Проблема единства мира, решаемая онтологией, есть всегда связан с вопросом о том, каковы познавательные отношения человека с реальностью. Этот вопрос решается в философии гносеологией, или теорией познания. Иными словами, онтологические проблемы тесно связаны с познавательными. Однако познавательная связь человека с действительностью интерпретируется в философии по-разному. Два из es предлагаютсянаши разные ответы:

•         считается, что объекты отражают содержание человеческой мыслився реальность или, другими словами, то, что за ней, и вывод состоит в том, что мир познаваем;

•         считается, что содержание мысли есть не отражение действительности, а выражение самой себя, и делается вывод, что мир не познаваем. Такой взгляд называется агностицизмом (греч. gnosis — знание, познание, приставка означает отрицание).

Придерживаясь установки, что мир познаваем, возникает вопрос о том, какие способности позволяют человеку познавать, то есть возникает проблема познавательных сил человека. Здесь снова возможны два разных ответа, подчеркивающих важность чувств или ума. В первом случае имеет место эмпирическая (греч. empeiria — опыт), во втором — рационалистическая (лат. ratio — разум) концепция познания.

Философская проблема познания возникла при решении вопросов бытия. Это была попытка объяснить, как познается мир. Истоки этого вопроса можно найти уже в учении Гераклита о логосе как о некоем познавательном принципе, обеспечивающем и помогающем познать миропорядок. Логос понимается как нечто неизменное, когда все остальное постоянно меняется. В философии Гераклита уже можно увидеть побуждение больше доверять разуму, потому что человеческие чувства могут показать только непрерывный процесс, течение. С другой стороны, еще нельзя сказать, что Гераклит говорит о разуме как о познавательной способности человека. Для него логос есть принцип более общего характера, упорядочивающий и бытие, и познание, — как бы некая самостоятельная сила. 

Элейская школа имела очень четкое представление о важности человеческого разума. Парменид говорил: человек всегда о чем-то думает. Не думай ни о чем. Следовательно, содержание мышления есть бытие. Это предположение, лежащее в основе их онтологической позиции, определяет также их взгляд на важность разума. Только разум свидетельствует о существовании, а чувства фиксируют течение реальности. То, что человек воспринимает, не является реальным бытием, и поэтому такое знание не является реальным. Чтобы обосновать такую позицию элейцев, ученик Парменида Зенон (около 490-430 гг. до н. э.) проанализировал логические противоречия. Он спросил, может ли человек услышать падение одного, двух, трех зернышек? Как насчет того, чтобы рассыпать мешок с зерном? Ответы на первые два вопроса будут отрицательными, а на последний — утвердительными. По логике звук должен был быть слышим или неслышим во всех случаях, потому что истинное утверждение не может быть противоречивым. Другим примером, приведенным Зеноном, является утверждение, что стрела, выпущенная из лука, не движется. Почему? Его ответ таков: движение стрелки равно изменению положения в пространстве. Следовательно, допустить, что оно находится в движении, все равно что сказать, что оно не должно занимать пространство в определенное время, чего не может быть. Поэтому Зенон сделал вывод, что стрелка не движется. Чувства свидетельствуют об обратном, но они не считаются ни свидетельством, ни источником знания. Такой подход к влиянию разума на познание и его силу декларировали Сократ и Платон, создавшие зачатки рационалистической теории познания. а так быть не может. Поэтому Зенон сделал вывод, что стрелка не движется. Чувства свидетельствуют об обратном, но они не считаются ни свидетельством, ни источником знания. Такой подход к влиянию разума на познание и его силу декларировали Сократ и Платон, создавшие зачатки рационалистической теории познания. а так быть не может. Поэтому Зенон сделал вывод, что стрелка не движется. Чувства свидетельствуют об обратном, но они не считаются ни свидетельством, ни источником знания. Такой подход к влиянию разума на познание и его силу декларировали Сократ и Платон, создавшие зачатки рационалистической теории познания.

Демокрит придерживался противоположной точки зрения, подчеркивая значение органов чувств в познании мира. Признавая, что сущность мира материальна, философ основывал свои знания на движении атомов. Он утверждал, что когда атомы движутся, они возбуждают органы чувств и таким образом формируется образ предмета. Чувства обеспечивают реальность знания: если человек что-то чувствует, значит, оно есть. Но что это такое, нельзя сказать, основываясь только на ощущениях. Здесь нужен разум. Поэтому Демокрит впервые разделил знание на два уровня: знание чувствами и знание разумом, обобщающим и объединяющим информацию, получаемую органами чувств. 

В ранней греческой философии, помимо существенного вопроса о том, каков мир, что о нем известно, возникал еще один очень важный вопрос: как возникает это знание и правильно ли наличное знание о мире? Этот вопрос решается как отдельный человеческийв философии, обращенной в том же направлении. Изменение в греческой философии, произошедшее в V в. пр. до н.э., связанные с общим подъемом культуры. ЧерезЗакончившиеся в конце битвы с персами объединили греческий народ, центром которого были Афины. Мир и экономическое процветание приветствовалисьгде могут развиваться искусство и философия. Формировалась наука, увеличивались знания о мире. Именно в этот период изменилось направление философствования.тис: внимание переключилось на человека, ставшего центром мироздания.

Софисты, просветители того времени, разъяснявшие законы и нормы нравственности, обучавшие красноречию и логическому мышлению, то есть готовившие граждан к общественной жизни, первыми обратили внимание на человека. Знаменитое высказывание софиста Протагора (480-410 гг. до н.э.) «Человек есть мера всех вещей» рассматривало человека как центр мироздания. Это привело к утверждению, что мир таков, каким он кажется, и к выводу, что нельзя определить, какова реальность на самом деле. Эту мысль Протагора цитировали многие античные философы и историки. Например, Секст Эмпирик (II-III вв. н.э.) пишет:

«Некоторые причисляют и Протагора Абдерского к тем, кто не допускает, чтобы философы могли найти критерий, так как он утверждает, что все образы и все мнения истинны, а истина относительна, так как каждый образ или мнение существует только для того человека и только тогда, когда у этого человека есть такой образ или мнение. Например, в начале своих «Сокрушительных речей» он объявил: «Человек есть мера всех вещей — тех, что есть, что они есть, и тех, которых нет, что их нет». [Секст Эмпирик. Против математиков. VII, 60]    

Платон также помнит известное изречение Протагора:

«Кажется, ты высказал неплохую мысль о познании, — говаривал и Протагор. Только ту же мысль он выразил иначе. Ибо он утверждает, что человек есть мера всех существующих вещей, что они есть, и вещей, которые не существуют, что их нет. Вы читали об этом, не так ли? — Я читал, и не раз. «По-видимому, он говорит так: как мне кажется, так и мне, и как тебе кажется, так и тебе; а мы с тобой люди. Разве не бывает иногда, когда дует один и тот же ветер, один из нас мерзнет, а другой нет?» — «В самом деле». — «И одному очень холодно, а другому только немного холодно?» — «Да». — «Так скажем ли мы в таком случае, что сам ветер холоден или не холоден сам по себе, или послушаем Протагора, что он будет холоден тому, кто мерзнет, и не холоден тому, кто не холоден?» — «Конечно, это является.» «Итак, одному ветер кажется одним, а другому — другим». — «Конечно.» — Когда вы говорите «он чувствует», вы имеете в виду «он чувствует». — «Верно.» — «Поэтому в холоде и других подобных вещах «казаться» — это то же самое, что «чувствовать»; как всякий что-то чувствует, так и для него это вещь» [Платон. Теэтет. 151, Е—152, А]  

По мнению софистов, человек может следовать только своему мнению, которое формируется на основе опыта. Сделав вывод о бессмысленности поиска объективной истины, они подменяют справедливость убедительностью. С этим положением связана вся педагогическая деятельность софистов, целью которых было не познание и объяснение природы мира, а научить человека пользоваться знаниями на практике, то есть уметь отстаивать свое мнение, убеждать других в своей истине, какой бы она ни была на самом деле, противопоставлять доводы и красноречие оппонентов и уравновешивание слов для достижения желаемых практических целей.  

На такое отношение софистов, возможно, повлиял тот факт, что в Греции в то время существовало много разных философских школ с разными толкованиями мира, и не было критериев для определения того, какие из этих взглядов правильны. Мнения людей часто расходились, поэтому софисты ставили под сомнение объективность и познаваемость действительности. Больше всего об этом говорил софист Горгий (483-375 гг. до н. э.) в своем сочинении «О ничто, или о природе». Он утверждает: 

«<…> во-первых, что нет ничего; во-вторых, во всяком случае, человек не мог бы этого знать; и в-третьих, даже если бы можно было знать, то нельзя было бы передать это знание другому человеку. [Секст Эмпирик. Против математиков. VII, 65—72]»  

Это побудило их связать знания с практической пользой. Когда отсутствуют критерии определения правильности знания, то склонны считать правильными те высказывания, которые более полезны. Софисты не повернулись в сторону поиска достоверности знания, его правильности, а научили людей мыслить логически, гибко употреблять слова, видеть противоречия чужих рассуждений и использовать их для защиты своих. Они первыми в истории философии сделали акцент на предмете познания. Позднее этот взгляд был возрожден, развит и аргументирован в новое время в философии Г. Беркли и Д. Юма.

После того, как софисты признали субъективное «видение» мира, т.в погоне за объективным знанием греки столкнулись с проблемой, актуальной и по сей день: а как насчет правды тогда? Если люди имеют разные мнения об одних и тех же вещах, какое из них правильное? Ответы софистов по этому вопросу вызвал дискуссию, которая не прекращается и по сей день. Одним из первых дал ответ на вопрос, может ли быть объективная, т. е. независимая от мнения людей, общая истина и как онакиама, пытался Сократ, живший в одно время с софистами это одна из самых интересных и известных личностей в философии. Он, в отличие от софистов, считал, что существует объективная истина, а не только субъективные мнения. Его основная мысль «ничего не знаю, но хочу знать» побуждала к постоянному поиску истины. Для Сократа знание — это не накопленное знание, а постоянный поиск истины, потому что конечной истины быть не может. Человек может только постоянно к этому стремиться. Здесь следует помнить особенность философии: в отличие от специальной науки она делает упор не на результаты, познание, а на постоянный поиск истины, на сам процесс познания. По Сократу, люди должны искать истину совместными усилиями, постоянно задавая вопросы и ища ответы. Сократ называл этот способ познания диалогом, который состоит из трех взаимосвязанных частей: 

•         одно мнение — тезис;

•         критика этого мнения — антитезис;

•         общий вывод — синтез.

Для Сократа тройственная форма диалога — это метод философствования, применяемый в поисках настоящей истины. Помогает выявить противоречия рассуждений и показывает, что нет исчерпывающего знания поэтому важно не переоценивать свои возможности и не руководствоваться ранней постановкой. Его подход к знаниям оказывается рациональным в думе о смерти в суде, где судили и приговорили Мириопа, ранее обвиненного в неуважении к богам и обычаям:

«Ибо бояться смерти, афиняне, есть не что иное, как стремиться к мудрости, которой у вас нет, хвалиться тем, что вы знаете то, чего не знаете. А насчет смерти никто не знает, что это такое, или не является ли она иногда величайшим благом из всех, а люди боятся ее, как будто знают, что это величайшее зло. И не было бы самой предосудительной тьмой думать, что ты знаешь то, чего не знаешь? Я, афинянин, может быть, отличаюсь этим от многих других, и если бы я сказал, что я мудрее всех, то, может быть, только потому, что, как я не знаю, что в Аиде, так я думаю, что я не знаю; и что делать зло и не слушать кого-то лучше себя, и бога, и человека, есть зло и бесчестие, это я знаю. Поэтому я не буду бояться или избегать неизвестного, что может оказаться хорошим, больше, чем того, что явно дурно» [Платон. Апология Сократа. 17]

По Сократу, истина рождается путем применения индукции, рассмотрения конкретных случаев и все более точного определения понятий добра, справедливости и других. Рассуждение в форме диалога (вышеупомянутые триады) способствует возникновению мысли, которая уже есть в голове человека, т. е. понятия. Понятие есть теоретическое представление о вещи. Понятия помогают понять сущность вещей, то есть узнать, что и как есть на самом деле. Сократ уделял им большое внимание.

Поиски истины через изучение понятий оказали большое влияние на его ученика Платона, а позднее и на всю последующую философию. Платон, как и Сократ, думал, что знание приобретается, когда схватываешь умом то, что постоянно и всеобще. Платон не сомневался, что познавать можно, но задавался вопросом, что мы знаем, если мир постоянно меняется (вспомним Гераклита), и мы фиксируем это нашими органами чувств. Но органы чувств могут лишь помочь нам составить мнение об изменяющемся мире вещей. Знание, по Платону, должно основываться на общности, что не свойственно вещам чувственного мира, ибо они изменчивы. Точка зрения Платона выражена в отрывке из его работы «Государство»:

«<…> Одни вещи, воспринимаемые органами чувств, не побуждают ум к дальнейшему исследованию, потому что чувства достаточно описывают их, а другие просто требуют от ума дальнейшего исследования их, потому что чувства не дают ничего определенного.

Я приведу пример, чтобы помочь вам лучше понять, о чем я говорю. Вот, скажем, три пальца — мизинец, указательный и средний.

скажем.

—         Каждый из этих уровней есть палец — в этом отношении между ними нет разницы, смотрите ли вы на его середину или на конец, белый он или черный, толстый или тонкий и так далее. Из-за всего этого человеческая душа не вынуждена спрашивать ум, что такое палец, потому что зрение никогда не показывало ей, что палец есть также нечто противоположное пальцу. 

—         Конечно, не показывал.

Поэтому понятно, что в данном случае это не воодушевляет и не заставляет задуматься.

—         Понятно.

—         Но может ли глаз с достаточной точностью определить, больше палец или меньше, или для зрения безразлично, какой палец находится в середине, а какой на краю? Можно ли на ощупь точно определить, толстый палец или тонкий, мягкий или твердый? И могут ли другие чувства открыть достаточно для этого? Не то же ли происходит с каждым из них: чувство, предназначенное для улавливания твердости, вынуждено в то же время ощущать и мягкость, так что оно говорит душе, что она чувствует одно и то же, когда и твердо, и мягко.

—         Да, такое бывает.

—         В таких случаях, сказал я, душа действительно не знает, что означает это ощущение, потому что она показывает одно и то же, когда она и тверда, и мягка. Точно так же душа не понимает, тяжела вещь или легка, если чувство воспринимает тяжесть как легкость, а легкость как тяжесть.

—         Такие данные ошеломляют и требуют изучения.

—         — Понятно, — сказал я. — В таких случаях душа пользуется разумом и мышлением и прежде всего старается выяснить, сообщает ли ей ощущение об одной или о двух различных вещах.

—         Как еще?

—         Если окажется, что это две вещи, то каждая из них окажется и другой, и одной и той же.

—         Да.

—         Если каждый из них один, а оба вместе два, то эти двое будут разделены в мышлении, потому что если бы они не были разделены, то мыслились бы не как два, а как одно.

—         Верно.

—         Ведь мы утверждаем, что зрение воспринимает большое и малое не порознь, а вместе, как некое единство, не так ли?

—         Да.

—         Чтобы объяснить это, мышление должно рассматривать величие и малость не как связанные, а порознь, вопреки тому, что делало зрение.

—         Верно.

—         Поэтому у нас возникает вопрос, что есть величие и малость.

—         Именно поэтому.

—         Поэтому мы называем одно воспринимаемым умом, а другое видимым.

Совершенно верно, <…>

—         Я как раз и хотел сказать: одни вещи побуждают ум к действию, а другие нет, и к первым я отнес те, которые вызывают противоположные ощущения, а ко вторым — те, которые таких ощущений не вызывают и потому не вызывают. не наводить на размышления.

—         Я уже понял, — <…> Я тоже так думаю».

По Платону, познание направлено на то, что постоянно, неизменно, ибо только это может быть предметом понятий. Но это будет уже не мир вещей. Отсюда Платон заключает, что рядом с видимым миром должно существовать независимое от него бытие, которое и будет реальным предметом познания. Это существо есть мир идей, обсуждавшийся в главе «Вопрос о природе мира». Итак, Платон, исходя из предположения о существовании знания, задался целью найти его объект. Иными словами, исходным пунктом его онтологии является познавательная связь человека с реальностью, определяющая понятие бытия. 

Утверждая достоверность знания и рассматривая идеи как его предмет, Платон задавался другим вопросом: как они могут быть познаны? Отвечая на этот вопрос, Платон создал основы рационалистической теории познания. Очевидно, что идеи не могут быть познаны чувствами. Идеи не являются частью вещей, которые мы воспринимаем, но находятся за их пределами. Поскольку чувственное познание не годится, остается мышление, ум. По мнению философа, именно через него мы непосредственно постигаем бытие, то есть сущность, стоящую за явлениями. Как мы это делаем? Платон дал аллегорический ответ. По его мнению, для этого и существует человеческая душа. Она является посредником между материальным и нематериальным (идеальным) мирами. Он вечен и близок к идеям, потому что до входа в тело человека жил в мире идей и видел их непосредственно. Присоединившись к человеческому телу, душа забыла мир идей, но не потеряла силы вспомнить его снова.  

Платон интерпретировал знание как воспоминание. Воспоминания пробуждаются в человеке смутным образом увиденной в мире вещей идеи, напоминающей душе об уже забытой ею идее. Поэтому познание идей есть непрерывное постепенное воспоминание: душа мало-помалу воспроизводит то, что она непосредственно видела в мире идей. Что бы это значило на современном философском языке? Идея (теперь следует сказать — понятие) не совпадает с конкретным явлением или вещью. Например, понятие «человек» и конкретное лицо. Можно сказать, что вещи лишь напоминают понятия. И откуда берутся понятия? По Платону, человек уже имеет их в себе, а факты и наблюдения являются лишь отражением врожденных знаний, которыми обладает природа. 

Каково значение платоновской интерпретации знания для позднейшей философии? Прежде всего, он подчеркивал значение разума для познания и тот факт, что разум качественно отличается от чувственного восприятия. В этом смысле его теория есть проявление античного рационализма. Во-вторых, Платон не сомневался в возможности и достоверности познания, но считал, что содержание познания, т. е. понятия, являются врожденными. Такое отношение приводит нама априоризм (лат. a priori — с самого начала). Платон —древнейший рационалист и априорист, чья концепция познания была разработана Р. Декартом в новых веках.

Ученик Платона Аристотель продолжил анализ когнитивных проблем.решили и попытались создать отдельную когнитивную теорию. По его мнению, физадача философии — познать бытие. Это можно сделать только с помощью разума и понятий. Однако у Аристотеля, как и у Платона, возникал вопрос, как можно посредством понятий познавать бытие или, другими словами, сущности вещей? Чтобы ответить на этот вопрос, он разработал науку логики, которую назвал аналитикой. Для Аристотеля логика — это познавательный инструмент, позволяющий познать сущность вещей. Аристотелевская логика, в отличие от современной логики, имеет эпистемологический аспект, можно даже сказать, что это теория познания. Почему? Формальная логика теперь понимается как то, что объясняет отношения мысли, тогда как логика Аристотеля изучала отношение мысли к миру.

Философия Аристотеля признает единство мира, но проводит четкое различие между бытием и человеческими мыслями о нем или знанием этого бытия. Он создал учение о бытии — метафизику и учение о познании — логику. Аристотель проанализировал познавательные вопросы, поставленные Платоном, но заменил аллегорическую форму их решения теоретической. Он считал, что понятие познания должно быть выражено в ясной и строгой теории. Аристотель пытался сформулировать поставленные им вопросы лишь косвенно, в аллегорической форме, очень ясно и точно. 

Логика Аристотеля состоит из двух частей: дедуктивной и индуктивной. Под дедуктивной логикой он понимал учение о работе ума, при переходе от более общих положений к более узким, частным, от общих истин к истинам частным. Примером такого рассуждения может быть:

•         человек смертен;

•         Сократ — мужчина;

•         вывод: Сократ смертен.

На основании двух общих предположений делается конкретный вывод. Таким образом, дедуктивно свойства явлений или вещей могут

раскрыться после познания их сущности. Эта линия рассуждений недает новые знания, но помогает систематизировать уже имеющиеся. Правильность выводов всегда зависит от правильности предположений.

Индуктивная логика — это анализ приобретения новых знаний. Это способ рассуждения, при переходе от частных случаев и отдельных истин к общим, когда более узкие понятия и частные утверждения объединяются в более широкие, доходящие до самых общих категорий. На основе определений. Определение важно, потому что понятие, в отличие от вещи, само по себе не определено. Знакомясь с кем-либо, важно правильно употреблять понятия, то есть опираться на определяемый смысл. Это особенно важно в науке, потому что понятия нужно использовать одинаково. Ориентация Аристотеля на дефиницию как на некое средство научного познания сыграла очень важную роль в последующем развитии теории познания. Аристотель начал процесс уточнения понятий, создания символических языков, формализации содержания науки, что особенно распространено в новых веках и актуально для современной философии.  

Индуктивная логика Аристотеля предполагала, что понятия не являются врожденными, а приобретаются путем восприятия общих свойств вещей и явлений. Познание начинается с чувственного опыта, который, по Аристотелю, является основой познания. Сообщество не является объективным или реальным. Он существует как вещи, поэтому его можно познать только из явлений, т. е. из отдельных, конкретных случаев, путем применения индукции. 

Хотя Аристотель высоко ценил логику, она не была целью его философии. Логика служила средством познания сущности мира и его проявлений, она понималась как фундамент, необходимый для того, чтобы дворец бытия стоял твердо. Анализируя индукцию и дедукцию как два возможных способа познания, Аристотель первым начал разрабатывать самостоятельную теорию познания и сформулировал представление о том, что способ познания определяет содержание познания. Его дедуктивная и индуктивная логика оценивалась по-разному в разные исторические периоды. В Средние века продолжалась традиция дедуктивного мышления Аристотеля, поскольку считалось, что все истины уже открыты Богом и нужно лишь правильно их упорядочить. В последние века индукция стала популярной, так как появление и развитие специальных наук сосредоточили внимание на вопросе о том, как приобретаются новые знания.