Исследование

Вид материала

Исследование

Содержание И. В. Уваров (Москва). Проблема художественного мифологизма и славянские литературы второй половины XX века

Подобный материал:

• Исследование машинописных текстов, 3773.04kb.
• Исследование рынков сбыта, 102.92kb.
• Великой Отечественной Войны. Данное исследование, 132.59kb.
• А. М. Степанчук Национальный технический университет Украины "Киевский политехнический, 245.12kb.
• Задачи маркетингового исследования. Укажите информацию, которую необходимо получить,, 20.78kb.
• I. Исследование влияния тренировочных нагрузок на изменение уровня физической работоспособности, 95.1kb.
• Слепнёв Андрей Геннадиевич исследование, 237.56kb.
• Исследование рынка, объекта рыночных исследований (курсовая), 15.53kb.
• Л. В. Шипова Саратов, сгу им. Н. Г. Чернышевского Исследование, 107.95kb.
• Буланькова Эдуарда Анатольевича исследование, 19.13kb.

И. В. Уваров (Москва). Проблема художественного мифологизма и славянские литературы второй половины XX века

Проблема художественного мифологизма и, в частности, мифологизации литературы XX века – одна из наиболее актуальных в современном литературоведении.

Известно, что художественное творчество, выделившееся из фольклора, сохраняет с ним глубокую внутреннюю связь, особенно на данном этапе своей истории (а опосредованно через фольклор, и связь литературы с мифом). Развитие авторской художественной словесности закономерно идет по пути ее демифологизации. Эта общая тенденция, в целом определяющая ход развития литературы, в свою очередь не исключает наличия противоположного процесса, заключающегося в том, что авторское художественное творчество на разных этапах своей эволюции обращается к использованию отдельных мотивов, сюжетов мифологии или вбирает в себя в той или иной степени архетипы мифотворческого мышления.

Вопрос о связи и взаимодействии между литературой и мифологией перерастает в литературоведении в проблему художественного мифологизма, напрямую связанную с понятием архетипа. Так, в настоящее время в науке принята точка зрения, согласно которой мифологизм художественных произведений проявляет себя не только в использовании тех или иных мифологических имен и сюжетов, а рассматривается в целом как структура, как наличие признаков мифологического мышления в литературном тексте. Подобными признаками становятся мотивы, выдающую свою глубинную связь с архетипами мифотворческого мышления.

Необходимо подчеркнуть при этом, что основное отличие неомифологических тенденций в литературе XX века состоит не столько в более частом обращении художников к тем или иным мифологическим мотивам, темам и сюжетам, но и выражается прежде всего в более свободном, нередко подчеркнуто игровом использовании данных мотивов и сюжетов, в усилении роли мифа и архетипов мифотворческого сознания в структуре повествования и в воплощении авторских мировоззренческих установок. Кроме того, особенностью литературы XX века является то, что именно в этот период тенденция мифологизации отчетливо проявила себя в прозаических жанрах, прежде всего в романе (что в основном не было характерно для литературы прошлого), в то время как мифологическое начало в поэзии и драме нередко присутствовало и на более ранних стадиях развития словесного искусства.

Заметное проявление неомифологических тенденций в литературе XX столетия – явление общемировое, не ограниченное западноевропейским ареалом, а в той или иной степени затронувшее самые разные регионы. Не исключением в этом смысле стали и литературы народов Восточной Европы – в том числе и славянских стран, давшие миру немало выдающихся писателей, обращавшихся к мифу.

Несмотря на сложное многообразие и неоднородность данного феномена, в современном отечественном литературоведении принято выделять ряд типов художественного мифологизма в литературе XX столетия – использование писателями мифологических сюжетов, претерпевающих в их произведениях определенную трансформацию; обращение к фольклорно-мифологической основе национальной культуры; воспроизведение архетипических констант человеческого существования и др. Излишне говорить при этом, что, как правило, наблюдается синтез тех или иных типов художественного мифологизма, выделяемых с достаточной долей условности. Существуют, кроме того, и общие региональные особенности, присущие тем или иным литературам и непосредственно влияющие на характер художественного мифологизма в них. Так, для западноевропейской и отчасти североамериканской литературы XX века характерно «интеллектуалистское», нередко игровое свободное использование мифа, а в латиноамериканском и афро-азиатском ареалах складывается иная тенденция, которую принято обозначать как «магический реализм».

Более прочная по сравнению с западноевропейскими литературами связь славянских литератур с мифо-фольклорной национальной почвой в значительной степени влияет на характер художественного мифологизма в них, делая его во многом типологически соотносимым с «магическим реализмом» в литературах латиноамериканских и афро-азиатских народов. Данное типологическое сходство, разумеется, не отменяет существования значительных различий между литературами тех или иных народов или же творчеством тех или иных писателей, самобытный талант которых делает каждое произведение глубоко индивидуальным.

«Неомифологическая волна» в польской литературе второй половины XX столетия представлена, в частности, такими яркими именами, как Т. Конвицкий, Т. Новак и Ю. Кавалец. Творчество Т. Новака и Ю. Кавальца принято относить к так называемой «деревенской прозе», играющей особенно заметную роль в литературном процессе 60–70-х годов. Необходимо отметить в связи с этим, что именно в русле данного направления в славянских литературах второй половины XX века зачастую и осуществляется обращение к мифо-фольклорным основам национальной культуры, в конечном итоге способствующее мифологизации повествования. Эта тенденция проявляется, в частности, и в творчестве данных писателей. Так, в своих романах «Черти» (1971) и «Во все горло» (1982) Т. Новак осуществляет художественную реконструкцию и актуализацию мифов, прибегая к фольклорно-мифологической стилизации, воспроизводя мифы, легенды, сказания, бытующие в крестьянском народном сознании. В определенной степени черты художественного мифологизма можно обнаружить также в произведениях Ю. Кавальца и ряда других польских авторов, разрабатывающих «деревенскую» тему. В произведениях Т. Конвицкого мифологизируется Виленщина – литовско-белорусское пограничье, являющееся малой родиной самого писателя. Своего рода итогом мифологизации этого края, проявляющей себя во многих его произведениях, становится роман «Бохинь» (1987), в котором художественный мифологизм сочетается с игровым началом.

«Неомифологическая» линия в значительной степени присуща словацкой литературе второй половины XX века – в частности произведениям таких писателей, как П. Ярош, к вершинам творчества которого принадлежит роман «Тысячелетняя пчела» (1979).

Наличие неомифологических тенденций в драматургическом творчестве в целом характерно для литератур народов Югославии второй половины XX столетия. Так, в словенской литературе художественный мифологизм находит выражение в произведениях В. Тауфера. Жанр историко-мифологической драмы разрабатывает в этот период такой хорватский драматург, как М. Маткович.

Процесс мифологизации повествования в значительной степени затрагивает сербскую литературу второй половины XX века. Рассматриваемый нами феномен можно обнаружить в произведениях таких писателей, как И. Андрич, Б. Пекич, М. Селимович, Д. Ковачевич, М. Павич и др. Так, творчество выдающегося сербского писателя И. Андрича представляет собой яркий синтез фольклорно-мифологического начала и интеллектуализма западноевропейского образца. Наиболее яркими произведениями писателя в этом смысле являются новелла «Путь Алии Джерзелеза» (1919), романы «Мост на Дрине» (1945) и «Травницкая хроника» (1945), повесть «Проклятый двор» (1954). Многие произведения другого крупного писателя, Б. Пекича, творчество которого принято относить к так называемой «книжной», интеллектуальной линии сербской литературы, также проникнуты мифологизмом (например, романный цикл «Золотое руно», 1978–1985, и роман «Бешенство», 1983). Художественный мифологизм в произведениях этого писателя носит в большей степени интеллектуалистский игровой, чем национально-самобытный характер. Особым феноменом и для сербской, и для мировой литературы явилось творчество М. Павича, служащее примером уникального сочетания фольклорно-самобытного и игрового начал, осуществленного на благодатной почве постмодернистского романа, открытого для любых самых причудливых соединений («Хазарский словарь», 1984). К архаическим элементам национально-самобытного сознания апеллирует в своих трагикомедиях и сербский драматург Д. Ковачевич, ярко воплощающих неомифологические тенденции в драматическом искусстве.

Мифо-фольклорная линия в драматургии заметна и в современной македонской литературе – прежде всего в пьесах Г. Стефановского, этих развернутых метафорах человеческих судеб и содержащих фольклорно-метафорические образы (например, «Дикое мясо», «Полет на месте», «Черная дыра» и др.). Неомифологические тенденции, в целом характерные для македонской литературы, проявились также и в прозе – в частности, в творчестве С. Яневского («кукулиновский цикл»), Й. Стрезовского (романы «Святая и проклятая», 1978, и «Зарок», 1981), Петре М. Андреевского (роман «Пырей», 1980).

Художественный мифологизм в болгарской литературе второй половины XX столетия в той или иной степени присущ творчеству таких выдающихся писателей, как Э. Станев («Легенда о Сибине, преславском князе», 1968, «Антихрист», 1970), Г. Стоев (роман «Циклоп», 1973), Г. Алексиев (трилогия, состоящая из романов «Перекресток облаков», 1973, «Духи Цибрицы», 1976, и «Знойные дни», 1978), Д. Фучеджиев («Река», 1974, «Зеленая трава пустыни», 1978), Г. Марковски (роман «Хитрый Петр», 1978) и др. При этом к наиболее ярким примерам мифологизации в болгарской литературе принадлежит творчество Й. Радичкова, которого некоторые критики называют «Балканским Маркесом». На основе использования фольклорных и этнически самобытных пластов национального бытия и сознания Й. Радичкову в своих произведениях (сборники рассказов «Свирепое настроение», 1965, «Водолей», 1967 и др.; романы «Все и никто», 1975, «Праща», 1977; многочисленные новеллы, пьесы и т. д.) удается синтезировать различные типы художественного мифологизма.

Таким образом, обращение к мифу, архетипам мифотворческого сознания, национальному фольклору и мифологии, в целом характерное для литературы XX столетия (в частности, его второй половины), оказалось исключительно плодотворным для развития не только американских, западноевропейских, но и славянских литератур.