С. Б. Борисов Человек. Текст Культура Социогуманитарные исследования Издание второе, дополненное Шадринск 2007 ббк 71 + 83 + 82. 3(2) + 87 + 60. 5 + 88

Вид материала

Содержание

Японский гриб, 1978 – Японский гриб. // Большая Советская Энциклопедия. Том 30. Третье издание. – М.: Советская Энциклопедия, 19

Подобный материал:

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 41

Шайдакова, Саванская, 2002 – Шайдакова Светлана, Саванская Лина. Чудесный подарок. [«Пирог счастья» лечит насморк и помогает с замужеством] // Комсомольская правда. 2002, 3 июня (Интернет).

Шевелева, 2002 – Дневники 100: Александра Игоревна Шевелева. Выпуск N 29 от 30 июня 2002 – 1001.vdv.ru

Японский гриб, 1978 – Японский гриб. // Большая Советская Энциклопедия. Том 30. Третье издание. – М.: Советская Энциклопедия, 1978. С. 548.

Сведения об информантах

1. Работа Плешковой Натальи, 1978 г.р. из г. Далматово Курганской обл. Студентка 4-го курса факультета дошкольной и социальной педагогики и психологии ШГПИ (далее – дошк. ф-т). Работа мая 1999 года. При отсутствии указания области имеется в виду Курганская область.

2. Елена Б-ченко, 1979 г.р. 4 курс заочного отделения дошк. ф-та. 2000 г. Жила в Каргапольском р-не Курганской обл., затем в д. Першино Далматовского р-на Курганской обл., сейчас живет в г. Кургане.

3. Л. М-ва, 4 курс филолог. ф-та. 2000 г.

4. Ольга Д-ткова, 1976 г.р., 4 курс заоч. отд. дошк. ф-та. 2000 г.

5. Л. Рюмина, 1980 г.р., 4 курс дошк. ф-та. 2000 г.

6. Г. Ефремова, 1978 г.р., г. Сухой Лог Свердловской обл., 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

7. М. Истомина, 1980 г.р., 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

8. К.Федорова, 1980 г.р., г. Шадринск, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

9. Я. Петрякова, 1980 г.р., 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

10. М. Велижанцева, 1980 г.р., г. Шадринск, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

11. Ольга Ленкова,1978 г.р., 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

12. Е. Турчанинова, 1980 г.р., г. Шадринск, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

13. Елена Зозуля, 1980 г.р., 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

14. Ольга Жикина, 1979 г.р., г. Шадринск, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

15. Светлана Соколова, 1980 г.р., районный поселок Каргаполье, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

16. Е. Торчило, 1980 г.р., с. Маслянское Шадринского р-на, студ. 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

17. Наталья В-лова, 1979 г.р., 4 к. заоч. отд. дошк. ф-та, с. Малое-Белое Юргамышского района, 2000 г.

18.О. Бревнова, станция Кособродск Каргапольского р-на., 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

19. Жанна Файрушина, 1979 г.р., г. Шадринск, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

20. Ирина Тетерина, 1978 г.р., г. Катайск, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

21. Н.В. Кокшарова, 1978 г.р., г. Заречный Свердловской обл., 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

22. Ирина Васильева, 1979 г.р., станция Кособродск Каргапольского р-на, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

23. Оксана Хомутенко, 1980 г.р., г. Шадринск, 4 курса дошк. ф-та. 2000 г.

24. И. Жернакова, 1977 г.р., 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

25.Н. Лашкова, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

26. О.Ю. Толмачева, 1980 г.р., г. Шадринск, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

27. Л. Пастухова, 1980 г.р., г. Шадринск, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

28. Н.В. Мурзина, 1979 г.р., событие происходило в Крыму, в с. Кормовом, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

29. Анастасия Шавкунова, 5 к. дошк. ф-та, 2000 год.

30. Т. Пермикина, 1978 г.р., г. Заречный Свердловской обл., 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

31. Лариса Попова, 1980 г.р., 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

32. О. Толочко, 1979 г.р., с. Чистопрудное Шадринского р-на, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

33. Л.А. Ласкина, 1976 г.р., г. Шадринск, 4 к. дошк. ф-та. 2000 г.

34. Валентина Гусева, 1981 г.р., 4 к. дошк. ф-та, село Демино. 2003 г.

«Живая старина». 2002, № 2.

Субкультура девичества:

российская провинция 70-х – 90-х гг. ХХ в.

Несмотря на то, что в культурно-антропологическом отношении могут быть описаны общества любого уровня развития, исследования культурно-антропологического характера направлены почти исключительно на изучение архаических и традиционных обществ. Между тем, культурно-антропологическое описание индустриальных обществ ХХ века представляется чрезвычайно актуальной научной задачей в силу того, что данного рода общества пребывают в состоянии перманентной интенсивной трансформации, в результате которой постоянно стирается информация культурно-антропологического характера о предшествующем состоянии объекта. Велика актуальность культурно-антропологического описания, в частности, применительно к нашей стране, где высокий уровень этнографических исследований т. н. «малых народов» сочетался с практическим отсутствием исследований, посвященных современному образу жизни этносов наиболее урбанизированных и индустриализовавшихся – прежде всего, восточнославянских.

Было бы несправедливо говорить о том, что в отечественной социогуманитарной литературе абсолютно отсутствуют исследования этнографических (культурантропологических) аспектов бытия отдельных социальных общностей и групп. Так, в конце 1980-х – начале 1990-х годов появились публикации, посвященные латентным структурам повседневности: «лагерному» быту, обычаям профессиональных уголовников, т. н. «неуставным отношениям», складывающимся в армейской среде (К.Л. Банников, В.В. Иванов, И.В. Меркулов, Н.И. Марченко, И.В. Образцов, А.В. Юдин), описанию норм и ценностей т. н. «системы» (Т.Б. Щепанская), фольклорным модусам «школьной жизни» (сборники «Школьный быт и фольклор» и «Русский школьный фольклор»), субкультуре материнства (Е.А. Белоусова, Т.Б. Щепанская). Тем не менее, можно без труда назвать немало аспектов жизни общества ХХ века, нуждающихся хотя бы в первичном культурно-антропологическом описании: феномены «знакомств», «ухаживаний», «свадьбы», «адюльтера», «домашних вечеринок», «двора», «улицы», «барахолки», «пионерлагеря», «дома отдыха» и т. д.

В этом контексте механизмы гендерной инкультурации детей и подростков, в частности, формы социализации девочек («девичья субкультура») логично рассматривать как одно из культурно-антропологических «белых пятен» отечественной (советской и постсоветской) действительности.

В отечественной литературе понятие «девичья субкультура» впервые было употреблено в статье, опубликованной в журнале «Социологические исследования» в 1989 году (С.Б. Борисов). Практически тождественное понятие «девичья культура» стало в 1992 году подзаголовком второго тома монографии «Школьный быт и фольклор». В 1998 году в монографии «Русский школьный фольклор» А.Ф. Белоусов упоминает о «девичьей школьной культуре» и «традиционном материале девичьей культуры», а С.И. Жаворонок – о «девической субкультуре» и «девичьей субкультуре». Перечисленным и исчерпывается «корпус использования» термина «девичья (суб)культура».

Не удивительно, что понятие «девичья субкультура» не вошло до настоящего времени в арсенал отечественной социологической и культурологической мысли: до настоящего времени не появилось исследований, более или менее целостно описывающих механизмы гендерной инкультурации и социализации российских девочек. Наше исследование является первой попыткой представить целостное описание девичьей субкультуры.

В силу полной новизны исследования нет возможности предпринять осмысление совокупности предшествующих публикаций по данной теме. В то же время в исследовании прямо или косвенно использованы результаты, достигнутые в других научных областях.

Первая группа дисциплин и исследовательских направлений связана с феноменами пола, сексуальности, гендера.

Исследование половой социализации девочек не могло бы осуществляться без формирования представления о детской сексуальности, произведённого психоанализом (З. Фрейд, К-Г. Юнг и др.). Считая малоприменимым понятийный аппарат, использовавшийся классическим психоанализом, мы в то же время высоко оцениваем произведенную им артикуляцию темы детской сексуальности.

Психология пола и, прежде всего, психология женщины активно разрабатывалась в начале ХХ века (О. Вейнингер, Г. Гейманс, П. Ломброзо) и находилась под сильным влиянием биологического детерминизма. В 1920-е – 1940-е годы тема женской (и в том числе девичьей) психологии разрабатывалась в русле психоаналитической традиции (К. Хорни, Х. Дейч). В послевоенные годы проблемы психологии девочек рассматриваются преимущественно в рамках практической психологии (А. Найк).

Проблемы половой социализации входят в сферу сексологии, решающий вклад в развитие которой в нашей стране внес И.С. Кон. Справедливым будет указать на публикации 1920-х годов, в которых затрагивались, в том числе и проблемы полового развития девочек и девушек (Л.М. Василевский, К.П. Веселовская, С.Я. Голосовкер и др.). Среди отечественных авторов последней трети ХХ века изучением детской сексуальности наиболее активно занимаются В.Е. Каган и Д.И. Исаев. Однако названные исследователи основой акцент делают на психопатологических и педагогических аспектах детской сексуальности. Феноменологией же массовых проявлений детской эротически окрашенной активности они не занимаются.

Исследование половых стереотипов поведения и форм социокультурного освоения физиологической динамики пола осуществлялось и осуществляется в этнографии и антропологии (А.Ф. Швейгер-Лернхенфельд, Г. Плосс, М. Бартельс). Применительно к отечественному культурно-историческому ареалу следует отметить работы Т.А. Бернштам и И.А. Морозова, в которых рассматриваются формы половой социализации русской молодёжи Х1Х – первой четверти ХХ в., а также Ю.М. Лотмана и А.Ф. Белоусова, посвященные жизни воспитанниц институтов благородных девиц.

Перспективным направлением в историографии является «женская история» (И. А. Жеребкина, Л.П. Репина, Т.Б. Рябова, М.Н. Смелова, А.Л. Ястребицкая). Однако тема девичества этим направлением практически не затрагивается. Из исследований «женской истории» России следует отметить работы Н.Л. Пушкаревой.

«Русская философия любви и пола» начала ХХ века (Н.А. Бердяев, В.В. Розанов), по верному замечанию И.С. Кона, была «больше метафизической, чем феноменологической». Стремление дистанцироваться от стихии «эмпирической сексуальности» характеризует публикации на тему пола и отечественных философов конца ХХ века (Г. Гачев). Наиболее значительными в области философии пола в ХХ веке являются работы французского мыслителя М. Фуко, поставившего вопрос о социокультурных механизмах формирования субъекта сексуальности и об особой роли феномена власти в этом процессе. Современное философское осмысление пола (главным образом, женского) осуществляется в контексте проблематики власти и языка (Т.А. Клименкова, С.А. Ушакин, С.Н. Некрасов, И.В. Возилкин, Н.С. Юлина).

Нельзя не упомянуть о публикациях в области т.н. «гендерных исследований», феминистской социологии и феминологии. Эти направления исследований получили распространение в 1970-е – 1980-е годы на Западе, а позднее, в 1990-е годы, и в России. Эти работы имеют отчетливый социально-политический уклон, предметом же их рассмотрения являются большей частью вопросы женской занятости и заработной платы, профессиональной карьеры и лидерства, воспитания детей и распределения домашней работы (К. Хольмберг, М. Линдхольм, Л.С. Егорова, И.С. Клецина). Темы девичьей социализации в публикациях феминистской направленности не рассматриваются.

Следует, наконец, указать на исследования, в которых обращается внимание на девичьи образы в фольклорно-мифологической и архаической культуре (И.М. Дьяконов, Я.В. Чеснов, С.Б. Борисов).

Вторая группа дисциплин связана с изучением детства как этапа жизненного пути человека.

Целенаправленный сбор и изучение детского фольклора начались в 1920-е годы работами О.И. Капицы и Г.С. Виноградова. Следует отметить выход в начале 1930-х годов монографии «Игры народов СССР» В.Н. Всеволодского-Гернгросса. В зарубежной науке первыми фундаментальными работами в области детского фольклора стали вышедшие в конце 1950-х – 1960-х гг. книги английских исследователей А. и П. Опи. В 1970-е годы выходят в свет книги американских ученых М. и Г. Кнаппов «Детский фольклор Америки» (1976) и финского фольклориста Л. Виртанена (1978). Новый этап в отечественной детской фольклористике связан с работами О.Н. Гречиной и М.В. Осориной, А.Ф. Белоусова, С.М. Лойтер, М.Н. Мельникова, А.Ю. Ханютина, М.П. Чередниковой. Следует отметить важную роль посвященных детскому фольклору чтений, проводимых в память о Г.С. Виноградове, а также возобновленного в 1994 году журнала «Живая старина».

Если вести речь об этнографии детства, то в ней, как правило, изучают не поведение самих детей, а формы народной педагогики – «от зачатия, рождения до пестования, лечения и начального воспитания».

Изучение детства как социокультурного феномена, проблем подростковой субкультуры осуществляется в рамках психологии и социологии детства (В.В. Абраменкова, П. Бюхнер, Г.-Г. Крюгер, М. Дюбуа, В.Т. Кудрявцев, И.А Мальковская, Т.Д. Марцинковская, Л.Ф. Обухова, Ф. Райс, С.Н. Щеглова). При этом формы половой социализации, как правило, оттесняются на второй план, а на первый план выходят проблемы образования, девиантного поведения, выбора жизненного пути.

Методологический контекст нашего исследования составляет целый ряд социогуманитарных направлений, не имеющих определенной половозрастной привязки и ориентированных на изучение человеческой субъективности, сферы смыслов, институционально не регулируемой повседневности: истории повседневности (нравов), ментальности (эмоций), частной жизни (семьи) (Ф. Арьес, М.М. Бахтин, Е. Зубкова, Д.С. Лихачев, Е.О. Кабо, А.Г. Каган, В. Купер, Н.Б. Лебина, Э. Фукс, Й. Хейзинга, Л.П. Репина, А.Я. Гуревич, С.В. Оболенская, Э. Поньон), исследований городской культуры (А.Ф. Белоусов, С.Ю. Неклюдов); семиотики культуры (Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский); концепций телесности (М. Мосс, В.Л. Круткин, В. Подорога, Г.И. Кабакова). Важно при этом оговорить то обстоятельство, что разработка вопросов, связанных с темой нашей работы, в рамках перечисленных исследований не осуществлялась.

Работ же, в которых обсуждение латентных механизмов гендерной социализации детей и подростков занимало бы значительное место, всего несколько. Это книги М.М. Рубинштейна «Юность по дневникам и автобиографическим записям» (1926); П.П. Блонского «Очерки детской сексуальности» (1935), Т.А. Бернштам «Молодежь в обрядовой жизни русской общины Х1Х – начала ХХ в.: Половозрастной аспект традиционной культуры» (1988), И.А. Морозова «Женитьба добра молодца: Происхождение и типология традиционных молодежных развлечений с символикой “свадьбы” / “женитьбы”» (1998) и Т.К. Савельевой «Алиса в стране взрослых: О ценностных ориентациях, поведенческих установках и сексуальной социализации девочек-подростков в городском полиэтническом обществе» (1999).

Таким образом, можно констатировать, с одной стороны, наличие обширной базы смежных исследований и направлений, а с другой стороны, исчисляющееся единицами число работ, в которых рассмотрение латентных механизмов гендерной социализации детей и подростков было бы предметом целенаправленной рефлексии.

В настоящей работе исследовалась только «девичья (суб)культура» – латентные механизмы гендерной социализации девочек. В нашей книге практически отсутствует сопоставление русской (российской) культуры девичьей половой социализации с аналогичной культурой их сверстниц за рубежом. В связи с этим мы можем указать на исследования М. Мид и М. Шостак, описывающие половую социализацию девочек в традиционных обществах Океании и Южной Африки во второй половине 1920-х – первой половине 1930-х годов. Можно также указать на публикации, в которой рассматриваются инициационные операции эксцизии, проделываемые над миллионами девочек-подростков в странах Южной Африки вплоть до последних десятилетий ХХ века (А.А. Андреев, И.Л. Андреев и др.). С работами последних лет, рассматривающими культурантропологические аспекты половой социализации девочек в современных западных странах, нам познакомиться не удалось.

Таким образом, можно констатировать, с одной стороны, наличие обширной базы смежных исследований и направлений, а с другой стороны, практически полное отсутствие разработки темы девичества как в рамках психологических, социологических, этнографических, исторических, философских, культурологических дисциплин, так и в специализированных исследованиях, посвященных отдельным областям и модусам социокультурного бытия.

Целью нашего исследования являлось целостное описание девичьей культуры как совокупности ценностных и поведенческих форм гендерной социализации детей и подростков женского пола в СССР и России преимущественно в последней трети ХХ века.

Достижение названной цели предполагало решение следующих исследовательских задач: сбор первичного эмпирического материала о различных (прежде всего латентных) областях девичьей культурно-половой социализации; систематизация полученного материала и классификация его по качественно различающимся областям; рассмотрение мифоритуальных и фольклорных коррелятов к выявленным модусам девичьей культуры.

Поскольку к настоящему времени не сложилось сколько-нибудь значительной традиции исследования и описания феномена половой социализации детей и подростков, автор исследования должен был самостоятельно осуществлять сбор первичной письменной информации личного характера. Закономерен вопрос: применялся ли когда-нибудь в науке метод сбора повествовательных (не «анкетных») текстов, написанных по просьбе исследователя.

Автор вышедшей в середине 1930-х гг. книги «Психология детской сексуальности», психолог П.П. Блонский следующим образом охарактеризовал способ получения от девушек и молодых женщин письменных воспоминаний («ретроспекций») сексуально-интимного характера о детстве и отрочестве: «До дачи воспоминаний в письменном виде в аудиторной обстановке я разъяснял огромное значение даваемых воспоминаний для науки, в частности, для сексуальной педагогики. Воспоминания писались у меня на глазах, в общем, около одного часа, притом анонимно». Данный метод нельзя отнести к часто используемым, и все же можно говорить о достаточно продолжительной истории его применения. Так, к данному методу прибегал основоположник психоанализа З. Фрейд. Отечественный психолог М.М. Рубинштейн в 1920-х годах использовал метод сбора сделанных по его просьбе «автобиографических записей». Метод конкурсного сбора инициированных автобиографических рукописей был основным социологическим методом в Польше 1920-х – 1960-х гг. Следует при этом отметить, что работы, содержащие осмысление метода целенаправленного сбора письменных документов, отсутствуют.

Из описанных методов получения письменной информации наш метод ближе всего к «тактике» профессора П.П. Блонского. Отличие заключается в том, что студентки писали тексты не в той же аудитории в течение часа (как у П.П. Блонского), а индивидуально, в домашней обстановке. Работе студенток над рукописью, как правило, предшествовал установочный монолог автора исследования. Помимо обещания конфиденциальности и указания на желательность свободного изложения любой информации, которая покажется студентке заслуживающей внимания, в установочном монологе подробно излагался и часто давался под запись перечень представлений, поступков и ситуаций, наличие или отсутствие которых в детстве и отрочестве требовалось прокомментировать в письменной работе. Перечень обязательных для комментирования тем постоянно расширялся по мере появления в письменных работах ранее не известной нам информации.

Время на написание варьировалось от 1 дня до 3-4 месяцев. После изучения рукописей мы в ряде случаев задавали их авторам уточняющие или дополнительные вопросы и получали на них письменные ответы. В подавляющем большинстве работ информация была изложена достаточно подробно и, как представляется, откровенно. В отдельных случаях нами были получены тексты, по уровню откровенности приближающиеся к психоаналитическим исповедям, объемом от 100 до 200 страниц.

Авторами письменных работ были студентки старших курсов Шадринского государственного педагогического института, время рождения которых приходится на 1970-е годы. Всего в ходе работы было использовано более 250 письменных работ общим объемом около 10 000 рукописных страниц.

Помимо инициированных самоописаний источниковой базой исследования являются личные дневники девочек-подростков и девушек (собрано более 40) и альбомы-песенники (собрано более 60).

Исследование основано на материалах, написанных студентками, проживающими в географическом ареале, центром которого является город Шадринск Курганской области. Собственно шадринские работы составляют примерно половину источников. Еще примерно четверть студенток поступили в Шадринский пединститут из Кургана, районных центров Курганской области, сел и деревень Целинного, Варгашинского, Каргапольского, Сафакулевского, Альменевского, Щучанского, Шатровского, Мишкинского, Далматовского, Шадринского районов Курганской области. Кроме того, источниковой базой послужили работы студенток из Челябинска и Челябинской области (гг. Миасс, Коркино), Екатеринбурга и Свердловской области (гг. Каменск-Уральский, Ревда, Асбест, Сухой Лог, Верх-Нейвинск, Качканар), Тюменской области (г. Нефтеюганск, пос. Лабытнанги, пос. Пангода); Пермской области (пос. Шумихинский); Удмуртии (пос. Воткинск); населенных пунктов Кокчетавской, Семипалатинской, Карагандинской (г. Темиртау) областей Казахстана.

Поскольку половина работ, являющихся источниковой базой исследования, написана шадринскими жительницами, нелишне будет сообщить основные сведения о Шадринске. Шадринская слобода основана в 1662 году, в первой трети XVIII века Шадринск становится городом. Шадринск, географически пребывая за Уралом, административно входит в европейскую Пермскую губернию. В Х1Х веке сословно-культурное «лицо» Шадринска может быть определено как «купеческий город», к рубежу XIX-ХХ вв. в Шадринске усиливается влияние интеллигенции. До 1940-х гг. Шадринск остается слабоиндустриализованным городом с патриархальными культурными традициями. Новый этап в развитии Шадринска начинается с эвакуации в город в 1941 году крупных промышленных предприятий. Практически все они остались в Шадринске. К 1970-м – 1980-м годам Шадринск приобретает ярко выраженные черты индустриального города с численностью на уровне 80 тысяч человек.

Таким образом, детство и отрочество девочек, родившихся в 1970-е годы, проходило во вполне типичном российском городе, имеющем, во-первых, достаточно длительную историю (более 300 лет), во-вторых, современную тяжелую и легкую промышленность, в-третьих, достаточно развитую культурно-образовательную инфраструктуру (пединститут, несколько техникумов и училищ, музыкальная, художественная и спортивная школы, краеведческий музей, библиотечная сеть, драматический театр и т. д.).

В то же время Курганская область, в состав которой Шадринск был включен в 1943 году, в 1970-е – 1980-е годы продолжает оставаться типичной сельскохозяйственной областью, лишь в слабой степени охваченная процессами урбанизации: из 9 городов в области лишь 3 являлись городами до 1917 года.

Таким образом, источниковая база исследования вполне репрезентативна – студентки из Шадринска и Кургана представляют индустриально-урбанизированные слои населения, студентки же из районных центров, сел и деревень Курганской области представляют население слабоурбанизированных слоев населения.

В научный оборот вводится информация об эмпирических аспектах, структуре и функциях ранее не известного типа культуры, изучение которого позволит лучше понять сложный процесс половой социализации человека.

Намерением автора является доказать обоснованность следующего положения: существует преимущественно латентная культура девичьей социализации – «девичья (суб)культура», – представляющая собой систему ценностей, норм и образцов, устных и рукописных текстов, игровых, эротических, магических и мантических практик и являющаяся важнейшим, ранее не замечавшимся и не изучавшимся, каналом гендерной социализации детей и подростков женского пола…

Blog

С. Б. Борисов Человек. Текст Культура Социогуманитарные исследования Издание второе, дополненное Шадринск 2007 ббк 71 + 83 + 82. 3(2) + 87 + 60. 5 + 88

Содержание

Японский гриб, 1978 – Японский гриб. // Большая Советская Энциклопедия. Том 30. Третье издание. – М.: Советская Энциклопедия, 1978. С. 548.

Сведения об информантах