Н. Я. Мясковский переписка всесоюзное издательство «советский композитор» Москва 1977 редакционная коллегия: Д. Б. Кабалевский (ответственный редактор) А. И. Хачатурян д. Д. Шостакович вступительная статья

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 53

сегодня получил Ваше голливудское письмо. Пишу Вам ответ на Париж, так как едва ли он поспеет в Америку до Вашего выезда. Дело с Кауфманом уладилось 7 марта—он, оказывается, просто забыл, а я как-то совсем не умею пользоваться телефоном, особенно, когда надо их искать.

За свое семейство можете очень не беспокоиться, надеюсь, что оно не умрет с голоду и на улице. Вер[оника] Александровна], навер но, писала, как наладилась жизнь и учеба Вашего потомства. Кажется, там все обстоит вполне благополучно.

Что касается Ваших издательских и концертных дел, то я не очень в курсе. Впрочем, не думаю, чтобы Гринберг надувал. Он теперь вернулся только на издательское поприще, так что сможет и сам руководить. «Ромео» пока еще из печати не появился; вышли 6 пьес ор. 521 неважно напечатанные — слепо и грязно. Вальсы сданы, причем диез и еще одну поправку сделал не я, а редактор2. Но я ему обещал, что если Вы заартачитесь, я за свой счет попрошу сделать вкладку с поправкой. О других партитурах ничего не знаю, так как в издательстве почти не бываю. Там теперь очередное помешательство — немедленно печатать 5-ю симфонию Шостаковича. Правда, это очень хорошо, но есть и другие сочинения не хуже.

Гаук едва ли учит кантату. Он все время с симфонией Шостаковича— сыграл ее раз десять3, кроме того провел концерт из сочинений Глинки — новая симфония, замечательно законченная Шебалиным и т. д. 4, готовится к Танееву и, наверное, не думает о Вашей кантате. [...] На днях я видел у Ламма Вашего «Гамлета»5, там есть чудесная музыка: нее песни Офелии, явление тени отца, и даже марш Фортинбраса будет, вероятно, хлестко звучать. Между прочим, не отложил ли Тосканини Вашу увертюру из-за 5-й симфонии Шостаковича. У нас ходили слухи, что он ее играет в начале марта. Это для него подходящее сочинение: очень экономно написанное, наглядное по фактуре, психологически незамысловатое и ясное по течению мыслей, хотя и длинное — 50 минут.

Наша музыкальная жизнь абсолютно лишена малейшего интереса. Декада русской классической музыки проходит безобразно-халтурно. Все дирижеры и оркестры состязаются в том, кто хуже сыграет. [...] Новинок никаких. Асафьев мне показал два своих балета6: «Кавказский пленник» — неинтересно, кроме парочки «кавказских» моментов, «Иван Болотников» — много лучше, особенно, в «русской» части. Русский песенный диатонизм Асафьева, хотя и пресноват, но все же интереснее, чем его попытки «просто музыки», где он не брезгует банальностями, а гармонические «изысканности» звучат ни к селу, ни к городу. Спасает отчасти непосредственность, наивность и уж, конечно, дансантность.

Вот и все. Когда будете в Париже, заберите в издательстве «Мысли» и «Пейзаж», — я их не могу получить от Ю. Крейна, а безумно без них скучаю.

3-ю симфонию Рахманинова, наверное, просто не могут оценить на Западе, хотя я тоже особенного от нее не жду, но Рахм[анинов] все-таки Рахм[анинов], и у него всегда найдется за что уцепиться. Между прочим, я очень не люблю обработки Мотля Гретри, Люлли и еще кого-то. Это так вычурно и назойливо, но деревянно звучит.

Как несчастная Австрия?7 Бедняжка Дзимитровский тоже, наверно, пострадает, если уже не пострадал. Сердечный привет. Также Лине Ивановне. Обнимаю Вас и непременно жду обратно.

Ваш Н. Мясковский

18.3.38. Москва

Письмо Кауфману не передаю, не к чему теперь, а кантату едва ли учат.

424. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

29 июня 1942 г., Алма-Ата

Алма-Ата, Красноармейская 81,

Гостиница Дом Советов, комн. 143

29 июня 1942

Дорогой Nicolas-Jacob.

Фро1, вероятно, потому, что я играл «Золото Рейна» по экземпляру, доставшемуся от Шейблера, оказал нам милость в пути через пустыню: в Красноводске пошел дождь, который прекратился перед Алма-Атой, так что в поезде не было жарко, а по ночам иногда тянулись за пальто. Алма-Ата2 («отец яблок» или «яблочный отец») оказалась приятным местом с правильными, широкими улицами, тонущими в зелени — тополя в несколько рядов: скорее дачное место, если бы не асфальт, во всяком случае, на дачу отсюда не тянет. Гостиница вроде нальчиковской, и комната тоже вроде.

Мне привезли пианино, лимонное, без фабрики, но приятного звука. Я соркестровал все, что можно в «Войне и мире»,3, то есть все картины, кроме трех народных. Не найдя письма от Храп[ченко], телеграфировал и получил ответ, что письмо с пожеланиями поправок высылается авиапочтой. Иначе говоря, эти беззаботные птенчики, получив клавир в апреле, не удосужились направить мне свои пожелания до конца июня. С Ламмом дело не так просто, так как здесь не хватает комнат и карточек в столовую, без чего, конечно, его вызывать нельзя4. К тому же он прислал письмо, из которого неясно, приедет ли он или не приедет, буде мне удалось обломать это дело. В отчаянии пробую приучать местного полудирижера к расшифровке моей партитуры, чтобы не сесть окончательно на мель, если с Ламмом дело лопнет.

Как Ваша Увертюра?5 Кончили? Не начали? Взялись за что-нибудь другое? Здесь знакомых композиторов мало или вовсе нет; это и зависимости от того, считать ли Н. Крюкова за такового. О вызове сюда Шапо6 и Нечаева говорил, и это приняли к сведению. Обнимаю Вас крепко. Сердечный привет Валентине и Евг[ении] Яковлевнам. С удовольствием вспоминаю, как мы ходили к Вам за молочком. С меньшим — Тимура7. Пишите.

Ваш С. 425. H. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

14 июля 1942 г., Тбилиси

Дорогой Сергей Сергеевич, наконец-то получил от Вас весточку. Имели маленькое сообщение от Миры Алекс[сандровны] 1, но нам всем его показалось мало, так как о Вашей поездке там не было ни слова.

Теперь пробел заполнен. Наша жизнь без вас обоих очень как-то стала сера, тем более, что и музыкальные интересы ничем не питаются извне. Концертов нет, в опере появились только «Сказки Гофмана»! На днях мы действительно получили развлечение, но из Армении. Она вызвала целую кучу здешних музыкантов в Ереван на исполнение 7-й симфонии Шостаковича2. Мы там провели четыре отличных дня: 3 раза слушали симфонию, бродили по галереям (картинная — прелесть!) и, наконец, съездили на Севан, катались по озеру и ели форель. [...] Симфония по материалу и стилю ровнее, чем другие, но и 5-я и 6-я3 в разных отношениях лучше. Сараджев очень жалел, что Вы не могли быть, так как прожили мы там 4 дня очень мило.

Свою работу я кончил, даже оркестровал увертюру4, но музыка получилась весьма посредственная и трафаретная. Хуже всего, что она Комитету не понадобилась, а я-то ухлопал на нее почти 2 месяца.

Что касается до приезда в Алма-Ату Ламма, то я сомневаюсь в этой возможности — его слишком держат консерваторские обязательства. Быть может, обстановка повлияет, но что мы можем сами сказать??

Желаю Вам всего лучшего. Все наши Вам и Мире Алекс[андровне] кланяются. Привет Мире Алекс[андровне] и от меня.

Сердечно Ваш Н. Мясковский

14.VII 1942

426. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

23 сентября 1942 г., Фрунзе

Дорогой Сергей Сергеевич, третьего дня, после 21-дневных мытарств, приехали во Фрунзе. Встречены весьма нелюбезно,— я еще лучше других. Ламм тоже здесь, но принимать не хотят. Нельзя ли ему поехать в Алма-Ату. Живу (один, семья в другом месте) — без малейших удобств в гостинице. Жизнь так же дорога, как и в Тбилиси, но условия в сто раз хуже. Только что получил открытку от Держановского 1, что в Москве играли Ваш 2-й квартет2 и он произвел отличное впечатление, даже «скифская» (его слова) 1-я часть и пестрый финал. Я не твердо уверен, что останусь здесь. Напишите пару строк. Сердечный привет от меня и всех наших Мире Александровне. Крепко обнимаю.

Ваш Н. Мясковский

23/IX 1942

427. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

3 октября 1942 г., Алма-Ата

Алма-Ата, 3 октября 1942

Дорогой Николя-Жакоб.

Наконец-то Вы нашлись. Месяца два назад сведущие люди уже видели в Ташкенте «тбилисскую группу» проездом куда-то и даже насчитали в ней 18 человек, поэтому я не знал, где же Вы, и послал на всякий случай телеграмму с запросом в Тбилиси, а тут Вы нашлись совсем рядом. Ведь отсюда до Фрунзе по прямой линии два шага, но нас разделяет хребет, поэтому железная дорога делает большую петлю. Фрунзе, говорят, вроде малой Алма-Аты или, с Вашей точки зрения, Алма-Ата вроде великого Фрунзе.

Но, судя по тону Вашей открытки, Вы приняты с не очень распростертыми объятьями, поэтому я пошел в дирекцию объединенной Киностудии и информировал ее, что во Фрунзе прибыла пачка композиторов1 из золотого фонда — не нужен ли кто-нибудь. Для пущей важности даже заявил, что говорю как зам-пред МССК2. Не зная, вся ли группа во Фрунзе, я напирал на Вас, на Нечаева, поскольку он интересовался фильмами, и упомянул о Шапопо (хотя фотографию он мне так и не прислал — жаль — мне приятно было с Вами, остальных можно было отрезать). Дирекция сказала, что фильмов намечается достаточно и привлечение композиторов желательно, но все упирается в жилплощадь. Это разрешится на днях: или киностудия получит квартиры,— тогда дело возможно, или не получит,— тогда и свои работники! И частью останутся на головах друг у друга. Габриэль Попофф, например, приехал сюда месяц назад без вызова и, хотя получил фильм, должен был жить три недели впятером, то есть он, жена и трое чужих, из которых один пьяный. Наконец он достал комнату, но через день его оттуда выселили. Сегодня он гордо говорил, что, кажется, ему удастся выселить выселившего его.

Пока дирекция разрешит вопрос, напишите мне или лучше телеграфируйте, кто приехал бы сюда, и прежде всего приехали бы Вы? Пора бы Вам решиться: фильмовая работа занятная, доходная и не требует творческого перенапряжения, а Алма-Ата приятный город и при деньгах сытный. Я, кроме фильмов, пишу небольшую драматическую кантатку3 и выпросил у Москвы заказ на сонату для флейты и фортепиано4 . Несвоевременно, но приятно. Вашими последними симфониями5 интересо вался Госоркестр в лице заходившего ко мне Шульмана. Они писали Вам в Тбилиси на ССК, но письмо вернулось обратно. Сейчас Госоркестр с Шульманом в Свердловске в оперном театре. Если хотите, напишите им на основании моего сообщения.

Жду известий, обнимаю Вас, привет сестрицам и друзьям. Мирочка тоже шлет привет и пишет Валентине Яковлевне.

Ваш С. Пркфв

Насчет Ламма хуже. Часть работы все еще ждет его (один акт оперы и кантата), но под каким соусом отвоевать жилплощадь?

С неделю назад кто-то звонил мне из Фрунзе в 8 часов утра. Но я вернулся домой в 6 часов утра после ночной записи фильма, телефон где-то в коридоре, из Фрунзе я ничего интересного не ждал и поэтому не пошел на вызов. Получив Вашу открытку, пожалел.

СП.

428. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

6 октября 1942 г., Фрунзе

6/Х 1942

Дорогой Сергей Сергеевич, после Вашей телеграммы все жду и жду письма. Мы начинаем здесь обвыкать, но жильем почти никто не устроен. Ламм пытался Вам звонить, но сказали (8 часов утра), что Вы больны. Что было с Вами? Я живу в гостинице, мои — в адресе на обороте. У них — пол, стены, потолок, чемоданы, один стол и купили одну раскладушку. Удобств никаких, но зато рядом, в кухне, живет пианистка Курис, и я трижды в неделю по три часа могу предаваться обузданному творчеству на ее пианино. И то хлеб. Я имел несчастье соблазниться кантатной темой1 и теперь расплачиваюсь — это мучительная работа, да еще в мои годы. С трудом выколачиваю вступление и 1-й номер (хоры и соло). Еще предстоят три, да больших. Когда все кончу,— ума не приложу. Завидую Вашему пианино в номере. Пишите. Как Мира Александровна? Привет обоим от меня и всех наших.

Ваш сердечно Н. Мясковский

429. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ-С. С. ПРОКОФЬЕВУ

21 октября 1942 г., Фрунзе

21/Х 42

Дорогой Сергей Сергеевич, все не мог собраться известить Вас о получении Вашего долгожданного письма.

Ваша пропаганда киномузыки пока на меня не действует. Работая над Кантатой, я убедился, что у меня нет иллюстративного воображе ния, а без этого какая же киномузыка. Работаю я с крайним напряжением и сделал пока только Вступление, 1-й, 2-й и половину 3-го хора, осталось самое трудное — вторая половина 3-го номера и 4-й (финальный). Все эти хоры, солисты, фактура оркестра, боже, до чего это трудно! Вчера, совсем случайно узнал, что умер Вл[адимир] Вл[адимирович] Держановский1. Ни от кого об этом не было никаких вестей Случилось это, вероятно, в конце сентября, а я только что от него получил открытку с восхвалением Вашего 2-го квартета2 (В. П. Ширинский мне пишет3, что этот квартет будет репертуарным). Желаю Вам всего лучшего. Как Вы много насочиняли, ужас! Что это за драматическая кантата? Напишите поподробнее о своих работах. Привет Мире Алекс[андровне].

Искренно Ваш Н. Мясковский

430. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

16 ноября 1942 г., Фрунзе

Дорогой Сергей Сергеевич,

пишу Вам еще из Фрунзе, так как отъезд из-за разных перевранных телеграмм все откладывается. Да я не особенно и тороплюсь. Быть может, уеду вместе с Вал[ентиной] Яковл[евной] 21-го в субботу (надеюсь) 1. Пишу же я Вам вот по какому поводу. Здесь живет и много работает композитор Владимир Георгиевич Фере, так называемый основоположник киргизской культурной музыки. Несмотря на все основоположничество, его здесь больше нагружают административной работой, а не творческой, а для этой последней у него просто не остается времени, так как он занят с 8 часов утра до 5 часов дня и с 5 часов дня до 8 часов вечера. Когда же сочинять?! Я его надоумливаю переключиться вовсе на творческую работу и бросить все административное. Но для этого надо иметь твердый заработок. Так как я помню из Вашего письма, что на 1943 год запроектировано много фильмов, надо непременно найти место и для Фере, тем более, что он отличный музыкант и вполне технически оснащенный (он кончил у меня в 1929 году). Я только не знаю, как это осуществить, чтобы ему дали киноработу. Быть может, Вы разрешите ему списаться с Вами? Ему можно написать на адреса: Фрунзе, Киргизия, ул. Панфилова, Киргизск[ая] rocyд[арственная] филармония (там он — зам. директора), или в Управление по делам искусств. Его личный адрес я сейчас забыл, но постараюсь Вам дослать. Непременно устройте это.

Как здоровье Миры Александровны? Какие у Вас планы в связи с оперой? В Москве не будете? Хотя я свою кантату кончил еще в кон це октября, но только на днях сделал окончательно клавир; как удастся оркестровать в московских условиях, не могу догадаться.

Буду ждать от Вас хоть небольшой весточки уже в Москве, так как сюда ничего не поспеет.

Обнимаю Вас. Привет Мире Александровне и от всех наших обоим.

Ваш Н. Мясковский

Фрунзе

16/XI 1942

431. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

27 февраля 1943 г., Алма-Ата

Алма-Ата, 27 фев. 1943

Дорогой Nicolas-Jacob.

Вот уже 3-я неделя, как мы в «Отце яблок», пытаясь вновь приноровиться к его климатическим придурям1. Впрочем, бывают и улыбки, а именно от полудня до трех, когда солнышко греет, журчат ручьи и пахнет весною, словом, в те моменты, когда Вы нам завидуете. Но солнце юркнет за облака, воздух сразу станет резким и начнутся всякие выходки природы.

В смысле работы я пока сделал меньше, чем рассчитывал, так как вмешалось выключение электричества, и по вечерам я вынужден был закрыть мою лавочку, завидуя тем, у которых сняты электрические лимиты. Не помню, успел ли я Вам сказать, что незадолго до отъезда из Москвы меня все-таки уговорили перекроить финал «Войны и мира», сделав его, как это полагается, более апофеозным. Я сначала упирался, но потом мне пришла в голову мысль написать хор, поющий быстро на фойе банды, излагающей уже известный раньше материал, но в новом качестве; а затем хор начинает петь широко, банда продолжает свое, а быстрое движение переходит от хора в оркестр, играющий без медных. В общем, вся эта затея как будто вышла, хотя и удлинила финал минуты на 2, на 3.

В остальном мы живем здесь тихо и приятно, но (или, если хотите, и) вдалеке от музыки и музыкантов: самый крупный, с которым мне приходится встречаться, это Крюков (H. H.), a самая яркая новинка — «Суворов»2, на которую никак не могу заставить себя пойти. Так что будьте благотворителем и напишите, что творится в музыкальном мире.

Крепко обнимаю Вас, целую обе ручки сестрице. Мирочка шлет примет Вам обоим.

Ваш С. Пркфв

432. H. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

23 марта 1943 г., Москва

Дорогой Сергей Сергеевич.

Посылаю телеграмму Гаука.

Еще раз поздравляю адски горячо. Самое главное — пробита брешь в заговоре молчания и незамечания. В остальном есть небольшая наша вина: мы упустили Рихтера (он где-то в далекой поездке) и для высокого начальства Вашу сонату играл Вальтер!1 Это, наверно, было типичное «не то». Обнимаю Вас. Скоро напишу письмо в ответ на Ваше с разными сообщениями о московской музыкальной жизни, которая пока, впрочем, довольно жалка. 21-го бетховенцы немного наспех сыграли 8-й квартет2, который произвел некоторое впечатление. Та часть, которая не нравилась Вам (Adagio), несмотря на «крайнюю выразительность», не понравилась и мне самому; оказывается, я в ней не узнал самого себя. Это довольно красиво, но «не мое».

Сердечный привет Мире Александровне. Зачем Вы выбросили в Московской картине «В[ойны] и мира» песенки французов? Это для «оперы» очень было необходимое пятно. Я ругаюсь с Шлифштейном по этому поводу3.

Ваш Н. Мясковский

Обнимаю Вас.

23/1II 1943

433. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

24 марта 1943 г., Москва

24 марта 1943 г.

Дорогой Сергей Сергеевич, сегодня отправил Вам заказное письмо с поздравительной телеграммой от Гаука, который, видно, вообразил, что Вы в Москве. Я очень рад, что дело с премиями кончилось в какой-то мере благополучно: важно было растопить лед, кажется, он тронулся. Я не особенно доволен работой нашего Комитета, мы кое-что скомкали, и получилось так, что Вашу сонату пленум Комитета не слышал, иначе она имела бы другой резонанс, а в высоких инстанциях ее игры не Рихтер, а Вальтер [...]. Ну, да я доволен и тем, что есть. Славянский квартет Висс[ариона] Шебалина1, конечно, очень удачное (особенно для него) сочинение — колоритное, эмоциональное, но, в сущности, простоватое и много меньше Вашей сонаты. Здешняя музыкальная жизнь все еще как-то не наладилась, но ожидается кое-какое оживление. Приехал Госоркестр с Рахлиным во главе. Было уже два его концерт оба не слишком хорошие. 7-ю Шостаковича он играл недурно2, но не больше. Дальше пошел, конечно, Чайковский. [...].. Но планы строятся объемные, быть может, что-нибудь в них и просочится хорошее. 31 марта Рахлин с Юдиной, кажется, играют Ваш 2-й концерт3. С апреля и ежемесячно Союз устраивает симфонические концерты, где будут играться новинки. В первом — 4-я симфония Желобинского4, во втором — 3-я симфония Голубева5 и отрывки из «Войны и мира» (?), в третьем — 3-я симфония Шебалина6, кроме того, разные мелочи. Меня собираются терзать 17-й симфонией (Кондрашин) 7, 6-й симфонией (Рахлин) и, быть может, 23-й (Кабардинской — тоже Рахлин). Пока это все, что я знаю. Кантата моя8, видимо, никого особенно не интересует, да и я ее не слишком подталкиваю. Так как мой 8-й квартет (исполнявшийся бетховенцами на днях) 9 очень понравился, то его собираются повторить в апреле вместе с Вашим 2-м 10. Последнее меня сильно интересует, так как до сих пор я его не слышал. Сейчас у меня с Шлифштейном назревает беседа по поводу «Войны и мира». Я смотрел «Бородинскую» сцену— мне все понравилось, но сокращать «Пьера» я бы не хотел. «Московская» сцена меня меньше удовлетворила. Вы так урезали Рамбаля и Бонэ, что они стали совсем лишние. Я считаю, что нельзя было выбрасывать песенок ихних, и буду с Шлифшт[ейном] из-за этого ссориться. Вообще, вся эта картина получилась какая-то пассант’ная *. Других переделанных картин еще не видел. Живем мы в Москве, в общем, по-прежнему (как при Вас), суетливо и как-то бесплодно: я до сих пор ничего не могу начать толком. Начну и сейчас же бросаю, так все получается плоско и неинтересно. Очень много времени истратил на заседания Сталинского комитета, а теперь Союз, Музгиз, Комитет искусств и консерватория берут уйму времени. Мечтаю, куда бы то ни было уехать. Приедете Вы на получение диплома?11 Очень бы хотелось повидаться. Сердечный привет от нас обоих Мире Александровне. Обнимаю Вас крепко.

Ваш Н. Мясковский

434. С. С. ПРОКОФЬЕВ —В. Я. МЕНЬШИКОВОЙ и Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

4 апреля 1943 г., Алма-Ата

Дорогая Валентина Яковлевна и ее дорогой родственник!

Очень тронут Вашей совместной телеграммой и благодарю за нее. Дорогого родственника, кроме того, благодарю особо, потому что он, вероятно, работал в мою пользу, иначе почему бы дали за такую путаную вещь, тогда как за более простые и ясные не давали. А что такое (это уже вопрос к родственнику) за Славянский квартет Шебалина?

* проходная — от passant (франц.). Точнее говоря, в каком отношении он стоит к любимому мною 3-му квартету и нелюбимому 4-му? 1 Среди других поздравительных телеграмм была и от Атовмяна, отправленная 21-го в 6 часов утра, из чем» я понял, что в предшествующую ее отправке ночь Роню где-то пропивали. Я сейчас подбираю всякий казахский материал для одной довольно большой вещи2. Как там много интересного, целое нетронутое море! Ходил я на концерт оркестра казахских инструментов — звучит доводи, но занятно и приятно-фальшивовато как только взлетают во 2-ю октаву. Но о какой-нибудь обработке музыкального материала пока нет речи, все это в зачаточном состоянии.

А что случилось с переложениями симфоний Жакоба? Ламм в одном письмишке, между прочим, упомянул, что несколько переложении затерялось, и автор вынужден их восстанавливать. Что это за симфонии, и как они могли пропасть? И вообще, что этот Жакоб делает нового, интересного и приятного?

Blog

Содержание