Игорь владимирович вишев

Вид материала

Библиографический указатель

Содержание Решение современной проблемы Xii международные федоровские чтения – Ключевые слова

Подобный материал:

• Роман Петрович Костюченко, Николай Владимирович Максимович, Сергей Владимирович Мыльников,, 1886.15kb.
• Игорь владимирович арнольд, 72.92kb.
• Программа кооперационной биржи «Информационные технологии», 56.27kb.
• Шкурлов Игорь Владимирович, 101.58kb.
• Игорь Владимирович Ларсон, 2977.21kb.
• Программа дисциплины Коммуникационное сопровождение инвестиционных процессов для направления, 103.75kb.
• Коган Ефим Яковлевич Осовецкая Нина Яковлевна Прудникова Виктория Аркадьевна Шиян Игорь, 595.97kb.
• Мыслитель, творец, педагог, 203.36kb.
• Внастоящей работе проведен анализ зависимостей затухающих акустических колебаний отливок, 47.5kb.
• S. Brusnik Игорь Владимирович Волков. Мечта летать, 1676.75kb.

РЕШЕНИЕ СОВРЕМЕННОЙ ПРОБЛЕМЫ

РЕАЛЬНОГО ЛИЧНОГО БЕССМЕРТИЯ В КОНТЕКСТЕ

ДИАЛЕКТИКИ УСТОЙЧИВОСТИ И НЕУСТОЙЧИВОСТИ

В РАЗВИТИИ РОССИИ

//Социально-экономическое развитие России в нестабильном мире: национальные, региональные и корпоративные особенности: материалы XXVI Международной научно-практической конференции: в 3 ч./Урал. соц.-экон.. ин-т АТиСО. — Челябинск, 2009. — Ч.II.  — С. 327–330.


Философская жизнь в России в 2008 году ознаменовалась двумя важнейшими событиями: участие российской делегации в работе XXII мирового форума философов в Сеуле (30 июля – 5 августа) и в культурно-просветительской акции «Философский поезд» (9-22 августа), который проследовал с остановками от Владивостока до Москвы. В результате этих мероприятий обретен богатейший философский материал, который требует своего дальнейшего осмысления.

Оргкомитет Сеульского философского форума дал мне возможность выступить на секции «Философская антропология» с докладом «Достижение практического бессмертия человека и его реального воскрешения как базисная ценность современной цивилизации», который вызвал интерес и активное обсуждение. В работе «круглого стола» приняли участие представители России, Кореи, Франции, Японии и других стран.

На аналогичную тему мною был проведен «круглый стол» и на «Философском поезде». Это, несомненно, свидетельствуют о заинтересованности философского научного сообщества в обсуждении данного круга вопросов, что нельзя не считать отрадным фактом. В то же время эта тема не была вынесена на пленарное заседание конгресса, на что были определенные основания рассчитывать. Правда, в данном отношении вполне возможно, мог сыграть свою негативную роль известный случай научной нечистоплотности южнокорейского профессора-биолога, который проводил исследования в области клонирования и регенерации стволовых клеток. О нем, по крайней мере, было упомянуто на конгрессе. Так что данный круг проблем находится в процессе решения, который протекает отнюдь не просто.

Еще одним положительным свидетельством заинтересованности и отечественного, и зарубежного философского сообщества стала публикация моей статьи «Человек в концепции реального бессмертия» в известном английском издании [1, p. 87–90]. Она является версией моего доклада «Человек: реальность личного бессмертия и(с. 327–328) воскрешения», с которым я выступил на представительной международной конференции в Волгограде [2, с. 714–720]. Свидетельством тому является тот факт, что труды ее участников были опубликованы в четырех томах. Из них и была скомпонована книга, которая теперь опубликована в Кембридже. Это событие не случайное. Именно в Англии появилась на свет ставшая знаменитой овечка Долли, родоначальница всех клонированных млекопитающих, которых за минувшее десятилетие уже не счесть. Немалый вклад в такого рода исследования продолжают вносить английские ученые и в самое последнее время. Англия стала одной из тех многих стран, которые не поддержали Декларацию Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций, запрещающей клонирование человека (8 марта 2005 г.). Но такого рода исследования, естественно, все более активно проводятся и в других странах. Так, в ходе предвыборной кампании новоизбранный президент США Барак Обама обещал отменить наложенный Дж. Бушем запрет на исследования в области регенерации стволовых клеток. Несомненно, последуют и другие шаги в этом направлении.

Однако и в той же Англии, и в других странах, гласно и негласно, придерживаются запретов, согласно которым нельзя продлевать жизнь клонированного человеческого эмбриона дольше двухнедельного возраста. Как ни странно и не парадоксально, его уничтожение после этого считается вполне моральным актом, а продолжение развития этого зародыша будущей человеческой жизни – неэтичным и недопустимым. Однако научный прогресс ради реализации заветных чаяний людей неодолим. Но до тех пор, пока существуют подобного рода противоестественные и надуманные препоны, решение проблемы реальной возможности клонирования человека остается открытым. Эти запреты и ограничения, по моему убеждению, совершенно неоправданны и недопустимы. Они не только сдерживают научные исследования в данной области, но и, в конечном счете, наносят непозволительный ущерб коренным интересам людей в их борьбе со смертью ради достижения реального личного бессмертия. Такие исследования должны проводиться, но под жестким контролем научной общественности, ее высокой нравственной ответственности.

Как мне представляется, в немалой степени явно небла­гополучное в настоящее время положение вещей в данной области исследований обусловлено, судя по всему, как раз недостаточной теоретической разработанностью вопроса о диалектике устойчивости(с. 328–329) и неустойчивости в развитии и мира в целом, и России – в частности и в особенности. В современном решении данной проблемы, несомненно, приоритетной является идея устойчивого развития. Свидетельством тому стал, например, Международный Байкальский философский форум «Этика будущего: аксиология устойчивого развития» (Улан-Удэ, 14-15 августа 2008 г.), который состоялся в рамках культурно-просветительской акции «Философский поезд». Вел его директор Института устойчивого развития Восточно-Сибирского государственного технологического университета В.В. Мантатов, который является убежденным и активным поборником данной концепции.

Идеология такого подхода концентрированно выражена в аннотации статьи известного отечественного философа А.Д. Урсула. В ней подчеркнуто, что «процессы глобализации в XXI веке во все большей степени будут ориентироваться на цели стратегии устойчивого развития, принятой ООН и большинством государств мирового сообщества. Устойчивое развитие рассматривается как новый, социоприродный тип развития, при котором глобальные цивилизационные процессы принимают биосферосовместимую и безопасную форму. Наступает этап «глобализации через устойчивое развитие», открывающее возможности совместного, эффективного решения социально-экономических и экологических проблем, минимизации их негативных последствий, способствуя выживанию человечества и сохранению биосферы» [3, с. 17]. Сегодня подобного рода характеристики и оценки концепции устойчивого развития не единичны.

Однако не случайно на упомянутом форуме разгорелась острая дискуссия именно относительно понятия «устойчивое развитие». Ряду ее участников оно показалось недостаточно корректным, не выражающим как раз основания для развития. Данная концепция, как представляется, в немалой степени является политически ангажированной в условиях неожиданно возникшего «однополярного мира» со всеми его негативными последствиями, как некая «точка опоры» в дестабилизированном мире с несомненно грядущими новыми угрозами. Однако от этого современный мир, естественно, надежнее и перспективнее не становится. Особенно очевидным это стало в условиях мирового финансового кризиса, который повлек за собой глубокие кризисные явления во всех остальных сферах современного бытия и мира, и России. В сложившихся сегодня условиях их развития говорить об его устойчивости явно неуместно, это звучит крайне неубедительно. Данное обстоятельство еще раз(с.329–330)подтверждает слабость философской разработанности рассматриваемой концепции.

Концепция устойчивого развития воспринимается как односторонний подход и взгляд на этот процесс, поскольку устойчивость диалектично сопряжена с изменчивостью, представляет собой единство противоположностей, в чем состоит одно из основных проявлений противоречивости движения. На тех или иных этапах и фазах развития временно может преобладать либо устойчивость, либо изменчивость, но они всегда находятся в неразрывном единстве. Поэтому правомерность безотносительного акцентирования в названии данной концепции только момента устойчивости вызывает глубокое сомнение. Насколько мне представляется, весьма плодотворным могло бы стать рассмотрение этой проблемы под углом зрения обобщенной нелинейной неравновесной термодинамики, современной синергетики, оперирующей такими понятиями, как «точка бифуркации», «аттрактор» и др. С этой точки зрения и название упомянутой концепции, и ее понятийный аппарат требуют определенного уточнения.

Вместе с тем возникает впечатление, что для достижения реального личного бессмертия более благоприятным условием является период с преобладанием устойчивого характера развития социума – и мирового, и российского. Решение столь фундаментальной задачи, как обретение человеком своего практического бессмертия и реального воскрешения – конечной цели иммортологии, требует высокой концентрации внимания к разработке мировоззренческих и методо­логических аспектов данной проблемы, необходимым организационным мероприятиям, финансовым и другим средствам достижения этой высокой цели. В подобных условиях начинают более интенсивно проводиться научные исследования в данной области, чаще появляются соответствующие публикации [4, с. 20–23] и т.п. Дестабилизация ситуации, напротив, самым негативным образом сказывается на реализации указанных предпосылок решения этой проблемы.

Список литературы

1. Vishev, Igor. The Human Being in the Conception of Real Immortality // The Human Being in Contemporary Philosophical Conceptions / N. Omelchenko. – England: Cambridge Scholars Publishing, 2009..
   
2. Вишев, И.В. Человек: реальность личного бессмертия и воскрешения / И.В. Вишев // Человек в современных философских концепциях: материалы IV междунар. конф.: в 4 т. – Т. 4. – Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007.
   
3. Урсул, А.Д. Глобальные процессы, безопасность и устойчивое развитие / А.Д. Урсул // Век глобализации. – 2008.– № 1.
   
4. Крымский, С. Эра бессмертных / С. Крымский, М. Корякин // Смена. – 2007. – № 8. — С. 20–23.(с. 330)
   

И. В. Вишев


XII МЕЖДУНАРОДНЫЕ ФЕДОРОВСКИЕ ЧТЕНИЯ –

НОВАЯ ВЕХА В РАЗВИТИИ ИДЕЙ ФИЛОСОФИИ ОБЩЕГО ДЕЛА

// Челябинский гуманитарий. — 2009. — № 3(9). — С. 108–118.


Проведение XII Международных Федоровских чтений было приурочено к 180-летию со дня рождения Н. Ф. Федорова – творца философии общего дела. На многочисленных и разнообразных мероприятиях, состоявшихся в г. Москве и г. Сасово, рассмотрено развитие идей федоровского учения главным образом под углом зрения достижений современной философии и науки, прежде всего реальной возможности клонирования человека, успехов крионики и т. п.


Ключевые слова: XII Международные Федоровские чтения, философия общего дела, иммортология, клонирование человека, крионика, криосохранение, реальное личное бессмертие, воскрешение человека.


Мне уже приходилось знакомить читателей «Челябинского гуманитария» с философским учением замечательного русского мыслителя Николая Федоровича Федорова [8. С. 169–180]. Касался я этой темы и в своей статье для предыдущего номера данного издания, в том числе некоторых биографических сведений о знаменитом отечественном философе [10. С. 66]. Но, поскольку речь в настоящей статье пойдет главным образом о XII Международных Федоровских чтениях (2–6 июня 2009 года), приуроченных к 180-летию со дня рождения Н. Ф. Федорова, которые были проведены сначала в Москве, а затем в Сасово, имеет смысл, как мне представляется, привести ряд дополнительных сведений такого рода.

Как уже не раз особо подчеркивалось, Н. Ф. Федоров был дерзновенным и оригинальным мыслителем, основоположником русского космизма, представлявшим человечество будущего в качестве экипажа космического корабля, в который со временем должна превратиться наша планета, способная осуществлять космические перелеты. Он усматривал важную задачу в том, чтобы, по его словам, «сделать все земли небесными, т.е. управляемыми сознанием и волею» [15. Т. 1. С. 262]. Иначе говоря, управляемой человеческим разумом, по Федорову, должна стать не только родная планета, но и другие космические тела.

Однако самое главное – Федоров был философом, разработавшим учение об общем деле всех людей, каким считал их совместную борьбу с единственным всеобщим врагом – смертью человека, включая уже свершившуюся, ради достижения реального личного бессмертия и воскрешения каждой отдельной личности, всех ранее ушедших поколений. Необходимо также отметить, что реалистичность его учения базировалась на таких двух важнейших посылках, как отрицание атрибутивного характера смертности человека и признание возможности регуляции стихийного хода событий, не исключая и самой природной эволюции.

Из подобных посылок он сделал вывод, что, отрегулировав соответствующим образом стихийный ход эволюции, породившей смертоносные причины, внеся в нее сознание и волю людей, опирающихся на успехи научно-технического и социального развития, можно такие причины устранить, а значит, в конечном счете, и одолеть смерть, добиться человеческого бессмертия. В этой связи Федоров, например, утверждал: «Разум практический, равный по объему теоретическому, и есть разум пра-(с. 108–109)вящий, или регуляция, т. е. обращение слепого хода природы в разумный» [15. Т. 1. С. 40]. И такого рода новационные идеи и суждения буквально пронизывают все его философское учение.

Будущий великий русский философ, замечательный деятель отечественной культуры как педагог, архивист, легендарный библиотекарь, знаменательный юбилей которого был отмечен в 2009 году, по праву названным «годом Федорова», родился 7 июня (26 мая) 1829 года. Его малой родиной стало село с символическим названием Ключи Сасовского района Рязанской области (согласно нынешнему административному делению, прежде, во времена Федорова, – Елатомского уезда Тамбовской губернии). Свое генеалогическое древо по мужской линии, т. е. известного княжеского рода Гагариных, Федоров вел от Рюрика. Это примечательное обстоятельство стало одной из причин, по которой в своем учении, предполагающем возвращение к жизни уже ушедших поколений, он придавал именно родословным исключительно важное значение, поскольку они должны были облегчить решение этой самой главной и самой трудной задачи. В то же время, как ни странно и ни печально, будущего русского мыслителя, который, напомню, был внебрачным сыном князя Павла Ивановича Гагарина, изначально из документа в документ преследовала пометка о его незаконнорожденности, а сам он был приписан к купеческому сословию, хотя не имел к нему практически никакого отношения.

Федоров получил разноплановое – и духовное, и светское образование. Первое – в Епархиальном училище, второе – окончив уездное училище, Первую мужскую Тамбовскую гимназию и два курса Ришельевского лицея в Одессе. Самостоятельно подготовившись, Федоров сдал экзамены в университете на право преподавания истории и географии, посвятив этой деятельности 14 лет своей жизни в ряде городов центральной России. Он стремился применять передовые и оригинальные методики, предпочитая, например, давать уроки, подобно перипатетикам в Аристотелевском ликее, во время прогулок на лоне природы.

В 1867 году в жизни Федорова начался ее заключительный, московский, период. В первые годы, наряду с основной работой, ему довелось заниматься и в Москве, и в г. Керенске Пензенской губернии архивными исследованиями. Они обогатили его знаниями и опытом в данной области деятельности. Так что, можно сказать, отнюдь не случайно в последние годы своей жизни Федоров работал (надо было прирабатывать к пенсии, поскольку она была у него невелика) в архиве Министерства иностранных дел. Очень показательно, что и на этом поприще он остался верным и последовательным в своих убеждениях, представляя архив МИДа в будущем, согласно своим идеалам, как Международный музей мира.

Но все-таки главным призванием Федорова стала его действительно легендарная деятельность сначала в Чертковской библиотеке, а с 1874 года, – в библиотеке Румянцевского музея (впоследствии – Государственная библиотека им. В. И. Ленина, ныне – Российская государственная библиотека). В этом своем качестве он тоже сказал свое новое и веское слово. Его заслуги в данной области также были особо отмечены в ходе работы XII Международных Федоровских чтений, когда они были предварены торжественным открытием мемориального уголка, посвященного Н. Ф. Федорову, в бывшей Каталожной Румянцевского музея, долгой работой в которой он прославился, и экскурсией по Пашкову дому.

Истинными вдохновителями и инициаторами этих Чтений, как и всех предыдущих, стали С. Г. Семенова, доктор филологических наук, главный научный сотрудник Института мировой литературы им. А. М. Горького РАН и ее дочь – А. Г. Гачева, тоже доктор филологических наук, старший научный сотрудник того же Ин-(с. 109–110)ститута. XII Чтения были масштабно организованы и блестяще проведены Российской государственной библиотекой, Институтом мировой литературы им. А. М. Горького РАН, философским факультетом МГУ им. М. В. Ломоносова, Музеем-библиотекой Н. Ф. Федорова при ЦДБ № 124 и Сасовской центральной библиотекой. В работе этих Чтений и мне с супругой довелось принять личное участие.

На торжественном открытии XII Чтений, посвященных памяти Н. Ф. Федорова, с приветственным словом к их участникам обратился генеральный директор РГБ, кандидат экономических наук В.В. Федоров (по примечательному совпадению, однофамилец русского философа), ректор Литературного института им. А. М. Горького, доктор филологических наук, заслуженный деятель культуры России Б. Н. Тарасов и другие представители научной общественности и администрации Москвы. Естественно, итоги прошедших Чтений еще долго будут изучаться и комментироваться, особенно после издания текстов выступлений их участников. Но уже и теперь можно и хотелось бы высказать некоторые свои соображения относительно ряда вопросов, которые были рассмотрены в докладах, вызвавших мой преимущественный личный интерес.

К их числу относится, прежде всего, доклад доктора философских наук, профессора, главного научного сотрудника Института философии РАН В. В. Казютинского «Современный антропокосмизм о будущем человечества в расширяющейся Вселенной», в целом очень содержательный и интересный. Однако сейчас, естественно, нет необходимости, да и серьезных оснований сколько-нибудь подробно останавливаться на его рассмотрении. Но, тем не менее, я должен отметить тот общий и главный, на мой взгляд, момент, что этот доклад, в котором обосновывалась невозможность бессмертия ни для человека, ни для человечества, прозвучал определенным диссонансом идеям Н. Ф. Федорова и пафосу Чтений, поскольку их основная и конечная цель – именно достижение бессмертия.

Мне представляется неубедительным и весьма странным, в частности, выдвинутый докладчиком довод, согласно которому через многие миллиарды лет параметры нашей Вселенной могут стать несовместимыми с жизнью человека и человечества. Во-первых, совсем не исключено, что современные научные представления на этот счет могут быть существенно уточнены, а, во-вторых, и это главное, события столь отдаленного будущего совершенно не являются для нас сегодня сколько-нибудь актуальными. Разумеется, в принципе, небезынтересно поразмышлять и над такими невообразимо далекими перспективами, но к нашему времени все это не имеет никакого принципиального отношения, ибо речь идет не об абсолютном бессмертии, а о бессмертии относительном, именно практическом бессмертии и человека, и человечества. Так что подвергать сомнению на приводимых такого рода основаниях научно-оптимистические воззрения, по моему мнению, вряд ли оправданно и правомерно.

Особое мое внимание обратил на себя также доклад доктора исторических наук, профессора, ведущего научного сотрудника Института российской истории РАН Б. С. Илизарова «Учение Н. Ф. Федорова о воскрешении и бессмертии и историческая наука». С ним, с одной стороны, было трудно не согласиться, когда речь шла о том, что федоровское учение нельзя рассматривать как некую догму, что наука «выстрадала» свою свободу от религии и сегодня нет оснований говорить о необходимости их синтеза, а речь может идти лишь о диалоге между ними. Но, с другой стороны и вместе с тем, он тоже внес определенную лепту в скептическое отношение к учению о достижимости реального личного бессмертия и воскрешения человека. Им было высказано, например, «дежурное» возражение против бессмертия людей в слу-(с. 110–111)
чае достижения которого будто бы неизбежным станет перенаселение нашей планеты со всеми вытекающими из этого негативными последствиями. Между тем уже давно и неоднократно в связи с этим высказывались вполне обоснованные контрдоводы. Во-первых, на самой планете есть еще немалые территории как на суше, так и на поверхности мирового океана, которые в принципе могут быть заселены (пустыни, полярные области, горы, шельфы и т. п.), и эти пространственные ресурсы весьма значительны. Во-вторых, и это главное, человечество по необходимости (в частности и прежде всего, для обеспечения своей космической безопасности) будет осваивать космическое пространство (колонизация других планет, многие из которых могут стать для наших потомков родными, сооружение искусственных поселений в ближнем и дальнем космосе), в котором места хватит всем, в том числе и воскрешенным, согласно федоровскому учению, уже ушедшим поколениям. Было бы очень ценно, если бы эти соображения были упомянуты в докладе, и либо приняты во внимание, либо отвергнуты посредством новых аргументов, которые дали бы основание для последующих размышлений над данной проблемой.

Очевидный скептицизм присутствовал и в вопрошающих рассуждениях Илизарова. Например, зачем бы надо было воскрешать каннибалов и прочих дикарей? Или, как быть с теми, кто не захочет, в случае воскрешения, жить в тех или иных конкретно-исторических условиях социального и личностного бытия? А как быть, если какие-то диктаторы, преступники и вообще асоциальные личности, ни при жизни, ни будучи воскрешенными, не захотят исправиться? в каком возрасте люди должны быть воскрешены? На каком воскрешаемом поколении надо будет остановиться? И целый ряд других. Однако опять-таки, поставленные вопросы тоже либо относятся к слишком отдаленному будущему и не являются поэтому сегодня сколько-нибудь актуальными, либо на них, как правило, уже были ранее даны ответы, которые как раз и следовало бы конкретно рассмотреть, чтобы или согласиться с ними, или дать новую пищу для размышлений над этой проблематикой.

В качестве возможных контрдоводов относительно сомнений, высказанных докладчиком, можно было бы привести, в частности, следующие соображения. Во-первых, на вопрос о воскрешении каннибалов и дикарей можно ответить – конечно, незачем. Дело в том, что человеку, воскрешаемому телесно и духовно в принципиально новых социальных и других условиях, уже совершенно необязательно снова становиться каннибалом или дикарем, осознавая при этом ту временную дистанцию, которую прошло в своем развитии человеческое общество. Он будет формироваться как личность именно соответственно этим условиям.

Во-вторых, в принципе, каждый имеет право и возможность высказать при жизни свое пожелание быть воскрешенным или нет и при каких именно обстоятельствах. В случае же воскрешения, так сказать, «без спроса», оно может быть осуществлено исключительно по соображениям самоценности человеческой жизни. Если человек не согласится с воскрешением, что весьма сомнительно, он будет всегда иметь возможность сразу прервать свою жизнь, что еще более сомнительно, но, по крайней мере, на этот раз изъявить свою волю, отказавшись от последующего воскрешения.

В-третьих, любая асоциальная личность, которая обрела способность к практическому бессмертию, рискует утратить ее вследствие общественной кары в той или иной форме. Так что такой личности придется сделать принципиально значимый выбор относительно линии своего поведения – либо отказаться от порочной или преступной деятельности и сохранить способность к практическому бессмертию, либо продолжить такую деятельность, но в таком случае, раньше или позже, утратить эту способность (успешный заговор, смертная казнь, пожизненное заключение(с. 111–112)и т. п.). Тем самым, в конечном счете, это может стать одним из решающих факторов совершенствования общественных и личностных отношений.

В-четвертых, возраст воскрешения также может стать делом личного предпочтения и выбора. Но, как свидетельствует человеческий опыт, оптимальным представляется примерно тридцатилетний возраст, так называемый, «возраст Христа». Впрочем, и эти вопросы тоже требуют дальнейшего обсуждения, поскольку оптимальные параметры жизнедеятельности могут быть свойственны разным возрастам.

Согласно программе Чтений, я выступил на следующий их день со своим докладом «Иммортология как научная восприемница философии общего дела Н. Ф. Федорова» на секционном заседании в Музее-библиотеке Н. Ф. Федорова. Мною, в частности, было обращено внимание на определенную, как мне представляется, эклектичность, а потому и непоследовательность федоровского учения. Действительно, в нем делается попытка, по моему мнению, соединить несоединимое – религиозный и научный подходы, на этот раз к решению такой фундаментальной проблемы, как смерть и бессмертие человека. Поэтому, в конечном итоге Федоров не смог сколько-нибудь последовательно реализовать ни кредо православия, ни решение данной проблемы с научных позиций. И все же непреходящей ценностью его учения, по моему убеждению, являются именно идеи регуляции стихийного хода эволюции, необходимости внесения в нее сознания и воли людей, которые опираются на достижения научно-технического и социального прогресса.

Как раз подобного рода предпосылки, прежде всего, и стремится реализовать иммортология (лат. im – без; mors, mortis – смерть), т. е. наука о бессмертии, – современный вызов смерти. Она опирается на такие фундаментальные открытия самого последнего времени, как реальная возможность клонирования человека, расшифровка его генома, теломерная терапия, регенерация стволовых клеток, которые теперь можно продуцировать даже из кожи взрослых особей с целью получения органов, пригодных для замены больных и износившихся, а также воскрешения организма. Ею используются также успехи протеоники, крионики, нанотехнологии, «компьютерного бессмертия» и многого другого, включая новые подходы и приемы конструирования искусственной жизни, раскрывающие тайны жизни естественной, а значит и тайны смерти.

В своем выступлении я подчеркнул также, что, или еще не зная, или не учитывая как раз этих и других обстоятельств, такие критики философии общего дела Н. Ф. Федорова, как В. П. Пазилова, И. Т. Фролов и др. никогда не уставали в прошлом и не устают сегодня обвинять федоровское учение в утопизме и даже в реакционности. Они ссылаются при этом на упования Федорова, связанные с самодержавием и православием, высказывания против прогресса, неприятие взглядов материалистов, социалистов и марксистов, и т. п. Действительно, в подобных его суждениях наглядно проявляются определенные негативные моменты и историческая ограниченность этого философского учения. Однако упомянутые обвинения критиков философии общего дела, по сути дела, оказываются, в конечном счете, несостоятельными. В самом деле, они касаются либо сугубо преходящих моментов (скажем, самодержавия в России давно уже нет, а федоровское учение от этого только выиграло), либо заурядного непонимания подлинного смысла и действительной ценности философии общего дела. Между тем, как уже отмечалось в других моих публикациях [10. С. 67 и др.], отмеченные обстоятельства принципиально меняют существо рассматриваемой проблемы.

В докладе я напомнил также вкратце историю введения понятия «имморто-логия». Дело в том, что в противоположность старому материализму, да и классиче-(с. 112–113)ской диалектико-материалистической философии тоже, целый ряд представителей современного материализма, начиная особенно со второй половины XX столетия, признал в качестве научно-философской проблему достижения реального личного бессмертия и воскрешения человека. Как раз это новое обстоятельство и потребовало разработки соответствующего понятийного аппарата. Прежде разного рода религиозно-мистические верования о трансцендентном личном бессмертии было принято обозначать понятием «иммортализм» (учение о бессмертии), как это делал, например К. Ламонт [14. С. 44 и др.]. Впрочем, как уже отмечалось в другое время и в других местах, подобного рода вероучения было бы точнее обозначать понятием «постмортализм» (послесмертие).

Как бы там ни было, но с возникновением научного подхода к решению проблемы достижения реального личного бессмертия, или научного иммортализма, характерного, например для биокосмизма [1. С. 15 и др.], обнаружился ряд неудобств такого словоупотребления, поскольку стало необходимым постоянно различать и уточнять, о каком именно иммортализме идет речь в каждом конкретном случае и т. п. Прежде всего именно с целью устранения создавшейся терминологической неопределенности и выработки более точного понятийного аппарата мною, еще 35 лет тому назад, после ряда предварительных попыток, и было введено в научный обиход понятие «иммортология». [3. С. 153–155; 7. С. 4–16]. Впоследствии с той же целью мною были также введены понятия – «Гомо имморталис» – Человек бессмертный [7. С. 102; 9 и др.] и «иммортогуманизм» – бессмертнический гуманизм [6. С. 55], т. е. решение проблем гуманизма с позиций иммортологии. Именно она, по моему убеждению, и стала научной восприемницей философии общего дела Н. Ф. Федорова.

Следует подчеркнуть, что предметом иммортологии является чрезвычайно широкий круг разнообразных проблем. В ней рассматриваются как исторические, так и теоретические аспекты.

К числу первых, т. е. исторических аспектов иммортологии, прежде всего относится выяснение тенденции смены представлений о личном бессмертии от мифологических и религиозно-пессимистических, когда свойство бессмертия приписывалось только богам, но не людям, к религиозно-оптимистическим (точнее – квазиоптимистическим), для которых характерной становится вера в посмертное существование людей, и от научно-пессимистических, утверждавших неизбежность старения и смерти, к научно-оптимистическим, обосновывающим реальную возможность достижения личного бессмертия и воскрешения человека. В этом разделе рассматривается также история введения новых понятий, совершенствования научного аппарата и решения ряда других вопросов.

Что касается теоретических аспектов иммортологии, то к ним главным образом относится рассмотрение: 1) философских оснований нетрадиционной постановки и решения проблемы практического бессмертия человека и его реального воскрешения, т. е. тех новых философских идей, в частности высказанных Н. Ф. Федоровым, которые позволяют принципиально иначе взглянуть на данную проблему (отрицание атрибутивного характера человеческой смертности, регуляция стихийной эволюции, внесение в ее ход сознания и воли людей, опирающихся на успехи научно-технического прогресса, противоречивость жизни, исторический характер вечных законов природы, диалектика свободы и необходимости, человек как открытая система, современное решение вопроса о «вечном двигателе» и т. п.); 2) объективных, прежде всего социальных, факторов, настоятельно требующих нового подхода к решению рассматриваемой проблемы (существенное постарение населения, современ-(с.113–114)ные демографические тенденции и угроза «недонаселения» нашей планеты, необхо-димость дальнейшего освоения и заселения космического пространства, необязательность в современных условиях смены поколений как фактора социального и личностного развития и т. п.); 3) естественнонаучных и технико-технологических предпосылок решения проблемы личного бессмертия и воскрешения (дальнейшее развитие ювенологии как науки о способах сохранения и возвращения молодости, реальная возможность клонирования человека, регенерация стволовых клеток, успехи протеоники, крионики, нанотехнологии, «компьютерного бессмертия» и т. п.); 4) нравственно-гуманистических, ценностных и правовых вопросов исследуемой проблемы, победы над старением и смертью человека ради достижения реального личного бессмертия и его воскрешения. Особое значение приобретают сегодня проблемы экспериментальной иммортологии и экологии.

Наряду с этим, в докладе было также отмечено, что история борьбы со старением и смертью человека ради достижения его практического бессмертия и воскрешения проходит три основных этапа: первый – геронтологический, когда продлевается заключительная стадия жизни человека – его старость; второй – ювенологический, который должен быть ознаменован сохранением и восстановлением оптимальных параметров телесной и духовной жизнедеятельности человеческого организма; третий – иммортологический, когда будет реализована возможность достичь реального личного бессмертия и воскрешения человека.

Однако сегодня, к сожалению, мы в основном продолжаем топтаться лишь на первом из них, хотя уже вполне определенно обозначились действенные пути и средства решения данной проблемы. Тем не менее, вследствие целого ряда обстоятельств (недостаточность мировоззренческой и методологической разработанности данной проблемы, сила традиций, которые «как кошмар тяготеют над умами живых», инерция и неизжитость скептицизма, теперь уже явно неоправданного, отсутствие коллективной воли и организованности, трудности материального и финансового обеспечения научных исследований, жизни и деятельности ученых, а также ряд других факторов) мы, как это ни печально, не спешим воспользоваться современными возможностями решения рассматриваемой проблемы, которые открывают неведомые ранее перспективы прогресса человечества и каждого человека в отдельности.

Наконец, я сообщил в своем докладе о том, что новейшим свидетельством превращения будто бы «утопических» федоровских идей в реальную действительность стала работа XXII Всемирного философского конгресса «Переосмысливая философию сегодня» (30 июля – 5 августа 2008 года, Сеул, Южная Корея). На нем мною был сделан доклад «Достижение практического бессмертия человека и его воскрешение как базисная ценность современной цивилизации» на секции «Философская антропология» и проведен Круглый стол «Проблемы иммортологии – науки о бессмертии».

Таким свидетельством стала и культурно-просветительская акция «Философский поезд» (9–22 августа 2008 года), во время которой мною также был проведен Круглый стол «Место и значение проблемы смерти и бессмертия человека в процессе переосмысления современной философии». Его тема тоже непосредственно отвечала теме Сеульского конгресса. Неудивительно поэтому, но не только, она также вызвала живой интерес участников российской философской делегации и ее, в основном, содержательное и конструктивное обсуждение. Но об этих событиях я уже сравнительно подробно информировал читателей «Челябинского гуманитария» [2. С. 131–142]. С моими представлениями и впечатлениями о главных событиях в(с. 114–115) 2007–2008 гг. можно ознакомиться также на моем сайте ссылка скрыта и на сайте ссылка скрыта.

В тот же день заключительным мероприятием московской части XII Международных Федоровских чтений стал Круглый стол «Жизнь, смерть, бессмертие в традиции мировой философской мысли» на философском факультете МГУ им. М. В. Ломоносова. На нем также прозвучал ряд интересных выступлений (М. А. Маслин, доктор философских наук, профессор философского факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, С. Г. Семенова, А. Г. Гачева и др.). Но, пожалуй, особенно бурную реакцию аудитории вызвало мое сообщение о том, что я и моя супруга заключили с фирмой ООО «КриоРус» договоры о криосохранении мозга в случае нашей смерти. Особый повод для горячей дискуссии дала характерная сегодня для нашей жизни коммерциализация данной области исследований и услуг. В этой проблеме есть несколько взаимосвязанных аспектов.

Во-первых, изначально, по замыслу Федорова, ее решение должно быть всеобщим. «Верхом же бессмыслицы, – считал он, – является представление о возможности бессмертия для некоторых, отдельных личностей при смертности, общей всему человечеству, – нелепость такая же, как вера в возможность счастия некоторых, в возможность личного счастия при общем несчастии, при общей зависимости от стольких бедствий и зол» [15. Т. 2. С. 200]. Так оно, вне всякого сомнения, и будет. Однако пока что российское, и не только, общество организовано таким образом, что, естественно, плодами успешного решения данной проблемы в первую очередь смогут воспользоваться богатые люди и власть имущие, которые подчас оказывают финансовую поддержку такого рода исследованиям (например, О. Дерипаска академику В. Скулачеву). Но ведь когда-то, скажем, автомобили, черно-белые и цветные телевизоры, мобильные телефоны и многое другое поначалу тоже становились достоянием избранных, а теперь являются, по существу, «ширпотребом». Так будет, конечно, и с достижением реального личного бессмертия, иначе обществу будут грозить социальные потрясения, а каждому человеку – утрата способности жить неограниченно долго.

Во-вторых, по моему глубокому убеждению, эта проблема наиболее быстро, успешно и надежно могла бы решаться именно как проблема государственная. Но, судя по всему, пока, к сожалению, нет никаких признаков, что это может произойти в сколько-нибудь близкое время. Между тем смерть продолжает собирать, и притом во все возрастающих объемах и темпах, свой «трагический урожай». Поэтому сейчас единственно реальным и возможным остается как раз коммерческий путь решения этой проблемы.

В-третьих, деятельность фирмы ООО «КриоРус», на мой взгляд, – это первая в России реальная и пока что единственная возможность перевода такого решения из теоретической плоскости в плоскость практическую. Не использовать этот вполне определенный шанс было бы неразумно, ибо альтернативного выбора и иного выхода, к сожалению, сегодня просто нет. Разумеется, подобных фирм должно быть много и разных, которые предлагали бы свои специализированные программы такого рода услуг. Между ними, естественно, должны будут с необходимостью возникнуть конкурентные отношения в интересах клиентов. Бесспорно, подобная фирма, а лучше – несколько, должна быть и в Челябинске. Но, опять-таки, это дело будущего, приближению которого мы должны всячески содействовать.

Как мне представляется, специализация криофирм может происходить, в частности, по разному их назначению. Должно быть, по моему мнению, три основных уровня криосохранения. Первый – отдельных клеток и тканей, например капли кро-(с. 115–116)ви, содержащую в себе генетическую информацию отдельного организма. На этом уровне проблема личностной идентичности приобретает особое значение и слож-ность решения. Однако она, на мой взгляд, нередко излишне преувеличивается, поскольку «вторая» жизнь клонированного человека будет, по существу, продолжением его предшествующей жизни [5. С. 109–112]. Главное достоинство этого уровня криосохранения – его относительная дешевизна, а значит и доступность.

Второй – криосохранение мозга человека. Предполагается, что на этом уровне намного легче, если не полностью, как раз может быть решена проблема личностной идентичности. Однако никаких прямых экспериментальных подтверждений этому пока нет. Кроме того, в то же время возникает серьезная проблема обретения криосохраненным мозгом своего тела, которую решить будет не так-то просто. К тому же, естественно, возрастает стоимость данного уровня криосохранения, что делает его менее доступным для масс людей. Но, как уже отмечалось, другого выбора и выхода пока не существует, использовать же надо любую возможность.

Третий – криосохранение всего тела умершего. Разумеется, этот уровень оказывается особенно дорогостоящим, а следовательно, и малодоступным. Вместе с тем, возможно на нем может быть решена проблема восстановления жизни человека в целом, но при условии, если криосохраненный мозг, действительно, способен обеспечить личностную идентичность. Однако сегодня нигде в России криосохранение всего тела не осуществляется, в том числе и в КриоРус. Правда, насколько мне известно, в этой фирме может быть произведена такая процедура с последующей отправкой тела умершего в США, где такой вид услуги распространен сравнительно широко. Так что, если позволяют возможности, может быть использован и этот вид криосохранения. Да и вообще, должен быть принципиально усовершенствован весь технологический комплекс ритуальных услуг [13. С. 12], в частности с включением в него элементов бальзамирования и т. п. В этой связи тоже предстоит преодолеть немало традиционного и косного.

Я считаю также, что имеет смысл уже теперь брать необходимые для криосохранения с целью последующего клонирования клетки у новорожденных и людей любого возраста. Тогда можно было бы решить целый ряд проблем, которые сегодня волнуют исследователей, да и всех людей (в частности, «лимит Хейфлика»). При этом условии перестанут быть столь роковыми, как сейчас, катастрофы, вроде падения самолета в океан и многие другие им подобные. Реализация таких программ существенно укрепила бы оптимистическое умонастроение людей и способствовала бы решению других важнейших проблем.

Но, опять-таки, это дело будущего, хотя, как представляется, и не такого уж отдаленного, которое мы должны приближать всеми возможными способами и вопреки всему в интересах всех людей и каждого из нас в отдельности. Однако, и это надо еще раз особо подчеркнуть, главной остается задача достижения практического бессмертия людей – неограниченно долгого их индивидуального бытия [9; 16. P. 87–90; 11], тогда как проблема реальног о воскрешения человека, восстановления его жизни имеет, по существу, частное значение, относясь лишь к редким в будущем трагическим, но вместе с тем сугубо временным, случаям прерывания этой способности вследствие той или иной внешней причины, т. е. уже без всякой нынешней фатальности.

Возвращаясь к XII Международным Федоровским чтениям, остается сказать в заключение несколько слов об их втором этапе. В последние три дня Чтений (4–6 июня) пленарные заседания и другие многочисленные мероприятия проходили в родных местах Н. Ф. Федорова. После крайне длительной, утомительной, но инте-(с. 116–117)ресной экскурсионной поездки, которая была скрашена рассказами гида о богатой истории проезжаемых мест, мы прибыли в г. Шацк, причем с большим опозданием. Несмотря на серьезную задержку, практически вся программа была выполнена. Главным и притом наиболее запомнившимся и впечатляющим событием стало открытие, к тому же под проливным дождем, памятной доски Н. Ф. Федорову на здании Шацкого уездного училища, где он учился, а затем обед в монастырской трапезной. Уже почти ночью приехали в г. Сасово, где наконец-то уставшие, но довольные, разместились в гостинице.

В предпоследний день Чтений, 5-го июня, с утра отправились на автобусе в с. Вялсы, где присутствовали с участием местных жителей на освящении креста, установленного на месте церкви, в которой был крещен Федоров. После этого мероприятия поехали в с. Ключи, в часовне которого по нему совершили панихиду. (Таких мероприятий, на мой взгляд, было явно избыточно). Была посещена и бывшая усадьба П. И. Гагарина, напомню, отца Федорова. Но, без сомнения, особенно приятной и памятной стала презентация проекта «Дубрава» – экскурсионной тропы по местам детства русского мыслителя, а в конечном счете – создания природно-культурного заповедника в с. Ключи. Осуществление такого проекта не только стало бы достойной данью его памяти, но и могло бы представить собой притягательное и привлекательное местом для туристического паломничества.

Пока что главной примечательностью на этой тропе сейчас является старый дуб – свидетель событий еще тех давних времен. На чудесной поляне накрыли обеденные столы, за которыми было произнесено немало сердечно-благодарственных и восхищенных тостов. От души спели под местную гармошку. В общем, состоялось настоящее сельское гулянье. Были и другие замечательные мероприятия (кто-то искупался будто бы в целительном роднике, кто-то просто набрал с собой родниковой воды и т. п.). И московские, и местные устроители Чтений вполне успешно проявили свой организаторский талант и гостеприимство. Очень не хотелось покидать это великолепное место. Однако программа настоятельно требовала возвращения в Сасово, где в центральной городской библиотеке состоялось очередное пленарное заседание.

И следующий, последний день Чтений, также начался пленарным заседанием, но уже итоговым. На нем очень приятной для меня неожиданностью стало вручение мне «Золотого феникса» – весьма символичного и знаменательного презента. Пообедав в столовой местного учебного заведения и настроившись на долгую и трудную обратную дорогу, мы поздним вечером вернулись в Москву.

Потребовалось почти столетие, прежде чем дерзновенные идеи Н. Ф. Федорова стали обретать реальную почву для своего осуществления [4; 6 и др.]. Мне представляется исключительно отрадным, в частности тот факт, что Декларация Генеральной Ассамблеи ООН, запрещающая клонирование человека и призывающая принять соответствующие национальные запретительные законы в данной области исследований, остается до сих пор без роковых для всех нас последствий. С истечением срока действия российского моратория на них в России открыта «зеленая улица» для проведения таких и им подобных научных изысканий ради победы над смертью человека, его воскрешения и достижения реального личного бессмертия – главных идей Н. Ф. Федорова.

Эти Чтения, по моему убеждению, стали исключительно важной и знаменательной вехой в истории развития идей философии общего дела Н. Ф. Федорова, ее исследования и обогащения современными подходами к решению проблемы достижения реального личного бессмертия и воскрешения человека средствами новейших(с. 117–118) биотехнологий. Пленарные заседания в Москве и Сасово, секционные заседания и «круглый стол» на философском факультете МГУ им. М. В. Ломоносова, экскурси-онная поездка и разнообразные мероприятия на малой родине замечательного русского мыслителя, оставили неизгладимый след в признательной памяти участников этих событий.