Книги, научные публикации
139 й Laboratorium. 2012. № 1: 139Ц144 Марина Кашина Практики и идентичности: гендерное устройство / Под ред.
Е. Здравомысловой, В. Пасынковой, А. Темкиной, О. Ткач. - СПб.: Изд-во ЕУСПб, 2010. 326с. ISBN 978-5-9438-0105-1.
Марина Кашина. Адрес для переписки: Северо-Западный институт Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, кафедра социологии и социальной работы, Средний пр. В.О., 57, Санкт-Петербург, 199178, Россия. kashina_soc@inbox.ru.
Я всегда с удовольствием читаю работы, подготовленные в рамках про граммы Гендерные исследования (Европейский университет в Санкт Петербурге). Неожиданные темы, широкая география, отточенная методика, интересные эмпирические данные - все это заставляет почувствовать многооб разие и многозначность нашей повседневной жизни. Не стал исключением и новый сборник статей Практики и идентичности: гендерное устройство, кото рый, по словам редакторов, является частью исследовательской программы, по священной изучению гендерных трансформаций в приватной сфере в совре менном российском обществе. Объект исследовательского интереса специалистов из Европейского университета - приватная сфера / сфера интим ных отношений - для них традиционен. Можно вспомнить замечательную рабо ту Анны Темкиной о сценариях сексуальности, опубликованную еще в конце 1990-х годов (Темкина 1999).
К сожалению, на этом поводы для дифирамбов заканчиваются. Не отрицая высокую научную фундированность введения, написанного редакторами сбор ника (известными отечественными исследовательницами гендерных отноше ний Еленой Здравомысловой и Анной Темкиной и их более молодыми коллега ми - Вероникой Пасынковой и Ольгой Ткач), в котором содержится практически весь теоретический посыл книги, остальные триста страниц хочется назвать ползучим эмпиризмом, то есть неумелым описанием фактов без их анализа и обобщения (Ожегов и Шведова 2002: 553).
Предвижу массу вопросов, поэтому начну издалека, с обсуждения разли чий между качественной и количественной методологией социального иссле дования. Специалисты знают, о чем идет речь, а те, кто хочет познакомиться с этой проблематикой подробнее, могут обратиться к ставшей классической кни ге В.А. Ядова Стратегия социологического исследования (Ядов 2007). Приме нительно к женским и гендерным исследованиям выбор качественной методоло гии обусловлен тем, что это востребовано самим предметом анализа - прежде неисследованными семейными и профессиональными взаимосвязями жизни женщин, типичными поворотами в их биографиях или противоречиями женской идентичности (Мещеркина 2001: 208). Другой аргумент в пользу необходимо сти использования качественной методологии связан с тем, что позитивист 140 РЕЦЕНЗИИ ский эмпирик приучен не доверять чувствам и субъективности, и более того - в традиционных количественных исследованиях воплощены мужские ценности автономии, отграничения, дистанции и контроля женщины (там же). Соглаша ясь с тем, что качественная методология оказывается более релевантной для решения задач гендерных исследований, нельзя не поставить вопрос о конеч ной цели таких исследований.
Поскольку речь идет о (феминистской) науке, то целью должно выступать продуцирование нового знания, в том числе знания теоретического - в виде концепций, моделей, теорий. При этом, если в количественном подходе целью является верификация, то есть проверка уже существующих, более общих тео рий, то при использовании качественного подхода на основе концептуализа ции наблюдаемых фактов создаются мини-теории или теории данного случая (Семенова 1998: 206). Вариантов концептуализации много: от поступательной аппроксимации до построения идеальных типов и выделения контекстов (Ма лышева 1997). Соответственно и типы качественных исследований будут раз ными: дословное описание данных, их систематизирование (редактирование), построение теории (Семенова 1998: 15). В количественной методологии это выступает как разделение исследований на пилотные (зондажные), описатель ные и аналитические. Если в первом случае задача состоит в том, чтобы про блему поставить, то в последнем - в том, чтобы ответить на вопрос о причинно следственных связях, эту проблему породивших.
Большинство исследователей придерживаются мнения, что количественные и качественные методы решают разные задачи и поэтому не могут быть взаимои сключающими: возможно использование обоих подходов (Мещеркина 2001:
210). Однако какие бы методы и стратегии исследования не использовались, это не снимает вопроса о его качестве и научной ценности. Понятно, что чем выше уровень концептуализации, тем более общие теории могут быть построены, тем больше будет вклад в понимание/объяснение социальной реальности.
К сожалению, авторы статей, представленных в рецензируемом сборнике и выполненных исключительно в мягкой качественной технике, остановились на полпути от эмпирии к теории. Скрупулезно собрав эмпирические данные на небольших выборках, авторы соотносят их с западными концепциями. В статье Ларисы Шпаковской Гражданский брак в России: свобода и отношения тео ретической базой стали концепция второго демографического перехода Д.Дж.
Ван де Каа (Van de Kaa) и теория польской исследовательницы А. Матыщак (Matysiak) о четырех этапах эволюции сожительства. В статье Анастасии Смир новой Время и пространство заботы: практики российских домохозяек кон цептуальной основой выступила теоретическая модель caringscape Л. Мак-Ки, С. Грегори и С. Баулби (McKie, Gregory & Bowlby). При этом, на мой взгляд, сле дующий шаг в построении собственной теории данного случая авторы сделать не смогли. В результате статья представляет собой иллюстрацию западных тео рий российскими эмпирическими материалами.
Некоторым исключением можно считать статью Ольги Громашевой Орга низация питания в семье: гендерный аспект, потому что ее автор ориентиро МАРИНА КАшИНА валась не только на работы Э. Оукли (Oakley), которая концептуализировала домашний труд, включая организацию питания, в качестве работы, аналогич ной профессиональной занятости (с. 162), но и на концепцию женской власти, предложенную отечественными социологами Темкиной и Здравомысловой (с.
168). Однако это не спасает сам материал статьи от описательности и перегру женности малозначимыми деталями.
Следующий серьезный вопрос касается публичности социологического знания. Как справедливо отмечает Елена Мещеркина, наука в "башне из сло новой кости" не может быть феминистской (Мещеркина 2001: 199). Добавлю от себя, что отечественная социальная политика пока остается в рамках удо влетворения лишь практических гендерных потребностей населения, причем только тех, которые представляются значимыми для государства. Задача пу бличной гендерной социологии - создать научную базу для разрушения па триархатной сделки государства и граждан, а также для превращения государ ственной социальной политики в гендерно ориентированную (Кашина 2011).
Что мы видим в рецензируемом сборнике? Вопрос о сопротивлении го сподствующему порядку в явном виде поставлен только в статье Екатерины Бо роздиной Беременность и практическое знание женщин, которая интерпре тирует его как сопротивление беременных женщин господствующим экспертным требованиям врачей и медикализации, в случае, когда они считают, что соб ственные ощущения в большей степени соответствуют реальности их опыта, чем жесткие медицинские схемы (с. 254).
Статья Даниса Гараева Поворот к исламу: практики ношения хиджаба в современной Казани вообще смотрится в гендерном (феминистском) сборни ке, мягко говоря, странно, учитывая, что основной вывод автора заключается в том, что принятие ислама и ношение хиджаба являются для мусульманок Каза ни важными социальными ресурсами, позволяющими женщинам занять актив ные позиции не только в семье, но и в политической жизни региона (с. 292).
Спрашивается: на какой основе они эти позиции занимают, особенно если учесть, что через всю статью рефреном проходит мысль о том, что платок ста новится дисциплинирующим элементом в процессе отказа от светского образа жизни (с. 286). Другими словами, чтобы стать по-настоящему религиозными, женщины Казани должны надеть хиджаб, отказаться от вольностей светской жизни, иначе они не смогут занять сильные социальные позиции в мусульман ском обществе. Более того, принятие ислама, считает Гараев, является для жен щин результатом рефлексивного восприятия окружающей действительности, нежеланием мириться с ее явлениями и попыткой найти альтернативный спо соб существования (c. 293).
Исламский феминизм, равно как и буддийский, конфуцианский (например, в Китае) и любой другой, выросший на иной основе (не христианской, потому что в ортодоксальном христианстве, как известно, очень сильна мизогиния), - предмет отдельного и очень серьезного разговора. Однако для современного российского контекста, мне кажется, актуален несколько иной аспект темы.
Признавая права граждан на свободу совести, не надо забывать о специфике и 142 РЕЦЕНЗИИ функциях религии, которая отнюдь не стремится к освобождению и раскрепо щению личности. Если говорить конкретно об исламе, то существует известный феномен женщин-смертниц (шахидок), многие из которых пошли на террори стический акт совершенно сознательно (лрефлексивно, по терминологии Д.
Гараева), найдя в исламе (точнее в войне с неверными) оправдание своему же ланию отомстить за смерть близких.
Недоведенной до логического конца выглядит и статья Ольги Соколовой Мужчина как "потенциальный больной": анализ социально-гигиенического дискурса. Возможно, это связано как раз с тем, что подходящей западной кон цепции на эту тему не нашлось, а работы И.С. Кона по маскулинности автору в своем анализе использовать не удалось, хотя в списке литературы к статье их названо целых шесть. Автор рассматривает, как отражаются в специальной ме дицинской периодике достаточно известные проблемы мужского здоровья. В старших возрастах это риски, связанные со старением (они, собственно, одни и те же для мужчин и женщин и предметно исследуются в социальной геронтоло гии);
в младшем возрасте это риски, связанные с обучением (они тоже одина ковы для мальчиков и девочек, если, конечно, автор не является сторонницей идеи раздельного обучения);
со срочной службой в армии (это специфически мужские риски, но только до тех пор, пока женщин не станет в армии значи тельно больше;
однако и здесь нельзя забывать, что далеко не все молодые мужчины идут служить в армию по призыву);
для мужчин трудоспособного воз раста риски связаны с вредными условиями труда, психоэмоциональными пе регрузками, которые являются сопутствующими элементами занимаемых высо ких должностей, социального положения, а также риски, связанные с состоянием в браке или вне его, с сексуальной активностью и деструктивными практиками досуга. В заключении автор делает вывод о том, что в медицин ском дискурсе многие мужчины попадают в группы риска [Е]. При этом социально-гигиенический дискурс проблематизирует место обучения, военную службу, семью, работу, место проживания, сексуальность, досуг, а также роль потенциального пациента (с. 229). Другими словами, проблематизруется все, все аспекты и этапы человеческой (мужской) жизни. Наряду с этим риски млад шей и старшей возрастных групп медикализируются, то есть анализируются не с социальных позиций, а с позиций физиологических особенностей организма (с. 230).
Трудно спорить с очевидным, но все-таки хочется спросить: а в чем состоит новизна социальной проблемы, которой посвящено данное исследование? То, что мужчин надо беречь, и то, что это уязвимая, с точки зрения здоровья, соци альная группа, говорил еще сорок лет назад советский демограф Борис Урла нис, статью которого из Литературной газеты автор приводит в списке источ ников. Что нового для себя узнает читатель из результатов этого исследования, помимо названий необычных болезней?
Я уже не говорю о том, что многие риски, выделенные Соколовой, не явля ются специфически мужскими, поскольку когда женщины работают во вредных условиях, у них также развиваются профессиональные заболевания. В Петер МАРИНА КАшИНА бурге были проведены очень интересные эмпирические исследования на эту тему, а в декабре 2008 года состоялась международная конференция Гендер ное неравенство в сфере труда: Северо-Запад России и Северные страны, на которой обсуждались результаты этих исследований. Другое дело, когда муж чины больше заняты на работе во вредных условиях, но это уже специфика ген дерной сегрегации рынка труда, а не проблемы здоровья. Возможно, офици альный медицинский дискурс замалчивает такие риски для женщин, тогда это проблема, но о ней автор статьи нам так и не сообщает.
Другими словами, самой проблематизации мужской роли, обрекающей мужчин на риски для здоровья, недостаточно;
нужен следующий шаг в анализе, вскрывающий именно властные отношения медицинского дискурса, подверга ющий критике медикализацию самой проблемы. Феминизм (о чем говорится, в частности, в статье Екатерины Бороздиной и в исследованиях Анны Темкиной и Елены Здравомысловой) часто оказывается в оппозиции к официальной меди цине, не учитывающей особенности женского тела и здоровья. В каких отноше ниях с этой медициной находится социально-гигиенический дискурс, который анализирует Ольга Соколова? Он - ее часть? Тогда где же власть? На чьей сторо не официальная медицина - доминирущих или доминируемых? Как можно ис пользовать власть медицины для переосмысления традиционных гендерных ролей, чтобы снизить риски для мужского здоровья, если они порождаются как раз традиционным гендерным представлением о мужчине как добытчике?
Я не буду дальше приводить примеры дескриптивности проведенных ис следований. Тот, кого это заинтересует, может прочитать книгу. Однако для меня остается открытым вопрос о том, были ли реализованы в предлагаемых нашему вниманию проектах задачи концептуализации и построения своих мини-теорий. Если нет, то почему? А главное - какой вклад в строительство столь необходимой нам сегодня теории гендерных отношений российского об щества вносит эта книга, помимо обильного цитирования не всегда грамотных высказываний респондентов (хотя абсолютное большинство из них - предста вители среднего класса) о своих переживаниях и проблемах, имеющих отноше ния к гендерным практикам.
Надо сказать, что речь интервьюеров, приводимая в статьях, также не от личается стилистическим изяществом. Особенно это бросается в глаза там, где обильно цитируются материалы интервью. Понятно, что в качественном иссле довании нужно слышать голоса, но когда голос интервьюера столь же негра мотен, как и речь респондента - это печально. Хорошо известно, как воспроиз водит и продуцирует ошибки в русском языке Интернет, его социальные сети и блоги, и это отражает снижение общего уровня культуры нешего населения, прежде всего - молодежи. Одна из важных функций социальной науки - про свещение и образование. Ученый (исследователь) должен говорить на языке респондента, но при этом не подстраиваться под него вплоть до использования просторечия и ненормативной лексики (если они даже привычны опрашивае мому), тем более что подобная простота будет вредить репутации качествен ных методов в глазах тех, кто и так не является их сторонником.
144 РЕЦЕНЗИИ Большинство тезисов, которые авторы выдвигают в качестве результатов своих исследований, будучи распространенными и типичными, так или иначе уже были проанализированы и получили свою оценку в предыдущих исследо ваниях, проведенных по этим или близким к ним темам, поскольку гендерной социологией в России занимаются, как минимум, двадцать лет. Почему-то наши молодые исследователи в своих статьях не представили аналитические обзоры того, что уже было сделано по изучаемым ими проблемам в отечественных ген дерных исследованиях.
По какой причине мы все время начинаем с нуля или, в лучшем случае - от талкиваясь от взгляда западных авторов? Как будто из отечественных исследо вателей подобными проблемами никто не занимался. К слову сказать, в трех из десяти статей сборника количество упоминаемых работ, опубликованных на английском языке, заметно превышает число работ, написанных и изданных по-русски. Еще раз подчеркну, что все известные отечественные гендерные центры уже отметили свое двадцатилетие, и все эти двадцать лет они вели ис следования. Конечно, в сборнике в этом отношении есть и исключения. Список литературы к статье Ларисы Шпаковской, безусловно, смотрится весьма внуши тельно: тридцать семь источников на русском языке и двенадцать - на англий ском. Но это скорее исключение. Например, список работ, на которые ссылает ся в своем исследовании о ношении хиджаба Данис Гараев, насчитывает лишь двенадцать работ, из которых пять - на английском языке.
Если бы меня попросили кратко сформулировать основную идею сборника Практики и идентичности: гендерное устройство, то я бы воспользовалась сло вами Ольги Громашевой о том, что многое внешне кажущееся стихийно сложив шимся, на самом деле является гендерно обусловленным (с. 180). В демонстра ции этого, как мне представляется, и состояла главная задача его авторов. Другое дело, что многое из того, что является открытием для начинающего ученого, для самой науки может оказаться совершенно очевидным и уже давно открытым.
БИБЛИОГРАФИЯ Кашина, Марина. 2011. Гендерно ориентированная социальная политика как проект публичной гендерной социологии // Личность, культура, общество. XIII. Вып. 2 (63Ц64). С. 235Ц241.
Малышева, Марина. 1997. Способы кодирования и анализа качественных данных // Возможно сти использования качественной методологии в гендерных исследованиях. М.: МЦГИ, ИСЭПН РАН. С. 66Ц85.
Мещеркина, Елена. 2001. Феминистский подход к интерпретации качественных данных: методы анализа текста, интеракции и изображения // Введение в гендерные исследования: учеб ное пособие / Под ред. И.А. Жеребкиной. Ч. 1. СПб.: Алетейя. С. 197Ц237.
Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. 2002. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник.
Семенова, Виктория. 1998. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию.
М.: Добросвет.
Темкина, Анна. 1999. Динамика сценариев сексуальности в автобиографиях российских женщин:
опыт конструктивистского исследования сексуального удовольствия // Гендерные тетра ди. Вып. 2. СПб.: Санкт-Петербургский филиал Института социологии РАН. С. 20Ц54.
Ядов, Владимир. 2007. Стратегия социологического исследования: описание, объяснение, по нимание социальной реальности. М.: Омега-Л.