Н. Я. Мясковский переписка всесоюзное издательство «советский композитор» Москва 1977 редакционная коллегия: Д. Б. Кабалевский (ответственный редактор) А. И. Хачатурян д. Д. Шостакович вступительная статья
| Вид материала | Статья |
- П. П. Румянцева Издательство Томского университета, 5582.87kb.
- Н. И. Соколовой государственное издательство художественной литературы москва 1962, 3357.13kb.
- В. Б. Касевич элементы общей лингвистики издательство «наука» главная редакция восточной, 1630.75kb.
- В. В. Забродина Вступительная статья Ц. И. Кин Художник А. Е. Ганнушкин © Составление,, 3300.88kb.
- К. С. Станиславский, 7866.42kb.
- К. С. Станиславский, 7866.35kb.
- Сборник статей казань 2007 Редакционная коллегия: Кандидат философских наук, доцент, 7060.46kb.
- К. С. Станиславский Моя жизнь в искусстве, 7323.71kb.
- Пособие для врачей Издание третье, переработанное и дополненное Ответственный редактор, 4797.24kb.
- Москва 1999 «teppa»-«terra» москва 1999, 8246.34kb.
Пишите мне: Serge Prokofieff, с/о Guaranty Trust, 3, Rue des Italiens, Paris IX.
Я скоро начну разъезжать, и оттуда мне будут пересылать письма. Поставил «Причуды» (1, 6 и 5) в предстоящие программы Стокгольма, Страсбурга и Амстердама, и из последнего даже получил специальную благодарность, так как они Вас мало слышали, но очень интересуются.
Крепко обнимаю Вас.
Ваш С. Прокофьев
2-я симфония, ор. 40. I часть.
Главная партия.
Ход:
2-я половина хода:
Нa фоне которой появляется побочная партия, сначала в басу:
А затем:
Заключительная:
II часть (тема и вариации).
Тема:
Хотел выписать вариации, но не хватает терпения, тем более, что это довольно трудно, так как они построены не столько на варьировании темы, сколько на развитии ее.
С. П.
214. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ
3 ноября 1925 г., Москва
3 ноября 1925. Москва
Дорогой Сергей Сергеевич, вернувшись сегодня из Питера, где слушал в исполнении Малько исправленную 7-ю свою симфонию1, нашел Ваше долгожданное письмо. Темами Вашей симфонии, я, как и следовало ожидать, совершенно восхищен. Вы говорите, — на исполнении симфонии было тьма русских (Вы еще забыли упомянуть Макса Штейнберга!), из которых только четырем «все-таки» что-то понравилось. Но ведь там русских-то только один Сувчинский, да и то я не знаю, что он теперь! А все остальные, да разве это люди с русской психологией? Нет, я совершенно убежден, что и здешних настоящих музыкальных кругах (московских, конечно, и только отчасти в петербургских) Ваша симфония была бы принята совсем иначе. Я представляю себе, что всех отпугнуло. Это, — мне кажется, — ее необычайно суровый общий тон, — если, конечно, можно судить по тем отрывкам, что Вы мне показали. Кроме того, я совершении сомневаюсь в исполнении: такую симфонию Кусевицкий не мог хорошо играть. Мне чрезвычайно нравятся: главная партия (несколько мне странен только ее 3-й такт — гармонически) — вся для Вас необыкновенно типичная — с Des’ным отклонением и возвращением в е—; 1-я половина хода хотя и ярка, но мне не очень по душе по некоторой прямолинейности ее гармоний, 2-я половина лучше, а 2-я тема, если она появляется в басу — великолепна; дальше она очень ядовита из-за выдержанных 5/6 аккорда в серединке, — заключительная, с ее канонизмом в уменьшении, превосходна. Темы для вариаций — совершенно обворожительны (си минор в серединке — невероятно свеж), но опять же имеет тот же отпечаток суровости, что и все в 1-й части. Я сомневаюсь, чтобы из таких тем у Вас получилась бы плохая стряпня, и потому я совершенно убежден, что симфония эта будет моим любимейшим Вашим сочинением. Какая досада, что мы живем так недосягаемо далеко.
Жиль, что надо будет играть Классическую раньше 2-й, я ту все-таки уже слышал. Скифскую будут сперва играть персимфанисты. Не думаю, чтобы это было очень хорошо. Завтра в Питере ее играет Дранишников2, к сожалению, я не мог остаться хоть на репетицию. Концерт скрипичный играют теперь все скрипачи, но, кроме Сигети, все отвратительно. Последний раз его играли вместе с моей 5-й симфонией в Персимфансе3. Я не был, так как был в Питере, но бывшие говорят, что было снотворно (!). Можете себе представить?!
Ваш отзыв о моей сонате справедлив, кроме одного пункта, того, что Вы называете 2-й главной темой, — природа этого куска не секвентная — это каноническая имитация в малую терцию и имеет характер вертикального накопления с раскачиванием на одном месте (конец = началу), чем и отличается от секвенции — механически переводящей в другие строи. Сходство 1-й темы с Бетховеном, конечно, тоже слишком внешнее, ибо эмоциональная природа совершенно иная (здесь нет терции) и гармония субдоминантовая. Но, конечно, лучшее — это тема в 16-тых (она скорей, собственно, главная, а остальное более в природе вступления) и побочная (сочинена ровно годом позже). Речитативы я не люблю — это слишком убого по мысли, но ничего другого не выходило. Я в первой части больше всего люблю коду. Но вообще, в сонате, собственно, только одна — 1-я часть, остальное я приписал, чтобы не терять es-moll’ную пьеску, а финал (кроме побочной темы) я считаю просто слабым — пустым местом.
Скоро выйдет 6-я симфония. Вам пришлют. Интересно, как Вы к ней отнесетесь. Ее считают моим лучшим сочинением, но я с этим согласен только в эмоциональном плане, технически же она полна трюизмов и наивностей.
Всего доброго. Спасибо за письмо и примеры.
Ваш всегда Н. Мясковский
215. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ
9 ноября 1925 г., Стокгольм
Стокгольм, 9 ноября 1926
Дорогой Н[иколай] Яковлевич], играл здесь «Причуды»1. Публике они понравились. Критики написали что-то вроде того, что в них приятно отсутствие атональности. В общем, Стокгольм — порядочная деревня, хотя с витрин нотных магазинов приятно улыбается Ваша 4-я соната. Сегодня двигаюсь в Париж, надеюсь там нащупать словечко от Вас Обнимаю крепко.
С. II.
216. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ
6 декабря 1925 г., Клямар
Клямар, 6 декабря 1925
Дорогой Николай Яковлевич.
Я очень обрадован Вашими похвалами темам второй симфонии, особенно похвалой побочной партии, которая была принята особенно сухо, Куськин же «по-дружески» рекомендовал вовсе выбросить ее из симфонии. В извинение чрезмерной прямолинейности гармоний первой связующей партии, должен сказать, что она очень хорошо выходит, когда весь квартет играет все время на всех четырех струнах.
Почему Вы ни словом не обмолвились относительно исполнения седьмой в Петербурге? Каково Ваше впечатление от новой редакции? Напишите непременно. Посылаю Вам программу страсбургского концерта1, которому предшествовала лекция о современной русской музыке, в значительной доле о Вас (материал для лекции поставлял я, поэтому можете быть спокойны). Страсбургцы вели себя молодцом и даже разбушевались, приняв всю программу с явным удовольствием за исключением разве 5-й сонаты, которая положительно сделана не для концертного исполнения.
Передайте, пожалуйста, Фейнбергу мое сожаление о том, что его пребывание в Париже не совпало с моим. Вернувшись из Швеции 12-го, я на другой день получил мою почту в Гаранти Тресте, куда она стекается со всех моих многочисленных прошлых адресов: и, найдя открытку Фейнберга, отправился к нему в отель. Там мне сообщили, что он уже уехал. Очень жаль.
Вашей 6-й еще не получил, но Вы, наверно, уже получили мой 2-й концерт, который, говорят, вышел, хотя до меня еще не добрался. Материал Классической, наконец, напечатали, партитура брошюруется. Теперь принялись за симфоническую сюиту из «Апельсинов», которая, однако, раньше лета готова не будет. Недавно ее сыграли в Париже, звучала довольно хлестко2, но, разумеется, материала для нее наскобли лось значительно меньше, чем для сюиты из «Шута».
Крепко обнимаю Вас. Пишите мне, как последнее письмо, на Гаранти.
Ваш С. Пркфв
217. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ
14 декабря 1925 г., Москва
14/XII 1925. Москва
Дорогой Сергей Сергеевич,
получил утром Ваше письмо, а вечером слушал целый концерт из Ваших сочинений в Персимфансе1. Наконец, играли Скифскую! Правда, играли не бог весть как, да, пожалуй, и того меньше, но какое удовольствие было ее слушать даже так. Пляску нечисти, конечно, повторили — медь играла великолепно. Хуже всего вышла, по-моему, Ночь — очень уж блуждали — трудно ведь играть без дирижера! Успех был, естественно, огромный. Вообще, Вы у нас делаете полные сборы, даже в симфонических концертах. Кроме Скифской играл Фейнберг 1-й концерт и играл неважно, как-то не клеилось с оркестром, так что даже, доехав до каденции, он немного заврался. Зачем-то еще устроили опыт с «Увертюрой» (еврейской) и сыграли ее увеличенным квартетом — получилась почти полная чепуха — ни рояль, ни кларнет, ни вторая тема, ни конец — ничего не звучало. У Цейтлина постоянно бывают дикие фантазии. Скифскую обещают повторить в конце сезона с 3-м концертом, но я надеюсь ее услышать в лучшем виде у Малько. Я поражаюсь, что в Париже не понравилась 2-я тема вашей симфонии. Вообще, я убедился, что там просто потеряли всякий смысл, даже не только здравый. Эта борьба с романтизмом, преклонение перед 18 веком и одновременно обожание Мусоргского, а в Германии Малера — мещанскую сентиментальность — это все такая нелепица, которая сама становится романтической. Противно думать. Иногда я мечтал съездить за границу, прав да, чтобы только почувствовать пульс музыкальной жизни и услыхать Вас в надлежащем виде, но берет жуть и какое-то почти отвращение, еще усугубляемое после рассказов наших путешественников.
Я очень радуюсь теперь, что в свое время не игралась у Вас 7-я симфония. Только после генеральных переделок она наконец начала выходить. Думаю, что с хорошим оркестром, с сильными струнными (особенно басами) совсем выйдет, а то как-то смутно еще звучит тема главного allegro, несмотря на очень густую линию. Не могу пока понять, в чем секрет, ибо фон вовсе не тяжелый. На этих концертах сделал еще парочку штрихов и теперь пустил симфонию за границу. 24 марта ее будет играть в Винтертуре Шерхен 2. Если Вы с Купером видаетесь и с ним не плохи, скажите ему, что, если ему нужен материал 7-й для исполнения, пусть обратится в Винтертур к Рейнхарту, у которого этот материал будет постоянно. Я последнему на днях напишу, чтобы он Куперу предоставил материал для игры, по возможности (материал ихний, они сами его делают), бесплатно. Насчет 6-й я просил Держановского написать издателям, чтобы они сами списались с Купером (он изъявлял желание играть и эту дылду, хотя полагаю, что остережется). Не могу понять в чем дело с ее выходом: до сих пор кормят завтраками, хотя с моей стороны все было готово в августе. Вашего концерта не получал пока. Как с голосами Классической? Вы, помнится, писали, что голоса будут продаваться. Это не изменилось? Я просил наше издательство немедленно послать заказ на Симфонию, так как Ассоциация надеется весной исполнить ее вместе с «Семеро», для чего будет испрошено специальное цензурное разрешение3. Для последнего (не для цензуры, а для исполнения) мне бы очень хотелось, чтобы Вы поручили кому-нибудь прислать мне важнейшие исправления в партитуре. Затем Сараджев хочет поставить два Ваших хорика «Лебедь» и «Волну», — не будете протестовать?
Вы пишете о постоянном неуспехе Вашей 5-й сонаты. Я наблюдаю, что здесь она тоже как-то не может привиться, но для нас объясняю это иначе. Что она не «концертная», это было мне ясно всегда, но что она тем не менее одна из лучших Ваших сонат, это мне тоже ясно. Она, правда, менее эффектна, чем 3-я, но зато тоньше и глубже, — я ее ставлю несколько выше 2-й сонаты, которую очень всегда любил, и почти на уровне анданте из 4-й. У нас она получит свое признание, как только ее сыграет Фейнберг, ибо то, как он ее наигрывал — превосходно страшно гибко и выпукло по фразировке, певуче и необыкновенно свежо по колориту.
Спасибо за моих детенышей. Даже «Круги» попали под Вашу опеку. А этот ор. 4 — это есть уже в печатных нотах? Я думал, что Эберг еще не удосужился. Вы что-то писали о новом издании «Вяч. Иванова» — при случае попросите, чтобы opus был такой: ор. 8-а, ибо я хочу, чтобы «Сонет» был ор. 8-б. Иначе у меня не выходит.
Всего лучшего. Сердечный привет.
Ваш Н. Мясковский
Страница письма С. С. Прокофьева
от 8 января 1926 года 218. С. С. ПРОКОФЬЕВ — H. Я. МЯСКОВСКОМУ
20 декабря 1925 г., Амстердам
Амстердам, 20 дек. 1925
Дорогой Н[иколай] Я[ковлевич], вчера Ваши штучки1 были здесь отлично приняты, пресса тоже хвалит и требует более крупных вешен В связи с этим, а также с интригами Шмуллера и моей, Concertgebouw хочет дать на будущий сезон одну из Ваших симфоний.
Monteux, который здесь дирижирует полсезона, будет в Москве в половине февраля (если его поездка опять не сорвется) 2; он просит Вас познакомить его с Вашими симфониями. Я через три дня уезжаю в Америку до 11 марта. Напишите мне так: с/о Mr. Haensel, 33 West 42 St. , New York. Если напишете на парижский адрес, то оттуда тоже перешлют. Обнимаю.
С. П.
219. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ
8 января 1926 г., Сент-Пол
8 янв. 1926
Дорогой Николай Яковлевич.
В Нью-Йорк я попал очень удачно: как раз 5 января Стоковский исполнил Вашу 5-ю симфонию. Филадельфийский оркестр, которым он дирижирует, несомненно один из лучших в мире, и исполнение Вашей симфонии было превосходно1. Этот оркестр дает двойную серит концертов в Филадельфии (3 часа от Нью-Йорка) и сверх того приезжает в Нью-Йорк, поэтому исполнению Вашей симфонии в Ныо-ИорКе предшествовало два исполнения в Филадельфии. В Нью-Йорке Стоковский очень любим, зал набит и многие «именитые» музыканты (Сигети, Зилоти, Казелла, [Ваш] покорный слуга) слушали Вас стоя. Стоковский был на высоте, дирижировал наизусть, и, пожалуй, единственный грех (грешок), который он сделал, — затянул конец первом части, но и тут я не уверен, он ли виноват, или же Вы сочинили слишком долготное замирание. Зато некоторые места звучали замечательно: побочная партия I части, которая, по моим расчетам, должна была не выйти; вздохи засурдиненных струнных, сопровождающие последнее проведение главной темы во II части; начало III части — контрабасы играли как-то особенно напористо и трещаще; соединение двух тем в финале перед возвращением главной партии. У публики симфония имела успех аплодировал не весь зал (ползала), но очень долго. Критики — для первого исполнения новой вещи в Нью-Йорке — тоже очень недурны; про меня пишут хуже. Сигети, который присутствовал на исполнении в Филадельфии, говорит, что там был такой же успех. Что касается моих впечатлений, то я продолжаю ругать Вас за старые вещи: за глазуновские, местами возмутительно-ученические приемы и за длинноты II ча сти, которые усугубляются замираниями в конце I. Я бы головотяпнул всю первую половину II части и начал бы ее с фугато. Иначе скерцо непропорционально коротко. Вообще же исполнение Вашей симфонии было для меня праздником, и специально для него я остался в Нью-Йорке, пишу же Вам по дороге на запад.
В Нью-Йорке успел наиграть на Duo Art четыре «Причуды»: IV с V и I с VI. Duo Art — механическое фортепиано, которое при помощи электричества и сжатого воздуха фиксирует все оттенки исполнения и делает это довольно недурно. В феврале я буду снова в Нью-Йорке и тогда сделаю корректуры наигранных лент. Во время корректуры можно вычистить педаль, точнее установить динамические оттенки, выделение голосов, не говоря о фальшивых нотах; словом все, кроме ошибок во времени. Боюсь, что в коде 5-й причуды я где-то сыграл лишние полтакта — лишнее качание в левой руке!
Ваше письмо от 14 декабря получил перед отъездом из Европы. Материал Классической не будет продаваться, но, как и другие, будет сдаваться в наем. Продажей материалов издательство не может окупить расходов по их изданию, и в таком случае должно было бы отказаться от печатания последующих материалов. Эберг умер, и в настоящий момент наше издательство без директора. Не знаю, кто его (вместит, но могу с уверенностью сказать, что курс в отношении найма материалов не изменится. Приятно слышать об успехе Скифской. Неужели ее так-таки ахнули без дирижера? Я уже в декабре писал Держановскому, прося прислать мне московскую прессу об этом исполнении. Интересно, выйдет ли разрешение поклониться халдейским идолам? Errat’y я смогу прислать только к концу марта, так как партитура осталась в сундуке в Париже. Литературная поправка: «Семеро их» — заклинание, а не кантата. Не знаю, стоит ли петь мои женские хоры. Боюсь, что предварительно их надо здорово вычистить, особенно «Волну». Ваши романсы на Вяч. Иванова еще не перепечатаны; вероятно, с директорским междуцарствием дело затянется.
Крепко Вас обнимаю и поздравляю с Новым годом. Пишите мне лучше всего на Guaranty Trust в Париж; оттуда меня разыщут. Вашими симфониями в Америке заинтересовались несколько дирижеров; я пишу в Вену Дзимитровскому, давая их адреса и рекомендуя послать им карманные партитуры 6-й.
Ваш С. Пркфв
220. Н. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ
8 февраля 1926 г., Москва
8/II 1926. Москва
Дорогой Сергей Сергеевич, все откладывал письмо к Вам в предвкушении сегодняшнего концерта Персимфанса1, где опять играли целиком Вас, но в лучшей комбинации, чем в ноябре. Сегодня шли: скрипичный концерт, 3-й фортепианный и «Ала и Лоллий», а в виде бесплатного приложения марш из «Апельсинов». Несмотря на очень паскудное исполнение скрипичного концерта (вяло и у солиста и, и особенности, у оркестра) окончательный итог оказался великолепным. 3-й концерт играл опять Фейнберг и на этот раз как-то особенно хорошо — смело, гибко, блестяще, быстро и поэтично; аккомпанировали тоже очень недурно, так что местами ансамбль получался совершенно необыкновенный: середина 1-й части, adagio во 2-й и очень многое в финале, но и в общем было хорошо, особенно, когда они сбисировали 2-ю часть. По сжатости формы, яркости мыслей и поэтичности отдельных мест — это, пожалуй, одно из удачнейших Ваших сочинении, я даже боюсь, что он затмит для меня 2-й концерт, который я страшно люблю, в чем я опять убедился проигрывая его теперь. Ну, и труден же!
Скифская шла на этот раз почти вполне уверенно, и я буквально кис то там, то сям, так было хорошо. Даже Ночь вышла почти совсем гладко (кроме, быть может, начала, для которого здесь не очень хороший флейтист — picc[olo]). Сегодня я наслаждался в особенности финалом, который я как-то хуже знаю, даже заключительные узлы перепутанных труб доставляли мне сегодня самое настоящее и очень странное — почти мучительное удовольствие. Успех был опять огромным. В зале, конечно, ни одного места свободного, как и на всех концертах с Вашими сочинениями. Марш был сыгран 3 раза. За 2 недели до этого его играл Фрид2 — несколько величественнее и медленное, но здесь вышло как-то ярче и чуть скорее.
Я удивляюсь, почему Держановский не послал Вам критики, разве только по одному — у нас пишут последнюю вовсе не музыканты теперь, а форменные невежды.
Что такое Браудо вы, быть может, еще помните—это самый «крупный». Другой — Сабанеев, у него хватило такту не писать вовсе, а сейчас он уже где-то у Вас в Европе — удит, верно, рыбу в мутной воде.
Остальные все — полное ничтожество. Времена Каратыгиных, Энгелей, Кашкиных, Конюсов, Крыжановских давно уже прошли, теперь совсем другая «установка». Но все же, конечно, Ваша музыка у всех на языке и в самых восторженных тонах. Ведь теперь единственный здесь музыкальный писатель и критик — это Иг[орь] Глебов, но он ведь в Питере, так что нашей музыкальной жизни очень мало касается.
Я очень рад, что Вы попали на мою «девицу»; за пару дней перед Вашим письмом я получил письмо из Филадельфии от одного оркестрантов — Фавия Кусевицкого (племенника)3, который там подвизается на контрабасе, — он сообщал о филадельфийском исполнении успехе, и о том, что после концерта он от имени автора (то есть моего!) благодарил Стоковского за исполнение!! Кое в чем Вы, верно, правы насчет музыки, но в растяжке конца 1-й части я, ей-ей, не ви новат; Adagio, — правда, длинно, но что же делать, так уж я его задумал; у нас больше не жалуются — привыкли к нему и слушают спокойно. Мне все-таки продолжает казаться смешным, что заграница начинает знакомиться с моими крупными сочинениями именно по
5-й симфонии, — естественно, что один из н[ью]-йорк[ских] критиков, отпросив эту симфонию к временам Очаковским, туда же, верно, отнесет и меня всего. Слава богу, еще, что Сараджев рискнул пробить брешь в другой части Европы более «моими» сочинениями. Пишут, что и 6-ю и 7-ю симфонии он сыграл в Праге с очень крупным успехом 4. Я, конечно, не обольщаюсь, ибо далеко не в курсе всяких подоплек. [...]
Насчет «Семеро» я пока ничего не знаю точно, пока нет Сараджева (он только в конце февраля возвращается), но думаю, что исполнение сможет состояться при посредстве Луначарского. Если бы Вы заглянули в «каталоги» (старые), то увидели бы, что там оно везде именуется «Халд[ейским] заклинанием», а не кантатой. Что касается печатных нот, то это вопрос академический, ибо партитуру не продают.
Еще раз большое спасибо за письмо Ваше и за восторги, причиняемые Вашей музыкой!
Всего лучшего.
Ваш всегда Н. Мясковский
221. С. С. ПРОКОФЬЕВ— Н. Я. МЯСКОВСКОМУ
18 февраля 1926 г., Нью-Йорк
18 фев. 1926
Дорогой Николай Яковлевич.
Писал Вам 8 января. С тех пор играл «Причуды» в St. Paul, Denver, Portland, San Francisco, Kansas-City и Нью-Йорке1; везде их принимали очень хорошо, лучше, чем в Европе. Кроме меня, их играет здесь Robert Schmitz, хороший французский пианист. Ленты для Duo Art я прокорректировал. Занятно, что хуже удалась простейшая: первая, 4-я, 5-я и 6-я — очень недурно, хотя возможно, что Вы будете меня бранить за рубаты в последней.
Здесь в Нью-Йорке сейчас сборище всех знаменитых дирижеров: Тосканини, Менгельберг, Клемперер, Фуртвенглер, Стоковский, Кусевицкий. Надо отдать справедливость последнему, он с честью выдерживает конкуренции и имеет залы всегда распроданными. Я с ним играл семь раз 3-й концерт, — в Н[ью]-Йорке, Бостоне и других городах2. Еще осталось сыграть один раз, и недели через две двинусь обратно во Францию.
Кусевицкий решил играть Вашу 7-ю симфонию в Париже, в одном из своих четырех концертов в Grand Opera, между 15 маем и 15 июнем. Напишите мне немедленно, как достать материал: из Швей царии ли или от Вас. Мне приходила в голову туманная мысль: не дать ли ему, вместо 7-й, Вашу симфоньетту, которую Вы переделали наново? Но я ведь ее не знаю, лишь когда-то давно Вы прислали ее темы — я помню, некоторые мне очень понравились. Что Вы думаете об этом?
Кстати, я хотел бы выудить от Вас мою собственную симфоньетту, которая уже давно уступлена издательству. Но доверить ее почте и все же боюсь. Не будете ли Вы таким милым, — узнать у переписчика, сколько стоит переписать партитуру? Тогда бы издательство выслало Вам эти деньги, Вы дали бы ее переписать и прислали мне оригинал, а копию сохранили бы на случай гибели оригинала во время пересылки.