Прагматизм сложился в конце 19 века в Америке как протест против метафизической традиции, процветавшей тогда в Европе, и против философского бесплодия, сохранявшегося в американских университетах. Прагматизм принял идею о том, что полезно то, что истинно и ценно. Уильям Джеймс, который также был его центральной фигурой, внес наибольший вклад в создание этого движения. Идею и название «прагматизм» придумал не сам Джеймс, а товарищ его юных лет Чарльз Пирс. Джеймс утверждал, что в поколении не было более оригинального мыслителя, чем Пирс, и что он лично никому не должен так много, как он. Пирс, изобретая прагматизм, хотел ввести в качестве критерия истины полезность теорем, но полезность теоретическую. Джеймс, в соответствии со своей активной позицией, понимал это как полезность в поведении. Пирс хотел, чтобы прагматизм внес в философию своего рода экспериментальный метод, а Джеймс хотел приблизить его к жизни. Джеймс подчеркивал сходство теорий, которых придерживались они оба. Пирс, заботившийся о точности, подчеркивал их обособленность. Он даже утверждал, что прагматизм в том виде, в каком его проповедовал Джеймс, самоубийственен, и, чтобы обозначить свою позицию, перестал называть его «прагматизмом» и принял название «прагматизм».
Сознание непрерывно, как текущий поток. «Поток сознания» — новый термин Джеймса, наиболее ярко отражающий его понимание психики. Если такова природа сознания, то ассоцианизм, до недавнего времени считавшийся высшим выражением науки, является ошибкой. Ибо это атомизм; он трактует образы как ментальные атомы, а ассоциацию — как управляющий ими закон. Кроме того, он применял понятие потока ко всему опыту, он считал, что ни один элемент сознания не является независимым. Особенностью его психологии было также распознавание психических явлений на биологическом фоне.
Прагматизм должен был быть новым методом, с одной стороны, и теорией истины, с другой. Первоначально это был в основном метод разрешения метафизических споров, которые, по мнению Джемса, не могли разрешить другие методы. Идея заключалась в том, что о новых теориях будут судить в соответствии с их последствиями. В первую очередь речь шла о практических последствиях. Принятие такого метода привело к понятию истины.
Прагматики присоединились к мнению Маха и Пуанкаре на рубеже ХХ в. о том, что научные истины не являются ни копиями действительности, ни даже отношением мысли к действительности, ибо такое отношение невозможно. Ибо невозможно сравнить мысль с реальностью. Следовательно, истина может быть только свойством самой мысли. Однако прагматики расширили теорию. Они пришли к выводу, что истинны мысли, которые подтверждаются их последствиями, особенно практическими последствиями. В результате такого подхода истина понимается не как свойство определенной мысли или идеи, а как состояние, которое происходит с этой идеей.
Истина не есть что-то постоянное и неизменное, она становится со временем и также со временем укрепляется или фальсифицируется. На каждой стадии развития то, что мы называем истиной, позволяет нам удовлетворительно справляться с проблемами. Поэтому, если истина не есть согласие с действительностью, то и употребляемые нами понятия тоже не образы предметов, а план действия, они лишь орудия, орудия действия. Помимо вопроса о критерии познания, ставился и вопрос о его природе. И здесь прагматики ответили, что познание есть практическая деятельность. Чисто теоретическое мышление есть фикция, психологическая невозможность, ибо ум проникнут поступками, стремлениями, желаниями. Знание, следовательно, есть ожидание, устремление, предвидение, и потому в нем действует воля. Следовательно, познание включает в себя оценку, ибо где есть стремление, там и ценность. Более того, они считали, что поскольку знание есть предсказание, оно не может быть чистым знанием, потому что мы не можем иметь знания о том, чего еще нет. А если это не просто знание, то это должна быть и вера.
Вот где в игру вступает проблема иррациональных элементов. Иаков считал, что для ответа на вопрос о том, есть ли Бог, есть ли у мира смысл и цель, надо опираться на веру. Только вера может решить, принимаем ли мы существование Бога как истину. Делая вывод о том, что нам нужна вера, философ назвал это «страстью верить». Важно не только то, что мы хотим полагаться на веру, но и то, что мы имеем на это право. Согласно Джеймсу, те, кто из соображений науки не хотят признать, что Бог существует, поступают так, как если бы они приняли, что Бога нет. Поэтому он опирается на веру, потому что знание не заставляет его верить. Ибо наука не говорит ни против, ни за существование Бога.
На основе понятия истины возник вопрос о природе исходного опыта — он нейтрален к противопоставлению субъекта и объекта Поэтому, если придерживаться «чистого опыта», т.е. свободного от каких-либо дополнений, интерпретаций, тогда нет ни самостоятельного субъекта, ни независимых объектов, ни самостоятельного Я, ни независимых субстанций. Независимые субстанции, так же как и независимое «я», — всего лишь фикции нашего разума. Поэтому нет никаких оснований для идеалистического понимания мира.
Концепция Джеймса была плюралистической. С одной стороны, реальность состоит из бесчисленных частей. С другой стороны, эти части не являются полностью независимыми. Они зависят от соседних частей. Здесь также используется понятие потока. Он назвал этот взгляд синехизмом. Этот взгляд дополнялся теизмом, утверждавшим известную независимость от элементов действительности, а именно независимость от целого. Эта точка зрения имела много последствий. Среди прочего, это произошло из-за того, что есть место для свободы и для появления нового. Реальность кажется пластичной, не столько данностью, сколько данностью. Человек сотворит его, добавит к уже созданному новые элементы. Таким образом, Вселенная плюралистична. У него много возможностей, особенностей, его нельзя изучить, открыть раз и навсегда.
Понятие добра также связано с прагматическим понятием истины. Джеймс считал, что, поскольку истинно то, что работает и дает удовлетворительные экспериментальные результаты, оказывается выгодным или хорошим верить в то, что истинно. Прагматический метод определения того, что правильно, а что неправильно, такой же, как и при определении истинности теории. Поэтому, когда мы сталкиваемся с проблемой, мы можем спросить, правильно ли поступать, чтобы решить эту проблему. Ответ следует рассматривать с точки зрения того, окажет ли действие удовлетворительное влияние на решение трудности. Таким образом, ясно, что прагматизм не проповедует никаких универсальных нравственных принципов. Он говорит нам действовать на основе верной гипотезы, что означает чисто субъективную оценку.
Прагматизм Джеймса был либертарианским, терпимым, демократическим и гуманистическим. В сочетании с метафизикой и религией многие ее приверженцы отвергли все метафизические и религиозные смыслы — и тогда прагматизм стал формой скептицизма и релятивизма. Джеймс оказал сильнейшее влияние своим прагматизмом, но также и метафизическими идеями, он способствовал усилению индивидуализма, волюнтаризма и иррационализма. Это дало толчок психологическому изучению религии и расчету больше на волю, чем на интеллект. Но, пожалуй, самое сильное влияние он оказал своей психологией и, в частности, теорией «потока сознания» и ее антиатомистической трактовкой.
Помимо Джеймса, следует упомянуть еще одного выдающегося прагматика, лидера чикагской школы прагматиков Джона Дьюи. Он создал наиболее распространенную форму прагматизма — инструментализм. По его словам, то, что конструирует голый опыт, — это взаимодействие между биологическим организмом и окружающей средой. Опыт — это не столько известный объект, сколько определенное действие, совершаемое. В процессе деятельности организм сталкивается с ситуациями, когда он не может продолжать функционировать. Мышление рождается как средство преодоления этих затруднений путем разработки гипотез и ориентиров для будущих действий. Итак, мысль, особенно научная мысль, есть инструмент для решения проблем. По мнению Дьюи, большая часть старой философии является препятствием для решения проблем. Философы, отделив теоретическую деятельность от практических вопросов и ища абсолютные решения философских проблем, почти полностью дистанцировались от человеческих потребностей, ставших движущей силой создания мысли, и пытались навязать человеческому мышлению жесткие, дорефлексивные шаблоны. Дьюи утверждал, что необходимо реконструировать философию с точки зрения проблем, стоящих перед человеком. Таким образом, философия перестанет быть непонятной дисциплиной, малоценной для повседневных дел, а станет движущей силой в создании новых, инструментальных техник, помогающих человеческому организму в его борьбе с окружающей средой и в построении лучшего мира. в котором проблемы будут постепенно решаться. которая стала движущей силой создания мыслей и попыталась навязать человеческому мышлению жесткие, дорефлексивные модели. Дьюи утверждал, что необходимо реконструировать философию с точки зрения проблем, стоящих перед человеком. Таким образом, философия перестанет быть непонятной дисциплиной, малоценной для повседневных дел, а станет движущей силой в создании новых, инструментальных техник, помогающих человеческому организму в его борьбе с окружающей средой и в построении лучшего мира. в котором проблемы будут постепенно решаться. которая стала движущей силой создания мыслей и попыталась навязать человеческому мышлению жесткие, дорефлексивные модели. Дьюи утверждал, что необходимо реконструировать философию с точки зрения проблем, стоящих перед человеком. Таким образом, философия перестанет быть непонятной дисциплиной, малоценной для повседневных дел, а станет движущей силой в создании новых, инструментальных техник, помогающих человеческому организму в его борьбе с окружающей средой и в построении лучшего мира. в котором проблемы будут постепенно решаться.