Geum.ru

Книга вторая

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   29   30   31   32   33   34   35   36   ...   76

II




Пес повизгивал и царапал кошму. Тайчу-Кури оторвался от работы, поднял

полог. Льстиво виляя хвостом, собака проскользнула меж ног, улеглась у

огня. Тайчу-Кури вышел из юрты. Ночью выпал первый снег, и все юрты куреня

были белыми, будто жили в нем одни богачи, и сопки, и степь белели свежо,

чисто, стежки следов, уходя вдаль, звали за собой. Судуй с сыновьями хана

рано утром ускакал на охоту. Счастливый...

Насыпав в кожаный мешок аргала, Тайчу-Кури вернулся в юрту. После

сияющей белизны снегов свет узкого дымового отверстия показался тусклым,

глаза долго свыкались с сумерками. Подкинув в гаснущий огонь аргала,

Тайчу-Кури достал из котла кость, отрезал кусочек мяса, стал жевать. Пес

выставил вперед острые уши, завилял хвостом, глаза его следили за каждым

движением Тайчу-Кури. Срезав еще кусочек мяса, кость отдал собаке.

- Ешь, пес. Я сыт, а ты голоден - могу ли не поделиться? Это вы,

собаки, выманив или украв косточку, убегаете от других. А мы - люди. Мы

должны делиться друг с другом. Ну, и вас, собак, не должны зря обижать.

Понимаешь?

Псу было не до него. Протянув руку, Тайчу-Кури подергал за острое ухо.

Пес заворчал.

- А, это ты понимаешь! И то хорошо. Люди, скажу тебе, тоже друг друга

не всегда понимают. Где уж тебе с твоим собачьим умом!

В юрту вошла Каймиш. Травяной метелкой обмела залепленные снегом

гутулы, протянула к огню озябшие руки.

- Посмотри, пес, на нашу Каймиш... Она ушла в курень рано утром.

Возвращается к вечеру. В одной юрте посидела, в другой посидела, в

третьей... А на многие другие уже и времени не остается: надо ужин варить,

мужу помогать, сына поджидать. Думаешь, легко ей живется?

- Ну, Тайчу-Кури, ты совсем ворчуном стал! Не сидела я в юртах. В

курень пришел караван сартаульских торговцев. Чего только не навезли!-

Каймиш вздохнула.- Какие котлы! Жаром горят, а по краям ободок рисунчатый.

- Главное, Каймиш, не котел, а то, что есть в котле...

Плоским каменным бруском Тайчу-Кури стал править лезвие ножа, сточенное

до половины.

- И ножи у них есть большие, маленькие, широкие, узкие - какие хочешь.

Оправлены бронзой, серебром, даже золотом.

- Каким бы ножом ни резать мясо, вкус не изменится. Разве этого не

знаешь, жена моя Каймиш?

- Ножи и для работы нужны.

- Кто не умеет ничего делать, для того нож и с золотой рукояткой

бесполезен.

- Какие ткани у них! Есть простые, есть шелковые. И всяких-разных

цветов. На весеннем лугу столько красок не бывает.- Каймиш разгладила на

коленях полу своего халата из дымленой козлины, склонила голову на одну

сторону, на другую.

- Примеряешь?- ехидно спросил Тайчу-Кури.

- Что?- Каймиш покраснела, встала.

- Ты красный шелк бери. Далеко будет видно - Каймиш идет, жена

Тайчу-Кури, человека, делающего стрелы для самого хана Тэмуджина.

- До чего же ты любишь шлепать своим языком, Тайчу-Кури! Кто тебя не

знает, скажет: он глупый, этот человек, делающий стрелы-для хана

Тэмуджина.- Помолчала, задумавшись.- А может, ты глупый и есть?

Перестав ширкать камнем по лезвию ножа, Тайчу-Кури виновато глянул на

жену.

- Обидел я тебя? Ну, бери все, что у нас есть, и купи, что хочешь. Я

же шутил.

- А что у нас есть? Овчинные шубы да войлок под боком! Уж не на эти ли

выменяешь шелк?

- Есть еще овцы. И кони...

- Не овцы им нужны, не наши колченогие кони. Они меняют на мех

соболей, белок, лисиц, на серебро и золото. Наш Судуй носится с Джучи за

кабанами да дзеренами. А много ли толку? Один сын - и тот...- Каймиш

плеснула в котел воды, толкнула его к огню - прижгла палец, сунула в рот.

Тайчу-Кури взял палку, начал сгонять ровную тонкую стружку.

- Сыновей надо было больше рожать. Одного послала бы на охоту, другого

- на войну с найманами, третьего - на войну с меркитами, четвертого - на

тангутов. Завалили бы тебя мехами, шелками, серебром... И звали бы тебя не

просто Каймиш, а Каймиш-хатун. И не сосала бы палец, обожженный у очага.

Сидела бы в своих шелках и соболях вон там, под онгонами, покрикивала на

молодых рабынь.

Белая струйка стружки текла по синеватому лезвию ножа, скручиваясь,

падала на колени Тайчу-Кури. Понемногу палка становилась ровной и круглой.

Пес подполз к нему, лег, вытянув передние лапы, следил за руками хозяина

умными глазами. Тайчу-Кури вздохнул.

- Огорчила ты мое сердце сегодня, Каймиш. Я-то думал, ты довольна тем,

что у нас есть.

- Мне за тебя обидно стало, Тайчу-Кури.- Она принесла стегно мерзлого

мяса дзерена, разрубила на куски, спустила в котел.- Ты вот везде и всем

твердишь - в одежде хана вырос. Оберегал его, спасал его. Тэмуджин,

Тэмуджин... С языка не сходит. Можно подумать, что и родил-то его ты... А

что получил от хана ты и что получили другие? Джэлмэ и Субэдэй пьют с ним

из одной чашки. Сорган-Шира, его сыновья Чимбо и Чилаун стали нойонами, у

них и белые юрты, и стада, и резвые кони. А к тебе хан Тэмуджин

несправедлив!

- Нет, Каймиш, это ты несправедлива к хану Тэмуджину! Мне он дал

много. Сижу в своей юрте, ты рядом, котел мяса варится. Я бы мог, как

Чимбо, Чилаун или Чаурхан-Субэдэй, рубить врагов мечом.- Покосился на

Каймиш - не рассмеется? Нет, сидит задумавшись.- Но мне это не нужно. Я не

хочу этого. И я радуюсь, что Судуй пока не ходит в походы. Ты помнишь

меркитский плен? Неужели ты хочешь, чтобы наш сын хватал за волосы и

приторачивал к седлу, убивал стариков и старух?

- Ну что ты говоришь, Тайчу-Кури! Не надо говорить этого!- Словно

чего-то испугавшись, Каймиш села с ним рядом, прижалась головой к плечу.-

Ты у меня неглупый. Это я глупая. Не надо мне ни шелков, ни медных котлов,

ни чаш из серебра... Прожить бы так, как сейчас живем, до скончания

дней...

- Проживем, Каймиш.

Собака приподняла голову, поводила ушами, вильнула хвостом и пошла к

двери.

- Это Судуй едет. Рано что-то. У меня и мясо не сварилось.

Судуй приехал не один. С ним был Джучи. Тайчу-Кури и Каймиш от

растерянности даже позабыли поклониться. Еще больше растерялись, увидев,

что лицо у сына в синяках, воротник шубы оторван, полы располосованы

словно бы ножом. И у Джучи шуба, крытая шелком, порвана, один рукав едва

держится.

- Что с вами?

Судуй глянул на Джучи, повернулся к матери, лицо его - сплошные синяки

и кровоподтеки - расплылось в беспечно-веселой улыбке.

- Коровы пободали.

- Какие коровы? Ты о чем это говоришь?

- Вот такие.- Судуй растопырил у висков указательные пальцы.- Рогатые.

Снимай, Джучи, шубу. Мать пришьет рукав - никто не заметит. Она умеет. Что

рукав! Оторванные уши пришить может!

Каймиш долго примерялась к рукаву, что-то бормотала себе под нос,

наконец сказала:

- Не могу. Шелк надо шить шелковыми нитками. А где они?

- Надо пришить!- настаивал Судуй.

- Да зачем же портить такую хорошую шубу? Дома Джучи все сделают куда

лучше.

- Конечно! Но увидит это,- Судуй подергал рукав,- Борте-хатун и

сердцем скорбеть будет, спрашивать начнет: где, как, почему?

Джучи ковырял палкой аргал в очаге. Его глаза были печальны, и

разговора Судуя с Каймиш он, кажется, не слышал. Тайчу-Кури встревожился.

Парни что-то скрывают. Судуй много говорит, много шутит. Тут уж гадать не

надо - вышло что-то неладное. И по Джучи видно. Уж не натворили ли чего

плохого? Не должно бы. Джучи разумен... Но кто знает! О вечное небо,

отведи от нас все беды-невзгоды и козни злых духов.

К юрте кто-то подъехал, соскочил с лошади. Все разом повернули головы к

дверям, Судуй умолк на полуслове, укрепляя Тайчу-Кури о мысли, что он

чего-то побаивается. В юрту вошел Шихи-Хутаг. Его лицо с пришлепнутым

утиным носом было веселым.

- Счастья вам и благополучия!- громко сказал он, присел рядом с Джучи,

наклонился к уху, и Тайчу-Кури услышал его шепот:- Они будут молчать.

Своими словами я нагнал на них страху. Еще и повинятся перед тобой.

- Спасибо,- так же тихо ответил Джучи, но глаза его остались

печальными.

После того как Шихи-Хутаг и Джучи ушли, Судуй рассказал, что случилось

на охоте. Младшие братья Джучи, Чагадай и Угэдэй, не захотели ему

повиноваться. Заспорили. Все трое разгорячились, и кто-то, скорее всего

Чагадай, назвал Джучи меркитским подарком. Всегда спокойный и

рассудительный Джучи не стерпел обиды, дал братьям по зубам. Те - в драку.

Судуй начал их растаскивать. Чагадай и Угэдэй сорвали зло на нем, ножи

выхватили. Хорошо, что подоспели Шихи-Хутаг и Тулуй.

Рассказывая, сын посмеивался, будто все это было очень забавно. Каймиш

сначала перепугалась, потом разозлилась, изругала Судуя, даже кулаком по

спине стукнула.

Прошло несколько дней, и все уже стало забываться. Но однажды пришел

нукер и увел Судуя к Борте-хатун. Домой сын возвратился покачиваясь, будто

котел архи выпил, пробовал улыбаться, но и улыбка была как у хмельного, не

настоящая. К нему подскочила Каймиш.

- Что с тобой?

- Спина чесалась... Палками прошлись - хорошо стало.

Раздели, уложили в постель. Вся спина у него вздулась и посинела.

- За что же тебя?- спросил растерянно Тайчу-Кури.

- Борте-хатун что-то прослышала о драке. Стала спрашивать сыновей -

заперлись. У меня хотела выведать. Да разве я скажу!

Каймиш, поохав, опять стала ругаться:

- Мало тебе дали палок, глупому! Как осмелился запираться перед хатун?

- Я - нукер Джучи. Как скажу без его дозволения?

- Очень ты нужен Джучи! Видишь, как позаботился о тебе!

- Он бы позаботился. Но его не было.

- Отправит тебя Борте в найманские кочевья пасти овец - будешь знать!

- Поступок моего сына правильный,- заступился за Судуя Тайчу-Кури.-

Будь я на его месте...

Каймиш не дала ему говорить:

- Тебя мало били? Сыну такой же доли хочешь?

Конечно, он не хотел, чтобы у сына была такая же доля. Сколько раз

приходилось ему, как сейчас Судую, отлеживаться на животе после побоев -

не счесть! Давно это было, но стоит вспомнить - и спину подирает морозец.

Но что он может сделать, чтобы уберечь сына? Почти ничего...