Книги, научные публикации

ПЕТР ТОДОРОВСКИЙ Если б не этот колючий, пронизываю- ремахнул через забор, вскочил на под щий насквозь ветер, было бы еще как- ножку трамвая и через каких-нибудь де то терпимо, но ветер буквально сковы- сять

минут был на знаменитом Сенном вал, кинжалом резал по ботинкам и об- рынке города Саратова. Я там никогда моткам. Потная спина соприкасается с раньше не был, потому что с того само задубевшей шинелью, при каждом дви- го дня, когда нас пригнали в военно-пе жении тебя бросает то в жар, то в хо- хотное училище, я видел Саратов толь Ледяной поток свободно прогули- ко тогда, когда нас строем вели через вается по всему телу, рука немеет от од- весь город в баню. В училище своей ба нообразного движения: вперед-назад, ни не было. Вообще-то училище было вперед-назад... не достроено - началась война. Так что Бревно перекатывается на козлах, стены в казарме были не отштукатуре распиливаем его вдвоем с таким же, как ны, голый кирпич сиротливо жался не я, задержанным гарнизонным патру- ровными рядами друг к дружке;

зимой лем. Он, чудак, сбежал из училища без же кирпичи обрастали густым слоем увольнительной, просто так - захоте- инея, который постепенно превращал лось пошляться по центру ся в снег толщиной в два-три пальца. А солютно городской парень. Ленингра- казарма - это огромное пространство, дец. Сбежал, чтобы понюхать город- в котором располагался учебный ба ского запаха, как он сам выразился. тальон, - три роты по сто двадцать кур Ленинград, - говорит он, - обладает сантов;

двухэтажные нары и всего одна своим, ни на что не похожим запахом. круглая металлическая печь на всех.

Особенно это чувствуешь, когда воз- Пробиться к ней не было никакой воз вращаешься домой после долгого от- можности, чтобы хоть чуток просушить сутствия. В общем, что говорить! По- ся после целого дня занятий на моро пались мы совершенно по-дурацки. Нас зе... Наш командир роты капитан Лихо привели в гарнизонную комендатуру, вол любил иногда появляться после естественно, не покормили и отправили двенадцати ночи, когда мы только-толь на берег Волги пилить дрова для этой ко успевали согреться, прижавшись самой комендатуры. У меня-то хоть бы- друг к другу, накинув на себя сверх оде ла цель, когда я без увольнительной пе- ял еще три шинели. Тут-то Лиховол и ремахнул через забор училища, за кото- появлялся. Вдруг раздавался душераз рым постоянно торчали старухи, как на- дирающий крик дневального: Тре-во хохлившиеся вороны. Они продавали га-га-га!! Невдалеке от училища было всякую чепуху, в том числе и самосад. кладбище, за ним - овраг, засыпанный Чтобы его купить, приходилось две-три снегом. Его-то и надо было преодолеть недели собирать крохотные щепотки и уничтожить противника на противо сахара - его нам выдавали на завтрак и положном краю оврага. С криками Ура ужин, на этот сахар выменивали гране- а!, утопая по пояс в снегу, где-то в на ную рюмку корней самосада... чале второго часа ночи вышибали не Ну вот. Я, значит, неожиданно полу- видимого врага, промокшие до нитки чил от старшей сестры из Душанбе, ку- возвращались в казарму... Но пробить да она эвакуировалась со всей семьей, ся к этой круглой металлической печи шестьсот рублей и, не раздумывая, пе- не было никакой возможности...

Особенно трудно было привыкать к рублей. Разламываю ее на две части, нелегкой курсантской жизни первые не- прячу в карманы шинели. Думаю: Вот дели учебы. У многих новобранцев то ли сейчас съем одну половину, а вторую от слабости, то ли от недоедания, по- оставлю на завтра. Иду и выщипываю стоянного недосыпания случалось не- по кусочку, глотаю не прожевывая. Так, держание мочи... Стоило нам чуть со- мне казалось, скорее наступит сытость.

греться, как кому-то из нашей тройки Мы и во время обеда первое съедали приспичило бежать до ветру. Туалет только жидкое, потом густое смешива стоял метрах в двухстах от до- ли со вторым, крошили туда весь лом нести мочу на такое расстояние никто тик хлеба и все это месиво проглатыва не мог - в лучшем случае успевали до- ли большими порциями... Ну, в общем, бежать до первого этажа, распахнуть не доходя до ворот рынка, я не заметил, входную дверь, высунуть свой бранд- как съел и вторую половину хлеба. Тут спойт и... К утру вокруг парадного входа меня и застукал гарнизонный патруль.

в корпус образовывалось многослой- Как я ни старался объяснить капитану с ное, желтовато-бурое с прожилками красной повязкой на рукаве шинели, светлого льда поле. Каток!.. Так что про- что я давно не ел досыта хлеба, что я биться к печке, чтобы хоть как-то просу- впервые в самоволке, потому что моя шиться - неосуществимая мечта. старшая сестра прислала мне шестьсот...Значит, я с этим переводом на ше- рублей и я без разрешения перемахнул стьсот рублей от старшей сестры пере- через забор училища и так далее и тому махнул через забор. Всю дорогу от учи- подобное...

лища до рынка в голове крутилась одна Ну ладно, напилили мы с Райским и та же мысль: сейчас куплю буханку (так его звали) дровишек. Чудак, ей-бо хлеба, хлеба, хлеба!.. И вгрызусь в нее, гу! Я-то рванул за хлебом, он же просто в этот дурманящий душу аромат, недо- так - захотелось пошляться по сягаемый и такой желанный. Вдоволь Надеялся подцепить какую-нибудь дев насытиться именно хлебом - единст- чонку. Райский этот, оказывается, был венная мечта всей жизни. Не надо ника- уже этим... У него уже была женщина.

кого там шоколада или еще чего-то там. За месяц до войны их класс был на убо Нет. Насытиться хлебом, его выдавали рочной. (Товарищи колхозники! Помо нам так мало, так мало... Садятся за жем студентам убрать Вдова.

стол двенадцать молодых, голодных как Правда, молодая. Все угощала парным волки курсантиков, а на столе малень- молочком. И так случилось, что Райский кая, сыроватая с торчащими иглами не- остался у нее ночевать. После молочка чищеного овса буханка, и эту буханочку вдова достала соленых огурчиков, на надо разделить на двенадцать равных жарила картошки, выпили что-то креп частей. Ниткой вымеряется длина бу- кое и мутное, и он остался ночевать.

ханки, ширина, острым ножом она де- Всю ночь его разыскивал отряд, а он в лится на двенадцать частей. Один из это время как раз занимался любовью с курсантов отворачивается, старшина этой женщиной. Звали ее Нюрой. Пона тычет пальцем в ломтик хлеба, спраши- чалу ему было страшновато прикасать вает: Кому? Отвернувшийся, не глядя, ся к он краснел, весь дрожал... И называет первую попавшуюся фами- сразу у него ничего не получалось. От лию, и каждому кажется, что ему-то как этого он сильно переживал. Нюра его раз и попался самый маленький ломтик. успокаивала, говорила, что впервые та...Захожу я на этот Сенной рынок го- кое случается со многими. Потом Рай рода Саратова, в кармане шинели рука ский уснул в ее объятиях, уткнулся коле сжимает шестьсот рублей, - это чтобы нями ей в живот, как щенок, а проснулся не выхватили, - покупаю вот такую буха- Рэм (так его звали) оттого, что он уже на ночку хлеба за четыреста пятьдесят Нюре занимается любовью... Как это случилось, он не мог найти объяснения, хлеба. Я ее поблагодарил, вскочил на но факт остается фактом: как-то подножку трамвая Да что теперь го так сделала, что он оказался на ворить - проворонил, сиди и кукуй!

Ну ладно. Был грандиозный скандал, Вообще-то Рэма призвали в армию успели ведь сообщить родителям: так, из Астрахани. Он сам, оказывается, ас мол, и так - пропал ваш сыночек. Утром, траханский парень. Про Ленинград он когда он, этот Рэм, заявился, пришлось наврал. Утром, когда нас освободили, перезванивать родителям, успокаивать он признался, что никогда не был в Ле их, мол, явился ваш сыночек... Рэма в нинграде, но всю жизнь мечтал увидеть этот же день отправили домой;

он так этот город, который он знал как свои скучал по Нюре, что взял и написал по- пять пальцев. У него был альбом Виды каянное письмо: попросился снова на Ленинграда, ему отец подарил этот уборочную... Но тут как раз и началась альбом. А сам он родился в Астрахани.

война. Их семья всю жизнь кочевала, отец во Все это мне рассказывал он после енный, подполковник: и в Архангельске Волги, когда мы лежали на гауптвахте - жили, и где только не жили! Отец на Хал так, знаете, сырой полуподвал и заре- хин-Голе воевал и на финской, а спустя шеченные окна. Он все бормотал, а я три месяца после начала большой вой думал о своей незнакомке. Не мог за- ны они с матерью получили похоронку.

быть ее глаза, серые, огромные и широ- Отца убили где-то под Смоленском...

ко расставленные, хоть бери и рассмат- Потом, когда Рэм из пулеметного ба ривай их по отдельности... Да, я как раз тальона перебрался к нам, в миномет познакомился (если это можно назвать ный, мы с ним крепко подружились: он, знакомством), когда перемахнул через Юра Никитин и я. Рэм по ночам, перед забор училища с почтовым переводом сном рассказывал нам нескончаемую на шестьсот рублей от старшей сестры. историю про какого-то испанского раз Я не знал, где тут почтовое отделе- бойника Азоло де Базана, его интерес ние и какой-нибудь рынок. И только я но было слушать. Или про пещеру Лейх перемахнул через забор, вижу - идет виста... Вот завалимся на нары после ОНА! Первая попавшаяся. Я спросил ее. тяжелого морозного дня, угреемся Она объяснила. За это короткое время я Рэм посередке, а мы с Юркой Никити успел ее рассмотреть: глаза, волосы - ным по бокам, - и слушаем про Азоло копна соломенных волос, - аккуратный де Базана... Такой начитанный парень носик и пушистый воротничок вокруг оказался, мы крепко подружились. И ка шеи. Но спросить ее имя и всякое дру- ково было наше изумление, когда стар гое не решился, потому что дурак. Где шина на утренней перекличке назвал мне ее теперь искать?! Что ж мне те- Рэма Райского Ивановым! Он, оказыва перь, каждый день прыгать через этот ется, был Иванов. Сергей Иванов! Вот забор и торчать на этой маленькой, гор- те на! Мы долго смеялись и про Рэма батой улочке в надежде, что она вдруг быстро забыли. Сергей стал как-то бли появится?.. А может, она вообще живет же. А то - Рэм?! Вот прижмемся друг к в другом районе города Саратова, а дружке на нарах, накинем шинели по здесь оказалась случайно: была у под- верх легких одеял и слушаем про кра ружки или по делам... Рэм все талдычил савца, любимца всех женщин Испании про свою Нюру, а я не мог уснуть, все Азоло де Базана. Наша троица была не думал о своей незнакомке, которую, разлучной. Сергей бормочет, и под его как сейчас понимаю, потерял навсегда. бормотание мы засыпаем... Сергей был Надо было задержаться хоть на мину- большим выдумщиком, фантазером.

точку, глядишь, узнал бы ее имя, где жи- Вначале он признался, что его настоя вет, может, даже свидание назначил... щее имя не Рэм, а Вилен. То есть Влади Так нет же! В глазах торчала буханка мир Ильич Ленин. Но ему это имя не нравилось, и он придумал себе более одна и та же мысль: как найти мою не яркое, короткое, как гонг: Рэм. Его мать знакомку, девушку с копной соломен играла на гитаре. Она пела в основном ных волос из-под вязаной шапочки и старинные вальсы под гитару. Сергей широко расставленными глазами. Дело запомнил их, он напевал нам эти вальсы дошло до того, что я ухитрялся после и сам кружился по казарме. Он и стал в отбоя потихоньку выбираться из казар нашей роте лучшим запевалой. Вот мы и подолгу стоять на этой горбатой идем зимой в столовку, конечно, в од- улочке, на которой встретил ЕЕ. Топчусь них гимнастерках (мороз градусов пят- на одном месте, гляжу вдаль: слева надцать! Это для закалки), уставшие, длинный забор училища, справа - хи голодные, мечтаем скорее бы добрать- лые деревянные домишки, утопающие в ся к еде, а тут старшина командует: С сугробах. Но нет. Она не появлялась. Ти места с песней шаго-ооо-м Мол- шина. Темнота.

чок. Тогда старшина (звали его Панасю ком) командовал: Прожектор! Ракета- Шли тяжелые бои в Сталинграде.

По этой команде мы шлепались на Нас стали кормить из рук вон плохо: ут землю, замирали. И не ром - каша, в обед - капуста, а вечером - орал Панасюк. И снова: С места с капуста... И меня и песней шаго-ооо-м арш! Сергей сжал Сергея назначают дежурить на кухне.

губы, молчит. Запевай, гад! Жрать охо- Всю ночь колем дрова, носим воду, мо та! - гаркает кто-то в строю. И Сергей, ем посуду, чистим котлы. Зато утром наконец, поет: Скажи-ка, дядя, ве-едь дали вдоволь перловой каши - шрап не даром, Москва, Москва, нель. И вот посылают нас с буфетчицей спаленная пожаром, - подхватывает в город на хлебозавод за хлебом. Стоим рота. - поет Сергей. мы с Серегой в будке, качаемся в тем Францу-узу отдана, - в сто двадцать ноте по ухабам в предвкушении - уж на глоток несется по всему училищу. Ведь хлебозаводе-то угостят хлебом. Как го были ж - Сергей. Ведь были ж ворится, сам Бог велел! Наконец маши схватки Панасюк - мужчина на замедляет ход, в будку проникает до лет тридцати. Злющий, Его боли желанный запах хлеба. Он окуты не любили. Однажды Сергей вместо вает нас со всех сторон, полной грудью строевой запел: Утомленное солнце- вдыхаем его запах, ноздри раздувают еее... И вся рота подхватила: Нежно с ся... Машина замирает. Распахиваются море-еем В этот час дверцы и... У борта стоит буфетчица.

ты призна-аалась, - Сергей. Что нет - Вот что, ребята, - говорит она. - Я любви, - вся рота. Отставить! - орет буду подавать вам по две буханки и бу Панасюк. - Давай За ма- ду считать. В училище таким же спосо лую провинность Панасюк наказывал по бом буду у вас принимать. Так что не полной программе. Однажды (это слу- вздумайте на обратном пути колупнуть чилось в самом начале жизни в учили- там хоть кроху. Поняли? Иначе губа вам ще) он сделал мне замечание, мол, у будет обеспечена.

меня малая лопата подзаржавела. Я И вот испытание: сидим на хлебе, сказал, что с ней ничего не случится. шарим пальцами по хлебу, ищем какой Что я есть хочу, Панасюк освободил ме- никакой на буханке, задыха ня от занятий и заставил выдраивать емся от дурманящего запаха, ласкаем сто двадцать малых лопат всей роты. то одну, то другую буханочку;

вот она Песком, сдирая кожу на руках, я двое рядом, а не укусить, не отщипнуть...

суток чистил лопаты, пока они не стали блестеть, как яйца у мерина. Я почувствовал себя таким малень Но, что бы я ни делал, чем бы ни за- ким-маленьким. Точно уж не помню, нимался, в голове назойливо сверлила сколько тогда было мне лет. Ну, не боль ше семи. Значит, сижу на ступеньках на- Лес рук взметнулся вверх.

шего крыльца, жду, когда она появится. - Отлично, - говорит комиссар. Напротив нашего крыльца - их крыльцо. Значит, так: кто из вас подаст заявление Соседи. Она там живет. Эта девчонка о приеме кандидатом в члены ВКП(б), так мне нравилась. Звали ее Лизой. Мог будет отпущен домой для получения ре часами просиживать на этом крыльце, комендации от члена партии, который надеясь увидеть ее. Такое занятие от- знает вас не менее года. Ясно?

влекало, исчезало чувство голода. Хле- Надо было быть последним олухом, ба давно не видел. Забыл, как он выгля- чтобы упустить такой шанс: оказаться дит, я уж не говорю о В то вре- на воле несколько дней, повидать роди мя голод косил людей как мух. Однажды телей, появиться в далекой деревне в иду вдоль забора (там военной форме, встретиться с девчон давно никакого зерна не было), ковы- ками...

ряю босыми ногами густую пыль. Вдруг - Кто из вас решил подать заявле слышу - орет ребенок. Оглядываюсь. У ние, выйти из строя!

забора сидит изможденная женщина - И сто двадцать гавриков, как один, да кости, серое-серое, обе- сделали шаг вперед. Так я и Сережа ими руками держит огромную крысу, Иванов стали членами великой партии вгрызается зубами в ее животик, ест с большевиков. А Юре Никитину некуда наслаждением. На коленях плачет кро- было ехать - его детдом, где он вырос и хотное дитя, замотанное в лохмотья. Но призвался в армию, эвакуировался в женщине не до ребенка. Она упивается Среднюю Азию.

свежим мясом, потрошит грызуна, только хвостик мотается туда-сюда. Как Невдалеке от ненавистного нам ов ей удалось поймать такого крупного рага, находился пустырь, на котором зверька? Заливается слезами дитя, наш взвод постоянно занимался строе женщина ест крысу. Голод. вой подготовкой. Это место облюбовал Когда я поднял глаза, вижу: сидит наш командир взвода Володя Добров.

Лиза. Сидит себе на крыльце, на меня Он был старше нас всего на два-три го не смотрит. Двумя руками держит ог- да. После окончания училища его оста ромный шмат белого хлеба, густо сма- вили преподавателем.

занный сливочным маслом. И хоть она Спустя много-много лет у меня была мне очень нравилась, но сейчас я не мог творческая встреча в каком-то полуза оторвать глаз от этого куска хлеба, смо- крытом институте. В конце выступления трел, как она своими зубками откусыва- на сцену поднялся сухопарый, с замет ет маленькие кусочки хлеба, долго их ной сединой мужчина с букетом цветов разжевывает, смотрит в сторону, у меня в руках. Он обнял меня, поцеловал и слюнки текут, а она на меня не смотрит. сказал: Петя, я твой командир взвода, Неожиданно на крыльце появляется ее Володя мать - сухопарая блондинка на высоких Он действительно был добрейшей каблуках, хватает Лизу за руку: души командир. Многое нам прощал, - Я же тебе говорила, во двор не вы- никакой Мы любили ходить! - глянула злобно на меня и ута- его, считали своим другом.

щила Лизу в дом. Ну вот. Выходим мы как-то из учили ща строем, с песней, в направлении на Спустя недели три, после принятия шего пустыря, чтобы заниматься строе присяги, на утреннем разводе к нашей вой подготовкой. Минут пятнадцать за роте подошел замполит батальона ка- нятия: топчем пустырь строевым ша питан Новиков. гом, полчаса перекур...

- Члены ВЛКСМ, подни- Только прошли проходную, случайно мите руки! - скомандовал он. поворачиваю голову - глазам своим не верю: навстречу нам по тротуару идет - Вы же понимаете, о чем я...

ОНА. Продолжаю разевать рот, глотая - Догадываюсь, - и снова смеется.

слова песни: французу от- Ей-богу, от ее этой улыбки с ямочками судорожно соображаю, что на щеках можно подохнуть.

можно предпринять в такой ситуации. - Так как же? - жалкий лепет. - Да ОНА идет в противоположном направ- вайте завтра, там, где я вас тогда впер лении. Вот ОНА поравнялась с нами и вые встретил... На горбатой улочке.

теперь начинает удаляться. Удаляется, Помните? Встретимся, а? Мне нужно удаляется. Со свернутой шеей, нарушая сказать вам что-то важное, а?

мыслимые и немыслимые уставные по- - А сейчас нельзя? - ОНА, конечно, ложения, выбегаю из строя. все понимает, но душу мою выворачи - Товарищ лейтенант, - с вытара- вает наизнанку.

щенными глазами обращаюсь к Володе - Можно, только времени никакого Доброву. - Мне срочно нужно до ветру! нету. - И протягиваю руку:

- Я - Петя.

Комвзвода недоверчиво смотрит на Тут ОНА расхохоталась, видно, пожа меня. лела меня, стало меня жалко, так про - В штаны не наложил? сительны были мои ужимки.

- Никак нет! - Яна, - и приветливо протянула мне - Ну, беги. Да поскорей. Догонишь? свою руку.

- Ага! Я схватил ее ладонь в вязаной пер Бегу и думаю: хоть бы не села в чатке.

трамвай. Тогда пиши пропало. Делаю - Спасибо, - говорю. - Значит, дого вид, что сильно запыхался, подбегаю, ворились? Не обманете? - ОНА отрица тяжело дышу. Перегородил ЕЙ дорогу. тельно покачала головой. Точно. ОНА Молчу. ОНА удивлена, но смотрит доб- просто пожалела меня. - Спасибо! Я рожелательно. вырвался из строя...

- Я... вы, наверное, не помните ме- - Вам за это ничего не будет?

ня... Ну, вы мне объяснили, хочу вас по- - Значит, договорились?

благодарить...

-Да.

- За что? - усмехается ОНА. Видно, И я рванул догонять свой взвод. Бегу чувствует подвох. И две ямочки появля- и то и дело оглядываюсь. Ее темная фи ются у нее на щеках. гурка в лучах утреннего солнца становит - Как же! Вы объяснили мне, как до- ся все меньше и меньше, пока оконча ехать до Сенного рынка. Без ВАС... Я тельно не растворяется в белом мареве.

ведь тогда без Тотчас Я бежал переполненный радостью и попался... благодарностью ЕЙ за то, что согласи - Куда? лась встретиться, и Володе Доброву за - Это потом. Ну, вспомнили? И еще его доброту.

сказали, где находится почтовое отде- Когда я, наконец, догнал взвод, Доб ление... ров спросил меня:

большое одолжение! - и смеет- - Донес? Молодец!

ся. - Спасибо! - радостно гаркнул я и - У меня так мало времени... Если б встал в строй.

вы только знали...

- Я вас не задерживаю, - говорит Высокого роста, стройный, плоский ОНА. мужчина сорока лет, мрачен, наблюда - А я вас так запомнил, что никак за- ет, как проходят занятия по строевой быть не могу. подготовке. Командир роты капитан Ли - Даже так?! ховол. От него за все три часа занятий - Где мне вас найти? не услышишь и трех слов. Только изред - Зачем? ка указательным пальцем подзывает своих подчиненных, командиров взво- - Какого сына? На, выпей!

дов, и без лишних слов:

- Нет, - Лиховол отставляет стакан.

- Плохо тянут носок. Подольше дер- Достает из планшета официальную бу жите паузу, когда нога на весу. Ясно? магу с печатями.

И уже до конца занятий ни слова. Пу- - Это тебе продовольственный атте говицы на шинели горят, сапоги бле- стат. С ним продержишься до моего стят, спина прямая, как доска, выраже- возвращения.

ние лица - постоянное недовольство, - Подумай, Саша. Мы не оформле нетерпелив. Такое ощущение, что ждет ны...

не дождется, когда все это кончится. - Мужчина уходит на фронт, оставля Интересно, чем он занимается до- ет любимой женщине продовольствен ма? ный аттестат - законное дело! - его ку Лиховол решительно толкает вход- лак кувалдой опускается на стол. - Сы ную дверь и, не садится за на запишешь на мое имя.

стол у окна, опускает свой тяжелый под бородок на ладони, упирается взглядом Александр и Мария, обнаженные, в одну точку, словно в ней и находится стоят под душем;

прежде чем сотворить опора всей его жизни. сына, необходимо смыть с себя все Жена не жена, любовница не любов- прошлое, греховное, дать будущему ница - прекрасная русская женщина - сыну одну чистоту души и тела. Мужчи стоит рядом, готовая исполнить любой на целует женщину: ее нос, глаза, щеки, его каприз, желание, приказание. Она губы, мочки ушей, целует юную шею, ее садится напротив, ее добрые глаза, до- крепкие груди и всю округлость ее жи брые мягкие руки, ее добрая душа об- вота, где будет расти сын.

ращены к мужчине. Она так долго смот- Длинные пальцы Марии ласкают его рит на Лиховола, что вот и у него на ли- голову, перебирают волосы, массируют це дрогнуло одно веко. плечи... Вода непрерывным потоком - Ну, рассказывай, что надумал? омывает мужчину и женщину. Они стоят, Не меняя положения, Лиховол гово- вплотную прижавшись друг к другу в рит: трепетном ожидании...

- Мне все это... все эти: Левое пле чо Выше Они трудятся вместе, как одно це Тяни носок! На-до-е-ло! лое. Нет, это не работа - радостное на - Снова рвешься в пекло?! слаждение: лица озарены счастьем, - Рвусь. проникают друг в друга.

- После блокады, тяжелого ране- - - стонет Мария и целует, ния... снова целует всего его, обвивает его могучее Александр Александрович смотрит тело ласковыми руками, помогает, от на женщину, на ее прекрасный овал ли- дается с величайшей радостью.

ца, на теплые ласковые глаза, на все ли- - Родная! - шепчут губы Александра.

цо, обрамленное прядями светло-русых - Родишь мне волос, своими огромными ладонями - Рожу тебе - задыхаясь, берет все это, долго всматривается - отвечает Мария. И уже в изнеможении:

ему надо запомнить черты эти навсег- - Копия ты!..

да, навсегда... - Нет, копия - Решил окончательно? - Нет, ты...

- Бесповоротно. Опускаются в небытие, теряя созна - Я с ние...

- Нет. Останешься растить сына. У изголовья догорает свеча. Ни дня, Женщина смеется. Подсовывает ему ни ночи. Все смешалось...

граненый стакан водки. - Мой ангел...

Снять противогазы! Поели: Надеть В одних кальсонах Лиховол большим противогазы! Правда, в этот день была и указательным пальцами подносит ко возможность отоспаться, когда занятия рту полный, еще с вечера налитый ста- проходили в помещении по теории бал кан водки, делает выдох и медленно вы- листики или уроки по тактической под ливает содержимое прямо в горло. Ли- готовке на макете. Нахукаешь на стекла цо просветляется, морщины разглажи- противогаза, они запотевают, через за ваются и, уже улыбаясь, произносит: потевшие стекла начхим не видит твоих - Хорошо-то как! глаз, и ты спишь.

Встает во весь свой исполинский - Иванов! - неожиданно прерывает рост;

крепкое, мускулистое тело - кра- свою монотонную лекцию майор. Сере сивый русский мужчина. Какое-то вре- жа вскакивает, не понимая, где он, бес мя молча смотрит прямо перед собой и помощно озирается. - О чем я сейчас вдруг поет: рассказывал? - спрашивает майор.

- Пусть ярость благородная Сергей молчит. Он ничего не слы вскипает, как волна, шал. Он спал.

Идет война народная, Всеобщий хохот.

священная война...

Женщина обнимает капитана, плачет Но в этой закупоренной землянке, у него на груди., наполненной настоящим газом малой - А если, не дай Бог, вас это... - она концентрации, выжить невозможно.

боится выговорить страшное слово. Сколько можно не дышать? Тридцать Лиховол залпом выпивает стакан секунд, ну, минуту, а резьба коробки ни водки. Привлекает к себе прекрасную как не входит в отверстие маски, и ты, женщину: как рыба, выброшенная на берег, нако - Повторяй за мной! - командует он. нец разеваешь рот и получаешь порцию И оба вместе поют: газа. Дикий кашель тут же раздирает - Смелого пуля боится, глотку, руки дрожат, и тебя, Смелого смерть не берет! ного, вытаскивают из землянки. А на чхиму хоть бы что! Сидит в противогазе Задыхаюсь. Еще секунда, и мои гла- и наслаждается, видя, как задыхаются за вылезут из орбит. Лицо залито слеза- курсантики. После очередных занятий ми, из носа поток мо- Юра Никитин неделю отвалялся в сан гу соединить коробку с активизирован- части. Мы поняли: надо начхима про ным углем непосредственно с маской учить.

на лице. В тот день майор Педик дежурил по Начхим, майор Педик (тогда мы не училищу. После отбоя он закрылся в знали, что означает такая фамилия), си- кабинете, погасил свет, улегся на ди дит в противогазе, дает команду: ван в сапогах, накинув на себя ши - Осколок пробил гофрированную нель. Его кабинет находился на пер трубку. Ваши действия! вом этаже. В час ночи, когда дневаль В считанные секунды надо отвинтить ный уронил голову на локти, наша гофрированную трубку от коробки и со- тройка выбралась из казармы, под единить коробку напрямую с маской. кралась к окну, где спал майор Педик, Раз в неделю проводится этот нена- зажгли малую дымовую шашку и на вистный нам химдень. Ранним утром, веревочке через распахнутую форточ после команды Подъем! следует: На- ку тихо опустили на пол. А форточку деть противогазы! И весь день, от заклинили...

подъема до отбоя, в противогазах: за- Начхим, майор Педик, трое суток рядка, умывание, в столовой - в проти- провалялся в санчасти. Его с трудом от вогазах. Да-да! Заходим в столовую: качали.

...Как назло, к вечеру погода испор тилась: подул сильный ветер, стало бы стро темнеть. Горбатая улочка опусте ла, даже старухи быстро собрали свои манатки, смылись... Никого. Кто в такую погоду решится высунуть нос? Никто.

Тем более ОНА. Стою, топчусь, проха живаюсь вдоль забора, всматриваюсь в сероватую мглу. Прошло более получа са, как я перемахнул через забор, а ОНА все не идет. Когда я стал уже терять на дежду, вдруг мне почудилось, что там, на самом верху горбатой улочки, в сгу стившихся сумерках показалась фигур ка. Все ближе, все ближе... Неужели ОНА? Да, ОНА! Я протер замерзший нос, сделал шаг навстречу.

- Я уж думал не придете...

- Давно здесь?

- Да нет. Минут пять, - соврал я.

- А нос - и - Он у меня не любит мороза. Ве тер...

- Что будем делать? - спрашивает она.

Подпись на обороте: Личность Гвардии - Пока в ресторан не могу вас при лейтенанта Тодоровского заверяю:

Нач. Штаба Гв. майор гласить, - дурацкий смешок.

20 ноября Она снова улыбнулась. Помолчали.

И вдруг:

- А вы завтра сможете освободить - Есть идея! - оживилась Янина. ся?

Я вопросительно кивнул. Я осмелел:

- У меня дома мать. Больная. А квар- - Может, перейдем на ты? - гово тира не топлена. Давно перестали то- рю, продолжая вырывать доски. - Ты пить. И дрова кончились... учишься?

- Намек понял! - радостно восклик- - В вечерней школе. Заканчиваю де нул я. сятый. А днем в госпитале, на подхвате.

Быстрым шагом мы поднимаемся Пошли, я боюсь.

вверх по горбатой улочке в самый даль- Последняя доска издает такой жут ний участок училища, где забор делает кий треск, что где-то совсем рядом за изгиб в гущу голых деревьев. Там-то мы лилась собака.

и начали отрывать от забора доски. То есть отрываю я, а Яна следом подбира- Две смежные комнатки с окнами ет большие и малые не пропуская бойницами. В дальней на кровати с ме ни одной щепки. таллическими шариками лежит мать - Может, хватит? - шепчет она. - Янины. На ней - два одеяла, поверх них Опасно. телогрейка и пуховый платок.

Но меня уже не остановить. Вошел в - Мама, это - Петя, - говорит Янина, раж: засовывая доски в печурку. Буржуйка - На завтра ведь тоже надо, правда? стоит посреди комнаты, от нее труба - Правда. идет прямо в закупоренную форточку.

- И на послезавтра... - Не раздевайтесь, - говорит мать Яны, видя, что я собрался снимать ши- Сергей обалдело смотрит на нас, нель. - Меня зовут Эйжбета Даниловна. стоит как словно ноги у него - Эйжбета? отнялись, не может сдвинуться с места.

- Мама полячка, а папа русский. - Чего стоишь? Беги! - говорит Ни Воюет. китин.

- Да, я - полячка, а мой муж и отец - - Ребята, пошли?! - дрожащим голо русские, - подтвердила Эйжбета Дани- сом просит Сергей.

ловна. У нее запрыгал кончик носа, гла- - Мы-то зачем?

за наполнились влагой. - Садитесь, что - Прошу, пошли, а? - и тащит нас за вы стоите? руки.

Она - копия Яны. И вот несемся мы втроем к проход Я присел на краешек стула, снял ной...

ушанку. При выдохе изо рта идет пар. - Ма-аа-ма-а!

Почти как у нас в казарме. Смешно. Сергей прижимает к груди миловид - Ну-ка, растапливай печку! - Яна ную женщину лет сорока пяти, не боль протягивает мне бутылку с керосином. ше, а мы смотрим на ее слезы, без - Только экономно! молвные ручейки, ползущие по щекам.

Я плеснул на доски. Поджег. Доски - Как добралась? - еще сжимая в были сырые, комната мгновенно запол- своих объятиях мать, спрашивает сын.

нилась дымом, так что пришлось приот- - А исхудал-то крыть входную дверь. - А это мои друзья: Юра и Петр.

- Угости мальчика, - говорит Эйжбе- - Антонина Васильевна, - представ та Даниловна. ляется она и достает из торбы сухари, - Я сыт. Что вы! нам и Сергею.

- Сиди! - она достала банку амери- Мы стали отнекиваться, но Сережа канской тушенки, консервный нож, про- сунул в руки по два сухаря, а для при тянула мне. - Открывай! Раненые пода- мера громко откусил полсухаря. Сто рили... им, значит, в проходной, жуем сухари - Ей-богу! Я сыт. Нас кормят, - гово- такие вкусные. Так, что у Юрки уши рю, открывая банку. движутся в такт челюстям - вверх - Знаем, как вас кормят. вниз, вверх-вниз. Антонина Васильев Наконец дрова разгорелись, бур- на уже протягивает сухарик сержанту, жуйка запела, раскраснелась. Сидим с дежурному.

Яной за столом, уминаем американскую В проходную заходит майор. Недо тушенку с картошкой. Потрескивают уменно смотрит на нас. Ему пройти ни дрова в печурке, над столом висит та- как не возможно - мы полностью запол релка радио. Звучит баркарола Чайков- нили проходную. Прижимаемся к стене, ского. Как будто и нет никакой войны. образуя узкий проход, прикладываем Эйжбета подперла голову рукой, руки к вискам, во рту торчат сухари.

сбросила ворох смотрит на нас - - Что за базар? - майор возмущен.

юных, здоровых. Тепло, уютно, хорошо. - Ко мне мать приехала, - радостно сообщает Сергей, предварительно вы И вот событие - к Сергею из Астра- нув изо рта сухарик.

хани приехала мать. Майор улыбается:

Мы чистили оружие: стоим за длин- - Вольно! - протискивается сквозь ным столом, разбираем свои винтовки наш строй. Уходит.

образца 1897-1912 годов, смазываем детали, переговариваемся, - когда Скверик. Давно не чищенный. Про дневальный гаркнул на всю казар- топтанные тропинки расходятся в раз Иванов! Сергей!.. Беги на проход- ные стороны. По ним люди сокращают - Х: Х свой путь.

На заснеженной скамье сидят двое:

- Я вас часто вижу во сне, - фантази мать и сын. рует курсант.

- Ну, рассказывай? - говорит Анто- - Ну да?! - и смеется. Ей приятно нина Васильевна. рядом юноша - смешит ее. Явно она - Все хорошо. - Сергей жует домаш- ему нравится.

нюю лепешку с вяленой рыбиной. - Ей-богу! Видел-то я вас всего - Тяжело? один-единственный раз, когда вы пода - Привык. Не страшно. вали тогда буханки хлеба, помните? Я Помолчали. все смотрел на вас и думал: какое ми - После окончания туда? лое лицо у этой молодой женщины.

Сергей вздыхает: Ефросиня просто вспыхнула от удо - А Лена перестала мне писать... вольствия.

Мать опускает голову, плотно сжи- - Мальчик, ты из какого батальона? мает стрельнула глазами.

- Она тебе не пара, сынок. Еще - Минометного.

встретишь. - Это где капитан Лиховол?

- Не могу забыть. - Наш Возле суетится воробышек, подби- Останавливаются. Женщина, прищу рает крошки. рив глаза, смотрит на юношу, словно - Спасибо что приехала. - Сережа оценивает его возможности. Готов ли он обнимает мать, целует. - Ты у меня еще подтвердить ее такая красотка, - говорит он. - Ты оставил там женщину. Разве так - Ну уж красотка, - плачет. - За что поступают?

его так - Это моя мама.

Мать и сын раскачиваются из сторо- - Такая молодая?

ны в сторону. Молчат. - Не верите? Могу познакомить.

Мимо них идет женщина. Встречает- Ефросиня какое-то время размыш ся глазами с Сергеем. Он вскакивает, ляет, потом:

вытягивается в струнку:

- У тебя сейчас есть время?

- Здравия желаю! - Есть. У меня увольнение.

Женщина смотрит на него. Не узнает. - Тогда следуй за мной.

- Мы с вами ездили на хлебозавод.

- Да-да... Вспоминаю, - и разгляды- - Я говорю: следуй за мной. - Она вает юношу своим опытным взглядом. уходит не попрощавшись. Сергей смот Хотя по глазам видно - не помнит. рит ей вслед, нервно потирает руки, - Конечно, у вас за это время было... вдруг оказался между молотом и нако Забыл ваше имя, отчество. вальней, - спешит к матери.

Женщина улыбается - напор настоя- - Кто эта женщина? - Антонина за щего глядывает сыну в глаза.

- Ефросиня Александровна. - Работает в училище. Мне пора, ма - Сережа, - протягивает руку. ма. Надо идти.

Антонина удивлена: женщине не Они встают, оставив в снегу две глу меньше пятидесяти лет... Какие могут бокие вмятины.

быть отношения с ней у А они - Ты запомнил дом, где я оставила уже удаляются. Сергей размахивает ру- сухари?

ками, о чем-то рассказывает женщине. - Еще бы! - в нетерпении говорит Ефросиня смеется, каждый раз откиды- сын, поглядывает в ту сторону, куда вая голову назад. ушла Ефросиня.

Антонине становится совсем груст- - Осталась бы хоть на денек, - про но: зачем ее сыну эта пожилая женщи- сит сын.

на, что у них общего?.. - Негде ночевать. Поеду. Повидала и хватит. Слава Богу жив, не болеешь, и то ма организовала ему увольнительную счастье. Беги, - и в последнюю минуту до утра, то есть до подъема. Были при схватила за рукав шинели:

- Пиши поча- няты все меры предосторожности: не ще, Сереженька. Только и живу твоими дай Бог, чтобы соседи узрели молодень письмами. кого курсанта в ее доме - как ни скажи Расцеловались. перепад в возрасте стыдный...

У Антонины что-то запекло в груди, Ну вот, как только стемнело, Серега когда увидела, что ее сын побежал не в по водосточной трубе взобрался к Еф училище, а за этой женщиной. И все-та- росине. Окно было заранее открыто.

ки сложила три пальца и перекрестила Стол ломится от невиданной для сына. курсантика еды: американская тушенка, нарезанная селедочка с кружочками лу Итак, великий конспиратор и ходок ка, грибочки, в укутанном казане томит Сергей Иванов ушел в такое глубокое ся отварная картошка и прочее, и про подполье, что нам и во сне не могло чее.

присниться. Ефросиня в цветастом халате, от нее Оказывается, этот субчик завел за версту несет духами Красная Моск шашни ни с какой-нибудь первой по- ва.

павшейся. Нет, ему каким-то образом Итак, окно закрыто, штора опущена, удалось найти подход к особе старше Ефросиня, вся пылающая, прислоняет его лет на тридцать. Влюбил в себя бу- ся к подоконнику - из-под халата выста фетчицу, ведающую в нашей курсант- влена оголенная ляжка - сигнал к дей ской столовой хлебом, маслом, саха- ствию.

ром!!! Недолго раздумывая (надо знать Как-то после отбоя, когда мы нако- Сергей прижимает буфетчицу нец улеглись на нары, накинули поверх к подоконнику и наносит ей сокруши одеял свои шинели и, прижавшись друг тельный поцелуй, от которого она чуть к другу, готовы были сомкнуть веки, не задохнулась.

вдруг Сергей шепнул:

- Давай раньше выпьем, - шепчет - Хлеба хочешь? Ефросиня, расстегивая пуговицы на Сон как рукой сняло. шинели.

- Хочу. Выпили. Сергей кинулся на это неви И достает полбуханочки хлеба (це- данное изобилие как тяжело раненный.

лое состояние: на рынке стоит не мень- Ефросиня не успевала ему ше двухсот ее час- вать в тарелку: то соленый огурчик, то ти, и вот мы лежим под одеялами и на- грибочки и все, что было на столе. Ну, слаждаемся самой вкусной едой на бе- просто праздник и только. Курсантик лом свете - уминает все подряд, хозяйка что-то ле - Где раздобыл? - спрашиваю. печет, курсантику не до разговора: уми Сергей загадочно закатывает глаза: нает в обе щеки молча, только поддаки - Военная тайна... вает, кивает головой - не до разгово ров...

История эта закончилась совершен- Сама же почти ни к чему не притро но трагически. нулась, так ковыряет кончиком маникю Буфетчица имела комнату в комму- ра для виду, томится в ожидании глав нальной квартире, в доме, расположен- ного момента. Смотрит на парня, пред ном рядом с училищем. Буквально через вкушая то, чего давно у нее не было.

дорогу. Напротив нашей проходной. И Постель, естественно, разобрана, вот на третий день знакомства, как нам подушки взбиты, керосиновая лампа впоследствии рассказал Сергей, Ефро- зажжена и стоит у изголовья...

синя пригласила его к себе в гости. Са- Еще дожевывая, Сергей снимает га лифе, остается в одних кальсонах, Еф- Сергей понимает: надо выбираться.

росиня эффектно сбрасывает с себя ха- Иного выхода нет. Он снимает кальсо лат, открывая рыхлое тело с повисшими ны, перекидывает их на левую руку, сиськами и животом в три складки. Ее медленно открывает дверь и, как эллин глаза сверкают призывно, горят нездо- ская статуя, сомнабулически протянув ровым огнем. руки перед собой, с закрытыми глазами Наконец они валятся на кровать, с выплывает из туалета.

криком дикого зверя Фрося впивается в Раздается дикий крик - жена соседа губы курсантика... И тут совсем некста- шлепается на пол, Паша мгновенно от ти - сами понимаете, момент! - у Сере- скакивает, выглядывает из-за угла кори жи внутри, от обилия незнакомой еды, дора - привидение и только.

что-то огромное рухнуло из живота и А Сергей плавно открывает дверь, провалилось в прямую кишку. И пока голышом выходит на улицу. Бежит по его терзает ненасытная женщина, Сер- заснеженной дорожке, находит окно гей в панике судорожно думает: если он Ефросини, взбирается по водосточной сейчас не окажется в туалете, катастро- трубе наверх. Его рожа появляется за фы не миновать! Ей-богу, наделает в стеклом. Он толкает створки окна, рас кальсоны... Опозорится на всю жизнь. пахивает шторы, поднимается во весь Ефросиня в недоумении в который рост.

раз кидается на курсантика, требует - Фросенька!

действия: Женщина оборачивается, видит в ок - Ну! - шепчет она, задыхаясь. не голого мужчину, падает в обморок.

- Где у вас тут туалет? - жалкий Сосед в одних подштанниках выбе лепет. Глаза на выкате, лоб в испарине. гает на улицу:

Ефросиня недовольно накидывает - Люди-и-и!.. Караул-л! Помогите на себя халат, берет керосиновую лам- ее!

пу, осторожно приоткрывает дверь, вы- Так трагически завершилась любов глядывает, машет рукой. Сергей в одних ная история Сергея Иванова с буфетчи кальсонах на цыпочках преодолевает цей Военно-пехотного училища.

коридор, скрывается в туалете. Не ус певает как следует освободиться, как Поздно вечером возвращается Сер кто-то дернул за ручку. Курсантик гей (его Добров, чтобы никто не знал, вздрогнул, приподнялся над унитазом, отпустил) и рассказывает:

замер. - Мама договорилась с одними хо Снаружи кто-то нервно дергает руч- зяевами, за горбатой улоч ку двери туалета. ке, оставила у них мешок с сухарями, а я - Фрося, это ты? - говорит мужчина буду у них брать понемногу... Хорошие за дверью. - Пусти, мне невмоготу. люди. Их всего двое: хозяйка, женщина Сергей застывает в своей неудобной лет сорока пяти и дочь - потрясающая позе. девчонка лет Ефросиня замерла в своей комнате. - И как ее зовут? - я напрягаюсь.

Прислушивается. А сосед уже в крик:

- Я ее видел мельком. На пороге - Фрося, скорее! Прошу, иначе!.. она как раз уходила. Завтра пойду за су В коридоре появляется заспанная харями, тогда уж познакомимся. Эх!.. жена соседа: Сергей потирает подмигивает - В чем дело, Паша? - грозно гово- друзьям. - Потом познакомлю...

рит. Я уже было разинул рот, хотел ска - Там кто-то сидит, а зать нечто важное, но тут послышалась - Что значит кто-то?! Кто еще может, команда дневального:

кроме Фроси?! Фрося, пусти Пашу, а то - Отбо-оой!

усрется, - говорит жена соседа. -...Ну, Петр Первый! там тебя с Яной? - шепчет Сергей. - Роман в раз- ка. Мне тогда было всего семь лет. Мы гаре? - и смеется. сильно голодали - шел тридцать третий Молчу. год. А семья большая: мать, отец и нас - Спишь, что ли? трое детей. Временами доходило до то - Может, и не первый... го, что сдирали с веников какие-то - Что, появился соперник? Кто же красные пупырышки, толкли их в ступе и он? заваривали в кипятке - каша. А когда - Потом сообщу, - мне неохота раз- удавалось достать гниловатую свеклу, в говаривать с ним. доме был праздник.

- Ты без боя не уступай. Манька появилась совершенно слу - Попробую. чайно. Стояла глубокая осень, самое тя - А она? - и сует мне и Юрке по суха- желое время - все запасы съедены. И рику. вот однажды, когда мы укладывались, Лежим на нарах под тонкими одея- кто-то постучал в окно... В дом вошли лами и шинелями, щелкаем зубами по двое молодых парней в сапогах и бре сухарям. зентовых плащах с капюшоном, про - Эх, женщины! - вздыхает Никитин. мокшие, грязные. Они внесли дом не И вдруг запел:

- Пой гитара, играй по- сколько мешков, в которых что-то бря тихонечку, в чем таится успеха секрет? цало. Оказалось, ребята эти приехали Я любил одну славную Тонечку, а она из областного центра, рабочие. Они меня, кажется, нет! привезли молотки, грабли, лопаты, сер - Разговорчики! - У наших нар стоит пы, ножи и всякий сельскохозяйствен сержант, дежурный по казарме. - Вы что ный инвентарь. Все это предназнача там грызете? лось к обмену на продовольствие. Они - Гранит науки, - отвечает Сергей. попросились на постой. Со своим скар Он мне неприятен. Я и сухарик не хотел бом уезжали в ближайшие деревни, вы брать у него, но не удержался... Сла- менивали свое железо на пшеницу, бак. пшено, картошку - кто что даст - и все Спит казарма - триста молодых сер- это потом увозили на свой завод, для дец. За окном разгулялась метель. Воет рабочих. (В то время голод косил лю металлическая печь. Где-то в далекой, дей, как мух.) И вот однажды, после Богом забытой деревушке, живут мои долгого отсутствия, они, изможденные, родители. Работают в колхозе: отец в промокшие насквозь, ввалились в дом.

коровнике, мать в подвале вместе с Мать согрела им кипяток на примусе.

другими женщинами перебирает кар- Когда они чуток просушились, который тошку. Домой приносит три-четыре кар- постарше сказал:

тофелины в панталонах... - Мы выменяли корову. На ней одна От старшего брата с двадцать второ- кожа да кости. Довести сюда не смогли, го июня сорок первого года ни одной в километре от городка корова упала весточки. А ведь служил он на границе с посреди дороги... Если она еще не Польшей. сдохла, попробуйте вы ее поднять - ко Война! И нас готовят туда, где убива- рова будет ваша.

ют. А еще учат не просто так умирать, а Это был шанс выжить. Всей семьей красиво, как Александр Матросов. мы кинулись за город. Дождь, не пере Сергей и Юра давно спят, а я не могу ставая, хлестал по лицам, швырял гор уснуть: Серега такой шустрый - отобьет стями... Шлепаем в темноте по разъез у меня И тут, хоть лежу с закры- женной дороге. Отец ругается матом, но тыми глазами, на меня из темной глуби- остановить мать нашу уже было невоз ны выползла морда коровы. Наставила можно: она так загорелась этой неожи на меня рога и стоит... данной возможностью заиметь собст...До войны у нас была корова, Мань- венную корову, целую корову!.. Наконец в темноте различаем какой-то холмик, ленно вынимать свою ладонь из пасти подходим ближе - корова. Лежит, рас- коровы, и - о чудо! - Манька делает пластавшись посреди дороги, голова полшажка за ней. Останавливаемся запрокинута, еле дышит. Не раздумы- передышка. Манька продолжает сосать вая, мать набрасывает веревку на рога. мамину ладонь. Потом еще шаг, второй, - Что стоите?! - орет она. - Берите третий... Подпираем Манечку с двух корову за хвост. - И мужу:

- Я буду тя- сторон: я с Ильей с одной стороны, отец нуть за веревку, а ты - за рога. и старшая сестра - с другой. Мало-по Хотела было начать хлестать верев- малу, шаг за шагом, ни на секунду не кой, вдруг передумала и сунула свою меняя сложившуюся композицию, сча ладонь корове в пасть. Животное с охо- стливые, не обращая внимания на пото той стало сосать мамину руку. ки воды, льющиеся на наши бедные го - Манечка! - говорит мама. - Вста- ловы, ведем, как невесту, нашу Манеч вай! Прошутебя... - И так легонько под- ку. Скользим по лужам и уже согреваем хлестывает ее веревкой, совсем не ся от коровьей шерсти. (Первая поль больно. за!) Корова, видно, немножко отдохнула, К утру добрели к дому. У нас во дво пытается встать, но ноги ее разъезжа- ре был свой сарайчик, туда еле-еле и ются в стороны, скользят;

она валится ввели Манечку.

на землю, в огромную лужу... К рассвету черные тучи, опустошив - Стоп! - командует мать. - Пусть от- себя дотла, наконец успокоились дохнет. Теперь так: берите ее за хвост, дождь прекратился. Меня и старшего надо помочь животному - видишь, на брата мать сразу послала на речку ис ней кожа да кости выпирают на животе. кать какую-никакую травку.

- И снова сует Маньке свою ладонь. - Рвите любую, все, что осталось с Дождь, не переставая, хлещет как из лета, и мох на скалах, - так говорила на ведра, но мы его не замечаем, стоим ша мама. Она была в семье главой, ге вокруг коровы, ждем. Жалко, конечно, нералом. Она спасала нам жизнь. А с ее. Живое существо, шея облезла, ни Манькой, конечно, намучились - всю капельки шерсти, бока впалые, глаза зиму поднимали ее с помощью сосе молящие, будто просят о помощи. дей, и на веревках стояла, все стара С третьей попытки корова встала. лись, чтобы хоть днем не ложилась, по Все-таки удалось ее поднять - хором тому что потом поднять ее не было ни орали: Стоять! - подпирали ее с двух какой силы...

сторон, чумазые, как черти, удержива- ранней весной, как только появи ем Манечку в вертикальном положении. лась первая травка, Маня стала быстро Но тронуть ее с места боимся. набирать силы. Мы выводили ее к реч - Так, - говорит мать. - Я легонечко ке, там она паслась, на глазах здорове потяну веревку, а вы не отходите, так и ла, а потом пошло молоко! Ведрами.

подпирайте с двух сторон. Мать, счастливая, бегала по двору с ве Прежде чем натянуть веревку, мать дром молока, черпала кружкой, угощая снова сует свою ладонь. Манька берет всех соседей молоком. Потом в доме ее и давай сосать, да так усердно, что появился сепаратор, вместе с ним и мама вдруг рассмеялась. масло, и творог, и сколотина, когда - Ты чего? - спрашиваем. Манька отелилась. Мы полюбили этого - Щекотно-оо! - и смеется больше маленького теленочка и назвали его По от счастья, чем от щекотки. Потому что, прыгунчиком...

если удастся довести Маньку до дома и И зажили мы широко: два раза в не выходить ее, значит, появится шанс делю мать продавала на базаре масло, спастись от голода. молоко. Люди стояли в очереди - моло И вот мама начинает медленно-мед- ко Маньки оказалось высокой жирности.

...А потом грянула большая война....Еще в передней я услышал взрыв Когда немцы выбросили воздушный де- хохота. Вхожу и замираю на пороге, сант в сорока километрах от нашего го- словно обухом ударили по голове. За родка, отец-коммунист дал команду со- столом сидят трое: Яна, ее мать Эйжбе бираться. Бросили дом, все, что было в та Даниловна и... Сергей Иванов. Пьют доме, бросили Маньку и Попрыгунчика, чай с сухариками. На лицах еще витает бежали в чем были. улыбка, видно, Сергей их чем-то рас...Сорок четвертый год. Я на фронте, смешил - он в этом большой мастак.

мои родители соединились наконец с - Чего стоишь? Проходи! - по-хозяй моей старшей сестрой, и они вместе ски говорит Сергей, обернувшись.

возвратились в Херсон, где сестра еще А я стою, не в силах сдвинуться с ме до войны вышла замуж за херсонца. ста. Смотрю на Яну, она - на меня, и мне Наши войска быстро продвигались кажется, она смущена. Мое появление на Запад и вскоре освободили и наш го- нарушило их веселье. Пришел некста родок. Тогда-то у мамы запала мысль: во ти...

что бы то ни стало добраться к себе на - Проходите, Петр, - говорит Эйжбе родину. Посмотреть, что стало с домом, та Даниловна.

а главное - узнать судьбу своих родите- - Я... Да. Сейчас, - говорю заикаясь.

лей, моих дедушки и бабушки. Они наот- - Тут наломал сухих веток. Принесу, - и рез отказались бежать от немцев. толкаю спиной дверь. - Это рядом, я Сколько ее ни уговаривали воздер- - отступаю, отступаю.

жаться от такого путешествия (надо бы- Уже в передней слышу голос Сергея:

ло пешком пройти около трехсот кило- Деревня, что поделаешь.

метров практически за наступающими Янина догоняет меня уже на улице:

войсками), она все же ушла. Запаслась - Сейчас же вернись! Слышишь?!

едой и зашагала по разрушенным и со- - я действительно за жженным поселкам, ночевала в степи, - Не ври! Чего ты испугался, - берет ее ютили деревенские Через де- меня за рукав шинели. - Глупый, я тебя сять дней добралась в свой городок. ждала. Понимаешь?

Первое, что она узнала: дедушку и ба- он?

бушку расстреляли - кто-то донес... Как - А он за сухариками. Ты как малень родителей коммунистов. Квартира раз- кий.

граблена, в ней жили чужие люди. Кто то ей шепнул, что наша Манька жива. Ее Теперь мы пили чай вчетвером. Сер подобрал наш сосед - полицай, кото- гей щедро угощал своими сухарями.

рый совсем недавно бежал вместе с Эйжбета Даниловна поставила на стол немцами, а Манька, мол, сейчас живет у недоеденную банку с вареньем. Чайной речки. Там пасется, там и ночует. Ее ка- ложечкой кладем на сухарик варенье, ждый день доят разные люди. Мать ки- запиваем подкрашенным кипятком.

нулась к речке, увидела свою Манечку, Слушаем радио. Молчим. Как раз пере уткнулась ей в шею, проревела до позд- давали От Советского информбюро.

ней ночи. Потом Эйжбета Даниловна развернула...Обратная дорога в Херсон заняла треугольник - фронтовое письмо от му больше трех недель. Корова трижды жа: Дорогие мои, любимые Яночка, вырывалась, не хотела уходить из род- Эйжбеточка, если б вы только знали, ного городка. Лишь с четвертого раза как я скучаю по вас, как мне не хватает удалось ее вывести. ваших рук, ваших глаз, вашей теплоты, Весна была в разгаре, земля зелене- не хватает нашего дома и тишины. Вто ла травкой, но время было голодное. И рую неделю снова на передовой, вши на этот раз Манька спасла нашу семью заели, кухня приезжает раз в сутки, в от лишений военного времени. час ночи: перловка, кусок хлеба, рафи над... Зато гоним немца, еще немного, - Ты что? Подозреваешь меня в чем еще чуть-чуть - пахнет победой... Не то нехорошем? - смеется лейтенант.

спеша читает, повторяя особенно важ- - Что ты мелешь?! - вмешалась ные слова: люблю, надеюсь, дер- мать. - Какая нам разница, где Володя житесь. Потом что-то еще, но уже про достает этот овес. Тебе ведь нравится себя. овсяная кашка по утрам?!

Так, конечно, долго не могло продол- - Большая разница! - отрезала дочь.

жаться. Ситуация складывалась до Она встала, зашагала по комнате.

смешного - кто кого пересидит... Даже Помолчали.

такой говорун, как Сергей, упорно мол- - Вам большое спасибо, но прошу чит, уминая один сухарик за другим. вас, Володя, больше этого не делать, Первым не выдержал я: говорит Яна.

- Ну, мне пора! - говорю вставая. Эйжбета Даниловна наконец тоже И вдруг открывается дверь, в комна- забеспокоилась:

ту входит Володя Добров, наш коман- - Конечно, нам это большая подмо дир взвода! Вот так чудо! га, но если, не дай Бог... - и умолкла.

Наше присутствие ошарашило Доб- - Вы же без меня... моей, пусть ка рова, но он быстро взял себя в руки, ве- кой-никакой помощи... Как жить-то бу дет себя так, словно нет ничего особен- дете?

ного в том, что мы с Сергеем оказались - Будем! - твердо заявила Яна.

в этом доме. Эйжбета Даниловна всплакнула:

- О-о! Так вот вы где окопались, го- - Я что-то, Володя, боюсь за вас.

лубчики, - снимает с плеча мешок, на- Молчат. Долго-долго.

полненный то ли пшеницей, то ли ов сом. Ставит на пол, смотрит на часы. - А мы бежим по этой горбатой, засне Увольнение у вас до которого часа? женной улочке. Мороз такой, что кажет - До девятнадцати ноль-ноль, - го- ся будто на небе звезды потрескивают.

ворит Сергей. Сергей впереди, я следом.

- А сейчас уже сколько? Опаздывае- твоя голубка не такая уж те на тридцать минут. Так что выметай- как хочет показаться.

тесь! - он улыбается, абсолютно добро- Я молчу.

душен. - Маменька просто вспыхнула, когда А я смотрю на Яну, она явно смуще- лейтенант заявился, - иронизирует на, на меня не смотрит, Зато Сергей.

Эйжбета Даниловна наоборот рада его Молчу.

приходу. - Так что тебе, голубчик, здесь ниче - Зачем это, - говорит она, а го не обломится!.. - и смеется, гад, сама сияет.

Мы с Сережей неловко высовываем- Я с ходу наваливаюсь сзади на него, ся, молча киваем, уходим. колошмачу кулаками по спине.

- Замолчи! - ору.

- Вас не смущает, что эти мальчики Валяемся в снегу, я все норовлю за увидели ваш мешок? Что они подума- ехать ему по уху. Сергей вяло отбивает ют? - говорит Эйжбета Даниловна. ся и смеется:

- На Сенном рынке можно купить - Мы же шавки по сравнению с все, что угодно. В том числе и овес, - лейтенантом. У тебя в кармане - ноль.

сказал Добров. На свои несчастные пять рублей под - Но там и пшеница продается, а вы писываешься на заем. Пойми, дура второй раз овес приносите, - замечает чок, у Доброва зарплата-аа! Лейтена Яна. Она явно огорчена, на лейтенанта аа-нт! Нам следует искать девочек на не смотрит. - И вообще... трипперштрассе-еее! - и смеется, гад, смеется!.. - А за Яной надо уха- Умею, - твердо сказал живать! После отбоя я вызову тебя к себе...

Запыхавшись, лежит на снегу. Над Поможешь мне в одном деле.

нами черное полотно неба, прорезан- В каком? ное яркими звездами. Думаю: теперь Потом узнаешь.

никогда больше не увижу Яну. Ну и...Ночь была темная, ни зги. Подни пусть! Раз она такая двуличная. маемся вверх, в самый отдаленный угол - Ладно, - говорит Сергей. - Усту- территории, где расположены хозяйст паю тебе Яну. Она не в моем вкусе. венные склады училища. Это место спе Ну и нахалюга, думаю. Не стал заво- циально огорожено забором. Но лейте диться, промолчал. Потом: нант завел меня с тыльной стороны, где - А что, интересно, принес в мешке находится замаскированный лаз.

лейтенант? - спрашиваю. Огромный куст вплотную притерт к - Овес, - без паузы, ответил Сергей. забору. Отодвинув ветки, Добров нахо Моему удивлению нет границ: Сер- дит нужную доску и тихонько отодвигает гей ведь не заглядывал в мешок, это-то ее в сторону: пробираемся во дворик и я точно помню. Откуда ему известно оказываемся в тыльной части огромной про овес? землянки. В торцевой ее части зияет за - Откуда тебе это известно? - спра- решеченное окошко. Лейтенант достает шиваю. из кармана шинели плоскогубцы, ими Сергей долго молчит, затем коротко: легко вытаскивает заранее освобожден - Сам насыпал... ные гвозди. Снимает решетку - створки Меня подбросило, словно волной. окошка откинулись внутрь землянки. По Наклоняюсь, заглядываю ему в глаза: том лейтенант вынимает из-под шинели - Как это сам? мешок, наклоняется и шепотом:

Сергей неподвижно смотрит в небо, Там овес. Набери полмешка, не на его бровях уже начала оседать измо- больше, и быстро.

розь. Потом рассказывает... Я проник внутрь, землянка почти под крышу была засыпана И стал бы - Это случилось через дня три после стро загребать зерно в мешок. Лейте того, как уехала мама. Был свободный нант стоял на шухере. Было так страш час, ничего не подозревая, я сидел и пи- но, что хотелось поскорее смотаться от сал письмецо моей школьной любви сюда: я, как машина, загребал овес, Елене как вдруг меня вы- приподнимал мешок, проверяя уровень зывают к Доброву - в ту ночь он дежурил наполнения, и снова греб...

по училищу. Почему-то лейтенант под- лил ручьями, не столько от жидал меня во дворе, у входа в казарму. тяжести работы, а больше от страха, что Товарищ лейтенант! Курсант Иванов нас могут застукать... Ну а дальше, он прибыл по вашему приказанию! - от- взял у меня мешок с овсом, нырнул за за рапортовал я. бор, я следом за ним. Прикрыли доску. Он Добров обнял меня, отвел в сторон- растворился в темноте, минут пять его не ку, остановился, заглянул мне в глаза, было. Потом вернулся уже без мешка...

тихо спросил:

Сережа, ты умеешь держать язык за - Зачем ты согласился? - шепчу, зубами? будто нас могли услышать.

Вопрос застал меня врасплох, я про- - Он ведь три дня подряд отпускал к сто растерялся. Я даже усмехнулся, по- маме, давал увольнительную. Освобож жал плечом. дал от занятий. Ну и...

Умею, наверное... Замерзшие, мы почему-то продол Наверное или точно? - лейтенант жаем лежать на снегу - его рассказ ме серьезен, смотрит жестко. ня поразил.

- Наверное, помогает Янине, - го- - Я знаю, где Никитин, - говорит он.

ворю. - Так это ж благородно с его сто- Панасюк долго размышляет, потом:

роны. - Далеко?

- А с другой стороны - это же трибу- - Минут десять.

нал. Панасюк тяжело вздыхает.

Издали послышались скрипучие ша- - Ладно, мотай! Живо. И чтоб ни ги: кто-то бежал, приближаясь тому ме сту, где мы лежали. В последнюю минуту Путаясь в штрипках кальсон, Сергей Сергей отполз под забор, в темноту. Я спешит ко мне:

последовал его примеру. Мимо нас, по- - Слезай, - шепчет он. - Одевайся.

хлопывая себя руками по бокам, пронес- - Куда?

ся наш комвзвода Добров. - Туда.

- Куда туда? - натягиваю галифе.

Спит казарма. Посапывают курсан- - Когда на голове нет волос - это на тики после тяжелого дня. Только мы с долго! - шипит он.

Сережей не спим. Двенадцатый час но чи, а Юра Никитин еще не вернулся из А Юрка, гад, лежит себе в постели, увольнения. на его груди покоится голова женщины.

Последнее время наш молчун нала- Они молча смотрят в потолок, не в си дился к одной одинокой женщине. Под- лах вымолвить слово, шевельнуть ру робностей их связи Никитин нам не рас- кой. Под глазами темные круги, видно сказывает, отделывается шуточками здорово потрудились в своей любви.

или загадочно молчит. Однако каждое Женщина убирает с лица Никитина воскресенье исчезает втихаря: где он свои волосы, нежно целует его в щечку.

пропадает, что это за женщина - нам - Давай немножко поспим, а?

неведомо. Правда, Сергею Никитин по- - Пора возвращаться, - не меняя по казал свою зазнобу. Так, мельком, у ее зы, говорит Никитин.

барака, где жила. - Не надо возвращаться. Оставайся Обычно он возвращался вовремя, но со мной. Давай жить вместе?

сегодня время увольнения давно иссяк ло, мы с Сережей забеспокоились - за- Женщина хороша собой: красивый метное опоздание грозит Юре больши- овал лица, тонкие брови, аккуратный ми Уж десять суток га- носик, сочные, пухлые губы.

уптвахты не миновать. - Устал, - говорит она.

В который раз к нашим нарам подхо- - А ты?

дит дежурный по казарме, сверхсроч- сильный.

ник старшина Панасюк, с укором смот рит на нас, потом указательным паль цем тычет по своей лцибуле - часам. Мы несемся по темной улице. Где-то Они у него на цепочке. Когда крышка от- на задах горбатой улочки в сухих зарос крывается, раздается звон. лях кустарника одноэтажный дом - ба - Я знаю, где он, - говорит Сергей, рак.

когда Панасюк отходит. Сергей ходит вдоль окон, ищет нуж ное окно: Никитин, оказывается, однаж - У него женщина... ды показал, где живет его женщина.

- Старая? Сергей прислоняется к стеклу:

- Ага. Лет двадцать пять.

- Беда, - говорю. Молчание.

Сергей сползает с нар в одних каль- Сергей осторожно стучит.

сонах, шлепает босыми ногами к Пана- - Юра!

сюку. Я стою у него за спиной, весь в озно бе, клацаю зубами. Вдруг ни с того ни с и снова бежит туда. Снова нагоняем, сего смеюсь. снова валим в сугроб, вдвоем навали - Ты что? - Сергей крутит пальцем у ваемся на него, заламываем ему руки.

виска. - Не в казарму-у! - орет Юр - Я вспомнил, - говорю, - один гово- ка на всю улочку. - Не хочу!!! Лучше на рит: Я так замерз, что зуб на зуб не по падает, а второй ему: А я уже давно и Внезапно умолкает. Крупные капли не целюсь, - и такой разбирает меня текут по его щекам, плачет Никитин, смех совершенно некстати. словно младенец в коляске разревелся, Сергей смотрит на меня как на сума- понимаешь.

сшедшего. Сидим в снегу, я и Сергей. Молчим.

Наконец в комнате выплыл огонек - Даем Юрке выплакаться.

керосиновая лампа. К окну приникает женщина. Вопросительно кивает голо- Морозное утро. У проходной топчет вой. Сергей жестами показывает, чтобы ся девчонка. Лет шестнадцати. Не боль Никитин выматывался, да поскорей. ше. Стоптанные мужские ботинки, из Из-за спины женщины появляется под короткой юбки торчат пузырчатые рожа Никитина. Машет нам рукой, что- брюки, телогрейка не по росту: в плечах бы мы уходили, мол, никуда он отсюда широка, рукава коротки, дальше по не уйдет. Юрка просто издевается над красневшие кисти рук. Под ногтями нами, таким оказался вредным. Вооб- траурная кайма. Мотя!

ще двухсторонняя пантомима уже - Кого ждем, Мотя? - интересуется длится минуты три, и все никак. Нако- курсант из проходящего строя.

нец, чтобы мы не строили себе иллю- С того дня она и стала Мотей. Хотя зий, он на наших глазах взасос целует настоящего имени ее никто не знал. Од свою женщину. Завороженно смотрим, нажды - это уже на второй или третий как это у него лихо получается. Прижи- день - взвод, выходя из проходной, в мает женщину к себе, обхватив руками. сорок глоток рявкнул: Здравствуй, Мо На нас - ноль внимания. У женщины тя, Новый Год! сползает нижняя сорочка, обнажая С самого раннего утра допоздна де полные груди. журит Мотя, вглядывается в лица прохо Мы с Сергеем онемели. Жгучая за- дящих курсантов. Откуда взялась? Кого висть охватила нас, смотрим, как кро- высматривает? Худенькая, под глазами лики на удава, забыли про все на свете. синяки, но все равно хорошенькая-хо А Юрка целует ее груди, и если бы они рошенькая. Стоит на цыпочках, прово оба замерли, то в оконной раме образо- дит взглядом и снова валась бы живописная картина. А вот и наш взвод. Выходим из про Трагически летит время, а мы стоим, ходной со своей: Скажи-ка, дядя, ведь завороженно смотрим в окно, словно С криком:

такое происходит не в жизни, а на сце- - Юра-а! - в строй врезается Мотя, не... бросается на Никитина, обвивает рука ми шею, целует в губы, щеки, счастли Потом несемся втроем в училище. вые слезы потоками бегут у нее по лицу.

Бежим по горбатой улочке, только ве- - Юрочка! Любимый! Родненький, на тер свистит в ушах. Подбегаем к забору, шла! - и целует, целует.

и вдруг Никитин разворачивается, бе- Строй рассыпается, песня затухает, жит назад к своей женщине. С трудом комвзвода оторопело смотрит на эту догоняем, валим его в снег, говорим картину...

всякие дурацкие слова, мол, что тебя - Взвод! Становись! - И Никитину с ждет и прочее и прочее, но на него ни- перекошенным лицом:

- Пять минут на какие слова не действуют. Вырывается выяснение, - шипит он, глядя на которая буквально повисла на подчи- - Беги, говорю!

ненном. - Ясно?! Душа разрывается на части. И в руку - Как ты здесь оказалась? - говорит положить нечего.

Никитин. - Я бы после обеда смог бы что-ни - Приехала к тебе, - говорит так, будь вынести... - жалкий лепет.

будто ее здесь давно ждут. Глаза свер- - Обойдусь. Ну!

кают, счастливая улыбка не сходит с Бежит Никитин, оглядывается на лица. одинокую девичью фигуру у - Убежала из детдома?

- А то не знаешь. Из самого Душан- Никитин озверело проползает под бе. Я тут все училища пересмотрела: и колючей проволокой, с ходу берет вы танковое, и артиллерийское и еще... сокую стенку, шагает по бревну, под Больше не могу без тебя и все! - и заре- ним - котлован с водой. Неосторожный вела на всю улицу. шаг, и курсант падает в воду. Из-за кус - А как добралась? та вылетает Настя, пантерой кидается - Как-как! - взорвалась. - На товар- на Доброва.

няках. Где только не Вскакива- - Почему издеваешься над челове ешь в товарняк, а куда он идет ведь не ком?! - орет на весь пустырь девчонка.

знаешь, верно. - И снова в слезы:

- Так Хихикают курсанты, ухмыляется лей захотелось увидеть тенант - не знает что и сказать.

Ему стало ее жалко. Обнял. Она при- - Он без отца и без Один. У пала к его груди. него только я.

- Давай удерем?! Спрячемся, будем - Любишь? - спрашивает вместе, а? - Еще с третьего класса.

- Меня же расстреляют.

- За что?...Нас четверо, по два на каждом - За дезертирство. бревне: на одном - рыжий Филька и Ко - Я знаю такое местечко под Душан- стя, на другом - я и Настя. Сеанс длит бе, - с надеждой смотрит ему в глаза. ся пять минут. Толкать бревно надо не тяжело вздыхает. просто так, а только в такт музыке. Му - Может лучше ФЗУ? Все же кор- зыка так себе - шарманка. Упираемся межка, ну, и там профессия?.. А, поду- ногами в землю, налегаем грудью на май, Настенька? бревно, вертимся вместе с барабаном.

Настя прижимается к забору, смот- Барабан приводит в движение всю сис рит в одну точку, словно в ней ищет вы- тему. Над нами - счастливчики: в крес ход. лах, верхом на лошадках, на петухе. Пе - Нет! - твердо говорит она. - Пови- тух нарасхват. Он всего один, и билеты дала, душа успокоилась. Поеду обрат- на него дороже. С ярким хвостом, крас но. - Они долго молчат. - Я тебя буду ным гребешком - на нем катаются дети ждать, потому что так сильно люблю. состоятельных родителей.

Поцелуй меня, Юрочка. Тебе некуда ме- Карусель. Каждой весной в наш го ня брать. Поцелуй! родок приезжает карусель. Ее устанав Юра целует Настю. Долго-долго. ливают на базарной площади, на фоне Курсанту нечего сказать, нечего собора. С десяти утра до поздней ночи, предложить. Один стыд охватывает все сверкая цветными лепестками, вертит его существо. Стыд перед этой полуго- ся волшебное, недоступное нам чудо. К лодной, полураздетой, перед неудер- концу рабочего дня весь городок у кару жимым истинным чувством. сели с детьми: визг, писк, смех...

Вот она настоящая любовь. Денег, чтобы купить входной билет, - Беги! - говорит Настя. нет. Поэтому, чтобы хоть разок бесплат ты? но прокатиться на этой карусели, надо прокрутить ее три сеанса. Чумазые, в нья, веселый щебет не умолкает. Скоро подтеках грязного пота, вчетвером кру- уже не останется свободных мест...

тим этот проклятый барабан. Никак не Взрослые смотрят на нас с подозре поспеваем за музыкой. К нам в подпол нием.

врывается администратор - цыганского - Этих ни в коем случае нельзя пус типа, с вороватыми глазками парень. кать на карусель: замарают все! - гово Он хлопает ладонями в такт музыке. рит женщина с огромной грудью;

это ее - Быстрей! Быстрей! - орет - Это сынок уже восседает на петухе. - Пос работа, а? Спрашиваю?! Еще быстрей! мотрите на ноги этой девчонки! - тычет Выбиваемся из сил, но вот, кажется, на Настю. - Разве можно с такими нога догоняем музыку: барабан вертится в ми садиться на лошадку и вообще! - у такт музыке. женщины маленького роста полный рот - Вот так. И ни на йоту медленнее! - золотых зубов.

кричит администратор. Уже звенит первый удар колокола, А мы несемся по кругу, спотыкаемся администратор все не идет. Стоим, пе и снова налегаем на бревно - пятими- реминаемся с ноги на ногу, черт поде нутка кажется нам вечностью. Шарман- ри!.. Раздался второй удар колокола... В ка наконец замедляет свой бег, в изне- последнюю минуту появляется админи можении валимся на землю. Там, на- стратор.

верху, над нами кипит жизнь, новая пар- - Так, - говорит он. - Вот вы двое, тия девочек и мальчиков уже заполняет тычет пальцем в меня и Настю. - Прохо карусель, а нам еще предстоит прокру- дите. Остальные в следующем сеансе.

тить целый, третий по счету, сеанс. И Звучит третий удар колокола. Кару лишь после этого дадут возможность сель вздрагивает и медленно плывет.

бесплатно один раз прокатиться верхом - Свободных мест нет, катайтесь на лошадке. стоя, - уже вдогонку кричит админист Последний сеанс прокручиваем бо- ратор.

лее энергично, ведь совсем скоро мы Вскакиваем с Настей на ходу и, сча сами будем восседать вместе с детьми стливые, кружимся, кружимся... Перед как на равных... глазами мелькают купола собора, Наконец нас подменяет следующая школьный скверик и лица, лица. Все бы четверка ребят. Выбираемся наружу, стрее, быстрее.

неуверенно приближаемся к контроле- А Настя - хулиганка, стоит на одной ру, оглядываемся вокруг, администра- ноге, как балерина вертит второй в воз тора не видно, а без него нас никто бес- духе, в толпе раздается хохот, а она платно не пустит. Мимо проходят на ка- строит им рожицы. А смеются ведь не русель разодетые дети с родителями. от ее вертлявой ноги: на фоне разоде Вот уже на петухе восседает толстый тых детишек она словно выползла из ко мальчик с бабочкой на рубашке. На на- чегарки - рожа грязная-прегрязная, ших глазах карусель заполняется, за- только два ряда белоснежных зубов полняется... проносятся мимо хохочущих лиц.

- Вы куда? - орет контролер, когда Эх! Какое это счастье прокатиться на мы было сунулись пройти без билетов. карусели. Пусть не на лошадке, пусть - Мы крутили... Три сеанса... Нам стоя, и все же ты на карусели.

обещал этот с усиками... А потом снова, если хочешь еще ра - Вот к нему и обращайтесь. Отойди- зок надо лезть в подпол и те и не мешайте! - он толкает нас в сто- крутить всю эту махину три сеанса рону от прохода. подряд.

Расфуфыренные счастливчики са- Эх! Счастливое детство!

дятся на лошадок с уздечками из сере бра и золота, садятся в бархатные сиде- Протягиваю заявление с просьбой об увольнении. На воскресенье. Лейте- - А после окончания учебы на нант Добров долго рассматривает лис- фронт?

ток, теребит его в руках. - ж Сегодня будет уже второй выходной, Яна роняет голову ему на грудь, пла как меня лишают увольнения. В чем я чет.

провинился? - А вот Доброва оставили же после Добров молчит. окончания - Есть указание давать увольнение - Мне нельзя.

выборочно. - Почему?

- Но вот Никитин получает каждое... - Потому что я тебя люблю.

- Никитин - отличник боевой и поли- Яна смеется и целует его губы.

тической подготовки, - перебивает ме- - Что я буду делать, если тебя, не ня лейтенант. - А у тебя тройка по бал- дай Бог, убьют?

листике, и начхим жаловался... - Не убьют. Я живучий.

- Значит, и сегодня лишаете? - Тебе нельзя умирать. Хорошо?

- Обратитесь к - Добров не - Хорошо. Я люблю тебя.

смотрит курсанту в глаза. - Я тебя больше. И откуда ты взялся - Где ж я его возьму? Сегодня вос- такой?

кресенье!.. - Какой?

- Надо было заранее. - Такой. - Их губы снова соединяют - Но обычно вы даете. ся, нежно, неумело.

Добров поднимает глаза, смотрит на Оголенные деревья упираются в меня исподлобья. (Таким я его еще ни- жгучие звезды черного неба, одиноко когда не видел.) лает псина, и вдруг девушка напевает:

- И Сережа - мой друг - с утра в Я всей силой души обожаю тебя, я бы, увольнении, а я кажется, жить не смогла без По Лейтенант тяжело вздыхает. том раздается девичий смешок - коло - Ладно, на два часа подпишу. Больше кольчик, и снова тишина.

не имею права. - Он в упор смотрит на Рядом с ними останавливается мужи меня. - И куда теперь? Уже стемнело... чок. И откуда он только взялся? В засален - Мне очень-очень надо, товарищ ной телогрейке и таких же ватных брюках, лейтенант. он долго смотрит на застывшую в поцелуе парочку: на ушанку со звездочкой, на вы Я целую ее замерзшие губы, ее гла- бившийся локон девушки, на закоченелые за, ее покрасневший кончик носа. Дву- руки курсанта, сжимающие полы шинели мя полами своей шинели обхватываю на спине у девушки. И совершенно непро Яну, ее озябшую спину - демисезонное извольно сам себе говорит:

пальтишко не может соперничать с ноч- - Война - это страшное дело. Бук ным морозом. Две темные фигурки ле- вально всех пятся к забору. Тускло светится единст- - Ой! - вскрикивает Яна.

венное окошко у ближайшей избы на Оборачиваются, смотрят на непро горбатой улочке. шеного гостя, на его небритые, впа Мороз. Ночь. Темень. лые щеки, на маленькие с хитрецой - Сколько тебе еще учиться? глаза.

- Долго-о... - Пошли бы вы в депо, - говорит му - У тебя совсем открытая жичок. - Там тепло. Окоченеете ведь.

- Черт с ней, с шеей! Давай лучше я - Нам не холодно, - говорит Яна.

тебя поцелую. Мужичок долго молчит, потом делает - Поцелуй! - слышится голосок Яны такое философское умозаключение:

на всю горбатую улочку. - Да-а, молодость! - и остается на Они надолго замолкают. Потом: месте.

Они смотрят друг на Смеет- - Отрываете от себя?

ся девушка, смеется курсант, наконец, - Глядя на меня, не скажешь, что я рассмеялся и засаленный мужичок-же- что-то отрываю... - и смеется.

лезнодорожник. Какое-то мгновение Яна размышля ет, брать или не брать, потом отрезает Стол ровно засыпан овсом. Эйжбета большой шмат хлеба:

перебирает овес, мусор кладет себе в - Спасибо! Спасибо! Спасибо-оо! ладонь. Напротив нее сидит лейтенант поет она. - Вкусно-оо!..

Добров. Они молчат, видно, главный Эйжбета присаживается рядом с до разговор состоялся. черью, складывает руки на груди.

- Ну, я пойду, - говорит лейтенант и - Володя это... Ну, просит у меня остается на месте. твоей руки.

- Она еще маленькая, - говорит У Яны ком застревает в горле. С пол Эйжбета. - Рано ей. Хотя-а... ным ртом она смотрит на мать, потом на - Яне семнадцать лет, да? лейтенанта и вдруг хохочет.

Эйжбета согласно кивает. - Так старомодно-о?! У тебя моей мне двадцать первый пошел! - руки-и! - И уже серьезно:

- Хотя - да.

ухмыляется Добров. - Старик! Все-таки мать. Но я влюблена в другого.

Молчат. - Она принимается за еду так, словно - Сейчас такое положение на фрон- ничего особенного не произошло.

те, каждую минуту меня могут отпра- - Я - тихо говорит лейте вить... Если б Яна согласилась распи- нант.

саться со - Я тоже, - не поднимая головы, го Эйжбета поднимает глаза, смотрит ворит Яна.

на лейтенанта. И снова молчание.

- Володя, вы мне по душе. Я знаю, - Как жить будете? Войне не видно вы любите Яну, но как конца, - лейтенант встает, берется за - Добрый вечер! - вместе с клубами ручку двери. - Мы еще вернемся к это морозного пара в дверях появляется му... - хотел сказать вопросу, но во Яна. Розовощекая, с горящими глаза- время спохватился. - Подумайте. ми, хорошенькая-хорошенькая. Лейте- Стоит в дверях.

нант расплывается в улыбке. Эйжбета прикрывает ладонью глаза, - Сегодня ты, как с картинки, - гово- смотрит через растопыренные пальцы.

рит он. - У тебя такой вид, будто ты на- - Ты не спеши отказывать, - говорит шла миллион. мать. - Подумай.

- Я нашла значительно больше! - - Я еще маленькая. Мне рано. Я есть она загадочно улыбается, снимает хочу. Я устала.

пальтишко. - Умираю, есть хочу. - Володя любит тебя.

Эйжбета сдвигает в угол стола овес, - Мама-аа! - взрывается дочь. - Я снимает с примуса подогретый суп, ста- люб-лю дру-го-го че-ло-ве-ка. И все!!!

вит перед Яной. Она набрасывается на еду, словно проголодавшийся щенок. В черном небе висят яркие шары - Чего молчите? - говорит с набитым светильники. Их множество. Они осве щают всю территорию крекинг-завода:

- Не спеши, - замечает мать и кла- цеха, цистерны, наполненные нефтью, дет на стол полбуханки хлеба. ячейки, вырытые нами в полный рост, - Откуда? место, где мы живем вторую неделю.

Каждую ночь немец прилетает, как по - Вы? - обращается к Доброву. расписанию: ровно в двенадцать разда - Мы три дня были на стрельбище... ется гул самолетов, этот звук прибли Ну и... Это осталось от сухого пайка. жается, приближается, потом снижаются, и в небе вспыхивают - А ты чего переживаешь? - спраши сброшенные светильники. Светильники вает Никитин.

разгораются все ярче и ярче, и тут же - - Не трогай его, - говорю.

раздирающий душу вой летящих - Что теперь будет? Что будет?! Вторую неделю мы живем на этом Сергей прижимается спиной к кирпичу, заводе, тушим зажигательные бомбы, он несколько раз ударяется головой об спасаем завод от пожаров... И все рав- трубу.

но уже сгорели многие цистерны с неф- - Кто-то донес, - говорит Никитин.

тью, вспыхнул один из цехов по пере- - Ты не проговорился? - спрашиваю.

гонке нефти в бензин. Огромными щип- - На самого себя?!

цами и просто в толстых рукавицах хва- - Интересно, кто-то еще знал?

таем зажигалку и окунаем ее в бочку с - Мне не докладывали! - Сергей водой. смотрит перед собой опустошенным В эту ночь мы с Юрой Никитиным де- взглядом в никуда.

журим на крыше. Нарастающий свист Молчим. На лицах отблески пожа летящих бомб проникает в душу: хочет- ров, над головами гудят го ся спрятаться, пролезть в какую-нибудь рит Волга - столб черного дыма упира щель, прикрыть голову руками. Но в ется в небо.

том-то и дело - нам предписано стоять Сидим под кирпичным дымарем, и высматривать эти самые бомбочки. размышляем, как спасти Сережу.

Их надо обнаружить и, не дав ей разго- - Ты-то в чем виноват? - спрашивает окунуть в воду. Никитин. Он принимает самое активное Сегодня нам везет: пока зажигалки участие.

пролетают мимо нашей крыши. - Виноват! Виноват... - шепчут губы А само зрелище страшной красоты: Сергея.

угольно-черные силуэты курсантиков Молчим.

четко вырисовываются на фоне ярких - Может, обойдется?

вспышек. Они мечутся по крышам, как Молчим.

заведенные роботы, шарахаются из - Слушай! - вскипаю я. - Идея! Пого стороны в сторону, снова схватывают- ворим с Ефросиней - она могуществен ся, бегут, спотыкаясь, по жестяным кры- ный человек. Она все может! Если сде шам, суетятся вокруг повсюду расстав- лала тебе увольнение до утра, ленных бочек с - Ее убрали, - безвольно машет ру Неожиданно к нам на крышу вбегает кой Сергей. - Проворовалась.

Сергей. Его ботинки скользят по на- Теперь, когда исчерпаны всевоз клонной плоскости, еще мгновение, и можные варианты по спасению друга, он свалится вниз. Но нет! Он спешит, молчим.

под его ногами жесть тарахтит похлеще взорвавшейся бомбы. На нем нет лица. Слава Богу Яны не было дома. Тяже Втроем приседаем у кирпичной тру- ло дышу, слова не могу выговорить бы. Оглянувшись, Сергей так, чтобы ни- оставшиеся пятнадцать минут обеден кто не слышал (при таком грохоте?! ного перерыва решил смотаться к Яне с Смешно), шепчет: этим печальным сообщением.

- Только что взяли Доброва! Эйжбета Даниловна усаживает ме - Куда? - не понимаем мы. ня, обеспокоенно смотрит.

- СМЕРШ! - и весь трясется. - По твоему лицу вижу: что-то случи Я начинаю догадываться, а Юрка - лось?

он ведь не в курсе. Утвердительно киваю головой.

- Это что означает? - Говори!

- Приехали двое военных на лэмке, - Позавчера ночью арестовали Доб усадили комвзвода в машину и... рова...

Женщина ахает, опускается на стул, ло поглаживают мою единственную руки плетью повисли вдоль тела. звездочку на погонах. На мне новое об - За что? мундирование, новые сапоги, новый по Немного отдышался и теперь уже яс с портупеей, на поясе пустая кобура, спокойно: но выглядит она всамделишной - для - Если у вас еще остался овес... Его солидности заполнил кобуру газетой.

немедленно спрячьте... Лучше выбро- Не придерешься!

сите. Трамвай догоняет колонну ново Лицо становится белее мела, руки бранцев. Молодые парни с рюкзаками, трясутся. торбами за плечами, у других в руках - Я как чувствовала. Значит, он это, - деревянные, тертые чемоданы.

не смеет выговорить то страшное сло- Колонна растянулась на многие ки во. - И Яна тоже... Ей не нравилось, что лометры, ни конца ни начала. И вдруг он это... ударил барабан, запели медные трубы - Ну, побегу. - духовой оркестр играет до боли зна - Как это случилось? - губы запрыга- комый марш Прощание славянки.

ли у Даниловны, вот-вот раз- Новобранцев провожают матери, ревется. родственники... А вот девушка идет и - Потом. Я опаздываю. Может, вече- плачет на груди долговязого парня. И ром... совсем уж неожиданно - беременная - Постарайся, - она спешит открыть девица семенит за своим суженым. Они мне дверь. о чем-то весело переговариваются, де Бегу и думаю: оставил человека в та- вица хохочет, одной рукой поддержива ком состоянии. Вернулся, приоткрыл ет огромный живот.

дверь и в щелочку: На всю улицу гремит духовой ор - Не теряйте времени! - кричу. кестр. Наш трамвай несется все быст - Куда ж мне его девать? Помоги, рее и быстрее. За стеклом мелькают Петруша, а? - Держит в руках полупус- лица, самокрутки в зубах остриженных той мешок. парней, стоптанные ботинки, натружен Хватаю его, бегу вдоль забора туда, ные руки, глаза матерей, залитые сле где мы с Яной отрывали доски, прячу зами, и, наконец, что-то засверкало в мешок... Нет, высыпаю овес в ямку, за- голове колонны: это духовой оркестр.

гребаю снег ботинками. Мешок не знаю Блестят на солнце медные трубы, опа куда деть. Размахнулся и зашвыриваю дают и надуваются щеки музыкантов, его на сухое дерево. рука с колотушкой лупит по коже бара бана...

Весна. Солнце светит, но холоднова- Яна уткнулась бом в заднее стекло то еще - северный ветерок колючий-ко- трамвая, плачет. Пытаюсь ее успокоить, лючий. И все равно небо голубое-голу- но тщетно - разревелась, глядя на иду бое. щих по проезжей дороге города Сара Колеса весело постукивают на сты- това. Далеко позади осталась колонна, ках рельсов - трамвай катится по горо- но оркестр звучит все сильнее, все ду Саратову. Около домов уже греются громче и громче.

старушки, сидят на лавочках, укутанные...Фотограф приподнимает мой под платками;

кондуктор то и дело постуки- бородок, Яне припудривает нос. Я сижу вает по звонку, пугая зазевавшихся пе- на стуле, Яна стоит рядом, положив ру шеходов. На остановке в вагон вбегает ку на новенькие погоны. Фотография на стайка девочек-школьниц - визг, смех, долгую память.

писк. Теперь Яна сидит на стуле, я стою Мы с Яной стоим в обнимку на зад- рядом: плечи приподняты, лицо напря ней площадке трамвая. Ее руки то и де- жено, глаза выпучены. Фотограф, жен щина лет пятидесяти, снима ет колпачок с объектива:

Раз! Два! И снова:

Раз! Два!

Гремит духовой оркестр, звуки труб перемежаются со взрывами снарядов, автомат ными очередями, ревом тан ковых А нам хоть бы что: все си дим с Яниной у фотографа в обнимку, снимаемся навсег да, навсегда, навсегда. На долгую память.

Перестукиваются колеса теплушек на стыках рельсов, ревет паровоз, разгоняя ви димые и невидимые препят ствия...

А нам хоть бы что: сидим с Яной у фотографа в обнимку - светло, тепло, уютно...

...Хлещет проливной дождь, бегут солдатики в ата ку, рты разевают до упора слышится мощное...А мы сидим с Яной у фо тографа, отлетает крышечка объектива, меняем только по зы - светло, тепло,...А новобранцы все идут и идут, и конца им не видно... Петр со своими бойцами Плачут матери, жены, невес ты;

девчушки-подростки гоняют вдоль жится на ногах и тут же разом плашмя колонны: смех, визг, музыка...

падает на землю.

Безостановочно играет духовой ор- Убит наш друг Юра Никитин.

кестр.

...Вдоль колонны идущих солдат не Фотоаппарат щелкает, перемежая сется американский виллис. В нем лица: теперь уже перед объективом си- сидит Сергей Иванов. Капитан! Узрев дим в обнимку я, Сергей и Юра Ники- кого-то в строю, останавливает маши тин. Три младших лейтенанта. На лицах ну, кидается к лейтенанту с перебинто дурацкая улыбка...

ванной головой. Это - Петька. Они об Артиллерийская канонада перекры- нимаются, что-то быстро говорят друг вает музыку.

другу, дружеское объятие, и виллис...И вот уже лейтенант Никитин не- катится дальше.

сется вперед бегущих в атаку солдат, Капитан Иванов, стоя в машине, еще что-то выкрикивает, но слов не слышно.

долго машет рукой:

Рядом с ним - разрыв снаряда. Лицо - Держись, дружище! - орет он.

лейтенанта становится серым, глаза...А мы с Яной еще у фотографа. Гру слипаются, как у умирающего воро- стные лица, слезы на глазах, послед бышка;

еще мгновение лейтенант дер- ний, прощальный поцелуй в полной, почти ватной тишине. Женщина-фото- лись к краю платформы. И вдруг оттуда граф замирает с поднятой крышкой в на ломаном русском: Серье руке. Стало так тихо, что, казалось, жа-а! И машут руками, ма можно оглохнуть от этой неожиданно шут безостановочно. Они стоят на са наступившей тишины. мом краешке платформы (вот-вот сва Закончилась война. пытаются разглядеть проплы Случается ведь такое в жизни;

в Гер- вающие мимо них лица солдат. Выкрики мании уже после войны в нашу часть немок все громче, все настойчивее пришел новый комбат. По всему полку русские имена, имена, имена... Уже до разнесся слух: зверь. Храбрый офицер, носится плач. Всхлипывание. Сморка перенес Ленинградскую блокаду, два ние...

тяжелых ранения, говорят, был предста- Лес рук над зонтиками, покрытыми влен к герою, но где-то там наверху не мокрым снегом, кажется, именно так подписали... они приветствовали появление Гитлера.

Высокий, плоский, угрюмо-молчали- Последняя ниточка вот-вот порвется вый с глубоким шрамом на щеке перед навсегда, и не будет им ни Вани, ни Ко моими очами предстал наш бывший ко- ли, ни Сережи...

мандир роты капитан Впереди всей группы, выпятив ог Пришел он за три дня до отъезда в ромный живот, совсем юная немочка Россию. шлепает себя рукой по животу, кричит:

- Русь! Дизе Русь! Саша-аа! Дизе...Мокрый снег лепит глаза. Фев- твоя киндер! - и заливается неудержи ральской ночью по тревоге нашу армию мым смехом.

отравляют домой, в Россию. Темнота, Эшелон выравнивается, платформа полная неразбериха, распределяют ва- с немками медленно скрывается за по гоны, тут же меняют номера, начинает ся самовольный захват вагонов. Нашей Прощай, Германия!

82-миллиметровой батарее достается пульман. Начинается погрузка: ноги А эшелон все катится и катится. Вот скользят по вязкой грязи, перемешан- уже и Польша. На полустанках вымени ной со снегом: крики, мат, драки за ме- ваем у полячек бимбер на всякую тро сто. Ординарец капитана Лиховола на фейную мелочь. А так сидим тихо вокруг верхних нарах уже отгораживает для хо- буржуйки, травим всякую баланду: кто зяина целый угол: двумя плащ-накидка- про свою зазнобу, кто мечтает о собст ми занимает приличную площадь. венной корове, молодые едут домой Наконец устроились, разместились, жениться. Разговариваем тихо, чтоб, не на рассвете эшелон трогается. И ни дай Бог, не разозлить капитана, не нару один человек во всей батарее не видел, шить его покой.

как Лиховол пробрался в отгороженный За все время пути никто ни разу не ему угол. видел Лиховола. Как он там обходится с...Эшелон медленно ползет вдоль этим... ну... Правда, сержант Погорелин спящего городка, машинист то и дело шепотом, чтоб, не дай Бог, не услыша подает прощальные гудки. Стоим у рас- ли, рассказывал: Просыпаюсь ночью крытых дверей теплушек, прощаемся с от какого-то стука. Открываю глаза, ви Германией. Вагоны бесшумно выгиба- жу: дверь вагона наполовину отодвину ются на повороте, и вдруг перед наши- та, Лиховол со спущенными кальсонами ми очами - маленькая железнодорож- сидит на самом краешке вагона, задни ная платформочка. На ней несколько ца просто на весу, ординарец держит женщин под зонтиками. Сгрудились од- его за руки. Оправляется, значит. На хо на к другой, вглядываются в приближа- ду, значит, оправляется капитан Лихо ющиеся вагоны. Зашевелились, потяну- вол. Потом ординарец плеснул ему из котелка вчерашнего чая, капитан с тру- Ординарец в поту тянет Лихово дом привел себя в порядок, а на нары ла в убежище, но тщетно - капитану не взобраться не может. Пришлось орди- обходимо общение.

нарцу головой упереться в его задницу, - Друзья! - еле ворочая языком, го подтолкнуть раз-второй... Ноги капита- ворит он. - У меня родился сын! Пони на то и дело соскальзывают, наконец, маете, сын! Давайте вместе споем:

взобрался. Смелого пуля бои-ится, смелого И снова со стороны капитана ни смерть не берет! - и протягивает сол звука. датам полную кружку ликера.

Но вот однажды ночью там наверху В Россию добирались больше меся послышалась возня, шепот ординарца: ца. Задача младших офицеров заклю Нельзя вам, товарищ капитан. Выспи- чалась в том, чтобы высокое начальство тесь, И снова возня, такое не узнало, что Лиховол в запое.

ощущение, что ординарец борется с Оказалось, Лиховол из побежденной Лиховолом. Как это он может себе та- Германии вывез один-единственный кое позволить, думаем мы. Пребываем военный трофей - столитровую бочку в трепетном ожидании. зеленого ликера. В ночной снежной су Наконец сверху, из-под плащ-накид- матохе ординарцу удалось незаметно ки, появляется распухшее, с красно- вкатить бочку на верхние нары, вмонти фиолетовым носом, до неузнаваемости ровать в бочку резиновый шланг. Всю испитое лицо капитана Лиховола. На дорогу из Германии в Россию капитан мотив Мурки он поет: Лиховол лежа откачивал этот ликер в Речь держала баба, свое нутро.

Звали ее Муркой, Потеряв чувство стыда перед рядо Ловкая да хитрая была. выми, с замутненными глазами, в об Даже злые урки, нимку с солдатами просиживал у бур Те боялись Мурки - жуйки, пел свои похабные куплеты, Воровская жизнь у ней рассказывал про свою Ленинградскую Мы застыли онемевшие. Так и оста- блокаду, про то, как у него во взводе за лись с задранными вверх головами. кончилась еда и он посылал в город Шок! Услышать такое от самого строго- солдат с автоматами на охоту. (В пер го, самого дисциплинированного - это вые дни блокады такое случалось: тянет был шок. Трудно поверить, что такое по улице лошадка бочонок с водой, из мог вслух произнести наш капитан, уг- за угла раздается автоматная очередь, рюмый, молчаливый Лиховол. ездовой в ужасе, а вокруг лошади измо А он улыбчиво выглядывает из-под жденные люди с ножами, топорами уже плащ-накидки, в зубах торчит папироса разделывают Ну, так вот. Ус Норд. Он желает ее прикурить от мер- лыхал солдатик невдалеке выстрелы.

цающего огонька. На краю нар горит Кинулся в тот переулок. А там уже за огарок свечи. Перед огарком лежит канчивается трапеза. И ему достается плоская крышка от котелка с ручкой. только конский член. Но ведь тоже мя Вместо того чтобы перегнуться через со. Он приносит его Лиховолу, заправ нее и прикурить папиросу, капитан ляет его в ведро, и чем дольше кипятят, упорно тыкается со своей папиросой тем все тверже и тверже становится от под ручку крышки. Уже в который раз росток...

лезет с папиросой в зубах под крышку,...И катались на капитане верхом пока сержант Погорелкин отодвигает солдатики, издевались... И ничего с крышку, освобождая путь к этим поделать было невозможно. Ката Первый смешок раздался, когда ка- лись, подгоняя, как лошадку, том, од питан решил снова спеть нам тот же ку- ного взгляда которого когда-то боялись.

плет. А вот и Россия.

Мы долго стоим обнявшись. Мол чим.

Сидим за столом, полбутылки уже выпито. Капитан продолжает свой рас сказ:

- Разжаловали в рядовые. Воевал.

Одно ранение, второе... Вернули зва ние, дальше - больше. Третье, тяжелое ранение получил при штурме Дойч Кро не.

- вскакивает лей тенант.

- Да, крепкий орешек... Ну а дальше санбат, армейский госпиталь. Две не удачные операции, - Добров поднимает ногу, - не сгибается. И вот везение стационарный госпиталь в Саратове.

У меня екнуло сердце.

- Да, удачно, - а сам боюсь смотреть капитану в глаза.

- Списан за непригодность к строе вой службе. - Добров затянулся, выпус тил дым через ноздри. - Вот так.

О Яне ни слова.

- - протянул я. - А Яна?

Делаю вид, что ничего особенного не произошло. Но капитан, как я пони Август сорок шестого года. Получаю маю, живет здесь.

первый отпуск за всю войну и без преду - Яна меня и выходила. После госпи преждения приезжаю в Саратов. Шагаю таля мы сразу расписались, - торжест по до боли знакомой горбатой улочке, венно закончил капитан.

ее не узнать - пушистые кроны деревьев - Понятно-о, - говорю и пытаюсь пе перекрывают знакомый пейзаж. Вот ревести разговор на другую тему:

- А здесь впервые я встретил Яну, на этом мама?

месте мы с Серегой лежали ночью на - Эйжбета умерла - крупозное вос снегу в сильный мороз, а вот и дом Яны.

паление легких. Они чуть не замерзли.

Поднимаюсь на крыльцо, набираю Яна осталась одна, а тут как раз я...

полную грудь воздуха, стучу. Тишина.

- Понятно-о, - с трудом выдерживаю Стучу посильнее. Наконец слышатся его взгляд. - А Яна что, работает, учит шаги, твердые, уверенные. Распахива- ся?

ется дверь, на пороге стоит капитан.

- Там же в госпитале, старшей сест Весь в орденах, на гимнастерке три на рой.

шивки: две желтых, одна красная - ра - Без образования?

нения. Капитан сурово смотрит на меня, - Почему? Учится. Второй курс ме я - на него. Его лицо напоминает мне дицины. Заочно.

черты какого-то человека, мне кажется, - Понятно-о.

я когда-то его знал. И вдруг капитан Молчим.

спокойно говорит:

- А я проездом, - говорю поднима - Петр?

ясь.

- Володя-а?! - и кидаюсь в его объя - Не дури! Сядь. - Добров наливает тия. - Добров! Володя? Жив!

водки. - Ты ведь ничего не знаешь. Яна была еще девочкой, когда я ее полюбил только я об этом подумал, как раздался - пятнадцать лет. Слава Богу, выжил. Ты стук, кто-то вошел в сени. Я вздрогнул, же перестал писать, а... схватил бутылку и весь остаток водки Больше не о чем было говорить. Мы вылил в свой стакан. Выпил, обернулся.

чокнулись, пить не хотелось: я влил в На пороге стоит Яна. ОНА! Та, кото глотку полстакана водки, рукавом гим- рую я так долго искал, так долго ждал, настерки вытер губы. Хмель ударил в так страстно целовал, так серьезно до голову, мне стало весело-весело. говаривались: если останусь жив, обя - Все правильно, - говорю. И улыба- зательно поженимся. И вот ОНА стоит, юсь, знаете, такой немножко вымучен- смотрит на меня и не верит своим гла ной улыбкой. Про свое тяжелое ранение зам.

и контузию молчу. Больше недели был в Такой красивой я ее еще никогда не коме. видел: легкое летнее платье, глубоко Добров достает фотографию, на ней декольтированное, округлые плечи, но он с Яной в загсе. Никакой там фаты или вая прическа и глаза - широко расстав еще чего-то. Просто красивая молодая ленные, хоть бери и разглядывай их по пара. Правда, Яна грустна, смотрит в отдельности.

сторону, а капитан - Петя-аа! - кричит Яна и бросается - У меня на орденских книжках, зна- на меня. Целует, целует. - Ты жив?!

ешь, сколько денег накопилось? кое счастье! Жив! - и снова целует в гу - Знаю. бы, щеки, глаза.

- Я все снял, такую свадьбу закатил! На лице Доброва растерянная ус Вот смотри! - Подает мне пачку фото- мешка: слишком эмоционально, слиш графий. Любительские, правда, но все ком долго его жена целует лейтенанта.

видно: за столом человек пять, никого Яна не обращает на него внимания, ее из знакомых. На столе картошка, соле- слезы падают на лейтенантскую грудь, ные огурцы, самогон и пшенная каша... за воротник гимнастерки...

Мне неинтересно на все это смот- Глаза капитана.

реть, да я практически ничего не вижу, Глаза лейтенанта.

думаю, как бы поскорее отсюда уйти. И Зареванные глаза Яны.

   Книги, научные публикации