернатора. Характерно, что актуальность поставленной проблемы со временем даже усиливается, её изучение вызывает всё больший интерес.

Однако, трудно сказать по отношению, поставленному перед нами проблемы, то есть образования нового социально-политического института в среднеазиатском обществе, первоначально в форме Туркестанской области (1865), затем самостоятельного Туркестанского генерал-губернаторства (1867). Главным образом, как эта система создавалась, то есть какими методами были проведены трансформирования системы управления? Какие специфические различия имелись в новой и традиционной форме управления? Какие различия и особенности имелись на двух этапах преобразования среднеазиатского общества? Насколько толерантно была новая администрация к традиционным порядкам? И какова была сосуществования двух систем в Средней Азии? Такое положение, на наш взгляд имеет следующее объяснение:

• трудно ожидать одинаковой изученности всего комплекса вопросов, касающихся сосуществованию двух систем в одном регионе, то есть в Центральной Азии в условиях существовании традиционных институтов (Бухарское и Хивинское ханства);
• сыграла свою важную роль в большой геополитической игре между соперничающими странами как Россия, Англия и Китай;
• наименьшее внимание уделяется к вопросу изменения исторической географии Средней Азии в контексте истории и современности.

Приведённые в работе факты и их анализ могут представлять практический интерес для историков, политологов, правоведов, интересующихся вопросами функционирования дореволюционными институтами власти и царской политикой в целом.

Таким образом, актуальность проблемы диссертационного исследования очевидна. Ее изучение способно не только привести к успешной ликвидации отдельных белых пятен истории нахождения Туркестана в составе Российской империи, но и выработать научные и практические рекомендации на основе исторического опыта, полезные как исследователям-историкам, так и представителям государственных структур и общественно-политических формирований в нынешнее непростое время международных и межгосударственных взаимоотношений.

Монографии и научно-популярные работы, написанные на материале диссертации, могут быть использованы при написании обобщающих трудов по отечественной истории, при написании учебников по истории для средних и высших учебных заведений, в учебном процессе, при изучении гражданской и политической истории.

Первая глава - Россия и ханства Средней Азии: предпосылки завоевания охватывает три раздела.

В первом разделе - Средняя Азия во внешней политике России XVIII и XIX вв. раскрываются предпосылки и причины повышения значимости геополитического и геостратегического положения Средней Азии в XVIII и XIX вв. во внешней политики России. Поскольку среднеазиатский регион, безусловно, обладающий важным геополитическим и геостратегическим положением, еще со второй половины ХIX столетия превратился в зону борьбы интересов крупнейших мировых держав - Российской и Британской империи. Поэтому в будущем само завоевание Туркестана и его вхождение в состав Российской империи изменило геополитику многих ведущих держав мира, в частности, Великобритании, Германии, Турции и ряда восточных стран.

Учитывая ситуацию, русское правительство с целью удержатся и укрепиться, в этом регионе создает специальный орган с названием Азиатский департамент (19 апрель 1819г.). Азиатский департамент (директором был назначен  К.К.Родофиникин) состоял из двух отделений, каждое на два стола. Первое отделение занималась делами турецкими, персидскими, грузинскими и горских народов, второе - делами кочевых народов Кавказской, Астраханской и части Саратовской губернии, киргиз-кайсаков всех Орд, других народов Азии, а также личным составом департамента. Данный департамент занимался Восточной политикой16 в целом. Но ситуация требовала большего и поэтому 20 мая 1819 Комитет министров решил сформировать специальный орган для изучения различных проблем, касающихся Средней Азии и Казахстана и относящихся к ведению министров иностранных дел, военного и финансов. Н.П.Румянцев руководитель торгового ведомства еще в начале XIX века предвидел опасность для развития сбыта российских товаров в странах Азии со стороны Британской империи, которая превращалась в огромную колониальную державу. Если Индия для Англии была золотым дном, так и для России Бухара - Афины Средней Азии, а Хива - Российской в великой Татарии Гибралтар17. В 1838г., а особенно в 1839г. угроза среднеазиатским государствам с юга, со стороны британских владений в Индии, приобретала все более реальный характер. Афганистан был превращен в опорный пункт дальнейшей английской экспансии, прежде всего в Среднюю Азию. Современник событий немецкий историк К.Ф.Неймани писал, что лутвердившись в Кабуле, англичане уже закидывали сети на другие земли Средней Азии. Сначала думали даже о походе на ту сторону Аму, в Самарканд и Бухару18.

Помимо геополитической важности в главе рассказывается о существовании различных мнений в военно-политических и научных кругах России по отношению к Средней Азии. Например, Военное министерство, российский генералитет и местные, сибирские и оренбургские власти имели свой взгляд на политику России в Средней Азии. У министра же финансов М.Х.Рейтерна были свои аргументы. Необходимо подчеркнуть, что в правительственных кругах главными оппонентами в спорах выступали Военное министерство, с одной стороны, и Министерство иностранных дел с Министерством финансов - с другой. Однако, после того как генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н.Муравьев в 1858 г. присоединил к России Приамурье, его западносибирским и оренбургским коллегами овладела жажда завоеваний и славы. В этом немаловажную роль сыграл экономический фактор. Поскольку в научной литературе и публицистике уже давно активно обсуждается вопрос, насколько экономические интересы определяли расширение Российской империи на Восток. Также представители русской науки в своих исследованиях отражали восточную политику царского правительства. Они оправдывали завоевательские устремления России. Наука должна помогать и оправдывать наши завоевания, наше движение вперед - восклицал первый генерал-губернатор Туркестана Кауфман19.

Рассматривая историю продвижения России в регион Средней Азии  XVIII - XIX вв., необходимо признать в этом логику геополитических устремлений лконтинентальной страны, расположенной в Срединной земле и стремящийся установить контроль над важнейшим южным регионом континента Евразии, подвергшимся в этот период усиленной экспансии ведущей латлантической державы - Англии20. Соперничество двух держав выражалось не только во взаимных обвинениях, но и неблаговидных намерениях друг друга в отношение к народам Средней Азии. Ради защиты своих интересов открыто шли даже на прямые угрозы и военное противостояние. Какими бы словами они не прикрывали свои истинные намерения, логика действий показывала, что основная цель этих держав в конечном итоге замыкалась на колониальной экспансии региона. Но сложившаяся обстановка более благоприятствовала действиям России, что было не случайно21. Таким образом, движение России на юг, казалось, достигло предела, который должен был стать твердой государственной границей империи, местом непосредственного контакта с исламскими государствами Средней Азии, налаживания интенсивной взаимовыгодной торговли, а главное, - цивилизованных, равноправных международных отношений. Последнее, естественно, требовало преодоления господствовавшего не только среди правящих кругов, но и в сознании российского образованного общества представления о том, что фанатичные исламские государственные образования Средней Азии не являлись субъектом международного права, вследствие чего в отношении их следует руководствоваться нормами права естественного22.

Главной причиной этого, своего рода идеей фикс, являлось убеждение в неизбежности движения России в Среднюю Азию и включения ее в рамки своей империи, обусловленной необходимостью разрешения внутренних противоречий. Имевшаяся точка зрения о преобладающей роли внешнеполитических, стратегических мотивов в среднеазиатской политике России также имплицитно исходило из детерминистских представлений о жесткой предопределенности прихода России в Среднюю Азию. При этом для обеих позиций очевидной реальностью являлось англо-русское соперничество на Среднем Востоке, именуемой также Большой игрой.

Во втором разделе - Средняя Азия во внешней политике России XVIII и XIX вв., освещаются события от первого контакта Российской империи со среднеазиатскими ханствами, то есть с XVI в. до возникновения соперничества между двумя крупными державами.

Среди главных причин стремительного расширения владений Российской империи в Средней Азии во второй половине XIX века можно называть занятие лестественных границ России, замирение междоусобиц и прекращение разбойничьих набегов, доставлявших беспокойства на пограничных линиях и торговых путях, стремление цивилизовать отсталые азиатские народы, приобщение их к благам мировой цивилизации. Один из историков туркестанских походов Л. Ф. Костенко писал: Не честолюбивые замыслы и никакие другие своекорыстные расчёты руководят Россией в её поступательном движении в Среднюю Азию, но исключительно только желание умиротворить тот край, дать толчок её производительным силам и открыть кратчайший путь для сбыта произведений Туркестана в европейскую часть России23.

Колониальная политика царской России была не результатом капиталистической конкуренции, но средством избегнуть этой капиталистической конкуренции. И именно на Востоке, то есть там, где она меньше всего могла бояться этой конкуренции, Россия соперничала с другим крупным колониальным собственником, Англией, которая также не торопилась здесь приобщать дикие и малочисленные народы к благам промышленной цивилизации24. 

О причинах завоевания Средней Азии, - В.И.Липский пишет следующее, - Е есть много причин нашего большого и разностороннего интереса к Средней Азии, как по отношению природе страны, представляющей из себя обетованную землю для натуралиста, классическую страну геологии, так и по отношению к обитающим в ней народам, с их особым патриархальным, близким к первобытному укладом жизни, религией, языками и т.д. Сюда же надо отнести и политический интерес, представляемый этой страной. Владея Средней Азией, мы являемся вершителями судеб значительной части Востока. Сознание того, что в наших руках маленький клапан великих мировых событий, что на нашу долю выпала великая культурная роль, не может быть нам приятно: слово русский в Средней Азии есть пока синоним чего-то великого, могучего и справедливого, но в месте с тем это звание налагает на нас обязанность изучать и знать эту Среднюю Азию25.

Русско-английское соперничество в Средней Азии имеет свою давнюю историю. По всей вероятности, началом повышенного интереса Англии к Средней Азии следует считать поездки Дженкинсона в 1558 - 1559 гг. в Хиву и Бухару, который убедился в полном упадке экономического благосостояния областей Средней Азии и их торговли с Китаем26.

Хотя после этого до утверждения владычества Англии в Индии не наблюдается ее активных попыток проникнуть в Среднюю Азию, но ревностное отношение к стремлению России усилить свое влияние в этом регионе, она все же проявляла. 

Другой основной причиной была захватившая, российские правительственные и военные круги, идея необходимости противостояния Британской империи. При этом политика России рисуется как оборонительная, направленная на защиту от агрессии Британии. Одним из главных теоретиков противостояния был военный администратор и историк М. А. Терентьев, написавший трёхтомную Историю завоевания Средней Азии и ряд статей о политике России и Англии в регионе. Противостояние между Российской и Британской империями за контроль над Индией и Средней Азией в XIX веке получило в истории имя Большой игры.

К середине XIX в. шла непрерывная борьба между среднеазиатскими ханствами, перманентная внутренняя нестабильность и слабая военная организация делали Коканд, Хиву и Бухару удобными объектами колониальной политики великих держав, прежде всего Российской и Британской империй, чьи непосредственные владения и сферы влияния в это время вплотную подошли к рубежам Средней Азии.

       Противостояние закончилось в начале XX века, когда у Великобритании больше не хватало сил для подчинения пуштунских племён в Афганистане, и она была вынуждена остановиться, сосредоточив свои силы на укреплении позиций в Индии; Российская империя после поражения в русско-японской войне и революции 1905 - 1907 годов уже была совершенно не в состоянии продолжить свой бросок на юг.

В третьем разделе - Экономические интересы Российской империи в Средней Азии, рассказывается о хозяйственно-экономическом состоянии Средней Азии на момент завоевания.

Преобладающую часть Средней Азии составляют горы, пустыни и степи. Среди них выделялись оазисы, оседлое население которых занимались земледелием, - богарным или земледелием. Поливное земледелие, которое было более распространено, чем богарное, требовало навыка и большого труда. Первое место по размерам посева занимали зерновые: пшеница, рис, ячмень и др. Из технических культур преобладали посевы хлопчатника. Среднеазиатский хлопок с грубым и коротким волокном употреблялся в основном в местной промышленности. В некоторых частях Средней Азии было распространено шелководство. Повсеместно население занималась садоводством (культура винограда и плодовых деревьев).

       Рост обезземеливания местного дехканства, который был характерен в Туркестанском крае в конце XIX и самом начале XX вв., не мог не беспокоить царскую администрацию. Ведь ей было понятно, что дальнейшее продолжение этого процесса, с одной стороны, неизбежно приводило бы к росту пролетаризации большого числа дехканского населения региона, с другой, это самое главное, наносило бы ощутимый удар по отечественному хлопководству27.

Большая часть земель в Средней Азии считалась собственностью государства. Участки государственной земли находились в пользовании крестьян, плативших за них продуктовую ренту. Некоторая часть земельных владений находились в собственности религиозных учреждений, и следовательно, в распоряжении мусульманского духовенства.

В некоторых местностях выделились такие отрасли промышленности, изделия которых изготовлялись в значительном количестве на рынок, такими, например, были металлические, гончарные и другие изделия. Особенное распространение получило производство шелковых, шерстяных и хлопчатобумажных изделий, причем отдельные местности специализировались на производстве тех или иных видов ткани: одни производили исключительно шерстяные изделия, другие - хлопчатобумажные ткани28.

Мелкие ремесленные мастерские наряду с домашним промышленным производством были типичной формой организации промышленности. Ремесло и торговля часто соединялись в одних руках, за исключением внешней торговли, которая сосредоточивалась в руках купцов29. Розничной торговлей занимались более мелкие купцы. Значительная часть торговцев, обладая ничтожным капиталом, вела молочную торговлю, переезжая с базара на базар30. 

В процессе изложения материала о социально-экономическом строе Средней Азии в середине XIX в. были отмечены положительные черты в развитии народного хозяйства. Сравнительно развитая, хотя и базарная торговля и цветущее земледелие в оазисах, которое вопреки феодальному гнету и варварской системе управления сохранялось на высоком уровне, благодаря трудолюбию населения и его многовековым навыкам. В частности, тяжелый режим торговли в среднеазиатских ханствах для иностранного купечества немусульманского вероисповедания не мог не оказать отрицательного влияния на положения русской торговли в Средней Азии. Особенно неблагоприятно торговые отношения России со Средней Азией сложились в 40-х и в первой половине 50-х годов.

Ограничение деятельности русских купцов в Средней Азии системой пошлин и другими актами деспотических правителей среднеазиатских ханств было предметом настойчивых жалоб и просьб русских купцов еще в 40-х годах31. Наиболее ярко эти жалобы русского купечества выражали в своих прошениях, письмах и статьях ростовский купец Федор Пичугин, торговавший в Средней Азии в конце 40-х годов. Указывая на появление и распространение в Средней Азии английских изделий, высказывая опасения, как бы Англия не лупрядила Россию в занятии Бухары и Хивы. Пичугин жаловался в особенности на неравноправное положение русского купечества в Средней Азии в платеже пошлин32.

Изменить положение могли два возможных средства: требование управления прав христиан с мусульманами в платеже пошлин или угроза (в случае отказа) ограничить торговлю среднеазиатских купцов меновыми дворами и городами Оренбургской и Сибирской пограничных линий33. Позицию по уравнению пошлин поддержали Министерство иностранных дел и министр финансов. Что же касается ограничения торговли среднеазиатских купцов пограничными линиями, то в этом вопросе министр иностранных дел высказался против, опасаясь разрыва отношений с Хивой и Бухарой34. 

Время требовало серьезных перемен, чтобы это отставание не увеличилось, чтобы Россия могла не только защитить свою самостоятельность, но и занять достойное место среди могущественных держав. Словом, Россия стояла перед дилеммой: либо сохранить традиционные производственные отношения структуры управления, что чревато было опасностью попадания ее под колониальное влияние передовых капиталистических стран; либо смело пойти на решительные действия по реформированию всей сферы жизни и деятельности государства, чтобы избежать такой участи35. 

Вторая глава Предпосылки преобразования традиционного института управления в Средней Азии состоит из трех разделов.

В первом разделе - Образование Туркестанской области рассматривается первый этап административной политики царской России по переустройству традиционного института в завоеванной территории Средней Азии. Трансформация социально-политической системы и создание Российской империи были тесно связаны с административно-территориальными преобразованиями. Формирование среднеазиатского государства в Европейской и Азиатской частях отличалась многообразием форм и вариантов присоединения соседних народов и стран, сочетанием военных форм, дипломатических переговоров, завершившихся подписанием мирных договоров и соглашений с присоединяемыми странами и народами. В результате созданная империя стала унитарным - по внешним признакам, но полиэтничным - по существу образования. 

Следует заметить, что в деле преобразования Средней Азии Россия не видела себя первопроходцем. Она широко использовала собственный опыт колонизации Кавказа, внимательно изучала и принимала во внимание практику современных колониальных империй (Британской и Французской).

Анализ принципов организации и деятельности русской власти в Туркестанском генерал-губернаторстве и казахских степях позволяют выделить два подхода центрального правительства к водворению новой государственности на среднеазиатской окраине, которые можно условно назвать жестким и мягким. Эти два подхода сочетались в административной политике, переплетались, дополняя друг друга, и в таком виде определяли специфику российской политики в Средней Азии. Все это было направлено к главной цели - утверждению в крае российской государственности как можно более спокойно, мирно и постепенно, с учетом местных условий и традиций.

       Колониальная политика России не может в полной мере отождествляться с подобной        же политикой великих европейских держав - Португалии, Испании, Англии, Франции - в XV-XIX вв. Еще одной характерной чертой русского колониализма является тактика присутствия, т.е. минимального вмешательства во внутреннюю экономическую жизнь, бытовой уклад и религиозную деятельность присоединяемого населения36.

       Порядок управления Туркестаном создавался постепенно. В 1865 г. было издано временное положение об управлении только что образованной Туркестанской областью. Главная цель временного положения заключалась лустановление в новых русских владениях спокойствия и безопасности, путем определения общих начал управления37.

Таким образом, с завоеванием важных военно-политических пунктов, в том числе и Туркестана, у русских появился очень удобный вариант именования будущего колониального пространства в Средней Азии. Во-первых, создание буферной административной единицы, преследующей военно-политическое расчленение единого исторического географического пространства с политическим оттенком. Во-вторых, проведение имперской конструкции границы, нации и политического института, имеющего заразительный характер даже в далеком будущем. В-третьих, русские совершенно не учитывали один важный момент, что в пределах Средней Азии помимо народов тюркского происхождения, исконно исторически компактно проживали в основном в оазисах, городах самый древний представитель этого региона - таджики. Хотя о существовании и древности таджиках, до завоевательных походов, у русских (да и у европейцев) имелись определенные сведения. Об этом свидетельствуют исторические источники первой половины XIX в., опубликованные как в России, так и в Европе. В-четвертых, проводниками русских в Среднюю Азию в основном были башкиры или татары, которые умышленно давали ложные информации или неправильно переводили и это сыграл раковую роль по отношению коренного населения, а именно по отношению таджикам. Об этом свидетельствует специальный Указ по отношению переводчиков (главным образом, по отношению татарам и башкирам) о привлечении к уголовному ответственностью за ложные переводы. Однако, исторический опрометчивый шаг уже было сделано.

Это объясняется еще и тем, что именно в этом отрезке истории можно считать, что теория конструктивизм-а вступает в свои права, но надо отметить, что она применима только к конструкции категории границы и нации. Конструктивизм русской административной политики заключался в следующем: искусственно раздробить Среднюю Азию, и создать новое буферное государство, совершенно противоречащее принципам автохтонности, в форме генерал-губернаторства с названием Туркестан. Данный этнополитический акт состоял из двух этапов: первый - создать Туркестанскую область (1865), которая является, по сути, первым этапом топорного деления, главным образом сильно повлиявшего на коренного народа - таджикам. Поскольку это деление разбросала единого, целостного  народа - таджиков по всему региону. И второе, топорное деление приведшего к образованию - Туркестанского генерал-губернаторства (1867), по сути, искажал историю и культуру таджикского народа.

Продолжая колониальную конструктивистскую политику, царская Россия начала создавать систему управления на окраине. Например, в следующем архивном документе говорилось: В 1865 году из вновь занятого края, с присоединением территории прежней Сырдарьинской линии, образовать Туркестанскую область. Военным губернатором назначить генерал-майора Черняева38.

Естественно в этой ситуации возможности русских были ограничены, поскольку, прямое участие их во внутренние дела, неминуемо привело бы к замешиванию во все Среднеазиатские смуты, то есть на беспрерывную войну и принудило бы делать против воли завоевательные приобретения, которым было бы невозможно положить предела. Поэтому, основываясь на установленные полномочия за ходом дел, в соседних ханствах можно было следить только посредством тайных агентов. Мирные условия заключались Среднеазиатскими владениями только в характере инструкций и полномочий.

Итак, можно сказать следующее, что, не смотря на существование официальной утвержденной системы управления, на практике процесс шел совершенно по другому сценарию. Например, Оренбургские генерал-губернаторы, до образования самостоятельного генерал-губернаторства в Туркестане беспрерывно меняли как свои взгляды, так и системы управления, они сходились, только, в одном взгляде, то есть эти чиновники на завоеванных территориях управляли народом посредством номинальных (полувладетельных) султанов-правителей, и не входили с киргизами в непосредственные отношения. Другое дело было с Сибирскими генерал-губернаторами, поскольку они придерживались взглядов графа Сперанского, и следовали по принципу постепенного уничтожения в степях таких властей, которые не были легитимированы законом и непосредственного подчинения русской власти. Разные системы управления по отношению киргизов, был приложен к делу об управлении, взаимно противоречили, даже исключали друг друга. Тем не менее, обе системы имели жарких последователей.

       Все сказанное доказывает о пользе сосредоточения пограничных военных и административных дел киргизских степей в руках одного главного начальника, имеющего свое пребывание возможно ближе к границам: китайской и среднеазиатской.

       Во втором разделе - Образование системы военно-народного управления раскрывается более углубленно сущность и содержание процесса преобразования системы управления.

Туркестанская область в порядке управления был разделен на два отдела правый и левый и семь уездов: Ташкентский, Чимкентский, Туркестанский, Аулиетинский, Токмакский, Перовский и Аральский. Управление Туркестанской областью вверялся военному губернатору и командующему войсками Туркестанской области и областному при нем правлению39. Военный губернатор управлял областью на общих правилах, установленных для губернаторов и на основании тех инструкций, какими были снабжены от главного начальника Оренбургского края. Все административные распоряжения военный губернатор делал, по собственному усмотрению, через канцелярию, или же через областное правление, за исключением дел, относящихся к податным сборам и финансовым делам, которые все без исключения должны были вестись в областном правлении, и коллегиально.

В структурном отношении - областное правление было разделено на три отделения: первое - исполнительное, включало всю распорядительную часть, а также все дела, относящиеся к правительственной полицейской и хозяйственной частям; второе - судебное, в котором сосредоточиваются все дела как гражданские, так и уголовные; третье - финансовое отделение, в котором сосредотачивались все дела о податях и сборах и все относящееся к горной части40. ЕОбластное правление, должно было, руководствоваться правилами, постановленными для каждой из этих частей губернского правления настолько, насколько они как правила могли быть применены к управлению Туркестанской областью41.

       Следующим административным чиновником был - начальник отдела, не составляя особой инстанции в административной лестнице, всего лишь представлял гражданского управления в пределах вверенных ему уездов. Военный губернатор пользовался одинаковыми правами с начальником отдела по всем отраслям управления, за исключением судебного, по которому ему предоставлялась лишь иметь наблюдать за скорым и справедливым удовлетворением жалоб и просьб и успешным ходом дел во всех судебных учреждениях. Другой чиновник в административной лестнице был - заведующий населением, который был главой уездного управления, он был главным начальником уезда. Он наблюдал за полицейским управлением непосредственно, или через своего помощника, председательствовал в уездных народных судах и назначал членов суда, или других чиновников, для производства дознаний и осмотра мест.

При заведующем населением состоял по штату нижеследующие должностные лица: народные уездные суды (мехкеме): а) Председатель заведующий населением; б) По делам киргиз от двух до 4х членов из киргизов; в) По делам сартов от 2х до 4х членов от сартов;        г) Кази непремен-ный член; д) При суде состояли определенные штатом чины42.

По введенной системе народный суд производился словесно и гласно, при открытых дверях, при свидетелях, если таковые имелись со стороны истцов и ответчиков. Сартовский суд руководствовался шариатом, народными обычаями и здравым смыслом, а киргизский - только обычаем и здравым смыслом. Русские законы применялись, как по сартовским, так и по киргизским делам только тогда, когда сами подсудимые, или тяжущиеся об этом просили. Были предусмотрены специальные места заключения для содержания преступников и подсудимых, которые состояли под особым наблюдением суда. В городах Аральске и Перовске избирались в суд по два заседателя из местных русских жителей с тем, чтобы в этом отделении суда были решаемые дела на основании русских законов.

В каждом уезде создавалось полицейское уездное управление. В состав управления входили: - председатель, старший помощник заведующего населением и 2 заседателя выборные от сельских сартов и киргизского населения и могли быть приглашены киргизские и сартовские арычные надзиратели. В каждом областном уездном и в некоторых безуездных городах учреждались городские думы, а при незначительном населении учреждались общие собрания депутатов где присутствовали городские старосты под именем аксакалов.

Все выборные должностные лица на время службы освобождались от всех натуральных и земских повинностей, которое  общество брало на себя. В случае уклонение выбранного лица от вступления в должность, в которой он был утвержден подлежащей властью, подвергался взысканию по русским законам. Все избранные и утвержденные в должности присягали на коране и обязывались вести предлежащие им дела честно, бескорыстно, неуклонно и по чистой совести, под опасением в противном случае подвергнуться тяжкой ответственности по законам.        

Главной причиной несостоятельности существующего положения о Туркестанской области, на практике заключалось, - в крайней зависимости местных органов управлений всех ведомств от центральных учреждений в Оренбурге. Так как централизация власти ставили их в затруднительность, потому что почти в каждом частном случае им приходилось спрашивать разрешения с вышестоящего. Что с одной стороны, это постоянно служило поводом к множеству недоразумений и нарушению действующих законоположений. И с другой вынуждало, со стороны военного губернатора допускать крайности в виде соблюдения казенных интересов. Или по невозможности откладывать осуществление в данном случае какой-либо меры, принимать эти нарушения под свою ответственность43.

В третьем разделе - Трансформация институтов управления и российская администрация, в основном раскрываются о недостатках первого законодательного акта по управлению завоеванными территориями и пути поиска усиления власти на окраине.

Утвержденное 6го августа 1865 года временное положение о военно-народном управлении Туркестанской области составлялось в то время, когда русские владения в Средней Азии заканчивались Чимкентом, и когда вообще мало знакомые со средствами края, насущными потребностями и внутренним бытом населения, имели ясное представления о наилучшем способе управления. Понятно, что при подобном положении дел во всех отношениях  выгоднее было ограничиться лишь учреждением таких органов администрации, которые, не вмешиваясь во внутреннюю жизнь народа, не ломая его старинных учреждений, имели бы возможность приводить в исполнение распоряжения правительства и в то же время сами давали правительству средства для ознакомления.

Но со времени составления этого положения прошло уже два года (то есть к 1867 г.). В это время пространство русских владений в Средней Азии увеличилось более чем вдвое, - ли хотя (русские) не успели, конечно, вполне освоиться с краем и его жителями, тем не менее, при всем сознании великости, требовала правила - незамедлительно ломать народные учреждения. Поскольку, эти правила так блистательно оправдавшегося себя на Кавказе, и нарушение, которое сопровождалось столь грустными последствиями в Оренбургских и Сибирских степях. Мы, не только можем, но обязаны в составляемом ныне положении для народного управления в Туркестанской области уже озаботиться устранением тех из недостатков, как в положении 6го августа, так и в самой народной жизни среднеазиатцев. Потому что они резко заявили о себе на практике, и устранение которых, несомненно, принесет пользу, как государству, так и народу44.

В проведенной административной мероприятии по переустройству системы управления было значительно недостатков, эти недостатки заключались в следующем: во-первых, в отсутствии местного контроля самих жителей за сборами с них взимаемыми, и за расходами на их счет производимыми без чего они понятно не в состоянии уяснить себе, необходимости требуемых с них повинностей, не оценить благих намерений, целей и забот правительства об их пользе, нуждах и потребностях. Во-вторых, отсутствие правильного суда, который гарантировал бы всем справедливость, чего конечно нельзя достигнуть аналогичным судом не только кази или бия, но даже чиновник, поставленного от правительства. В этих видах вводился новое судоустройство и новое судопроизводство - Мехкеме и Областной суд, впрочем, мехкеме, собственно говоря, не есть что-либо новое, оно придумано еще арабами, а также вводилось везде, где население попадало под власть европейцев, как например, у русских на Кавказе и у французов в Алжире.

Нельзя не признать, тот момент, что мехкеме, введенным положением, благодаря начальной выработанной практике целесообразнее было учитывать суды этого рода. Надо отметить, что прежне, - мехкеме подчинялись административной власти, а мехкеме Туркестанской области подчинялся такому же судебному учреждению, то есть Областному суду, учреждению независимому самостоятельному и вовсе не подчиненному административной власти45.

Итак, несмотря на существование официальной утвержденной системы управления, на практике процесс шел совершенно по другому сценарию. Например, Оренбургские генерал-губернаторы, до образования самостоятельного генерал-губернаторства в Туркестане беспрерывно меняли как свои взгляды, так и системы управления, они сходились, только, в одном взгляде, то есть эти чиновники на завоеванных территориях управляли народом посредством номинальных (полувладетельных) султанов-правителей, и не входили с киргизами в непосредственные отношения. Другое дело было с Сибирскими генерал-губернаторами, поскольку они придерживались взглядов графа Сперанского, и следовали по принципу постепенного уничтожения в степях таких властей, которые не были легитимированы законом и непосредственного подчинения русской власти. Разные системы управления по отношению киргизов, был приложен к делу об управлении, взаимно противоречили, даже исключали друг друга. Тем не менее, обе системы имели жарких последователей.

Третья глава - Образование Туркестанского генерал-губернаторства и создание новой административной системы состоит из трех разделов.

В первом разделе - Образование Туркестанского генерал-губернаторства рассказывается, как со времен образования Туркестанской области несколько раз возникал вопрос о неудобствах, сопряженных с управлением ею из Оренбурга.

Не полагаясь на безусловную верность заявлений об этом со стороны местных властей, Военное министерство не могло не обратить внимания на мнения других лиц, поставленных в положение, дозволяющее им относиться беспристрастно к Туркестанской области. Эти требования удовлетворяется с образованием из Туркестанской и Семипалатинской областей особого генерал-губернаторства и отдельного военного округа.

В документе (1870) Канцелярии Туркестанского генерал-губернаторства, в котором анализируется взаимоотношения России и Англии в Азии, сообщается, что - движение в Среднюю Азию имело сначала единственной целью сомкнуть Сибирскую и Сырдарьинскую линии. Преследование этой цели втянуло нас в ряд войн с Кокандом и Бухарой, окончившихся полным торжеством нашего оружия и приобретения обширной территории, что, прежде всего, не входило в планы нашего правительства, а тревогу, поднятую англичанами по поводу воображаемого нашествия русских, мы должны принять как за указание на тот неожиданный результат, какого мы достигли, вовсе о нем не мечтая46.

С целью разработки проекта административного устройства Азиатской России еще в мае 1865 г. создавалась особая комиссия во главе с Ф.К. Гирсом, получившая неофициальное наименование Степная. По завершению работы комиссии выводы были представлены для обсуждения в особый комитет, составленный из высших должностных лиц Военного министерства. Комитет под председательством военного министра Д.А. Милютина принял решение об образовании на завоеванных среднеазиатских территориях самостоятельного генерал-губернаторства47.

Несмотря на возражения Крыжановского, комитет решил изъять среднеазиатские владения из ведения оренбургских властей и образовать отдельное Туркестанское генерал-губернаторства, куда должны были войти две области: Сырдарьинская и Семиреченская48. 

11 июля 1867 г. Александр II подписал именной указ об учреждении Туркестанского генерал-губернаторства в составе Семиреченской и Сырдарьинской областей. В данном указе говорилось: Указ Именной, данный Сенату 11 июля 1867 года Об учреждении Туркестанского генерал-губернаторства. Признавая полезным изменить гражданское и военное устройство пограничных с Китаем и Среднеазиатскими ханствами земель, входящих в состав генерал-губернаторств Оренбургского и Западно-Сибирского. Первым генерал-губернатором в русском Туркестане стал Константин Петрович фон Кауфман49(1867 - 1882), имевший опыт управления Северо-Западным краем и пользовавшийся особым расположением и доверием императора.

В отличие от многих губерний и областей России, администрация Туркестана была подчинена не Министерству иностранных дел, а Военному министерству. Особым отделом канцелярии была дипломатическая часть, замененная в 1899 г. представителем Министерства иностранных дел - дипломатическим чиновником. Задачей этого отдела было решение всех вопросов, связанных с протекторатом над Бухарой и Хивой.

К.П.Кауфман прибыв в Ташкент в июле 1867 г., сумел склонить верхушку мусульманских духовных кругов к сотрудничеству с царской администрацией50.

В 1867 г. русский царь утвердил новый проект управления Туркестаном. Основным содержанием нового положения являлась нераздельность власти административной, военной и соединение ее в общих руках51. Проект 1867 г. фактически устанавливал полный контроль над деятельностью правления со стороны губернатора, который получал право по своему усмотрению изменять даже его коллегиальные решения (за исключением судебных дел)52. Таким образом, положение 1867 г. обеспечивало Туркестанскому генерал-губернатору возможность держать в страхе и повиновении народные массы новой колонии53.

Во втором разделе - Трансформация традиционных институтов управления в новой административной системе раскрывается деятельность системы судопроизводства в русском Туркестане.

  При завоевании Средней Азии российская власть приняла для себя принципиальное решение оставить основные исламские институты на завоеванном территории в неприкосновенности. Два института получили официальное признание в законодательстве об управлении Туркестанским краем - шариатские суды и вакуфы. Однако в правила их действия были внесены существенные коррективы. В 1870 - 1880-е гг. на различных уровнях власти имело место ожесточенные споры о том, каким должен быть правовой статус вакуфов в Русском Туркестане.

По Временному Положению 1867 г. об управлении Семиреченской и Сыр-Дарьинской областей, которое было положено в основу организации власти в Туркестанском крае, на территории Туркестанского генерал-губернаторства действовало одновременно две системы местного самоуправления и судопроизводства. Каждая из них была привязана к хозяйственному и, как предполагалось культурному укладу жизни населения - оседлому и кочевому.

Общие тенденции развития судоустройства и судопроизводства в общеимперском русле и с учетом судебных уставов империи 1864 г. то они вначале были крайне ничтожны. В соответствии с Проектом положения 1867 г. для русского населения был создан институт уездных судов, компетенция и объем деятельности, которого были такими же, как у мировых судов в Европейской России54. 

Российское законодательство по Туркестану убеждает, что новая власть весьма осторожно отнеслась к традиционному суду. Сохраняя народные суды, правительство надеялось, что они не выдержат конкуренции с европизированным имперским судом. Практика же в этом далеком крае, как всегда расходилась с законодательной теорией. Хотя мероприятия главного начальника края в целом свидетельствовали о стремлении сохранить за решениями народного суда ту устойчивость, которая была заложена в проект Положении 1867 г., циркулярные распоряжения, запрещавшие отмену окончательных решений народного суда, нередко нарушались им же самим и даже военными губернаторами.

В связи с этим военно-народное управление как отжившее свой век и не удовлетворявшее современные потребности края, предполагалось заменить управлением на общем основании с незначительными изменениями в соответствии с местными условиями.

Тенденция к замене военно-народного управления в крае на общеимперское гражданское проявляется в стремлении составителей проекта 1883 г.,  максимально приблизить власть генерал-губернатора и его канцелярии к положению соответствующих властей и управлений в других окраинах, а в перспективе и во всей империи. А подготовленный проект Положения в 1885 г. подвергся обсуждению в министерствах и критике туркестанского генерал-губернатора. В январе - марте 1886 г. он был вынесен на обсуждение Государственного Совета. После внесенных исправлений 12 июня того же года проект удостоился высочайшего утверждения и с 1887 г. был введен в действие55.

Положением 1886 г. были установлены основные начала судебного устройства, поземельного устройства оседлого и кочевого населения, определены размеры налогов, земских повинностей, разработка природных богатства края. Таким образом, новое положение стремилось регламентировать все стороны хозяйственной и политической жизни местного населения, чтобы еще более укрепить в Туркестанском крае колонизаторский режим56.

В третьем разделе - Социально-экономическая структура среднеазиатского общества в колониальном периоде рассматривается вопрос о необходимости рассмотрению существующего режима в Туркестане.

Российская администрация в сложившейся ситуации сделала вывод о необходимости введения в край жестких кауфманских порядков, что после подавления восстания (1898) нашло свое выражение в уничтожении принципа выборности волостных управителей и судей, расширении прав местной имперской администрации, увеличении числа российских чиновников и личного состава военных гарнизонов в ферганских городах. Расследовав причины и итоги андижанского восстания, главный штаб выступил с предложением об усилении обрусения края, а военный министр Куропаткин высказался за ужесточение контроля над действиями мусульманского духовенства. С другой стороны, наиболее дальновидные представители правящих кругов предостерегали от опасности принятия радикальных мер в государстве, обладающим не только весьма многочисленным собственным мусульманским населением, но и имеющим протяженную границу с исламским миром57. 

Так или иначе, восстание 1898 г. дало новый импульс для административных преобразований в Средней Азии. Утвержденным положением Комитета министров от 11 июня 1899 г. были определены основания нового устройства Туркестана, Семиречье и Закаспия продолжали функционировать в соответствии со своими особыми положениями.

В первую четверть века существования Туркестанского генерал-губернаторства социально она была представлена в основном типом вольного колониста, прибывавшим в край с давно отработанной бродячей Русью и хорошо известной русским колониальным администраторам тактикой самовольных захватов земли, основанного на принципе массового внедрения построенного в свою очередь на мирском начале: миром бороться и миром отвечать, на миру и смерть красна.58 Подобная тактика в районах сплошной оседлости, провоцируя драки, поджоги и убийства, а также создавая возможность стихийных выступлений местного сельского населения, для которого обрабатываемая земля была одной из высших ценностей его социо-хозяйственного уклада, учитывалась в Канцелярии генерал-губернатора. Поэтому аграрное движение из южных губерний Европейской России направлялось на земли кочевников.

Включение Туркестанского генерал-губернаторства (в перспективе Бухары и Хивы) в административное, политико-юридическое поле империи вело к утрате Туркестаном колониального статуса. Тем не менее, местная администрация, не сомневаясь, что его единение с остальными частями России являлось краеугольным камнем внутренней политики, полагала при этом необходимым создавать особо благоприятные условия для развития в крае русской промышленности, русской торговли, русской колонизации, конечно, с учетом местных условий59. Поэтому местная администрация, принимая во внимание эти обстоятельства, должна была создавать оптимальные условия для этнополитической опоры России в Туркестане. Это справедливо и в отношении русской диаспоры Туркестана, историческая роль которой на протяжении полувека фактически сводилась к функции этнополитической компоненты общей задачи стратегического присутствия России на Среднем Востоке, обеспечивая существование Туркестана в качестве регионаЦкрепости. Четкое обозначавшееся в начале XX столетия намерение властей империи начать деколонизацию Туркестанского края (луправление на общих основаниях с другими местностями) не было реализовано, во-первых, потому, что требовалась серьезная, глубокая проработка всех аспектов проблемы; во-вторых, на принятие решений оказывал влияние внешнеполитический фактор. Наконец, самой весомой была причина темпорального характера - обрыв, завершение истории царской, императорской России как следствие Первой мировой войны и спровоцированной ею Второй смуты.

В четвертом разделе - Усугубления этнополитического трагизма таджикского народа в контексте административного управления, рассказывается в основном, как в период нового времени, так и в прошлом, таджики проживали на территории относительно самостоятельных государственных образований Средней Азии, с жестким деспотическим управлением, под господством чуждой им этнической государственной власти. Территориальная экономическая и культурная разобщенность, униженное, бесправное положение, отсутствие нормальных жизненных условий, постоянные преследования и гонения со стороны тюркских кочевых племен угрожали им полным физическим уничтожением, особенно в культурных областях Средней Азии. В результате такой национальной катастрофы таджики на долгое время оказались разобщены между собой, что в значительной мере отразилось на сложении единой культуры, единого литературного языка, единой экономической общности, единого психологического характера, единого общенационального менталитета. Это, в свою очередь, повлекло за собой диалектическое разобщение в языке и культуре, полную утрату национального самосознания и этнического единства.

Несмотря на то что присоединения Средней Азии к России, имеющее безусловно прогрессивное судьбоносное значение для народов региона, в то же время для таджиков, их исконных районов проживания, языка, национальной принадлежности, идентичности, самопознания и самосознания явилась трагическим событием60.

Поскольку военные операции с первых дней уже показали подлинное лицо царской армии. В захваченных городах и селениях их основной целью оказались грабеж и убийство местного населения, обогащение за счет разорения побежденного народа. Завоевание Средней Азии нанесло непоправимый урон хозяйству населению: было ранено или убито значительное число мужского трудоспособного населения, разрушены города, селения и крепости, уничтожены ценные библиотеки, культурно-историческое достояние народа.

Местное население, пережившее до этого времени другие войны и завоевания со стороны феодальных государств, не могло мириться с господством новоявленной, неизвестной ему культуры, веры, власти иноверцев. А главным образом слом традиционного института существовавшего веками. Что и побудило вести борьбу за свои права и независимость. История многочисленных народных выступлений является ярким примером тому. 

Последствие вхождения городов селений современного Таджикистана в состав России выражается в том, что все изменения, происходящее в Средней Азии вообще, а в северном Таджикистане в отдельности, являлись прямым усугубленным результатом проводимой колониальной этнополитической политики ставшей трагичной для судьбы таджикского народа.

Трагизм для таджикского народа заключается в том, во-первых, что самому автохтонному народу в Средней Азии - таджикам был поистине нанесен большой моральный, духовный, национальный урон. Потому что, этот самый с древний, цивилизованный народ главным образом, претерпел больше всего. Поскольку как субъэтнос в среднеазиатском историко-географическом ареале - таджики претерпели несколько топорных разделов. Например, первым топорным судьбоносным разделом был 1865 г., то есть момент образования Туркестанской области. Второй топорной раздел претерпел в 1867 г. с образованием Туркестанского генерал-губернаторства. Третий топорной раздел был проведен в 1868 - 1873 гг. раздел Дарваза и Памира между Россией, Афганистаном и Бухарой. Четвертый топорной раздел был произведен в 1895 - 1896 гг., когда проводилась делимитация и демаркация между Россией и Англией. Что парадоксально, что русский, что другой фронтирский подход или во всех этих так называемых этнополитическом процессе никогда не учитывались национальные интересы, а главным образом таджиков.

Во-вторых, в этом судьбоносном периоде больше всех национального ущемления получил - таджики. Потому, что начиная целенаправленного прихода бездарных переводчиков и проводников татар, башкир (которые были пропитаны духом пантюркизма), которые умышленно умалчивали о единственным и самым древнем среднеазиатском народе - таджиках. Особую активность в распространении пантюркизма в Туркестане и Средней Азии в целом оказывали татарские, башкирские, крымские миссионеры, насаждая здесь идеи пантюркизма. Они всячески способствовали устранению, в первую очередь, таджикского языка, уменьшения его роли и значения в культурной жизни края. Миссионеры апологеты идей пантюркизма, проникавшие разными легальными и нелегальными путями сначала в Туркестан, а затем и во всю Среднюю Азию, начисто отвергли существование самого таджикского народа, не говоря уже об отрицании цивилизационной роли таджиков в развитии культуры, литературы, искусства, науки, архитектуры и в других областях жизни народов Средней Азии. 

В-третьих, в результате проведения административно-территориального разделения, таджики единственно компактно проживающей и с более высокой культурой и составляющего городского населения были разброшены не только по разным областям Русского Туркестана, сопредельных протекционных государств, но и по всей Центральной Азии, что и по сей день, они находятся в таком положении.

В-четвертых, в результате необдуманного, необоснованного никакими историческими, этнографическими аргументами, на завоеванной и добровольно вошедшей в Российскую империю территории Средней Азии было создано новое административное образование с названием Туркестан. Хотя этот термин имеет только военно-политический характер, а не исторически обоснованный.

Трагизм для таджиков в названии ТуркестанскоеЕ состоял в том, что этим утверждалось, что в новом образовании проживают только тюрки. Иначе говоря, слово Туркестан означало - страна тюрков. Впоследствии такое название сыграло раковую роль не только для таджиков, но и многих народов Средней Азии в целом61.

Четвертая глава. Политика администрации Туркестанского генерал-губернаторства по изменению в сфере религии и системы образования состоит из двух разделов.

Первый раздел - Политика царской России в сфере религии рассказывается об отношении царской России и русской колониальной администрации в Туркестане по отношению к исламу. 

Одной из важнейших проблем в организации управления Туркестанским краем в процессе его присоединения к России в 60 - 80 гг. XIX в. стала выработка курса лисламской политики царской администрации. К этому времени российское правительство накопило заметный опыт регулирования духовной жизни своих подданных - последователей лмусульманского закона. До царствования Екатерины II российская власть на протяжении столетий проводила политику ограничения прав мусульман - то смягчая ее, то усиливая. В 1767 г. в наказе указанной комиссии Екатерины II признала пороком притеснения ислама и иных неправославных религий62.

Таким образом, еще задолго до активного освоения Средней Азии российская власть уже имела достаточно ясно и четко сформулированные принципы своей исламской политики. Первой стратегической целью империи было поддержание стабильности и воспитание лояльности, второй - возможное в каком-то отдаленном будущем христианизации и ассимиляции63.

Завоевание Средней Азии с преимущественно оседлым и исламизированным населением должно было неизбежно сформировать новый тип религиозной политики российской власти. Было бы, однако, ошибочным полагать, что политика невмешательства и игнорирования означала предание забвению, как ислама, так и мусульманских деятелей. Напротив, Туркестанская администрация весьма внимательно следила за деятельностью лдуховенства, решительно пресекая любые вредные поползновения в его среде. Вместе с тем она действительно не вмешивалась во внутренние дела исламских общин, в выборы имамов и мулл. Местное мусульманское население удовлетворяли принципы невмешательства и игнорирования, позволявшие им жить свободной религиозной жизнью.

Еще при жизни Кауфмана религиозная политика невмешательства и игнорирования вызывала у многих сомнения в эффективности. Наиболее решительно критиковал программу преемник первоустроителя М.Г.Черняев. Он объявлял ее бесперспективной и даже преступной. С целью государственного надзора и контроля Черняев предлагал учредить в Туркестанском крае муфтиат по типу существовавших тогда Уфимского, Таврического и двух закавказских муфтиатов.

Однако, столкнувшись с реальной туркестанской жизнью, Черняев отступил от многих своих громких заявлений, стал более осторожно и взвешенно относиться и к идеи учреждения муфтиата в Туркестане. Черняев считал, что только профессионалы могут лучше других знать, как следует управлять ими на благо государства. Комиссия сделала немало ценных предложений, но ее труды оказались напрасными. Черняев вскоре (1884 г.) был отстранен от должности.

Против учреждения муфтиата в Туркестане выступало правительство, считавшее, что он может стать центром местного мусульманского лдуховенства, что не входило в планы политики российской власти.

В целом особенно последние годы существования монархии Романовых, скорее, можно говорить не только о политике лигнорирования, сколько о попытках хоть какого-то сдерживания имперской властью среднеазиатского ислама. Неоднократно в первые полтора десятилетия XX в. и в мусульманских, и в российских чиновничьих кругах снова возникал вопрос о создании среднеазиатского исламского управления. Мусульмане хотели получить свой, подобно другим российским, суннитский муфтиат. Царские администраторы желали бы скорее выстроить чиновничью структуру, прежде всего надзирающую за туркестанским исламом64. Однако к началу 1917 г. никакой орган, как-то курировавший духовную жизнь среднеазиатских мусульман в Туркестане, так и реально не появился.

Второй раздел - Культурные преобразования среднеазиатского общества в составе Российской империи рассказывается попытки изменения системы образования и сущность культурной политики колониальной администрации.

Одним из ключевых вопросов модернизации среднеазиатского общества был вопрос образования.

В XIX в. Средняя Азия уже не относилась к передовым странам мусульманского мира. Эпоха, когда Бухара и Самарканд по праву считались центрами богословия, науки и культуры, осталась в прошлом. Тем не менее, знания, ученость, образованность были по-прежнему в почете среднеазиатского общества. При российской власти была возобновлена, хотя и не достигла прежнего расцвета, деятельность исламских религиозных учебных заведений в Самарканде, всего здесь функционировали 18 медресе, из которых крупнейшими являлись Тилля-Кари, и Шердор. Школы-мектебы медресе открывались в Ташкенте, Коканде и Андижане. Народы Средней Азии имели свою собственную систему воспитания, хорошо приспособленную к их потребностям, основанную на принципах магометанской веры и в силу этого заключающую в себе образец нравственного воспитания в довершение к практическому обучению; было бы крайне опрометчиво и не политично со стороны европейских правителей вмешиваться в это дело каким-либо путем65.

Традиционная система образования в регионе включала в себя две ступени. Первая - мектеб, или школа начального религиозного обучения, которая обычно открывалась при мечети. Они изучали арабский алфавит, после чего переходили к механическому чтению и выучиванию наизусть Хафтияка, небольшой книги, содержащий выдержки из Корана с основными молитвами, необходимыми при выполнении обрядов, Чоркитаб и некоторым другим произведениям, написанным на персидском и тюркском языках. Женские школы чаще были в городах и поступали в них дочери богатых купцов и исламской духовной элиты. Вторая ступень образования - медресе, или средние и высшие школы, которые имелись, как правило, лишь в городах и крупных селениях. Содержание зданий таких медресе и оплата преподавателям (мударрис) осуществлялись из доходов пожертвованного имущества - вакуфов. Однако, никаких централизованных исламских институтов в Туркестане не было создано, все вопросы, связанные  с организацией мусульманских институтов, и их финансирование оказались в руках местной элиты - мутавалиев, которые распоряжались вакуфным имуществом.66

Российская власть уделяла большое внимание, новому виду школы, видя в ней средство для просвещения и слияния с русскими всей массы туземного населения. Планировалось, что со временем условием назначения на должности в местном управлении станет получение образования в таких школах. В целом, однако, русско-туземная школа не стала, как задумывалось, главным источником распространения российской культуры среды местного населения и не смогла подготовить новую, лояльную к России, элиту.

Политика царизма по отношению к народам Туркестана, собственно говоря, сводилась к тому, чтобы убить среди них зачатки всякой государственности, калечить их культуру, стеснять язык, держать их в невежестве и, наконец, по возможности русифицировать их67.

Царское правительство периодически пыталось принять меры к тому, чтобы преградить путь к открытию новых мусульманских школ в Средней Азии. Оно требовало, в частности, чтобы лица, желающие заниматься обучением детей в мектебах и медресе, получили соответствующие разрешения - в форме особого свидетельства - от учебного начальства. За свидетельство взималась денежная пошлина, а уклонения от его получения каралось штрафами и арестом с последующим запретом обучать своих детей в мусульманских школах.

Население Средней Азии относилось к новометодным школам с подозрением. Многие представители консервативной элиты видели в них влияние русской (европейской) традиции и считали их не соответствующими исламу. Российская власть также со временем стала относиться к новометодным школам с опаской. В таких школах увидели не только более современную систему образования, а влияния политиков, чьей целью было формирование в среде мусульман антигосударственных, сепаратистских настроений. Многие Российские политики видели в этих школах воплощении идеологии пантюркизма и панисламизма, которую проводили татары и многие казахи в пользу Османскую империи, традиционного соперника Российской империи68.

Российская политика по отношению к традиционному богословскому мусульманскому образованию в Средней Азии, к старой мусульманской школе, с 1876 до 1907 гг. изменилась кардинальным образом. Если в 1876 г. казалось, что русскому влиянию на Востоке представляется задача важная и возвышенная разбить умственные оковы мусульманства и приобщить туземцев к жизни человечества69, то в 1907 г. мусульманская школа сравнивалась с древнерусской христианской, а курс медресе признавался лочень серьезным, соображенным с действительными потребностями народной жизни и подлежавшим не коренной ломке, а постепенной и осторожной эволюции в смысле лупорядочения системы обучения самих знаний в таких науках, которые не касаются религиозных верований70

. Российские власти в Туркестанском крае, прежде всего в его оседло-земледельческих районах, принимая во внимание конфессиональную ситуацию, не предпринимали шагов по распространению там православия. Деятельность православных миссионеров в Средней Азии была запрещена.

В заключении отмечается, что заинтересованность России в среднеазиатского региона диктовалось различной необходимостью. Главным же сдерживающими факторами в этом плане послужили события, происходившие в Европе в первой половине XIX века, и участие России в них. Все эти события были взаимосвязаны в той или иной мере повлияли на общий ход политики России в Средней Азии, окончательная развязка которой наступила в середине 60-х годов XIX века.

На завоеванных территориях создаются новые формы административного деления сначала Туркестанская область, а затем Туркестанское генерал-губернаторство. На местах администрацию возглавляли начальники отделов, одновременно являвшиеся военными комендантами. Им подчинялись управляющие местным населением, назначаемые из царских чиновников и осуществлявшие общий контроль над сбором податей и налогов с коренного населения.

При выработке первых программных документов по управлению Туркестанским генерал-губернаторством определяющим оказался фактор военной ситуации. Они появлялись на свет по мере захвата царизмом все новых и новых территорий среднеазиатских ханств и потому, как правило, имели временный характер. Например, Проект положения об управлении в Сырдарьинской и Семиреченских областях 1867 г. был введен в виде опыта на три года, а действовал в течение 20 лет. Также обстояло дело с Временными правилами управления Заравшанским округом 1868 г., Временными правилами по управлению Амударьинским отделом 1874 г. и Временным положением по управлению Ферганской областью 1876 г..

Все они в своей основе подтвердили нераздельность военной и административной власти и соединение ее в одних руках. Вместе с тем, вышеуказанный ситуационный фактор и незнание колониальными чиновниками традиционных социально-правовых и цивилизационных норм местного общества, вынудили царизм пойти на своеобразный компромисс - введение выборной системы занятия низших административных должностей представителями коренного населения края. Хотя практика действия этой системы продемонстрировала ее чисто фиктивный характер.

Итак, созданные и задействованные в процессе колонизации Туркестана управленческие структуры и учреждения, находясь во взаимосвязи, друг с другом, решали главную задачу царизма: военное подавление всех форм сопротивления народов Туркестана оккупационному режиму, разрушения традиционных форм государственности, создание дешевой и эффективной системы эксплуатации богатейших материальных и людских ресурсов региона.

Таким образом, в основе процесса организации колониальной системы власти в Туркестане выделяются следующие ее компоненты:

- размежевание территории среднеазиатских ханств и унификация составляющих ее единиц по российскому образцу и юрисдикции, которое разрушило историческую географию Средней Азии;

- централизация военной, гражданской и судебной власти у российского чиновничества, занявшего и контролировавшего все ключевые узлы системы, привело к неудовольствие не только у номадов, но и у оседлого населения;

- институционализация и рационализация аппарата в целях ускоренного введения дешевой и эффективной для казны системы эксплуатации богатейших ресурсов края;

- опосредствованная ориентация царской администрации на использование некоторых традиционных для местного общества социально-правовых и административных институтов и норм, поставленных на службу реализации колонизаторских задач царизма;

- целенаправленная колониальная национальная политика, разрушила компактность народонаселения, главным образом раскидала таджикского народа не только в пределах пяти областей новой административной системы, но и были разбросаны в пределы протекционных государств. 

Всеобщая регламентация жизни общества достигалась постоянным расширением и управлением административных, полицейских и репрессивно-охранных рычагов механизма управления и мерами чрезвычайного и военного характера.

Система традиционного управления в Туркестане сохранила в основных чертах свои функции на протяжении всего колониального периода, более или менее успешно решала внутренние проблемы, оставаясь важным институтом регулирования социальной жизни местного общества.

  Что можно сказать, суммируя по приведенным примерам. Можно выделить всего лишь несколько черт, которые либо обобщали или же различали всех частей империи друг от друга. Во-первых, колония, не смотря, на содержание или характер даже по географическому расположению какова бы она не была - она есть колония. Во-вторых, главные различия заключаются в политической конъюнктуре и историко-географическом расположении колонии. В-третьих, унифицированность или дихотомность в системе управления в колониях. В-четвертых, идентичность, близость или отдаленность в религии, культуре, образование и экономике.

Несмотря на аргументированность и независимо от конъюнктуры комплексный анализ истории колониального периода обязывает нас в целях быт максимально объективной, и придерживаться пределах следующих принципов:

1) Бурно развивающиеся политические события в обществе целом ни в коем не должны отражаться в конструктивном подходе в освещении истории наших народов, а главным образом не должна влиять на их взаимоотношения. При этом надо предельно стараться находить максимум закономерностей, исторических событий в контексте исторической реалии того периода. При анализе и определение степени того или иного события исходить из степени их влияния на определенные исторические тенденции, которые послужат стимулом общего прогресса.

2) Иметь предельную чуткость при определении официальную политику властей, которая общеизвестно исходила из личностного состояния, то есть преобладания человеческого эго, национального, духовно-морального, политической и экономической расположенности.

3) При исследовании, того или иного исторического аспекта более шире сопоставлять приведенные факты с результатами в контексте современности.

4) Особого внимания и подхода требует труды профессиональных специалистов, представителей академической школы.

5) Особый интерес в перспективе вызывает более широко исследовать проблему местной лояльной элиты. Поскольку, представители элиты в некоторой степени были проводниками и прислугами колониальной политики.

6) Специальное исследование требует вопрос толерантности и практичности двух чуждых друг другу систем.

7) Особого исследования требует сопоставительный анализ или научный мост между Западной, Российской и среднеазиатской академических школ. Поскольку сегодня популярно не только методологический подход, но и исследовать через призму различных теорий. 

Только при таком стиле изучении, может обеспечить комплексное исследование поставленную перед собой задачу и по достоинству оценить их. 

  Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях :

Монографии:

1.Становления колониально-административной системы управления в Средней Азии (вторая половина XIX - начала XX вв.). - Худжанд: ОО УЦДП, 2011. - 125 стр.

2.Конструкция границы, нации и политического института в имперском пространстве: Россия и Центральная Азия вторая половина XIX - начало XX вв. - Худжанд: Нури маърифат, 2011. - 108 стр.

       

  Научные статьи в рецензируемых изданиях ВАК РФ:

3.Отражение героизма защитников крепости Ходжента глазами русского офицерства (на материалах Оренбургского архива).//Ахбори ДДБХСТ. - Худжанд, 2011. - №3. - С.152 - 162.        

4.Преобразования форм управления в колониальном Туркестане.// Номаи донишгох. ЦХуджанд, 2011. - №2 (26). - С.168 - 173.

5.Политика Царской администрации в сфере религии в Туркестанском крае. // Известия АН РТ, 2011. - №2. - С. 164 - 169.

6.Туркестан - исторический ареал или военно-политическая конструкция. // Сино. Вестник Национального университета. - 2011. - №4 (68). - С. 116-120.

7. Нациостроительство в постсоветской репрезентации //Сино. Вестник Национального университета. - 2011. - №3 (67). - С. 99-103.

8.Институциональные изменения среднеазиатского общества в колониальном периоде.// Номаи донишгох. ЦХуджанд, 2010. - №3 (23). - С.141-148.

9.Некоторые особенности национальной политики Советской России.// Сино. Вестник Национального университета. - 2010. - № 1 (57). - С. 29-31.

       

в других изданиях:

10.Переселенческая политика царской администрации в Средней Азии //Материалы конференции посвященной 60-летию В.Набиева. - Худжанд, 2012. - С. 60-65.

11.Факторы завоевания: к вопросу англо-русского соперничества в  Средней Азии (вторая половина XIX).//Международная научно-теоретическая конференция, Кемерово (Россия, 2011).

12.Роль лояльной национальной элиты в проведении политики России в Туркестанском крае. //Материалы республиканской конференции посвященной 20-летию Независимости Республики. - Худжанд. 2011. С.142.

13.Имперская политика игнорирования Ислама.//Материалы республиканской конференции посвященной 20-летию Независимости Республики. - Худжанд. 2011. С. 140-141.

14.Образование первого колониального административного центра в Средней Азии.//Материалы международной конференции. - Нукус, Узбекистан. 2011. С. 136-138.

15.Российская имперская политика и ее постколониальная репрезентация //Материалы международной конференции - Душанбе, 2010. С. 91-98.

16.Крушение имперской конструкции нации.//ИранЦнаме научный востоковедческий журнал. № 1(13). Алматы, Казахстан. 2010. С. 239 - 245.

17.Проблемы нациестроительства в Центральной Азии в XIX - XX вв.  //Материалы региональной научно-практической конференции Ц  Оренбург, Россия, 2009. С. 66-71.

18.Национальная политика Российской империи в национальных окраинах. //Материалы международной конференции н - Актюбинск, Казахстан, 2008. С. 102-106.

19.Постколониальная репрезентация нациостроительства.//Международная конференция Наука и современное образование: проблемы и перспективы посвященная к 60-летию ТГНУ. Душанбе, 24-25 октябрь, 2008. 

20.У истоков национального самоопределения.//Материалы международной конференции. ТГУ, Худжанд, 2007. С. 110-115.

21.Таджикская дипломатия в ретроспективном контексте.//Материалы  конференции профессорско-преподавательского состава - Худжанд, 2004. С. 78-83.

22.На пути к независимости: как это было. //Материалы  конференции профессорско-преподавательского состава. - Худжанд, 2006. С. 60-64.

23. К вопросу о национальном суверенитете./ /Материалы  конференции профессорско-преподавательского состава. - Худжанд, 2002. С. 55-57.

24.Сиёсати мухочиркунй ва окибатхои он (Переселенческая политика и ее последствия).//Материалы республиканской конференции молодых ученых. - Душанбе. 2000. С. 277-281.

25. Таджикистан и Россия: у истоков сотрудничества.//Материалы республиканской конференции молодых ученых. - Душанбе. 1999. С. 111-115.

26. У истоков дружбы. // Материалы конференции молодых ученых. - ХГУ, Худжанд, 1999. С. 45-47.

27. Из истории сотрудничества Туркестана с Россией.//Материалы конференции молодых ученых. - ХГУ, Худжанд, 1995. С. 28-34.

28.Нужно ли было проводить территориальное размежевание в Средней Азии: в историческом контексте.//Материалы конференции молодых ученых. - ХГУ, Худжанд. 1992. С. 63-67.

---

1 Семенов А.А. К истории дипломатических отношений между Россией и Бухарой вначале XIX в. //Известия АН УзССР. - Ташкент, 1951, №1. - С. 85.

2 Брежнева, Светлана Николаевна. Историография проблемы присоединения Туркестанского края к России: Вторая половина XIX в. - начало XXI в.: Дис. доктора исторических наук. - Москва, 2005; Рассолов, Григорий Анатольевич. Институт генерал-губернаторства в Российской империи: 1775 г. - конец XIX в.: Дис. канд. ист. наук. - Москва, 2005; Емельянова, Наталья Михайловна. Интеграция казахского населения степных областей Западно-Сибирского генерал-губернаторства в состав Российской империи: дисс. канд. ист. наук. - Омск, 2005; Арутюнян, Владимир Германович.  Генерал-губернаторства при Александре I.: Дисс. канд. ист. наук. - Москва, 2008; Михеева, Цыбик Цырендоржиевна. Эволюция института губернаторства в Российской Империи Историко-правовой аспект: Дис. канд. юрид. наук. - Москва, 2006; Васильев Д.В. Становление и развитие системы управления Туркестанского края 1865-1886 гг.: Дис.канд.ист.наук. М., 1999; Козлобаев, Владимир Алексеевич. Институт губернаторской власти в механизме управления Российской империей, 1860-е - начало 1880-х гг. историко-правовое исследование: Дисс. канд. ист. наук. - Тамбов, 2006; Соколов, Виктор Владимирович. Туркестанский край в составе Российской империи, вторая половина ХIХ в. - февраль 1917 г.: Проблемы социально-экономического и общественно-политического развития: Дисс. докт. ист. наук. - Москва, 2002. Муллажанова H. Историография вхождения Киргизии в состав России. Автореф. дис. канд.ист.наук. Фрунзе, 1967; Алексеенко B.H. Вопросы истории Средней Азии и Казахстана в освещении русских дореволюционных журналов (II половина XIX - начало XX в.) Автореф. дис.канд.ист.наук. М., 1989; Бабабеков Х.Н. Историческая литература о Кокандском ханстве (Русская литература 60-70 гг. XIX в.). Дис.канд.ист.наук. Ташкент, 1977; Наврузов Т.С. Социааьно-экономическая и культурная жизнь Восточной Бухары второй половины XIX в. (по материалам русских исследователей Н.А. Маева, Г.А. Арендаренко, В.И.Покотило). Дис.канд.ист.наук. Душанбе, 1986; Бокиев О.Б. Таджикистан в русской дореволюционной историографии. Автореф. дис. д-ра ист.наук. СПб., 1991.

2 Масов Р. Таджики: вытеснение и ассимиляция. - Душанбе. 2003. С. 169.

3Дубовицкий В.В. Россия и Бухарское ханство: история стратегического партнерства./Россия в исторических судьбах таджикского народа. - Душанбе: Шарки Озод. 1998. С. 89.

4Алексеев Л. Дело под Иканом. (Рассказ очевидца).// Исторический вестник. 1893. Т.51. №3; Черняев М.Г. Геройский подвиг уральских казаков. //Русский инвалид. 1865.26 января; Сярковский Г. Воспоминания офицера о Туркестанских походах 1864-1865 гг. // Военный сборник. 1891. Т. 197. №2; Т. 198. №3; Южаков Ю.Д. Шестнадцатая годовщина взятия Ташкент, (Воспоминания старого туркестанца). СПб., 1881; Фишер В. Заметки о взятии г. Ходжента нашими войсками 24 мая 1866 г.// Инженерный журнал. 1873. №1; Зиновьев М. Осада Ура-Тюбе и Джизака (Воспоминания об осенней экспедиции 1866 г. в Туркестанской области). // Русский вестник. T.74. 1868. №№ № 3-4, 5-6; Амичи С. В поход и из похода. Воспоминания 1866 г. // Наблюдатель, 1883. №3; Львов И. Завоевание Туркестана. // Русский вестник. 1868. №7; Зиновьев М.А. Осада Ура-Тюбе и Джизака. Воспоминания об осенней экспедиции 1866г. в Туркестанской области.// Военный сборник. 1868. №3-4; Черкасов А. Защита Самарканда в 1868 г. // Военный сборник. 1870. №9; Воронец Е. Воспоминания о защите Самарканда 1868г. // Военный сборник. 1872. №9; Каразин Н.Н. Зара-Булакские высоты. // Дело. 1872. №6; Иванов Д.Л. Под Самаркандом. Рассказ новичка. СПб., 1877 и др.

5Попов А.Л. Из истории завоевания Средней Азии. //Исторические записки. 1940. T.9; Его же. Борьба за среднеазиатский плацдарм. // Исторические записки. 1940. T.7; Его же. От Босфора к Тихому океану. //Историк-марксист. 1934. №3.;Романовский Д.И. Заметки по среднеазиатскому вопросу. СПб., 1868; Хорошхин А.П. Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. СПб., 1876; Маслов А.Н. Завоевание Ахал-Теке. Том 1.СП6., 1881.

6 Абаза К.К. Война с текинцами. СПб., 1902; Павлов Н.Г. История Туркестана. Ташкент, 1910; Макшеев А.И. Путешествия по киргизским степям и Туркестанскому краю. СПб., 1898; Терентьев М.А. Россия и Англия в Средней Азии. СПб., 1875; Его же. История завоевания Средней Азии. В 3-х тт. СПб, 1906; Его же, Россия и Англия на среднеазиатских рынках. СПб., 1885; Венюков М.И. Исторические очерки России со времен Крымской войны до заключения Берлинского договора 1855-1878. В 4-х тт. Лейпциг, 1878-1880;
Григорьев B.B. Среднеазиатские дела. М.,1865; Его же. Русская политика в отношении к Средней Азии. СПб., 1874; Терентьев М.А. Указ. соч.; Венюков М.А. Указ. соч.; Хорошхин А.П. Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. СПб., 1876; Брянов А.И. На память о Фергане, 1876-1901. Новый Маргилан, 1901; Энгельгард Н. Очерки Кокана.//Туркестанские ведомости. 1886.№4; Бродовский М.И. Колониальное значение наших среднеазиатских владений для внутренних губерний. М.,1891;
Мартене Ф.Ф. Россия и Англия в Средней Азии. СПб,1880 и др.

7 Яковлев Н.Н. Внешняя и национально-колониальная политика царизма в 60-70 гг. XIX в. Народы Средней Азии в середине XIX в. Завоевание Средней Азии. М., 1940; Вяткин М.П. Очерки по истории Казахской ССР. Л., 1941; Федоров Е.Г. К истории Казахстана конца XI X-начала XX в. //Большевик Казахстана. 1939. №11.; Его же. Казахстан - колония царизма.//Ученые записки. Алма-Ата. КазПИ, 1941; Житов К., Непомнин В. От колониального рабства к социализму. Ташкент, 1939; Фиолетов И. Бухарское и Хивинское ханства и отношения их с Россией. //Исторический журнал. 1941.№3; Рябинский A.M. История колониального порабощения Бухарского ханства царской Россией. //Труды Военно-политической академии. 1940. №4; Его же. Царская Россия и Бухара в эпоху империализма. //Историк-марксист. 1941. №4; Шарова П.Н. Переселенческая политика царизма в Средней Азии. //Историк-марксист. 1940. №6; Карпов Г.И. Очерки по истории Туркмении и туркменского народа. Ашхабад, 1940.

8 Гафуров Б.Г. История таджикского народа. - Т.1. - М., 1955; История таджикского народа. - Т. 1. - Кн. 1-2. - М., 1963-1964; История таджикского народа. - Т. IV. - Душанбе, 2010; История Казахской ССР. - Т. 1-2. - Алма-Ата, 1957-1959; История Киргизской ССР. - Т. 1. - Фрунзе, 1968; История Туркменской ССР. - Т. 1. - Кн. 1-2. - Ашхабад, 1957; История Узбекской ССР. - Т. 1. - Ташкент, 1967.

9 Гафуров Б.Г., Мирошников Л.И. Изучения цивилизации Центральной Азии. - М., 1971; Лунин Б.В. Из истории русского востоковедения и археологии в Туркестане. - Ташкент, 1958 и др. его работы; Литвинский Б.А., Акрамов Н.М. Русские исследователи и их вклад в изучение истории, археологии и этнографии народов Памира и Припамирья /Автореф. Дисс. д.и.н. - Душанбе-Москва, 1975., Он же; Выдающийся русский востоковед В.В.Бартольд. Научно-биографический очерк. - Душанбе, 1963 и др.; Пирумшоев Х. Российско-среднеазиатские отношения XVI - середины XIX веков в русской историографии. - Душанбе. 2000; Он же; Русские дореволюционные исследователи о городах Восточной Бухары конца XIX - начало XX вв. Душанбе. 1992; Он же; Русские дореволюционные исследователи о политике России в Средней Азии в XVIII в. Душанбе. 1996; Он же; История изучения восстания Восе. Душанбе. 1998; Он же; Российско-бухарские отношения в XVIII веке. - Душанбе. 1998; Он же; История Дарваза. Душанбе. 2008; Искандаров Б. Восточая Бухара и Памир в период присоединение Средней Азии к России. Сталинабад. 1960; Хотамов Н. Роль банковского капитала в социально-экономическом развитии Средней Азии. Душанбе. 1990; Мухтаров А. Очерк истории Ура-Тюбинского владения в XIX в. Душанбе. 1964;Арапов Д.Ю. Ислам в Российской империи /Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель и автор вводной статьи, комментариев и приложений Д.Ю. Арапов. М., 2001; Мусульманские депутаты Государственной Думы России. 1906-1917 гг. Сборник документов и материалов /Сост. Л.А. Ямаева. Уфа. 1998; Императорская Россия и мусульманский мир (конец XVIII - начало XX в.). /Сост. Д.Ю.Арапов. М.: Наталис. 2006; Литвинов П.П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865-1917). 1998; Бендриков К.Е. Очерки по истории народного образования в Туркестане (1865-1924 годы). М., 1960.

10 Абдурахимова Н.А., Рустамова Г.К. Колониальная система власти в Туркестане во второй половине XIX - первой четверти ХХ вв. Ташкент, 1999; Ахмеджанов Г.А. Российская империя в Центральной Азии (История и историография колониальной политики царизма в Туркестане). Ташкент, 1995; Халфин Н.А. Присоединение Средней Азии к России (60Ц90-е годы XIX в.). - М., 1965.

11 Галузо П.Г. Туркестан - колония. Ташкент, 1935; Житов К.Е. Завоевание Средней Азии царской Россией. - Ташкент, 1939; Бекмаханов Е.Б. Присоединения Казахстана к России. - М., 1957; Джамгерчинов Б.Д. Добровольное вхождение Киргизии в состав России. - Изд. 2-е. - Фрунзе, 1963; Бокиев О.Б. Завоевание и присоединение Северного Таджикистана, Памира и Горного Бадахшана к России. - Душанбе, 1994.

12 Национальная политика России: история и современность. - М.: Информационно-издательское агентство Русский мир, 1997; Бахтурина А.Ю. Окраины Российской империи: государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914-1917гг.). - М.: Российская политическая энциклопедия, 2004; Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления /Отв. ред. С.Г. Агаджанов, В.В. Трепавлов. М., 1998; Административно-территориальное устройство России. История и современность. М., 2003; История таджикского народа /Под общей редакцией академика Р.М.Масова. - Душанбе, 2010;История Узбекской ССР. Т.1. Кн., 2. Ташкент. 1956;История Казахстана и Центральной Азии: Учеб. пособие /Абусеитова М.Х. и др. - Алматы. 2001; История России: Россия и Восток /Сандулов. СПб., 2002.

13 Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). / Сост. Д.Ю. Арапов. - М.: ИК - Академкнига, 2001; Императорская Россия и мусульманский мир (конец XVIII - начало ХХ в.): Сборник материалов. /Сост. Д.Ю. Арапов. - М.: Наталис, 2006; Литвинов П.П. Государство и ислам в Русском Туркестане (1865-1917) (по архивным материалам). Елец, 1998; Тухтаметов Ф.Т. Правовое положение Туркестана в Российской империи (вторая половина XIX века). - Уфа, 1999.

14Бабаханов М.Б. Из истории периодической печати Туркестана и др. Душанбе. 1987; Касымов Н. Прогрессивные значения образования русских поселков в Ходжентском уезде. Душанбе. 1968; Турсунов Н.О. Сложение и пути развития городского и сельского населении Северного Таджикистана XIX Цначало XX вв. Душанбе. 1976.

15 Пирумшоев Х. Россия и Бухарское ханство: история стратегического партнерства./Россия в исторических судьбах таджикского народа. - Душанбе: Шарки Озод. 1998. С. 10.

16 Очерки истории Министерства Иностранных дел 1802-1902, СПб., 1902, стр. 18,19.

17 О роли Оренбурга в русско-индийской торговле в XVIII в., - История СССР, 1969, №3, стр. 110-111.

18 Нейманн К.Ф. Афганистан и англичане в 1841 и 1842 годах. - М., 1948. С. 101.

19Соколов Н.П. О характере естественноисторических исследований Средней Азии до Октябрьской революции. Ч. 1. М., Ташкент. 1933 (1934). С. 13.

20Дубовицкий В.В. Россия и Бухарское ханство: история стратегического партнерства./Россия в исторических судьбах таджикского народа. - Душанбе: Шарки Озод. 1998. С. 89.

21 История таджикского народа. Т. IV. Позднее средневековья и новое время (XVI в. - 1917 г.) /Под общей редакцией академика Р.М.Масова. Душанбе. 2010. С. 461.

22 Туркестанский край. Сборник материалов. 1865.  Ч. 1. С. 83-84.

23 Костенко Л.Ф. Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности. СПб., 1871. 

24 Сафаров Г. Колониальная революция (Опыт Туркестана). М.: Госполитиздат, 1921. С. 48.

25 Липский В.И. Горная Бухара. /Гиссарская экспедиция 1896. СПб. 1902. С. 7.

26 Бартольд В.В. История изучения Востока в Европе и России. - М., Наука. Т. 9. С. 306.

27 Хотамов Н.Б. Роль российского капитала в образовании учреждений мелкого кредита в Средней Азии в конце XIX - начале XX веков. /Россия в исторических судьбах таджикского народа. - Душанбе: Шарки Озод. 1998. С. 103.

28 Гребенкин А.Д. Узбеки, - Русский Туркестан, вып. 2. М., 1872. С. 104.

29 Рожкова М.К. Экономические связи России со Средней Азией 40-60 годы XIX века. С. 34.

30 Гребенкин А.Д. Таджики, - Русский Туркестан, вып. 2 С. 25.

31 Рожкова М.К. Экономическая политика царского правительства на Среднем Востоке во второй четверти 

XIX в. и русская буржуазия. М-Л. 1949. С. 314.

32 Рожкова М.К. Экономическая политика царского правительства на Среднем Востоке во второй четверти XIX в. и русская буржуазия. М-Л. 1949. С. 315.

33 АВПР. Главный архив, II-3, 1856 г., д.4, л. 2, 6 об.

34 Там же, л. 1,11 об., 16-19 об.

35 Пирумшоев Х. Россия и Бухарское ханство: история стратегического партнерства./Россия в исторических судьбах таджикского народа. - Душанбе: Шарки Озод.  1998. С. 26.

36 Усмонов И. К истории таджикско-российских отношений./Россия в исторических судьбах таджикского народа. - Душанбе: Шарки Озод. С. 97-98.

37 История Узбекской ССР. Ташкент. 1956. С. 102.

38РГВИА Ф. 38, оп. 8, д. 86, л. 1.

39 РГВИА ф. 400, оп. 1, д. 4734, л. 1 об..

40РГВИА ф. 400, оп. 1, д. 4734, л. 5 об.-6. 

41РГВИА ф. 400, оп. 1, д. 4734, л. 7-8 об,

42РГВИА ф. 400, оп. 1, д. 4734, л. 15.

43 РГВИА ф. 400, оп. 1, д. 4734, л.33-34.

44 РГВИА ф. 400, оп. 1, д. 4770,  л. 2.

45 РГВИА ф. 400, оп. 1, д. 4770,  л. 10.

46 ЦГА РУз. Ф. И-715, оп.1, д. 44, л. 304-305. 

47Национальная политика в императорской России /под ред. Ю.И. Семенова. М., 1997, в книге ссылка:
Печатается по изданию: Материалы по истории политического строя Казахстана. Том 1. Алма-Ата, 1960. С.281-282.

48 Халфин Н.А. Присоединение Средней Азии к России. - (60 - 90-е годы XIX в.). - М.: Наука, 1965. Ц С. 225.

49 История таджикского народа. Т. IV. Позднее средневековья и новое время (XVI в. - 1917 г.). - Душанбе. 2010. С. 522. 

50 Литвинов П.П. Государство и ислам в русском Туркестане (1865-1917). Елецкий государственный педагогический институт. 1998. С. 65.

51 История Узбекской ССР. Ташкент. 1956. С. 102.

52 Центральная Азия в составе Российской империи. - М.: Новое литературное обозрение. 2008. С.92. 

53 История Узбекской ССР. Ташкент. 1956. С. 102.

1Тухтаметов Ф.Т. Правовое положение Туркестана в Российской империи (вторая половина XIX века). Уфа, 1999. С. 9-70.

55Центральная Азия в составе Российской империи. - С. 104-106.

56 История Узбекской ССР. Т.1. Кн., 2. Ташкент. 1956. С. 103.

57 Записка министра финансов С.Ю.Витте по мусульманскому вопросу 1900 г. //Сборник Русского исторического общества. Т. 7 (155). М., 2003. С. 198Ц209.

58 ЦГА РУз. Ф. И - 461, оп. 1, д.1023, л. 9.

59 ЦГА РУз. Ф. И - 1, оп.27, д.1208, л.3-5 об.

60 Масов Р. Таджики: история национальной трагедии. - Душанбе: Ирфон, 2008. - С. 8.

61 Масов Р. Таджики: история национальной трагедии.  - С. 8.

62 Арапов Д.Ю. Система государственного регулирования ислама в Российской империи (последняя треть XVIII - начало XX вв.). М., 2004. С. 49-53.

63 Там же: С. 133.

64 Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика) /Сост. Д.Ю.Арапов. М., 2001. С. 297.

65 Биддульф. Русская Средняя Азия. // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Выпуск L. СПб. 1892. С. 208.

66 Литвинов П.П. Государство и ислам в русском Туркестане (1865-1917). Елецкий государственный педагогический институт. 1998. С. 191-200.

67 Акрамов Н.М. Русские исследователи и их вклад в изучение истории, археологии и этнографии народов Памира и Припамирья. Душанбе. 1975. С. 4-5.

68 Бендриков К. Очерки по истории народного образования в Туркестане (1865 - 1925 гг.). М., 1960. С. 50-51.

69 Керенский Ф.М. Медресе Туркестанского края //Журнал Министерства народного просвещения. 1892. №11. - С.36. 

70 Остроумов Н.П. Мадрасы в Туркестанском крае // Журнал Министерства народного просвещения. 1907. Ч. 7, январь. Отд. 3. - С.20, 28, 31. 

   Авторефераты по всем темам  >>  Авторефераты по истории