Houghton Mifflin Company Boston Артур М. Шлезингер Циклы американской истории Перевод с английского Развина П. А. и Бухаровой Е. И. Заключительная статья

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 ... 38

573

В 1959 г. его помощник по национальной безопасности
Гордон Грей сказал, что группа 5412, по сути дела, не
осуществляет контроля за тайными операциями ЦРУ⁸⁶.
Заседания комитета стали проходить более регулярно, од-
нако ЦРУ по-прежнему держало его в неведении относи-
тельно многих своих акций, в частности это касалось пла-
нов покушения на политических и государственных деяте-
лей. В своем последнем письменном докладе президенту
(январь 1961 г.) комитет указал, что подрывная деятель-
ность не стоит ни связанного с ней риска, ни материаль-
ных и людских затрат и, кроме того, «значительно» сни-
жает эффективность выполнения ЦРУ «своих основных
функций — сбора информации». Комитет вновь обратился
к президенту с настоятельной просьбой «полностью пере-
смотреть политику активизации подрывной деятельно-
сти»"⁷.

Все эти материалы увидели свет в 1978 г., но ни Ди-
вайн, ни Амброуз не придали им значения. «Реаниматоры»
Эйзенхауэра, как правило, затушевывают его решающую
роль в превращении ЦРУ из органа по сбору информации
в инструмент американского вмешательства в дела других
стран. Это модернизированное ЦРУ мало чем напоминало
ЦРУ при Трумэне. В 1961 г. Ловетт заявил комиссии по
расследованию инцидента в заливе Кочинос: «Я не мог
даже предполагать, что в намерения конгресса Соединен-
ных Штатов входило предоставить ЦРУ полномочия вести
тайные операции в любом уголке земного шара»⁸⁸.

Подобная метаморфоза произошла отнюдь не по не-
досмотру Эйзенхауэра. Вторая мировая война убедила его
в эффективности разведывательных операций, и «пере-
хлесты», допущенные ЦРУ в период его президентства,
нисколько не поколебали этой убежденности. Он реши-
тельно выступил против предложенной сенатором Май-
ком Мэнсфилдом резолюции с призывом создать совме-
стный комитет конгресса по контролю за деятельностью
ЦРУ; в беседе с одним из конгрессменов от республикан-
ской партии он сказал, что «подобный законопроект будет
принят только через мой труп»⁸. Встретившись с Кенне-
ди за день до его вступления в должность, Эйзенхауэр,
говоря о готовившейся ЦРУ экспедиции против Кастро,
добавил: «Наше правительство проводило политику все-
мерной поддержки сил, борющихся против режима Каст-

574

ро», кроме того, он настойчиво рекомендовал новому пре-
зиденту «продолжать и наращивать усилия в этом направ-
лении»⁹⁰.

Ставка Эйзенхауэра на подрывную деятельность при-
вела к ничем не оправданным осложнениям, что повлекло
за собой ужесточение политики «холодной войны», вы-
звало раздражение у союзников США, а позднее нанесло
и значительный реальный ущерб американским интере-
сам. Более того, уделяя ЦРУ значительно больше внима-
ния, чем все последующие президенты вплоть до Рейгана,
Эйзенхауэр заразил все американское общество весьма
опасным вирусом.

V

Немыслимые ужасы ядерной войны никого не могут
оставить равнодушным. Историки-ревизионисты сурово
осуждают Трумэна за его непростительное решение сбро-
сить атомную бомбу в 1945г. Но Трумэн и сам был глу-
боко потрясен последствиями своего решения. Отдавая
приказ о применении атомного оружия, он рассчитывал
«поразить военные цели и объекты, но никак не уничто-
жать женщин и детей». Известие, что жертвами атомной
бомбардировки Хиросимы стали по большей части мир-
ные граждане, чрезвычайно огорчило президента⁹¹.

На следующий день после атомной бомбардировки го-
рода Нагасаки он приказал прекратить применение атом-
ных бомб, заявив членам кабинета, как записал в дневни-
ке Генри Уоллес, что «сама мысль об уничтожении еще
100 000 человек невыносимо ужасна». По выражению
Трумэна, это было противно его натуре — убивать «всех
этих ребятишек». После заседания кабинета он признался
Уоллесу, что каждый день мучается страшной головной
болью. Через четыре месяца при обсуждении на заседа-
нии кабинета вопроса о количестве имеющихся у США
атомных бомб Трумэн заявил, что его это нисколько не
интересует⁹ .

В последующие годы он и не настаивал на производст-
ве новых атомных бомб. По наиболее вероятным оценкам,
количество атомных бомб, имевшихся у США в начале
1948 г., колеблется от шести штук до двух дюжин⁹³. В
ответ на предложение министра сухопутных сил приме-
нить атомную бомбу для прорыва советской блокады Бер-

575

лина Трумэн сказал: «Поймите же, это не обычное ору-
жие. С его помощью уничтожают женщин и детей, граж-
данское население. Поэтому и подходить к его использо-
ванию надо с иными мерками, чем к применению винто-
вок, пушек и прочих обычных вооружений»⁹⁴. В самый
критический момент корейской войны, когда китайская
армия штурмовала Корейский полуостров, Трумэн, отве-
чая на вопросы на пресс-конференции, заметил между
прочим, что Соединенные Штаты применят «любое ору-
жие», чтобы положить конец войне. Но на самом деле
комитет начальников штабов, разрабатывая, возможно, и
такие планы, никогда не поднимал вопрос об использова-
нии атомной бомбы; Трумэн, пишет Грег Херкен, «сколь
бы неблагоприятны ни были поступавшие из Кореи сооб-
щения, решительно отказывался использовать атомное
оружие на Дальнем Востоке»⁹⁵. Трумэн, анализируя в за-
крытом меморандуме корейскую войну, пришел к выводу,
что лишь атомные бомбардировки Китая могли бы прине-
сти США какой-либо успех. Сравнивая корейскую войну
с последними днями войны против Японии, он отметил: «Я
не мог отдать приказ об убийстве 25 000 000 мирных
жителей... Уверен, что был прав»⁹⁶.

Историки-ревизионисты столь же сурово осуждают и
Кеннеди, который в 1962 г., стремясь воспрепятствовать
размещению советских ракет на Кубе, балансировал на
грани ядерной войны. Но они странным образом не при-
дают значения тому факту, что Эйзенхауэр прибегал к
ядерной угрозе гораздо чаще, чем любой другой амери-
канский президент. Ядерный век был практически неиз-
бежным следствием принятой им доктрины «массирован-
ного возмездия». Защитники Эйзенхауэра утверждают,
что использование угрозы ядерной войны в условиях аме-
риканского ядерного превосходства само по себе снижа-
ло риск войны как таковой. Но американское ядерное
превосходство имело место и при Трумэне, и при Кенне-
ди, а следовательно, и те в не меньшей степени заслужи-
вают подобного отпущения грехов.

Впервые Эйзенхауэр прибег к угрозе использования
ядерного оружия, чтобы положить конец корейской вой-
не. Позднее он сказал Линдону Джонсону, что «готов
был... использовать ядерное оружие»⁹⁷, что и было дове-
дено до сведения китайцев. Воздействие этой угрозы, ве-

576

роятно, преувеличивают. У китайцев были и свои веские
причины выйти из войны. Их отказ от требования насиль-
ственной репатриации военнопленных на родину произо-
шел, по словам Макджорджа Банди, сразу же после смер-
ти Сталина в марте 1953 г., а значит, их позиция измени-
лась до того, как Эйзенхауэр оповестил Пекин о своей
угрозе*. В мае 1953 г. генерал Лоутон Коллинз, началь-
ник штаба сухопутных сил, заявил, что «он скептически
настроен в отношении использования в Корее тактическо-
го ядерного оружия». Эйзенхауэр ответил, что «нанесение
ядерного удара в Корее было бы дешевле и экономичнее,
чем продолжающееся использование обычных вооруже-
ний». Если китайцы будут упорствовать, «необходимо бу-
дет распространить военные действия за пределы Кореи...
и применить атомное оружие». В декабре он заявил, что в
случае нового наступления китайцев «мы не остановимся
перед нанесением атомного контрудара по самым уязви-
мым позициям, не исключено, что и по Пекину... Это будет
означать начало тотальной войны». Государственный де-
партамент и комитет начальников штабов в совместном
меморандуме призвали к применению атомного оружия с
целью разрушения военных объектов в Корее, Маньчжу-
рии и в самом Китае".

Очередной кризис разразился в 1954 г. во Вьетнаме.
В марте, пишет Дивайн, Эйзенхауэр «подумывал» об аме-
риканском вторжении, не исключая, как он выразился,
«возможности нанесения атомного удара с воздуха, если
бы этот единственный удар наверняка предрешил исход
событий... Конечно, нанеся подобный удар, мы бы обрекли
себя на то, что не смогли бы оправдаться и во веки веков».
По предварительной оценке генерала ВВС Туайнинга и
адмирала Рэдфорда, для этой акции потребовалось бы три
атомных бомбы*⁰⁰. Реализации этой идеи помешали со-
противление конгресса и возражения англичан. Остается
неясным, не рассчитывал ли Эйзенхауэр втайне на подо-
бные возражения, давая «добро» на поездку Даллеса в
Лондон с предложением нанести во Вьетнаме атомный
удар с воздуха. Именно в этот период он сформулировал
так называемую теорию падающего домино, суть которой
сводилась к тому, что мы являемся свидетелями начала
дезинтеграционного процесса, способного иметь самые
глубокие последствия, — процесса, который, по его сло-

577

вам, мог бы привести к выходу из нашей сферы влияния
Индокитая, затем Бирмы, Таиланда, Малайи, Индонезии,
Японии, Формозы и Филиппин¹⁰¹. Преемники Эйзенхау-
эра, опиравшиеся в своих прогностических оценках имен-
но на эту теорию, увязли во Вьетнаме, Как ныне известно,
теория домино действительно нашла подтверждение в Ин-
докитае. Однако вторжение коммунистического Китая в
коммунистический Вьетнам, поводом чему послужило
вторжение Вьетнама в коммунистическую Камбоджу, ста-
ло свидетельством разногласий между этими странами, но
отнюдь не их совместного противостояния Соединенным
Штатам.

Каковы бы ни были намерения Эйзенхауэра в отноше-
нии Вьетнама, тем не менее в мае 1954 г. он безоговороч-
но одобрил рекомендацию комитета начальников штабов
применить атомное оружие в случае китайского вторже-
ния при единственной оговорке, что это возможно в том
случае, если данное решение не вызовет возражений у
конгресса и союзников. Стратегия на случай крупномасш-
табного вьетнамского наступления, заявил Даллес в октяб-
ре того же года, «предусматривает предпочтительное ис-
пользование ядерного оружия, а не обычных сухопутных
сил»¹⁰².

Эйзенхауэр в очередной раз пошел на ядерный шан-
таж в связи с событиями у островов Куэмой и Мацу; в
марте 1955 г. Даллес открыто пригрозил применить про-
тив Китая ядерное оружие. На следующий день после вы-
ступления Даллеса Эйзенхауэр заявил на пресс-конфе-
ренции: «Не вижу, что могло бы помешать нам использо-
вать ядерное оружие точно так же, как мы использовали
бы обычные боеприпасы»¹⁰³. В 1958 г. в связи с новым
обострением вопроса об островах Куэмой и Мацу Даллес
заявил, что американское вмешательство вряд ли окажет-
ся успешным, если ограничиться применением обычных
вооружений; «придется пойти на риск достаточно широ-
кого применения ядерного оружия и даже на риск миро-
вой войны»¹⁰⁴. В разговоре по телефону с генералом Ту-
айнингом Даллес заметил: «Бессмысленно иметь какое-то
оружие и никогда его не использовать»¹⁰⁵.

«Тонкость политики Эйзенхауэра, — пишет Дивайн в
связи с Куэмоем и Мацу, — в том, что и по сей день никто
с уверенностью не может сказать, пошел ли бы он дейст-

578

вительно на применение ядерного оружия»¹⁰⁶. Возмож-
но, ядерный шантаж может показаться кому-то «тонким»
внешнеполитическим маневром, хотя, когда к нему при-
бегнул Хрущев, у нас, конечно же, так не думали. Для
Эйзенхауэра ядерный шантаж был, кроме того, сильно-
действующим средством для легитимизации возможной
ядерной войны. От применения ядерного оружия амери-
канцев удерживали возражения союзников и мировое об-
щественное мнение. Эйзенхауэр был полон решимости
преодолеть оба эти препятствия. Выступая в Совете наци-
ональной безопасности 31 мая 1953г., Даллес заявил, что
«в настоящее время мировое общественное мнение скла-
дывается не в пользу применения атомной бомбы и мы
должны прилагать все усилия, чтобы преодолеть это не-
приятие». В отчете об этом совещании говорится: «Прези-
дент и госсекретарь Даллес были полностью единодушны
в том, что от табу на применение ядерного оружия следует
так или иначе отказаться»¹⁰⁷.

Стремление Эйзенхауэра внедрить идею о возможно-
сти атомной войны не на шутку встревожило англичан. Во
время бермудской встречи с Черчиллем Эйзенхауэр хотел
заручиться поддержкой британского премьера на случай
использования ядерного оружия, если перемирие в Корее
будет нарушено. Позднее Черчилль направил к Эйзенхау-
эру Джона Колвилла с посланием, выражавшим озабочен-
ность английского премьера подобным подходом к вопро-
су. Судя по заметкам Колвилла об этой встрече, Эйзенха-
уэр сказал, что «для Уинстона атомная бомба — что-то
абсолютно новое и пугающее, тогда как для него самого
это лишь новейшее достижение в области вооружений.
Подразумевалось при этом, что нет особой разницы меж-
ду обычным и ядерным оружием: со временем, мол, любое
новое оружие переходит в разряд обычного». Колвилл пи-
сал позднее, что он «не поверил своим ушам»¹⁰⁸. В своих
дневниках Эйзенхауэр изображает Черчилля 50-х годов
старцем, впадающим в маразм¹⁰⁹. Однако на Бермудах
этот старец проявил достаточно здравого смысла.

С таким же неодобрением отнеслись англичане и к по-
следовавшей спустя год просьбе Эйзенхауэра подд^еР^жатьвторжение во Вьетнам. Черчилль, получивший от Эйзен-
хауэра длинное письмо с упреками по поводу мюнхенской
политики Лондона и предупреждением об опасности по-

579

литики умиротворения как таковой, остался непреклонен.
«К нам обратились с просьбой, — сказал он своему мини-
стру иностранных дел, — помочь ввести в заблуждение
конгресс США с целью добиться его согласия на военную
акцию, которая сама по себе не принесет никакой пользы,
но может привести весь мир на грань войны». В беседе с
адмиралом Рэдфордом Черчилль заметил, что Англия, рас-
прощавшись с Индией, вовсе не намерена, рисковать жиз-
нью своих солдат ради сохранения французского господ-
ства в Индокитае. «У меня было немало поражений, —
сказал он. — Но потери Сингапура, Гонконга, Тобрука не
сломили меня. Французам придется пережить Дьен-Бьен-
фу». Войну в Индокитае, добавил он, можно выиграть,
только применив «это дьявольное изобретение» — атом-
ную бомбу. Подобная логика привела Эйзенхауэра в
ярость¹¹⁰.

В декабре 1954г. Эйзенхауэр освободил Комиссию по
атомной энергии от функции контроля за ядерным оружи-
ем, передав ее Пентагону. Одновременно он предписал
министерству обороны разместить за рубежом значитель-
ную часть ядерного арсенала — 36% водородных бомб и
42% атомных, — причем многие из них по периметру гра-
ниц Советского Союза¹ ^J *. Подобный оборот дел в амери-
канской политике не мог не вызывать беспокойства у на-
ших английских союзников.

Как свидетельствуют официальные отчеты, лорд Солс-
бери заявил в тот период на заседании кабинета: «Неко-
торые считают, что величайшая угроза миру исходит от
русских. Однако я полагаю, что куда большая опасность
кроется в подходе американцев, которые, чего доброго,
попытаются разрубить узел противоречий между Восто-
ком и Западом, воспользовавшись временным и пока еще
подавляющим преимуществом в ядерном вооруже-
нии»¹¹².

Предложение Эйзенхауэра, высказанное им в 1955 г.,
применить ядерное оружие для защиты островов Куэмой
и Мацу не встретило у англичан поддержки. По словам
Гарольда Макмиллана, английский комитет начальников
штабов «не усмотрел в этом смысла», как и не согласился
с доводом Эйзенхауэра, что «взрывы бомб малой мощно-
сти не вызывают выпадения радиактивных осадков... Идеи
и я продолжали занимать твердую позицию в споре с аме-

580

риканцами»*. (В скобках позволительно спросить, почему
апологеты Эйзенхауэра, анализируя его внешнюю полити-
ку, опираются только на американские источники?)

Эйзенхауэр, не щадя сил, стремился затушевать разли-
чие между обычным и ядерным оружием. К счастью для
мирового сообщества, эти попытки потерпели провал. К
1964 г. большинство разделяло точку зрения Линдона
Джонсона, заявившего: «Не обманывайте себя. Не суще-
ствует такого понятия, как обычное ядерное оружие»¹¹³.

VI

В первые годы своего пребывания в Белом доме Эйзен-
хауэр расценивал ядерный удар как вполне вероятный
альтернативный выбор. Он без угрызений совести прибе-
гал к ядерному шантажу, надеясь разрушить табу на при-
менение ядерного оружия. Но на практике он ни разу его
не применил. Амброуз отмечает: «За один только год
(1954) эксперты пять раз советовали президенту нанести
ядерный удар по Китаю, и пять раз он сказал нет»¹¹⁴. К
счастью, его попытки признать законным применение
атомной бомбы не принесли ощутимых результатов.

По мере увеличения советского ядерного арсенала
Эйзенхауэр все больше приходил к осознанию ужасов
ядерной войны. В перспективе ядерный удар означает «не
только уничтожение противника, но одновременно и са-
моубийство», — заявил он в 1956 г. Как только обе сто-
роны осознают, что «уничтожение будет взаимным и пол-
ным, у нас, возможно, достанет разума сесть за стол пе-
реговоров, отдавая себе отчет, что гонка вооружений по-
дошла к концу и человечеству следует действовать в со-
ответствии с этим пониманием или погибнуть»¹¹⁵.

Несмотря на свои рассуждения о «старой потаскухе»,
Эйзенхауэр в более поздний период предпринял попытки

HaroldMacmillan. Tides of Fortune, 1944 — 1954.
London, 1969, p. 571. Англичане, так же как и многие американцы,
были введены в заблуждение маской святой простоты, которую лю-
бил надевать Эйзенхауэр. «Наша главная трудность в том, — писал
Макмиллан, близко сталкивавшийся с Эйзенхауэром в годы второй
мировой войны и хорошо его знавший, — что Эйзенхауэр находит-
ся полностью под влиянием Даллеса; за исключением редких чрез-
вычайных случаев, обращаться к президенту через голову государ-
ственного секретаря не имело смысла». — Tides of Fortune, p. 634.

581

улучшить отношения с Советским Союзом. Шерман
Адаме, глава группы консультантов по внутриполитиче-
ским проблемам при Эйзенхауэре, заметил позднее:
«Жесткая и бескомпромиссная политика по отношению к
Советскому Союзу и красному Китаю, которую Соеди-
ненные Штаты проводили в период с 1953 г. до начала
1959 г., была скорее детищем Даллеса, чем Эйзенхауэ-
ра»¹¹⁶. Но при всем том Даллес был весьма полезен пре-
зиденту, позволяя устрашать русских, не отказываясь при
этом от роли миротворца.

В последние годы Эйзенхауэр действительно стремил-
ся сесть с русскими за стол переговоров. Стремление это
не было столь ярко выраженным, как у Черчилля, а позд-
нее у Макмиллана, но в любом случае сильнее, чем у Дал-
леса. В 1953 г. он выдвинул в ООН программу «Атом для
мира», согласно которой ядерные страны должны были бы
предоставлять Международному агентству по атомной
энергии расщепляемые материалы в целях содействия
мирному использованию атома. Но план этот, продикто-
ванный, в общем, добрыми намерениями, был нереален,
ибо предполагал возможность четкого разделения между
мирным и военным использованием атомной энергии; по-
добный подход, целесообразность которого многократно
опровергалась в последующие годы, в наше время привел
к распространению ядерной технологии в опасных масш-
табах. В 1955 г. на совещании в верхах в Женеве Эйзенха-
уэр выдвинул более разумное предложение, так называе-
мый план «открытого неба». Система постоянного взаим-
ного слежения, доказывал он, уменьшила бы опасность не-
ожиданного нападения. Русские отвергли план «открытого
неба»' как американский шпионский заговор. Однако это
была здравая идея, к которой стоило бы вернуться. Во вре-
мя своего второго президентского срока Эйзенхауэр, не-
взирая на сильное сопротивление своей администрации,
даже с каким-то надрывом добивался подписания договора
о запрещении ядерных испытаний.

Он резко отрицательно относился к постоянно усили-
вавшемуся давлению со стороны демократов и Пентагона,
требовавших ускорить темпы производства ядерных воо-
ружений. На Пентагон он не обращал никакого внимания,
зная все его уловки, к которым в былое время неоднократ-
но прибегал и сам. Он говорил бывало, что «слишком хо-

582

рошо знает военных, чтобы дать себя одурачить»¹¹⁷. Его
не впечатляли бесконечные ссылки Пентагона на мнимое
отставание Америки от русских, и он с оправданным скеп-
тицизмом отмахивался от вошедших в конце 50-х годов в
моду аргументов о «ракетном разрыве» в пользу русских.

И все же Эйзенхауэр оказался не в состоянии остано-
вить наращивание ядерного потенциала. В 1959 г. он се-
товал на то, что Пентагон, за несколько лет до этого со-
гласившийся, что одновременного ядерного удара по се-
мидесяти ключевым советским объектам было бы доста-
точно для вывода противника из строя, теперь настаивал
на том, что число целей должно быть доведено до 1000.
Военные, заявил он, «загоняли себя в немыслимую ситуа-
цию, требуя накопления ядерных средств, достаточных
для поражения любой мыслимой цели в любом уголке
земного шара, притом поражения не простого, а троекрат-
ного». При таких масштабах одна лишь радиация от атом-
ных взрывов способна погубить и Соединенные Штаты. А
кроме того, США и без того уже имели к тому времени
на вооружении «5 или 7 тысяч ядерных зарядов». Зачем
комиссии по атомной энергии и министерству обороны
больше? «Но, конечно же, — пишет Амброуз, — он в
конце концов уступил требованиям Пентагона и комис-
сии, хотя и неохотно»¹¹⁸.

В 1960 г., узнав на заседании Совета национальной
безопасности, что Соединенные Штаты способны произ-
водить 400 ракет «Минитмен» ежегодно, Эйзенхауэр, по
свидетельству его советника по науке Джорджа Кистя-
ковского, «с нескрываемым раздражением» заметил: «Мо-
жет, мы, окончательно рехнувшись, запланируем наращи-
вание своего ракетного арсенала до 10 000 единиц?»¹¹⁹В наше время ядерный арсенал достиг уровня, который в
1954 г. казался Эйзенхауэру «фантастическим», «безум-
ным», «немыслимым»¹²⁰. В момент прихода Эйзенхауэра
к власти США имели на вооружении примерно 1000
ядерных боеголовок, к моменту его ухода — 18 000¹²¹.

И все же, несмотря на озабоченность проблемой ядер-
ной войны и скептицизм в отношении Пентагона, несмот-
ря на уникальную для президента способность Эйзенхау-
эра, в прошлом четырехзвездного генерала армии, решать
оборонные вопросы самостоятельно, он так и не добился
полного контроля над военно-промышленным комплек-

Blog

Houghton Mifflin Company Boston Артур М. Шлезингер Циклы американской истории Перевод с английского Развина П. А. и Бухаровой Е. И. Заключительная статья