Сияющая пустота Эта книга посвящается памяти Чогьяма Трунгпы Ринпоче, несравненного вестника дхармы, и Ригдзину Сикпо (Майклу Хукэму), продолжателю его традиции

Вид материала

Книга

Содержание Мир голодных духов

Подобный материал:

• О. Ю. Дыхание на каждый день или Учимся дышать правильно Светлой памяти удивительного, 2569.8kb.
• Светлой памяти Петра Дмитриевича Каволина посвящается эта книга, 2803.07kb.
• Книга памяти, 11757.15kb.
• В чем существо аграрных реформ в России Петра Столыпина и чем они были для нее, 343.2kb.
• «возмездие», 5692.71kb.
• Чогъям Ринпоче Трунгпа, Герберт Гюнтер Тантра Предисловие, 2521.08kb.
• Драгоценная Дхарма Установления и Реализации. Вчастности, вы прочтёте о том, как множество, 3881.96kb.
• Митсуги Саотоме, 1634.36kb.
• Атакже Лизе Джименез, просто потому что она Лиза. Вступление Во вступлении лучше всего, 1040.21kb.
• Боги нового тысячелетия, 6966.86kb.

^

МИР ГОЛОДНЫХ ДУХОВ

Мир голодных духов — это состояние крайней неудовлетворённости и невозможности осуществить свои желания. Страдания здесь не столь мучительны, как в мире обитателей ада (по крайней мере, голодные духи избавлены от ощущений абсолютной стеснённости и несвободы), но всё же очень сильны, ибо тяжесть негативных действий, повлёкших за собой перерождение в этом состоянии, велика.

Собственно «духи» — лишь один из множества классов существ, обитающих в этом мире. На санскрите существо этого класса называется претя, что означает просто «покойник». Первоначально «пре-той» называли дух умершего, над которым не совершили положенных погребальных обрядов и который из-за этого не может продолжить путь к месту своего перерождения или освобождения.

Он остаётся на кладбище или на площадке для кремаций, дожидаясь ритуальных подношений, которые освободят его. В несколько ином свете сущность прет представляет более поздний индийский миф, повествующий о боге Брахме, олицетворении творческой энергии желания. Силой мысли Брахма сотворил дочь — первую в мире женщину, и тотчас возжелал её, повинуясь побуждению своей природной сущности. Но, будучи также воплощением блага, истины и чистоты, он попытался побороть в себе это желание. Из капель пота, которыми покрылось его тело в этой напряжённой внутренней борьбе, возникли преты. В других вариантах мифа рассказывается о рождении других странных существ из осадка желания или гнева, преодолённых, но не уничтоженных без остатка. Иными словами, желание и гнев всегда порождают кармические последствия — духов, которые будут преследовать нас, пока мы не изживём эти последствия.

Термин «голодные духи» происходит от тибетского перевода этого санскритского слова (тиб. уi dvags)¹ и представляется мне весьма удачным, так как содержит в себе главную характеристику этого класса существ. В английском языке словом «дух» (ghost) обычно обозначается душа покойника, «застрявшая» между земной и загробной жизнью (подобно индийскому прете в первоначальном значении этого слова), поэтому следует помнить, что мир прет в буддизме — это не промежуточное состояние, а новая жизнь, новое перерождение. Но в остальном наше представление о духах достаточно хорошо согласуется с психологией буддийского мира прет. Все духи так или иначе голодны и не удовлетворены, они бесцельно блуждают в поисках того, что удовлетворило бы их жажду, и мучат других своими ненасытными желаниями.

Другой класс существ, обитающих в этом мире, — гандхарвы, таинственные сверхъестественные персонажи индийских мифов, связанные с луной и обладающие странной властью над женщинами. Они питаются только запахом благовоний и являются искуснейшими врачевателями, музыкантами и любовниками. Возможно, отождествление гандхарвов с духами умерших, ищущих чрево для нового перерождения, возникло именно из-за этих ассоциаций с женщинами. Сознание умершего, пребывающего в бардо существования, тоже называется «гандхарвой», и мир голодных духов соотносится именно с бардо существования. Гандхарвы в этом бардо пребывают вне контекста шести миров, ибо они ещё не переродились. Но если они пробудут в нём слишком долго, не входя в чрево, то в конце концов могут стать голодными духами в полном смысле этого слова.

В мире голодных духов обитают самые разнообразные существа — в сущности, почти все персонажи индийской мифологии, которых нельзя безоговорочно причислить к людям, животным или богам. Выделяется класс голодных духов, похожих на привидения западной традиции. Они блуждают около площадок для кремаций и в безлюдных местах; некоторые из них способны вселяться в трупы и возвращать им подобие жизни²; многие зловредны и порочны, причиняют вред другим живым существам, насылая несчастья, болезни и безумие. Некоторые из этих духов претерпели насильственную смерть и до сих пор не могут оправиться от боли и страха; другие вредят из желания отомстить за те страдания, которые перенесли в прошлых жизнях (таковы, к примеру, духи женского пола, вредящие детям и беременным женщинам).

Существует также весьма многочисленный класс вредоносных сущностей, вызывающих телесные и душевные заболевания. В тибетской медицине их нередко называют демонами и при диагностике и лечении болезней уделяют им большое внимание¹. Между этими болезнетворными сущностями и их жертвами обязательно существует некая кармическая связь, тянущаяся из прошлого. Подобные связи могут возникать на основе мощной эмоциональной энергии или какой-либо фиксации, обретшей самостоятельную жизнь, а могут и порождаться страданиями, которые одно существо когда-то причинило другому.

Ещё одна разновидность демонов — ракшасы, плотоядные и кровожадные духи ночи. Ракшасов описывают как гигантских злобных чудовищ, исполненных алчности и похоти; это воплощённые силы зла, подобные демонам западной традиции. Там, где в переводах буддийских текстов говорится о богах и демонах, под последними обыкновенно имеются в виду ракшасы. Трунгпа Ринпоче говорил, что демоны олицетворяют всё, от чего нам хотелось бы избавиться, а боги и богини — всё, что мы хотели бы привлечь в свою жизнь. Но некоторые ракшасы стоят на более высоком уровне, ближе к второстепенным божествам или завистливым богам, и к этому классу принадлежит немало существ, не столь вредоносных и мятущихся, как голодные духи низшего уровня.

Иные из них наделены великим могуществом, которое могут обращать во благо, если захотят; но и они одержимы эгоистическими желаниями, а потому коварны и непредсказуемы.

Местные тибетские предания о сверхъестественных существах тесно переплелись с индийскими, как происходило и в других областях распространения буддизма. Ничто не мешает и нам представить по примеру тибетцев, что мир голодных духов населён всевозможными существами «маленького народца», фигурирующими в западных легендах: гномами и гоблинами, великанами, вампирами и всеми «призраками, и упырями, и длинноногими тварями, и всякой тварью, скачущей в ночи»².

Все эти бесчисленные духи обитают на земле и под землей, в море и в воздушных просторах. Они, как мы видим, весьма многообразны, однако для всех голодных духов в традиции принято стандартное изображение, в своём роде карикатурное и отражающее основное свойство их натуры — голод. У них крошечные рты, длинные тощие шеи и огромные вздутые животы, символизирующие не только крайнюю степень голода, но и жадность.

Неспособность утолить голод проявляется у голодных духов по-разному, в зависимости от того, что именно они воспринимают в искажённом свете: внешний мир, своё внутреннее состояние или же и то, и другое.

В первом случае духи тщетно рыщут в поисках пищи и питья. Одни словно бы видят пищу вдалеке, но стоит им приблизиться, как мираж исчезает. Другие садятся за накрытый стол, но стоит им прикоснуться к пище, как появляются чудовищные стражи и гонят их прочь.

Голодным духам второй категории пища и питье доступны, но рот и глотка у них такие маленькие, а желудок такой огромный, что им никогда не удаётся съесть и малой доли того, что могло бы их насытить. Своими длинными цепкими пальцами они лихорадочно хватают и тащат в рот всё, что подвернётся под руку, но муки голода терзают их всё сильней и сильней.

Голодные духи третьей группы подвержены разнообразным внешним и внутренним галлюцинациям, не позволяющим извлекать из пищи пользу. Одних пища и питье жгут изнутри огнём; у других они превращаются во рту в отвратительные вещества (кровь, гной, мочу) или несъедобные предметы (железо, солому); третьи вынуждены глодать собственную плоть.

Господствующее в этом мире субъективное переживание — всепоглощающее ощущение нехватки, чувство нищеты в сочетании с алчностью. Парадокс в том, что голодные духи окружены богатством и роскошью: у них есть всё, чего они только могут пожелать, но голод не даёт им насладиться этим изобилием. У них чрезвычайно силён инстинкт самосохранения, не позволяющий расслабиться и испытать чувство свободы и открытости. Голодные духи одержимы удовлетворением своих потребностей, а потому не способны ни сопереживать другим страдающим существам, ни проявлять хотя бы зачатки щедрости. К рождению в таких условиях приводят исключительная алчность, скупость и скаредность.

Отличительные черты мира голодных духов можно обнаружить во всех областях человеческой жизни: материальной и эмоциональной, интеллектуальной и духовной. Они не имеют никакого отношения к внешним условиям жизни: склад ума, типичный для голодного духа, может быть и у миллиардера. Люди, которые нажили состояние, трясясь над каждым грошом, зачастую не способны наслаждаться своим богатством по-настоящему: они всё время стремятся увеличить его и боятся потерять. Другие проявления этой тенденции в материальном мире — избыточное потребление и навязчивая страсть к коллекционированию. Поначалу приобретение желанных предметов доставляет удовольствие, но какое-то время спустя покупки превращаются в самоцель. Подлинного удовлетворения они больше не приносят — напротив, только возбуждают голод. Одежда без дела пылится в шкафах, а коллекция прекрасных произведений искусства томится под замком, не радуя даже глаз самого коллекционера.

Многие из нас с жадностью голодных духов поглощают ощущения, хотя такую привычку отследить и опознать труднее: ведь ощущения так эфемерны и мимолётны, почти что абстрактны! Такова, например, охватывающая нас временами страсть к красоте: упиваясь сочностью красок или ароматом цветка, мы глубоко вдыхаем, как будто пытаемся закрепить ощущение, вобрать его в себя и овладеть им всецело.

Столь же ненасытны голодные духи и в эмоциональной сфере. Встречаются такие люди, которые изо всех сил стремятся завязать дружбу с каждым новым знакомым, затем какое-то время требуют к себе безраздельного внимания, но довольно быстро теряют интерес и переходят к новому увлечению. Другие переживают столь же быстротечные любовные увлечения и никак не могут найти подходящего партнёра и успокоиться. Тип «вечного студента», постоянно стремящегося к новой информации, но не применяющего свои знания на практике, — образец голодного духа в сфере идей. В духовной сфере та же тенденция проявляется у людей, которые беспрестанно примеряют на себя всевозможные пути духовного развития, но так и не решаются остановиться на чём-то одном. Во всех этих случаях поиск, надежда и ожидание оказываются важнее достижения. Трунгпа Ринпоче говорил, что к миру голодных духов принадлежит, в сущности, любой процесс обучения и любая разновидность голода, будь то стремление к знанию, опыту или даже просветлению.

Различные психологические проявления мира голодных духов можно соотнести с традиционными тремя категориями искажённого восприятия. Некоторым людям кажется, что они станут совершенно счастливы, если найдут идеальное место жительства или место работы. Они подобны тем голодным духам, которые никак не могут найти себе пищу или для которых она оказывается миражом. К той же категории относится вечный поиск любви или совершенства. Голодные духи, которых отгоняют от накрытого стола чудовищные стражи, подобны тем людям, которые в глубине души не считают себя достойными искомой цели. В действительности им никто не мешает, но они сами измышляют всевозможные препятствия на пути к исполнению своих желаний.

Люди, не сталкивающиеся с внешними препятствиями, но и не получающие никакой выгоды от своих приобретений, подобны духам с огромными животами и крошечными ртами. Они покупают и накапливают всевозможные вещи, которые не приносят им ни пользы, ни удовольствия. Они поглощают гигантские объёмы информации, но не могут её переварить. Пытаясь сохранить какое-то впечатление на будущее, мы не даём себе вкусить его в полной мере в настоящий момент. Студент, торопящийся записать слова лектора, не успевает вникнуть в их смысл, а турист, деловито фотографирующий прекрасные виды, не успевает насладиться живой реальностью разворачивающейся перед ним сцены. Всё, что мы воспринимаем органами чувств, есть пища для всего нашего существа, но для того чтобы пища приносила нам пользу, она должна усваиваться полностью и правильно.

Не выполняя своей истинной функции, то есть не обеспечивая питание организму, пища причиняет только вред. Эту ситуацию и олицетворяет собой третья категория голодных духов. Если желание становится самоцелью, то, получив желаемое, мы тотчас теряем к нему интерес или вдруг понимаем, что оно нам не нужно, что на самом деле мы хотели чего-то совсем другого. Так пища во рту голодного духа обращается в солому. Иногда достигнутая цель оборачивается тяжким бременем, подобным железной глыбе, а иногда даже начинает казаться тошнотворной и отвратительной, как гной. Если мы будем злоупотреблять дарами и возможностями, которые предлагает нам жизнь, оскверняя их жадностью и скупостью, то в конце концов можем почувствовать себя обманутыми; мы дойдём до грани отчаяния, и горечь разочарования станет жечь нас изнутри. Чаще всего такое случается в духовной сфере. Для того, кто следует духовным путём с установкой на присвоение — то есть, по выражению Трунгпы Ринпоче, погряз в духовном материализме, — всякое вновь приобретённое знание может обернуться препятствием на пути к истинному пониманию.

Кредо голодного духа — «всё бери, ничего не отдавай». Голодный дух использует людей и ситуации в своих интересах и воспринимает всё и вся только как объекты потребления. В сказках духи наделяются способностью вытягивать всё тепло из окружающего пространства. Человек, пребывающий в состоянии сознания голодного духа, высасывает энергию из других живых существ, оставляя их истощенными и опустошёнными. Сколько ему ни давай, он требует ещё и ещё.

Мир голодных духов связан с родами Падма и Ратна. В «Освобождении посредством слушания» он соотносится с Амитабхой — буддой рода Падма. Путь, ведущий к нему, описывается как «порождённый страстью и скаредностью» и «взросший на великой страсти». Такие эмоции, как страсть, желание и жадность, обычно считаются характеристиками Падмы. Однако Трунгпа Ринпоче соотносит мир голодных духов с родом Ратна. В текстах «Сотня преклонений» и «Практика дхармы»¹, входящих в тот же цикл, что и «Освобождение посредством слушания», причинами перерождения в мире голодных духов называются только скаредность и корыстолюбие. А эти качества, будучи оборотной стороной щедрости и расточительности, соответствуют психологии Ратны. Из «ядов» с Ратной обычно ассоциируется гордыня, но в данном случае место гордости своим богатством занимает извращённая гордость чувством недостачи, неразрывно связанным со страхом нищеты. Это бездонная пропасть, жаждущая, чтобы её заполнили.

Будда, являющийся в мире голодных духов, носит имя Джвала-мукха — «Пламенноустый». Красный цвет его одеяния связывает его с родом Падма. Этот будда сияет безграничным светом Амитабхи, неистощимым теплом и неисчерпаемым состраданием. В руках его сосуд божественного нектара, удовлетворяющего любую нужду. Но этот дар совершенной пищи, раз и навсегда способной утолить голод, ставит духов перед предельной для них дилеммой: приняв этот дар, они прекратят своё существование в качестве голодных духов.

Выбор такого рода — выбор между надеждой и страхом, между присвоением и непривязанностью — отличительная черта бардо существования. Как показано на схеме колеса жизни, в основе существования лежит присвоение; голодный дух вечно ищет чего-то нового, жадно стремясь к новой жизни, но страшась потерять старую. «Просвет» этого бардо — мимолётная возможность отказаться от обеих крайностей: и от надежды, и от страха.