Феодализм характеризовался большим разнообразием местных форм — экономических, социальных и политических. Система, описываемая здесь в самых общих чертах, создавалась и поддерживалась в различных районах в значительной степени независимо от того, что происходило в других районах (в отличие от позднейшего капитализма, сформировавшегося в условиях обширных мировых контактов). В то время диапазон обмена не только материальными благами, но и культурными, нравственными и другими элементами был относительно невелик, а масштабы обособленности весьма значительны. В этих условиях конкретные формы, которые эта система принимала в разных странах, губерниях и даже отдельных сословиях, выглядели везде несколько иначе. Так, размеры хозяйств, вид и степень крепостной зависимости, правила землевладения, типы социальной иерархии и характер корпораций, а тем более элементы правовой и политической реконструкции. Тем не менее представляется, что, несмотря на это разнообразие, перечисленные здесь общие черты в той или иной форме можно найти в большей или меньшей степени в истории различных частей света.
Мы возвращаемся здесь к вопросу об универсальности феодализма, упомянутому вначале. Существовал ли такой социально-экономический строй только в Европе или это был общий этап развития всех обществ? — Этот вопрос до сих пор открыто обсуждается и подлежит дальнейшему исследованию. Следовательно, на данном этапе не следует решать, должны ли аналогичные системы, встречавшиеся в прошлом в Азии, Африке и доколумбовой Америке (и в некоторых сходствах нет сомнений), определяться как отдельный способ производства или же рассматриваться как разные. типы (модели) одной феодальной формации. Будущие исследования предоставят этому больше доказательств, и тогда спор будет менее терминологическим и более предметным.
Важнейшим отличием восточного феодализма (или так называемого «азиатского способа производства») было отсутствие частной феодальной собственности на землю. Земля находилась в двойном, но не в частном владении; суверенитет принадлежал государству, а право узуфрукта — крестьянским общинам. Эквивалентом европейских феодалов были государственные чиновники, которые распоряжались соответствующими участками земли и собирали налоги и пособия с этих общин. Иными словами, правящий класс, получая излишки от производительного населения, непосредственно организовывался в государство и осуществлял свою власть как государственный аппарат. Это состояние было продиктовано географическими условиями: необходимостью строительства и содержания разветвленных оросительных систем для орошения земель под возделывание риса, защита от наводнений и обеспечение работоспособности водных путей для перевозки пищевых продуктов. Строительство и обслуживание оросительных систем требовало большой концентрации труда и постоянной эксплуатации и контроля на большой территории. Сельские общины Общины предоставляли льготы на содержание государственного аппарата и рабочую силу для ирригационных работ (равносильно крепостному праву). Вероятно, они были внутренне дифференцированы и в них устанавливалось индивидуальное (семейное) землепользование, и их значение было обусловлено главным образом тем, что они представляли собой форму коллективной организации предоставления этих благ. Этот «способ производства» существовал очень долго на больших территориях Индии, Китая и Ближнего Востока, а подобный существовал также на древнем Крите и в государстве инков.
«Азиатский способ производства» отличается от европейского феодализма и иными функциями городов, которые вообще не были такими активными центрами товарно-денежного хозяйства, как в Европе. Это было результатом особого рода уз, связывавших город с его сельской глубинкой. Города были прежде всего центрами государственной власти и религиозного культа. Приток товаров из деревни в город, собираемый этой властью в качестве дани, был односторонним и принципиально отличался от рыночного обмена. Сельские продукты, находившиеся в распоряжении государственного управления, служили непосредственно для удовлетворения его нужд, а отчасти коммерциализировались для дальней торговли, которая, в свою очередь, носила предмет роскоши, ограничивавшийся богатейшими сословиями сановников и государственных сановников. Нужды государственного аппарата поддерживали и городские ремесленники, которые содержались на местах правителей или их наместников и кормились из средств, собранных с деревни в качестве дани. Такие ремесленные изделия также стали прямой собственностью господствующего класса либо для его потребления в роскоши, либо для поддержания аппарата власти, либо для обмена в дальней торговле. Так или иначе, ремесленничество, хотя иногда и очень развитое, не носило характера рыночной экономики.
Отличие африканского феодализма (вне района Нила) — в районах, где до европейской колонизации формировались постоянные государственные организмы, т. е. в Западном Судане — от Нила до Гвинейского залива, — состояло бы в том, что в большинстве районов основой существования населения было не земледелие, а земледелие и уход за деревьями. На смену феодальному владению землей возникли аналогичные отношения двойной собственности (суверенной и полезной) по отношению к скоту и кустарникам, пользователи которых платили дань вышестоящей власти. Пожалования от правителей касались верблюдов, овец или крупного рогатого скота и обязывали их к определенным трудовым или натурным услугам. снова земля, рассматривалась преимущественно как место ухода за кустарниками (и лишь в некоторых приречных районах как место выращивания риса), делилась на вотчины правителей и вотчины правителей и низших представителей власти (пожалования) и возделывалась рабами или коллективно, или на участках, выделенных в пользование отдельным крестьянским семьям. Характер собственности дополнительно усложнялся весьма обширными родственными отношениями, так как семейная, вернее родовая, собственность трактовалась как общая собственность. В этой системе личная зависимость рабского населения и жесткая иерархия власти играли более важную роль, чем отношения собственности. или на участках, закрепленных за отдельными крестьянскими семьями в пользование. Характер собственности дополнительно усложнялся весьма обширными родственными отношениями, так как семейная, вернее родовая, собственность трактовалась как общая собственность. В этой системе личная зависимость рабского населения и жесткая иерархия власти играли более важную роль, чем отношения собственности. или на участках, закрепленных за отдельными крестьянскими семьями в пользование. Характер собственности дополнительно усложнялся весьма обширными родственными отношениями, так как семейная, вернее родовая, собственность трактовалась как общая собственность. В этой системе личная зависимость рабского населения и жесткая иерархия власти играли более важную роль, чем отношения собственности.