Н. Я. Мясковский переписка всесоюзное издательство «советский композитор» Москва 1977 редакционная коллегия: Д. Б. Кабалевский (ответственный редактор) А. И. Хачатурян д. Д. Шостакович вступительная статья

Вид материала

Содержание

178. H. я. мясковский — с. с. прокофьеву
180. С. с. прокофьев — н. я. мясковскому
181. С. с. прокофьев — н. я. мясковскому
183. С. с. прокофьев — н. я- мясковскому

Подобный материал:

1 ... 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 53

Вы меня спрашиваете об Яворском и Мейерхольде. С последним у меня, к сожалению, нет совершенно никаких точек соприкосновения, и, как я ни ищу, не могу найти, а непосредственно обращаться но хочу по разным московским соображениям. Яворский у нас главный руководитель музыкального образования по всей Республике, заведует Музыкальным отделом в Главном управлении профессионального образования. Встречаюсь я с ним очень редко, и за что-то он на меня сердит, за какие-то мои действия (или бездействия!) в консерватории,— не знаю. Во всяком случае, если его увижу, буду ему от Вас кланяться, хоть и не имею полномочий. Он все время окружен молодыми прозелитами, вещает и... неудержимо много стал говорить в самом обывательском роде.

Я говорил Ан. Александрову и Фейнбергу, чтобы они послали Вам свои opus’ы — Ан. Александров это уже сделал, а Фейнберг что-то стесняется. Александров будет с одним новообразовавшимся у нас русским квартетом играть Вашу еврейскую увертюру, от которой все в восторге. Фейнберг в своих концертах будет играть Вашу 4-ю сонату и ряд мелких вещей, из которых он совершенно волшебно в звуковом отношении играет Вальс из последних. Г. Нейгауз (знаете Вы его или нет?) играет Вашу 2-ю сонату, и очень многие пианисты играют 3-ю, но хорошо играл только Г. Бик (теперь где-то за границей). Когда заведующим Муз[ыкальным] издательством был П. А. Ламм, у нас было обыкновение для всех приобретавшихся оркестровых произведений немедленно заказывать оркестровые голоса, поэтому такие имеются и для Ваших «Семерых», и уже почти налаживался концерт, где они были бы сыграны, к сожалению, подоспели известные Вам недоразумения, и теперь мы вовсе даже не печатаем современную музыку4.

Чемодан Ваш я еще не взял, так как только вчера получил Ваше письмо; только мне казалось, что он не был взломан, так как Федор Иванович Гришин, под чьим бдительным оком он до сих пор хранился, дал нам ключ, которым и открыл чемодан. [...] Ну, всего хорошего. Жду «Шута».

Ваш всегда Н. Мясковский

178. H. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

15 сентября 1923 г., Москва

Дорогой Сергей Сергеевич,

мне не хотелось писать Вам по столь малозначительному поводу, но настойчиво пристает Н. А. Малько с голосами 5-й симфонии1, и мне до известной степени нужно выяснить положение, — понадобятся они за границей вообще или нет и, если понадобятся, могу ли я ими располагать до 1-го—15-го хотя бы ноября, или же предпочтительнее, чтобы я их отправил в Европу раньше? Быть может, у Вас есть на этот счет какие-нибудь сведения? Малько перебрался сейчас на постоянное жительство в столицу Украины — Харьков и желает играть всякого рода современную музыку, и, хотя из своих симфоний я ему более настойчиво предлагал 4-ю, он, как естественно всякому дирижеру, больше склоняется к 5-й,— в которой есть выигрышные номера. Между прочим он очень интересуется, нет ли у нас полностью какого-нибудь из Ваших сочинений, но кроме 1-го концерта ничего не обнаружил, ибо: «Сны» только в партиях, «Осеннее» и Симфоньетта — только в партитуре — все это находится у меня, и без Вашего разрешения я никому не дам. Кажется, где-то есть голоса Симфоньетты, но я не могу выяснить где —не помните ли Вы? Жаль, нет 3-го концерта — он скоро будет выучен Фейнбергом2. «Семеро их» по плечу только Большому театру, кончит хотя дает концерты, но очень робко и с теми дирижерами, которые и его распоряжении имеются — Сук, Голованов, Пазовский — конечно, за такую задачу взяться не смог бы3. А когда выйдет сюита из «Шута», она будет с оркестровыми голосами? Можно будет ее у нас играть? Сейчас «Шут» не сходит у меня с рояля — беспрерывно лакомлюсь им — превосходная вещь, пестрая, затейливая, цепкая, с невероятно яркими и западающими основными элементами, — но ее можно брать только небольшими дозами — слишком изысканно. Я должен сознаться, что пользуюсь Вашей музыкой даже с гигиенической целью: когда наглотаешься всех этих Бартоков, Веллешей, Кшенеков, Пуленков, Грошей, Хиндемитов и др.,— просто потребность является выйти подышать чистым и здоровым воздухом Ваших угодий. Что-то мне из всей заграницы кроме маститого Шёнберга и отчасти Honegger’a никто особенно не нравится. Даже Равелевская Violino-cello соната4 как-то не очень пришлась по душе — назойливый финал.

На выставке Русско-германского общества «Книга»5, на его нотном отделе Держановским затеваются небольшие концерты для ознакомления с современной музыкой — кроме перечисленных имен плюс Шимановскйй, будут изображены все 4 Ваши сонаты, вероятно, 3-й концерт и, если понравится Ан. Александров, еврейская увертюра.

Всего лучшего.

Кланяется Вам Яворский, наконец увидел его. Жиляев, который над Вами безумствует, — тоже приветствует.

15/IX 1923. Москва Ваш Н. Мясковский 179. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

21 сентября 1923 г., Этталь

Этталь, 21 сентября 1923

Дорогой Николай Яковлевич.

Обо многом хочется Вам написать, но пока — два слова, чтобы немедленно ответить на Вашу луфт*-почту. Пятая объявлена в Лондоне, что явствует из прилагаемой вырезки1. Одновременно с этим я пишу туда, спрашивая: 1) дату, 2) по какому материалу состоится исполнение — перепишут ли они сами или хотят Ваш (за прокат которого Вы можете требовать 2—3 фунта). По получении ответа немедленно извещу Вас, думаю — через неделю.

От Кусевицкого про Вашу симфонию вестей не имею, но едва ли материал сможет ему понадобиться ранее 1 декабря. Антверпен был необычно очарователен в прошлом году, а теперь я оттуда ничего не добьюсь, ни для Вас, ни для себя. Кажется, в Бельгии вышли большие затруднения с оркестрами, которые накинули плату. «Аластор» объявлен в Променадных концертах в Лондоне2, осенью. Материал они переписали сами.

Материал Симфоньетты и «Осеннего» был в нотной библиотеке Зилоти. Что сталось с его библиотекой? Материал сюиты из «Шута» будет отлитографирован к ноябрю в 6 комплектах и будет сдаваться напрокат. Насколько я мог понять, в делах с Россией они намерены брать, кроме арендной платы, еще денежный залог. То же со «скифским» материалом, который — не помню, писал ли я Вам — уже давно готов.

Крепко обнимаю Вас. По получении ответа из Англии, напишу тотчас же.

Ваш С. Пркфв

180. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

5 октября 1923 г., Этталь

Этталь, 5 октября 1923

Дорогой Николай Яковлевич.

В дополнение к моему заказному от 21 сентября, сообщаю Вам, что сегодня я получил из Лондона письмо, гласящее, что Ваша Пятая назначена на 8 марта и что материал они желали бы иметь от Вас к 10 февралю, так как уже тогда может произойти первая читка. Советую Вам, не откладывая особенно, написать в Лондон заведующему потной частью этих концертов, F. Laurence, с/о Coodwin & Tabl, 34

* воздушную — от die Luft (нем.). Percy Str., London, W. I, по-английски или по-немецки, от Вашего имени или от имени соответствующего учреждения, и сговориться о цене за наем материала. 2 фунта они заплатят наверное, но, может быть, и 3. Что касается Кусевицкого, то через неделю я еду в Париж, где увижу его, и тогда сообщу Вам о его вожделениях.

«Аластор» был исполнен в Лондоне 2 октября. Я абонировался на прессу и перешлю ее Вам, как только получу сам. «Аластор» шел во второстепенных концертах, типа Павловских или Сестрорецких, впрочем очень серьезно посещаемых, как и последние, критикой, музыкантами и приличной публикой. Как он был принят — пока известий не имею. Пятая же пойдет в очень солидных зимних концертах. В той же серии я играю третий концерт, но 24 ноября1.

Получил корректуру «Причуд». Награвированные они выглядят очень приятно. К сожалению, мне прислали корректуру без рукописи, а выписывать рукопись некогда, не поспеть получить, так как через неделю я уезжаю. Поэтому мое корректирование будет не так основательно: ищу ошибок без рукописи (кое-что все-таки нашел), остальное же на совести немецкого корректора. Flofion ни в одном словаре не нашел, ни во французском, ни в итальянском. Зато во Французском энциклопедическом Ларусса отыскал не Flofion, a Flonflon: «refrain de chanson de vaudeville, et musique que s’y rapporte»*. В связи со всем этим я не решился поставить Flofion, хотя мне это и очень хотелось по воспоминаниям о нашей молодости, и написал Bizarreries, что все же лучше, чем Caprices, как талантливо перевело издательство. В общем хорошо, что «Причуды» вовремя проскочили, теперь в Германии так взлетели цены, что Кусевицкий временно прекратил печатание: сюиту «Шута» оттиснут всего лишь в нескольких экземплярах для сдачи партитуры и голосов в наем, маленькие партитуры пока делать не будут, а гравировку Классической симфонии2 и вовсе отложили.

Должен я Вам написать про мои впечатления от сочинений Александрова. Несмотря на то, что я подошел к ним с априорной симпатией, я был ими огорчен. Боюсь я, что народился новый Штейиберг, но из колена Метнерова, вместо колена Р[имского]-Корсакова—Глазуновского. Если угодно математическую формулу, то:

Вы, современные москвичи, по возрасту лежащие между Метнером и Александровым, также склонны «потрафлять» ему, как петербуржцы, родившиеся между Р[имским]-Корсаковым и Штейнбергом (Зилоти, Каратыгин и пр.), были в свое время склонны одобрять Штейнберга. Тут влияние кружка и годов. Не спорю, Александрова очень приятно играть, он, как говорят, «симпатичное» дарование, и даже иногда ре-

* припев водевильного куплета и музыка к нему (франц.). шается на крошечные открытия. Но, боже мой! и Штейнберг был совсем приятен и тоже делал открытия (прошу вспомнить рожок в низких регистрах одной из плясок «Метаморфоз», или партия второй тубы во 2-й симфонии), однако этого мало и это все-таки второразрядно. И Вы ни разу не воскликните: ах, черт возьми! А кроме того, есть у Александрова и злейшие промахи против хорошего вкуса: я ничего не имею против нонаккорда в цепи гармонической последовательности. Но нельзя же впиваться ему в губы, замирая от блаженства, как это часто делает он; я люблю трезвучие, но невозможно закатывать ликующие концы на бесконечном трезвучии (4-я соната, стр. 22; «Александрийские песни», стр. 11)! Таким концом уже блеснул Рихард Штраус в «Иосифе Прекрасном», от чего я в свое время убежал из театра.

Очень хочу надеяться, что я не прав или, во всяком случае, не совсем прав, и что за пнями я не вижу зеленого леса. Я ведь в сущности, за исключением последнего замечания, не ругаюсь, а только злюсь, что не могу достаточно похвалить. Очень желал бы видеть его пятую сонату, а также сочинения Фейнберга, эти же заберу с собою в Париж и покажу кому следует.

Крепко Вас целую. Прошу писать на Этталь, — мне перешлют.

Любящий Вас С. Пркфв

181. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я. МЯСКОВСКОМУ

14 октября 1923 г., Этталь

Этталь, 14 октября 1923

Дорогой Николай Яковлевич.

Посылаю Вам три рецензии1 на «Аластора». В конечном счете Вас пробрали, хотя, не скрою, меня после «Шута»2 пробрали вдвое больше и жестче. Странный народ лондонцы! И нельзя сказать, что Лондон — деревня или что там не интересуются новой музыкой, а между тем их черепа иногда неимоверно утолщаются. Есть там один критик, который меня особенно ругал; но я ему мстил тем, что целовался с его женой.

На днях получил от кого-то из Москвы толстый пакет: сочинения Фейнберга, № 3 «Новых берегов»3 и шикарную ботаническую книгу. Кто бы мог прислать такой букет? Держановский? Издательство? Й что это: в подарок, на просмотр, или как? К сожалению, по случаю сборов и заканчивания всяких делишек (сегодня уезжаю во Францию), успел только поверхностно поглядеть сонаты Фейнберга. Кажется, Вы правы: тематическая изобретательность не ярка, но инструментовано-(для фортепиано) здорово. Интересны топтания то правой, то левой руками на стр. 16—17 в четвертой сонате. Скучно только, что все время приходится делать математические выкладки, чтобы понять счет. Фейнберга, Александрова и, конечно, Вас забираю в Париж и буду показывать.

От души обнимаю Вас. Пишите на Этталь.

Ваш С. Пркфв 182. H. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

22 октября 1923 г., Москва

Дорогой Сергей Сергеевич,

искреннейше благодарю Вас за сообщение мне многих необходимейших сведений. Голоса 5-й симфонии, я надеюсь, будут издательством подготовлены вовремя и в Лондон своевременно отправлены. Сегодня получил от Вас «аласторические» вырезки — ничего не понял, но раз Вы пишете, что мне попало, то и стараться понять не буду — мне теперь так везет на всяческую ругань, что я в высокой степени обтерпелся и перестал интересоваться какими бы то ни было о себе писаниями. Мне очень досадно, что Вы тратили время на корректуру моих щенков, но, конечно, я Вам только безгранично признателен. Между прочим, не сможете ли Вы мне сообщить те опечатки, которые Вы нашли в «Семерых», это мне нужно, чтобы выправить оркестровые голоса, комплект которых нами все же изготовляется. У нас сейчас происходит выставка акционерного общества «Книга»; воспользовавшись этим, Держановский в своем нотном отделе устроил целый ряд концертов-выставок, при чем из Ваших вещей были сыграны: 4-я соната (Фейнбергом — очень недурно), 1-я соната (не им — слабо), баллада виолончельная (тоже неважно), «Бабушкины сказки» (Игумновым — отменно, дважды), скрипичный концерт (почти хорошо — очень даровитым скрипачом Мильштейном)1; несмотря на несовершенное исполнение этого концерта, исполненный после него с большим блеском тем же скрипачом очень занимательный и вычурный концерт Шимановского, несмотря на весь его обычный виртуозный шик, по музыке явно потускнел, что было отмечено не только музыкантами — поклонниками Вашей музыки, но и просто публикой (публика, правда, исключительно музыканты), у которой Ваш концерт имел определенно больший успех. Скрипачи и некоторые тупицы злились, что там играть нечего, что все трудности идут как-то мимо существа скрипки (!), все это, мол, только экстравагантности и т. д., а главное, что это не концерт, а соната, и потому, мол, это нонсенс, и черт знает еще чего не наболтали. А мне это всего больше и понравилось, что в концерте совершенно нет той эстрадной пустотности, а если так можно выразиться,— одно сплошное содержание. Единственно, что мне меньше понравилось, это 2-я тема финала, но когда она в конце идет на скрипичных гаммах, это очень здорово. ЕСТЬ он в партитурном виде? В ближайшую среду (24-го) последняя «выставка»2 — где идут Ваши: евр[ейская] увертюра (с Розановым и Игумновым), 2-я, 3-я сонаты и «Мимолетности» (В. Шор — очень виртуозный пианист — молодой), несколько песен из последних «изумительных» бальмонтовских романсов (Копосова и Ламм) и, наконец, 3-й концерт (Миронов— solo и Игумнов — оркестр). Видите, мы Вас не забываем. Жаль, что безвременно кончился наш журнал3. Из-за этого мы никак не сможем «прессировать» бывшие концерты. Но, по правде говоря, Вам пресса у нас мало нужна, ибо Ваших нот в лавках прямо не напасешься.

Теперь несколько слов о Фейнберге, Александрове и т. д. Дело в том, что Вам издалека, конечно, не все видно, и потому Вы убедились бы, что особых преувеличений по отношению к творчеству Александрова у нас нет. Мы отчетливо видим его приверженность к московскому кумиру, но не в этом ощущаем его ценность, а в той значительной доле искренности, хорошего вкуса и все же несомненном стремлении к новизне, которое мы за ним знаем. Это талант склада — повествовательного, рассуждающий, но рассуждающий умно и весьма часто горячо, а для меня, кроме того, и явно, порой, по-своему. Мы не падаем перед ним ниц, как это казалось в Петербурге перед Штейнбергом, а просто любим его и ждем от него больше того, что он дал, и, думаю, мы не ошибемся, хотя особых откровений и «ах, черт возьми» и не будет; но интимно нужное, для души и ума от него всегда останется; из того, что Вам послано, я больше всего люблю 2-ю сонату, 3-ю (за исключением некоторых местечек), совершенно метнерическое Анданте из 4-й (где определенно хороша разработка 1-й части) и 3 последние «Александрийские песни», в особенности же 4-я4.

Фейнберг — по нашему общему мнению, значительно даровитее и своеобразнее, он уже теперь дал много такого, чего до него вовсе не было, он, так сказать, уже сделал какой-то исторический вклад, главным образом, конечно, гармонико-психологического характера. У него один крупный недостаток — истеричность, этот недостаток в нем настолько органичен, что проникает и [в] исполнение его в такой мере, что, пожалуй, очень многое из Ваших сочинений в его интерпретации Вы бы вовсе не узнали, как я с трудом различаю порой контуры своих сонат под его руками, и, тем не менее, должен признать, что он играет в «конечном итоге» верно и, главное, очень «одержимо». 4-я соната его, это, быть может, одно из самых загадочных сочинений и, кроме того, еще кошмарное по замыслу. 2-я фантазия и сюита в этюдном роде ярче и проще, но не знаю еще, что лучше. Ноты его посланы, конечно, через «Книгу» мной, а все приложения Держановским.

Ну, вот. Желаю Вам оглушительных успехов. Между прочим, я сделал себе копию 7-й симфонии, быть может, удосужусь на переложение— послать Вам просто для знакомства, или Вы и так заняты, чтобы просматривать всякие партитуры? Можете быть вполне откровенны.

Не знаете ли, между прочим, получу ли я хоть пару авторских экземпляров «собачек», и послали они мне за них деньги через Рос[сийский] коммерческий банк или все еще раскачиваются? Я знаю несколько своих знакомых, которые очень исправно получают заграничную валюту за свои литературные работы в заграничных музыкальных журналах. Если увидите в Париже Фительберга, напомните ему его намерение прислать мне партитуру Амалии № 3.

Всего лучшего.

Ваш всегда Н. Мясковский

22/Х 1923. Москва

183. С. С. ПРОКОФЬЕВ — Н. Я- МЯСКОВСКОМУ

13 ноября 1923 г., Париж

Париж, 13 нояб. 1923

Дорогой Николай Яковлевич.

На днях играл в Париже 3 «Причуды»1, которые были приняты очень хорошо. Эберг полагает, что они будут отлично расходиться в продаже. № 6 не успел выучить, так как в печати долго держали ноты, — но буду играть ее при следующем случае. №№ 2 и 3 я не очень люблю и играть, вероятно, не буду.

Приехав в Париж, с гневом узнал, что Ваш гонорар почему-то до сих пор не был Вам переведен. На днях он будет выслан Вам в фунтах из Лондона.

С 5-й симфонией тоже тут наглупили: почему-то продержали в издательстве и не передали Кусевицкому. Теперь он уехал в Шотландию, но я перед отъездом успел сыграть ему «Причуды», чрезвычайно понравившиеся ему, и очень основательно поговорить о Ваших симфониях: 5-й и 7-й.

Пятую он недурно помнит (Вы играли ее ему в России), и она нравится: седьмой он был крайне заинтересован. Результат: он обещает сыграть одну в Париже в мае, другую в Америке будущей осенью (он подписал контракт в Бостон). Вследствие этого, очень хорошо бы, чтобы я получил фирхендиш 5-й к концу декабря. Нет ли у Вас хотя бы корректурного экземпляра? В конце декабря и Кус[евицкий], и я будем в Париже, тогда бы я ему поиграл — для пущего вразумления.

Вообще, если бы у меня было четырехручное переложение, я поиграл бы и другим дирижерам: им ведь надо вдалбливать — самим некогда.

Что касается 7-й, то постарайтесь создать копию партитуры и пришлите ее тоже в Париж. Но, ради бога, не переписывайте сами. С другой стороны, посылать, не имея дубликата, — безумие.

Адресовать все ноты следует:

Мне, Musique Russe, 3, rue de Moscou, Paris, 8e. Пока унимаюсь. Писал Вам в начале октября из Ettal’я. С тех пор от Вас ни духу. Напишите мне к 1 декабря в Ettal.

Крепко целую Вас.

Ваш С. Пркфв 184. H. Я. МЯСКОВСКИЙ — С. С. ПРОКОФЬЕВУ

22 ноября 1923 г., Москва

Дорогой Сергей Сергеевич,

был и обрадован и огорчен, получив Ваше письмо aus Paris,—значит, Вы не получили моего довольно основательного письма, пущенного к Вам около конца октября.

Там я писал Вам о разных вещах, между прочим, об исполнении полого ряда Ваших опусов на выставках общества «Книга», устраивавшихся Держановским. Для сведения повторю, что игралось: «Бабушкины сказки» — дважды (Игумнов), 1-я соната, 2-я и 3-я сонаты, 4-я соната, виолончельная баллада, скрипичный концерт (очень недурно, неким Мильштейном; после этого значительно потускнел тут же сыгранный эффектный концерт Шимановского). «Мимолетности», новые бальмонтовские — совершенно гениальные — романсы (Колосова и Ламм) и, наконец, 3-й концерт (Миронов — молодой и Игумнов), ах, еще — 4 танцевальные пьески (Нейгауз), — но это было сыграно уже несколько позже, еще забыл — еврейская увертюра (Игумнов, С. В. Розанов и молодой русский квартет) —дважды. Вот, кажется, и все. Популярность Ваша прямо непристойна,— Вы забили даже московских кумиров — Рахман[инова], Метнера. Игумнов бредит Вашими изделиями, даже Гольденвейзер начал воспринимать, ну, а про молодежь я, конечно, и не говорю. Но зато в другом месте Вам не повезло — сидящая в издательстве цензура, неизвестно точно из каких побуждений, вероятно, из страха религиозной пропаганды, наложила запрет на продажу «Семеро их» — не совратились бы мы в идолопоклонство! Немножко смехотворно, но все же очень неприятно, так как мы готовили голоса и думали протолкнуть где-нибудь их исполнение. Держановский все же надеется устроить небольшое суррогатное исполнение на закрытых выставках— с солистом и хором, но под 2 фортепиано. Мне это мало улыбается, но лучше как-нибудь, чем никак. Между прочим, не могли бы Вы сообщить мне найденные Вами в них опечатки (я попрошу внести поправки в доски и выверю партии).

Недавно пробовали играть в 8 рук «Алу и Лоллия» — здорово выходит, но, к сожалению, В. М. Беляев сделал пока только 1 ½ части 1. Сообщение Ваше об исполнении щеночков очень меня порадовало — в особенности, если это Вам, действительно, нравится, с чем я никак не могу примириться. Из них я люблю только 1-ю, Quiet’y и последнюю Fis-dur’ную, но ценю только последнюю. Пришлют мне хоть сколько-нибудь авторских? — Если соблаговолят — то прямо бандеролью на дом.

О четверорукой 5-й симфонии я уже сказал Держановскому — он возьмет из магазина и пошлет, но только я проглядел, что Вы дали парижский адрес, и боюсь, что ноты уже укатили в Этталь. Если нет— исправлю. Партитуру 7-й мне уже скопировали. Я сейчас сижу над корректурой. Могу послать ее Вам — тоже в Париж? Я в ней что-то разо чаровался — немного нудно изложена побочная партия в 1-й части, очень вязко гармонически и густо и неподвижно инструментально. Попытаюсь сделать четырехручку, хотя у меня очень как-то мало остается времени после учеников, обязательных концертов и издательской канители, которой я все еще принужден заниматься.

Blog

Содержание