В чем существо аграрных реформ в России Петра Столыпина и чем они были для нее и ее народа

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• «Возможности развития сельских территорий Алтайского края и Сибири новое прочтение, 461.33kb.
• Значение реформ петра I для россии реферат по дисциплине «Отечественная история», 357.6kb.
• Круглый стол «реформы и реформаторы в россии в начале ХХ века», 134.49kb.
• С. П. Бычков писал: По мысли Толстого, чем ближе дворяне стоят к народу, тем острее, 133.15kb.
• “Эпоха Петровских преобразований”. Подумаем, каково значение этих преобразований для, 49.79kb.
• План: Введение стр. Становление личности Столыпина стр. Реформы Столыпина и их историческое, 184.16kb.
• Приемлемости макарон для здорового питания. Большинство голосов резко против. Макароны, 104.36kb.
• Муниципальное общеобразовательное учреждение средняя школа №41 г. Улан-Удэ, 160.83kb.
• Г. Н. Ощепкова, 333.22kb.
• Конкурс по сказкам А. С. Пушкина для внимательных и начитанных Ведущий, 47.51kb.

В чем существо аграрных реформ в России Петра Столыпина и чем они были для нее и ее народа

(К 150-летию со дня рождения великого подвижника-реформатора П.А. Столыпина)


Докт. филолог. наук, профессор Парахин Ю.И., Нудельман В.И.


Светлой и непреходящей в русском народе памяти несравненного в истории России реформатора-обустроителя ее Петра Аркадьевича Столыпина посвящается


Народу Руси – России как, быть может, редкому народу издревле было свойственно особое теллурическое чувствование¹, всегда было присуще глубочайшее религиозно-мистическое наитие ноуменальной – духоносной, гармоничной, совершенной – святой богопромыслительной Плоти своей земли, своей Родины и собственной народной, неразрывно связанной в его представлениях с родной землей.

Лучше такую черту жизневосприятия удерживали и удержали в себе те из русских, кто, несмотря ни на что, оставался крепко привязанным в своих сокровенных помыслах к родной земле, к плоти земельной, плоти вообще природной российской – будь то земледелец-крестьянин, будь то человек, находившийся на государственной службе, или человек, принявший священнический сан, либо посвятивший себя какому-нибудь сугубо творческому труду. Несомненно, наиболее стойкой и массовой в своем проявлении она, такая мироотношенческая черта, была в среде русского земельного, крестьянского люда, думы которого денно и нощно устремлялись к родной земле, извечно рождающей плоть растительную и животную. Это не только глубоко прочувствовал, но и сумел, думается, как никто в нашем отечестве, осознать величайший государственный муж, истинный подвижник-реформатор России – до сих пор по достоинству не оцененный, не понятый, не разгаданный в своих хозяйственно, государственно и духовно устроительных применительно к русской жизни замыслах и начинаниях Петр Аркадьевич Столыпин, делавший все для того, чтобы укрепить земельную, православную крестьянскую Россию, чтобы сохранить и упрочить духоносно-плотскую, духовно-материальную основу цивилизационного развития своей страны, своего народа.

Гениальный реформатор-государственник, истинный патриот России Петр Столыпин стремился обустроить ее экономику отнюдь не по принципу финансовой пирамиды, когда путем банковских и биржевых денежных манипуляций делаются очередные деньги, которые сосредотачиваются главным образом в руках немногочисленной части народа – кучки олигархов, пресытившейся, жирующей олигархической буржуазии, на чем, следует признать, по преимуществу основаны современные западные и российская экономики, закономерно погрузившиеся благодаря этому в пучину экономического кризиса. Не делал ставку Столыпин в хозяйственно-экономическом обустройстве своей страны и на спекулятивную торговлю, которая захлестнула собой Россию с начала 90-х годов ХХ столетия и продолжает царить у нас и до сей поры. Не допускал Столыпин и безудержного разбазаривания за пределы своего государства его природных богатств – лесов, морепродуктов, полезных ископаемых и прочего, благодаря чему нынешняя Россия превратилась в одну из стран ''третьего мира'', в сырьевой придаток технологически развитых мировых держав вместо того, чтобы все это, Богом сполна дарованное России, направить на вывод из стогнации ее промышленного производства и крайне запущенного к сегодняшнему дню, почти повсеместно обваленного сельского хозяйства. Подлинный реформатор своего отечества Петр Столыпин стремился обустроить Россию на реальных, присущих только ей основах развития ее производственной – промышленной и сельскохозяйственной инфраструктуры, т.е. с учетом всех территориально-природных особенностей своей страны и к тому же (на это очень важно обратить внимание!) с опорой на сохранение, убережение традиционной мироотношенческой – религиозной и культурной – ментальности своего народа. Теперешнее же, начатое в 1990-е годы ''экономическое реформирование'' России, мне думается, приведет ее экономику в относительно недалекой перспективе к обрушению, а саму нашу страну к дальнейшему распаду, начало которому было положено при Ельцине и Горбачеве также два десятилетия назад, или даже, не исключаю этого, к исчезновению ее как целостного государства с геополитической картой мира.

Обладая поистине гениальным, проникновеннейшим интуитивным чутьем к богопромыслительному фундаментному жизни, судьбоносному в бытии своего отечества, П.А. Столыпин стремился всемерно актуализировать в мышлении русского человека корневое – православно-теллурическое – начало его мировосприятия, связанное с издревле, традиционно присущим ему наитием святости, духоносности, гармоничности ноуменальной, сущностной Плоти русской земли, а также собственной родовой и шире – общенациональной народной. Реформы Столыпина были направлены на то, чтобы не допустить разрушения испокон веков формировавшегося неповторимого, как сейчас говорят, духовного, точнее же сказать, духовно-плотского (материального) пространства России, пространства жизни, мирочувствования русского народа как основы будущего его системного национально-самобытного миросознавания.

По сути дела, укреплению связи русского народа с родной землей, упрочению в его мироощущении и мировоззрении православно-теллурического начала была подчинена вся хозяйственно-устроительная деятельность П.А. Столыпина на посту премьер-министра и министра внутренних дел России. Ориентацию ее, этой деятельности, на традиционные, православно-теллурические мироотношенческие основы жизни русского человека Столыпин так, например, разъяснял членам Государственной Думы в ноябре 1907 года: "<…> все те реформы, все то, что только что правительство предложило вашему вниманию, ведь это не сочинено, мы ничего насильственно, механически не хотим внедрять в народное самосознание, все это глубоко национально… <…> наши реформы, чтобы быть жизненными, должны черпать свою силу в русских национальных началах"¹. Словно предчувствуя свою скорую, преждевременную кончину от рук противников проводимых им преобразований, противников сильной экономически и духовно России, в принципе, о своей приверженности традиционным основам жизни русского народа Столыпин говорил и в письме от 23 октября 1907 года Льву Толстому: "Меня вынесла наверх волна событий – вероятно на один миг! Я хочу все же этот миг использовать по мере моих сил, пониманий и чувств на благо людей и моей родины, которую люблю, как любили ее в старину"². Приведу еще несколько высказываний П.А. Столыпина о том, что свои преобразовательные применительно к России планы он рассчитывал осуществить и осуществлял в полной гармонии с традиционными сокровенными устремлениями души и духовности ее народа, его веками складывавшимися православными верованиями-интуициями. Столыпин говорил по этому поводу в разное время: "<…> преобразовать, <...> улучшить наш (российский. – Ю.П.) быт.., не нанося ущерба жизненной основе нашего государства, душе народной…" Говоря о "многовековой связи русского государства с христианской церковью", о "той вековой связи, которая существует между государством (российским. – Ю.П.) и церковью, той связи, в которой государство черпает силу духа, а церковь черпает крепость", реформатор обращался к членам Государственной думы с такими словами: "Вы все, <…> и верующие, и неверующие, бывали в нашей захолустной деревне, бывали в деревенской церкви. Вы видели, как истово молится наш русский народ, вы не могли не осязать атмосферы накопившегося молитвенного чувства, <…> не могли не сознавать, что раздающиеся в церкви слова для этого молящегося люда – слова божественные… Будут здоровы и крепки корни государства, поверьте – и слова русского правительства совсем иначе зазвучат перед Европой и перед целым миром…

Дайте государству 20 лет покоя, внутреннего и внешего, и вы не узнаете нынешней России"¹.

Смысл подвижнических деяний истинного традиционалиста, твердого приверженца эволюционного, но никак не революционно-скачкообразного пути развития своего отечества, истинно великого русского политика-реформатора П.А. Столыпина, поставившего своей главной задачей создание в нашей стране устойчивого "среднего класса" – широкого слоя мелких и средних собственников-землевладельцев из крестьян, полномерно выразился в его необыкновенно емких и, хочется верить, непреходящих для России, ее народа, цивилизации словах о том, что "земля – это залог нашей силы в будущем, земля - это Россия". Сегодня российскому народу, разным слоям его, особенно так называемому образованному, интеллигентскому, крайне необходимо, пусть и с большим запозданием, уразуметь во всей глубине непростой, в первую очередь православно-религиозный и далее на этой основе социально-нравственный, культурный вплоть до политического контекст этого пророческого призыва-обращения к нему Петра Столыпина, дабы не потерять окончательно Россию, ее великую, чрезвычайно плодотворную и для всего остального мира цивилизацию – убежден, цивилизацию, еще не сказавшую своего последнего слова, еще далеко не выразившую, не опредметившую себя в практическом материальном действовании. Удержать крестьянство как костяк русской нации, хранитель ее религиозно-православных и нравственных традиций на земле, не допустить массового оттока крестьянства в крупные, далеко отстоящие друг от друга города, не допустить пролетаризации его и всевозможных негативных последствий этого, что возымело место уже во второй половине XIX столетия и, к великому сожалению, почти завершилось к XXI-му, – именно это подспудно двигало П.А. Столыпиным, когда он всячески, порой и жестко, твердой рукой содействовал созданию крепких, экономически успешных крестьянских частных хозяйств, стремясь равномерно, без образования земельных пустот расселить крестьян, разместить их хозяйственные угодья по просторам России. И это было то, в чем давно, во всяком случае с началом реформы 1861 года, остро нуждались неустроенные российские государственность, экономика и социум. В принципе, реформы П.А. Столыпина – реформы в высшей степени реалистичные, адекватные России, основанные на здравомыслии, были направлены на системное налаживание, либо исправление того, что до него было не сделано или делалось по существу неправильно, не так, как следовало бы предшествовавшими ему, да и последующими за ним поколениями обустроителей (хочется закавычить это слово) России. Нетрудно представить, такая глубоко продуманная применительно к реальным условиям бытия России, в высшей степени органичная ей, учитывающая своеобразие религиозных устремлений, психологии ее народа политика рассредоточения крестьян, их частнособственнических земельных владений по российской земле не только способствовала бы духовному, духовно-религиозному оздоровлению нации, четкому осознанию русским человеком своих общенациональных духовно-нравственных, а заодно социально-культурных и организационно-государственных приоритетов, но и принесла бы довольно скоро, даже в ближайшие десятилетия значительный экономический эффект, если бы всему тому не помешала преждевременная насильственная смерть этого гениального, величайшего и, убежден, еще до конца не разгаданного в существе, главном своих начинаний русского реформатора. Как известно, плоды преобразований Столыпина стали очевидны уже при нем и в первые годы после кончины его. Благодаря нововведениям Столыпина в аграрной сфере, производство зерна поднялось тогда в стране на невиданный прежде уровень. Избытки российской высококачественной и вместе с тем более дешевой по себестоимости, чем в западных странах, пшеницы большими объемами выгодно продавались на зарубежных рынках. Денежная единица России – рубль стал к 1913 году одной из самых дорогих валют мира (если не самой дорогой).

При последовательной, полномасштабной реализации реформаторских начинаний П.А. Столыпина удалось бы избежать той поистине пропасти, которая постепенно образовалась к концу ХХ-го – началу ХХI-го столетий между российскими городом и запущенной донельзя, попросту вымирающей к сегодняшнему дню деревней – выпадение из общего жизненно-хозяйственного оборота страны огромных традиционно земледельческих территорий, почти полное избывание крестьянства как хранителя духа российского Православия не могло не оказать и, бесспорно, оказало заметное разрушительное воздействие на издревле складывавшиеся религиозно-нравственные устои бытия русского народа, на экономику, государственность России. Останься несвоевременно, в расцвете сил ушедший из жизни П.А. Столыпин у руля России после 1911 года еще на 10 – 15 лет, получи его реформы необратимый ход в стране, уже давно и тем более сегодня она была бы мощной, самодостаточной, процветающей державой. Если бы дело Столыпина обрело полную силу в России, то: 1) не обнажилась бы остовами и руинами православных церквей, не обезлюдела бы ныне российская деревня, не перетянулось бы постепенно, в особенности же за время советской власти, российское оправданно недовольное неэффективной командно-псевдообщинной системой организации сельской жизни крестьянство от своих родовых гнезд и могил в крупные областные города, надеясь там сыскать для себя лучшую долю; 2) не распалась бы в одночасье зимой 1991 года на части страна по масштабам близкая той России, за которой с подачи инока Филофея прочно, на века закрепился авторитет священной, богоносной империи – "третьего, последнего Рима" и которую солидарно с русским народом столетиями создавали многочисленные другие народы, сейчас наверняка в основной своей массе немало сожалеющие, подобно народу русскому, о бесславном, полном драматизма развале ее; 3) не пришла бы в наши дни Россия к демографическому кризису, когда в семье рождается не пятеро – двенадцать, как было в старые времена, сызмальства помогавших родителям детей, а в подавляющем большинстве своем по одному ребенку и при этом растет детская беспризорность, когда, согласно современной статистике, у нас ежегодно умирает от сердечно-сосудистых заболеваний на почве стрессов, от чрезвычайно распространившейся среди молодежи наркомании, от алкоголизма, отравления всевозможными суррогатами-подделками, в результате различных, ставших уже привычными со времени так называемой "перестройки" катастроф, аварий, внутренних военных конфликтов и прочего негативного около полумиллиона человек; 4) не сидела бы с брежневской поры и до сего дня экономика страны в основном на нефтяной и газовой игле – сырье, которое в больших объемах перекачивается, экспортируется на Запад, в то время, как многие ранее развивавшиеся отрасли ее промышленности пребывают в упадочном состоянии, не говоря уже о сельском хозяйстве; 5) не обозначилась бы так остро, начиная с 1990-х годов, проблема безработицы, проблема элементарного выживания во множестве провинциальных регионов России и не устремлялись бы оттуда люди в Москву, где сосредоточились в последние десятилетия почти все финансы страны, за более достойными заработками и уровнем жизни; 6) не сложилась бы на рубеже второго и третьего тысячелетий ситуация, когда уже основательно урезанная после беловежского соглашения в былых своих советских пространствах, но все еще, несмотря на это, обширная территориями Россия как будто обречена по воле настигшего ее злого рока ужаться, словно шагреневая кожа, до уровня московской кольцевой дороги, до уровня столичного мегаполиса, разрастающегося, богатеющего сейчас главным образом за счет природных богатств и дешевой рабочей силы отдельных регионов, надо признать, в целом ослабевшей в своем народе, инфраструктурно необустроенной великой страны. Круг этих системно связанных между собой, вытекающих одна из другой проблем, которые Россия нажила себе, скопила к сегодняшнему дню без Столыпина, проигнорировав великое задуманное и уже начатое им, можно значительно расширить, можно и далее уточнять, детализировать эти проблемы по существу – они давно на виду и на слуху, о них судят, рядят политики, журналисты, представители общественности, но дело, похоже, стоит на месте… одни нескончаемые, растянувшиеся на десятилетия пустозвонные разговоры и споры.

Затрагивая сложные, нерешенные проблемы России, накопившиеся к началу третьего тысячелетия, хочу тем самым прежде всего показать, что многого негативного в судьбе, выпавшей ей в ХХ столетии, могло и не случиться, не быть, пойди она последовательно, до конца по пути столыпинских преобразований, не оборвись в сентябре 1911 года от смертельного выстрела "врагов величия России"¹ жизнь гениального реформатора. Думается, своей умелой, твердой рукой Столыпин удержал бы Россию также и от вступления в первую мировую войну², что, во-первых, немало предопределило последующий скорый слом российской традиционной – монархической – государственности, и без того крайне ослабленной к этому времени в целом абсолютистски направленным царствованием династии Романовых, и что, во-вторых, ввергло страну в череду обессиливших русский народ, разрушительных для традиционного православного строя его жизни революций, которые были совершены в значительной мере с оглядкой на неорганичную вековым духовным устремлениям русского человека прозападную рационалистическую мысль. Смею предположить, что могло не быть и такого свалившегося на плечи многонационального советского народа тяжелейшего испытания, как Великая Отечественная война 1941-45 годов. Наверняка реформирование России по-столыпински сделало бы ее к началу второй мировой войны экономически и в отношении обороноспособности очень мощной, а, быть может, даже мощнейшей мировой державой – в виду этого гитлеровская Германия вряд ли решилась бы напасть на нее. К тому же прежде, чем решиться на войну с Россией, германскому нацистскому руководству пришлось бы учесть, принять во внимание также и тот высочайший подъем морального духа, патриотизма, чувства общенационального, общегражданского сплочения в российском народе, которые вполне оправданно должны были вызвать, пробудить в нем, органичные, созвучные его вековым сокровенным чаяниям столыпинские преобразования страны. Надо признать, что к 1941 году, в самом начале Великой Отечественной войны уровень патриотизма, общегражданской сплоченности был, скажем так, не очень высок, далек от желаемого в советском народе, чему виной воцарившаяся в стране после 1917 года генетически во многом прозападного образца коммунобольшевистская власть, организовавшая гонения на все корневое, традиционное российское – религию, особенно на Православие, на национально-самобытную русскую мысль, на выпестованных Столыпиным крепких, трудолюбивых, зажиточных сельских хозяев, так называемых кулаков… Как известно, никакие призывы Молотова, других высших чинов тогдашнего советского государства не смогли остановить почти повсеместного отступления нашей армии в первые месяцы войны – и только обращение по радио патриарха Алексия I к народу СССР с воззванием защитить свое православное Отечество, православную Россию возымело силу, подвинуло российское воинство стоять насмерть в тяжкой борьбе с врагом.

То, что делал, пытался сделать для России ее истинный патриот-государственник П.А. Столыпин, было полностью созвучно религиозным интуициям и нравственным запросам православного русского человека, открывало перспективу для всестороннего раскрытия его еще далеко до конца нереализованных в истории духовных и деловых задатков, было нацелено на стабилизацию и усиление России как геополитического – государственного и хозяйственно-экономического – пространства.

Пусть это не покажется кому-то неожиданным, странным, но реформы П.А. Столыпина были направлены на укрепление издревле складывавшегося в русском народе общинного, соборного духа. Они были рассчитаны на полную актуализацию в сознании русского народа его общинных, соборных православных чувствований, которые всегда до этого помогали ему преодолевать тяжелейшие исторические испытания – войны, смуты и базировались, как и многое другое в мироотношении человека Руси – России, на традиционном религиозно-интуитивном постижении им чистоты, духоносности, гармоничности, святости сущностной Плоти своей русской, российской, земли и собственной общенациональной народной. Столыпин твердо верил, что русский народ уже в ближайшем будущем полностью убедится в благотворности и даже, не будет преувеличением сказать, спасительности для цивилизации России этих реформ и всем миром своим станет бесповортно на путь сподвижничества осуществлению его преобразовательных планов и начинаний. Последнего серьезно опасался другой политик-реформатор России, но уже, в отличие от П.А. Столыпина, реформатор революционно-радикалистского толка В.Ульянов (Ленин), не без оснований предполагавший, что при относительно устойчивом, продолжительном развитии в стране столыпинских дел ему и его соратникам – разрушителям традиционных православно-христианских устоев русской жизни не удастся поднять российский народ ни на какую революцию. Он размышлял по этому поводу: "Что, если столыпинская политика продержится действительно долго… Тогда добросовестные марксисты прямо и открыто выкинут вовсе всякую "аграрную программу…", ибо после "решения" аграрного вопроса в столыпинском духе никакой иной революции, способной изменить серьезно экономические условия жизни крестьянских масс, быть не может"¹. Опасения, оправданно возникшие у В.Ульянова (Ленина), революционеров различных мастей по поводу проводимых П.А. Столыпиным в России преобразований, были вполне понятны и самому великому реформатору, который во что бы то ни стало стремился уберечь страну, в частности, от угрозы революционных потрясений. Приведу выдержку "Из секретного представления П.А. Столыпина Совету Министров о… необходимости в борьбе с революцией быстрейшего создания многочисленного слоя зажиточных крестьян-собственников" от 30 августа 1907 года. Там сказано: "Лишь создание многочисленного класса мелких земельных собственников, лишь развитие среди крестьян инстинкта собственности – несомненно и ныне существующего, но ослабленного и подавленного, лишь освобождение наиболее энергичных и предприимчивых крестьян от гнета мира, – словом, лишь предоставление крестьянам возможности стать полноправными самостоятельными собственниками наравне с другими гражданами Российской империи, – могут поднять, наконец, нашу деревню и упрочить ее благосостояние… И сторонники революционных и социалистических учений прекрасно понимают опасность, грозящую им от правительственных землеустроительных начинаний. Со всех сторон, в манифестах и воззваниях, слышатся в их лагере призывы к противодействию этим начинаниям. Оно и понятно: крепкое, проникнутое идеей собственности богатое крестьянство служит везде лучшим оплотом порядка и спокойствия, и если бы правительству удалось проведением в жизнь своих землеустроительных мероприятий достигнуть этой цели, то мечтам о государственном и социалистическом перевороте в России раз и навсегда был бы положен конец"¹.

Вне всякого сомнения, претворение столыпинских в высшей степени адекватных подлинным хозяйственно-экономическим, геополитическим нуждам России и главное – всегдашним сокровенным духовно-религиозным, нравственным устремлениям православного русского человека реформаторских идей в жизнь существенно оптимизировало бы дело обустройства им своего отечества. Это намного облегчило бы ему и другим ставшим под его крыло народам выстроить продуманную, отвечающую реальным потребностям их обширного многонационального государства систему инфраструктурных связей между аграрной и промышленной сферами экономики страны, в том числе значительно облегчило бы создание ими на ее просторах разветвленной и одновременно качественной автотранспортной дорожной сети, что и до сей поры, в начале XXI века, оставляет желать лучшего здесь. Большую лепту в строительство автотранспортных коммуникаций внесло бы само равномерно размещенное по российской земле население страны, поскольку крепкие, экономически рентабельные частные сельские хозяйства, их владельцы были бы в первую очередь заинтересованы в них и обладали бы достаточными возможностями, средствами для осуществления общими, объединенными усилиями такого важного дела. Органичные традиционным, православным, основам русской жизни реформы Петра Столыпина создавали реальные условия для широкого проявления во благо России творческой инициативы, активности различных слоев ее народа. Особые надежды в этом отношении Столыпин связывал с большей, горячо любимой им частью российского населения – многомиллионным крестьянством, которое во все века являлось хранителем духа, оплотом русского Православия и которое на два столетия было обречено династией Романовых пребывать в крепостническом рабстве. В случае успеха столыпинских реформ уже в ближайшие с их начала десятилетия на авансцену русской истории – в сферы хозяйствования и экономики, науки и техники, культуры и образования, политики, государственного строительства России выдвинулись бы выходцы из очень даровитой, талантливой в массе своей крестьянской среды, костяка русского народа.

Убежден, с продвижением России по пути решения поставленных перед ней Столыпиным великих обустроительных задач ее государственный управленческий аппарат из громоздкого, неоправданно раздутого органа жесткосистемного бюрократического насилия над народом, каким он почти всегда проявлял и продолжает по сей день проявлять себя в русской истории, постепенно превратился бы в орган маневренного пластичного, обдуманного руководства им и тем самым в орган добросовестного служения ему, учитывающий его сокровенные духовно-религиозные, нравственные и материально-практические запросы. В этих условиях государство российское и вверенный ему народ действовали бы заодно на основе обоюдной заинтересованности в достижении ими общих, направленных на оздоровление и последующее благоденствие России целей. И тогда земля российская, государство российское стали бы вместе с ним, своим народом, действительно единым, гармоничным истинно православным соборным целым, что полностью отвечало издревле соборному по складу мироощущению русских людей.

Между тем, П.А. Столыпина упрекали при жизни и продолжают до сих пор упрекать в том, что, выступая против унаследованного от родового строя и затем от феодализма и крепостничества принципа общинного крестьянского землепользования, активно отстаивая идею передачи российских сельхозугодий в руки крестьянина-собственника, в том числе путем продажи через Крестьянский банк, тем самым он будто бы стремился лишить их статута общенародного, общегосударственного достояния, сделать их предметом свободной, не контролируемой государством коммерции со всеми вытекающими отсюда возможными негативными последствиями для страны и ее народа. На основании такого убеждения оппоненты П.А. Столыпина делают итоговый вывод. Они полагают, что столыпинские реформы якобы были направлены на разрушение базового в ментальности русского народа – веками сформированного, устоявшегося в его сознании соборного, общинного, коллективистского духа. Больше того, иной раз даже раздаются голоса, что своей нацеленностью на создание в России множества крепких собственнических хуторских хозяйств (в западных странах и теперешней России их принято называть фермерскими) реформаторская мысль Петра Столыпина будто бы была не оригинальной, а всецело заимствованной с Запада и потому якобы страдала излишней умозрительностью, рационалистичностью, прагматизированностью прозападного склада. Однако с этими упреками в адрес П.А. Столыпина, задуманных им преобразований России невозможно согласиться. Они беспочвенны. Они, эти упреки, – результат поверхностной, поверхностно-формальной, несистемной оценки начинаний великого политика-государственника, результат непостижения глубинной – поистине гениальной, совсем не прямолинейной, а, наоборот, в высшей степени диалектичной по-русски – логики его реформаторских планов и подвижек. Государственник-реформатор России Петр Столыпин никогда, ни в чем не был узким прагматиком-рационалистом. Он обладал синтетичным, целостным, объемным, я бы сказал, стереоскопичным и в этом, как ни покажется кому-то неожиданным, подлинно художническим видением жизни, видением российской действительности. Твердо убежден, реформаторская мысль Столыпина основывалась на присущих ему характерно русских интуициях, была адекватной этим интуициям, была именно по-русски глубоко продуманной, логически выверенной, систематизированной, полностью отвечавшей строению необъятных пространств российской земли и одновременно самобытности душевных и духовных устремлений корневого русского человека. В этом отношении он был тем русским гением, у кого глубочайшие художнические провидения-интуиции жизни находились в редкой – полной, счастливой – гармонии с системным понятийным, понятийно-логическим началом его сознания.

В действительности реформаторская мысль Столыпина была направлена на всемерное укрепление в мироотношении народа Руси – России общинного, соборного начала, сложившегося в русле его вековых, традиционных православных чувствований-интуиций, была нацелена на развитие, органичное сочетание в жизневосприятии русского человека этого общинного, соборного начала и его личностной хозяйственно-предпринимателькой гражданской, патриотической активности, инициативы.

Критики П.А. Столыпина не осознали именно глубинного системного смысла, который стоял за его тенденцией и практикой передачи российских сельхозугодий в собственническое владение крестьян, включая и продажу таковых им. Вдумаемся в то, как делал это П.А. Столыпин, попытаемся вникнуть в существо, в отнюдь не лежащие на поверхности деяний реформатора мотивы устремлений его.

Столыпин допускал продажу российских сельхозземель в частные крестьянские руки только строго через (!) государственный Крестьянский банк и непременно при условии перспективы использования их исключительно в аграрных, сельскохозяйственных, а никаких иных целях. Причем приобретенную таким путем и с таким назначением землю (!) нельзя было перепродать в другое единоличное владение, минуя тот же государственный Крестьянский банк. Эту землю в случае нерадивого или безвыгодного пользования ею следовало сдать обратно в Крестьянский, повторяю и подчеркиваю, государственный банк, у которого ее мог приобрести (выкупить) другой российский крестьянин-собственник, обязанный, как и предыдущий владелец, хозяйствовать на ней единственно для осуществления все тех же аграрных нужд. В итоге выходило вовсе, никак не то, что думали и думают невнимательные, в том числе псевдопатриотически настроенные, критики истинного прозорливца-реформатора России П.А. Столыпина – выходило принципиально иное: российская многострадальная сельская земля должна была, согласно его уже начавшим претворяться в жизнь великим замыслам, стать одновременно и общенародной, общенациональной, общегосударственной собственностью и собственностью любого российского гражданина, кто пожелал бы рачительно распоряжаться ею. Это мог быть редкий и даже, весьма вероятно, единственный, уникальный в мировой истории (за исключением великих национально-освободительных войн) случай-пример того, когда личное и общее на уровне государственности, государственных органов и управляемого ими народа обрело бы полную гармонию. Вот таким государством – подлинно соборным, всенародным, общенациональным целым, воистину продолжением тела народного должна была стать и, уверен, стала бы Россия, доведи Петр Столыпин до конца свое великое дело, не оборвись его, настоящего русского гения-государственника, жизнь трагично, преждевременно, что объективно, как сейчас, по прошествии времени видно, явилось огромной, невосполнимой на долгие годы, десятилетия потерей для нашего отечества, для народа российского и прежде всего русского.

Эта глубинная логика истинно позитивных для России реформаторских хозяйственно-устроительных начинаний П.А. Столыпина, ставивших страну на органичный ей, созвучный традициям духовной жизни ее народа путь развития, оказалась недоступной, как ни странно, другому русскому гению – Льву Толстому. Причиной неприятия Толстым преобразовательного курса Столыпина явились идеализация им общинной формы крестьянского землевладения, отрицание "права личной собственности на землю". За всем этим у Толстого стояло, по сути дела, непонимание того, в чем был непоколебим великий реформатор России Петр Столыпин, непонимание того, что "обладание (и земельной. – Ю.П.) собственностью есть прирожденное и неистребимое свойство человеческой природы" (78, 44). Так, отговаривая Столыпина от принятой им политики перестройки земельных отношений в России, Толстой убеждал его в письме от 26 июля 1907 года: "Все эти меры – от социалистического требования отдачи всей земли народу до продажи через банки и отдачи крестьянам государственных земель, так же, как переселения, – все это неосуществимые фантазии или паллиативы, имеющие тот недостаток, что только усиливают раздражение народа признанием существующей несправедливости и предложением мер, не устраняющих ее. <…> как не может существовать права одного человека владеть другим ("рабство"), так не может существовать права одного, какого бы то ни было человека, богатого или бедного, царя или крестьянина, владеть землею как собственностью… Земля есть достояние всех, и все люди имеют одинаковое право пользоваться ею" (77, 165). Подобно другим многочисленным критикам реформ П.А. Столыпина, Л.Толстой не сумел уразуметь, не разгадал, что в конечном счете, в итоговой, последней своей цели они были направлены к тому, чего желал и он сам: чтобы земля России не номинально, не формально – лишь на бумаге, как грезилось социалистам и получилось потом на деле у коммунобольшевиков, а действительно, реально стала бы общим, общенациональным достоянием ее народа, достоянием всех граждан российского в идеале, для Толстого и Столыпина, подлинно соборного православного христианского государства. Толстой не прочувствовал всей меры одаренности Столыпина как государственника, политика-преобразователя России, не постиг тончайшей логики, скрытой диалектики, всей глубины и вместе с тем удивительной простоты, реалистичности реформаторской мысли Столыпина – именно того, что, передавая и продавая через государственный Крестьянский банк российские сельхозугодья в личную собственность крестьянства, государственник, в первую очередь, Петр Столыпин оставлял их при этом в общенациональном, общенародно-государственном владении, во владении каждого россиянина и исключительно только россиянина. Толстой не смог осознать, что Столыпин ни коим образом не посягал на веками сформировавшуюся соборную, общинную психологию русского человека, а, скорее наоборот, делал все для укрепления, упрочения ее, видя в ней залог будущего экономического и духовного благоденствия народа России, рассчитывая опираться на нее в достижении своих целей. Здесь, в оценке Л.Толстым преобразовательной, хозяйственно-обустроительной деятельности П.А. Столыпина налицо характерная, нередко встречающаяся метаморфоза русского даже и гениального сознания, когда, как в данном случае, два гения России стремились к одному и тому же, желали одного – уберечь общинный, соборный менталитет русского крестьянина, своего народа, но говорили друг с другом как будто на разных языках. Лев Толстой явно не понял Петра Столыпина, не сумел уразуметь провиденциальности, масштабности для России его реформаторских адекватных традиционной ментальности ее народа задумок и начинаний – последний же постигал меру заблуждений Толстого в российском земельном вопросе, краеугольном, фундаментном цивилизационном вопросе русской жизни.

В иторической перспективе Л.Толстой оказался реально неправ. В споре с обустоителем российского села П.А. Столыпиным. Общинное владение крестьянами землей, за которое ратовал Толстой, на большом расстоянии от места их проживания – села, деревни неминуемо должно было сделать и в действительности сделало затруднительным доступ землевладельцев к земле. Доступ их к обработке земли в постсоветские времена, с распадом колхозно-совхозной системы землепользования и резким вступлением России на путь рыночно-капилистической экономики стал особенно затратным. Рядовому крестьянину, даже если он тянулся к земле, желал добросовестно и не покладая рук трудиться на ней, на то – на приобретение необходимой техники, семян, удобрений и прочего и прочего требовались большие финансовые вложения, которые неоткуда было взять. Поэтому закономерно подавляющее большинство крестьян оказались вынужденными передавать обратно государству выделенные им в 1990-е годы земельные паи. Любопытно, в некоторых областях, например, Тульской – (!) родине Л.Толстого приходится наблюдать связанные с этим процессом прямо-таки казусы: нынешний тульский губернатор Вячеслав Дудка вместо того, чтобы осуществлять действенную помощь крестьянам своего региона в обустройстве их паевых сельхозугодий, гордится активной работой областных и районных чиновников по возврату и зачислению земельных паев местного крестьянства опять в ведение государственного земельного фонда, о чем рассказывается в одном из январских 2011 года номеров газеты "Тульские известия". (Интересно, что дальше будет делать с этими земельными угодьями В.Дудка и удостоившиеся его благодарности за "хорошую" работу тульские чиновники-землеустроители?!).

Результат, итог такой, он не вызывает оптимизма: многие деревни и села теперешней России почти или полностью обезлюдили; простирающиеся на немалые расстояния и пригодные для сельхозоборота земли целого ряда, в том числе и центральных, регионов страны в большинстве своем пустуют, зарастают сорняками, не приносят пользы государству и народу, который вынужден покупать продукты питания заграничного производства, к тому же зачастую очень и очень сомнительного качества.

Столыпин же предлагал и на деле осуществлял равномерное повсеместное хуторское расселение крестьянства по сельхозугодьям всей России, субсидировал их хозяйства льготными в высшей степени долгосрочными кредитами. Можно представить, что бы ожидало нашу страну в случае осуществления в ней такого рода аграрных реформ. Обширные, предназначенные для сельхозоборота земли России не сиротели бы, как сейчас, а были бы заселены трудовым крестьянством, были бы задействованы, обустроены и давали бы отдачу. Все остальное, должное и, убежден, могущее проистечь, состояться в российской жизни на основе таковых предпосылок, разумеется, при условии, если аграрная реформа Столыпина была бы доведена до конца, нетрудно домыслить. Во всяком случае русский, российский человек был бы при деле – ему не грозила бы, как сегодня безработица, и он не вынужден был, причем очень часто в отрыве от семьи, мотаться, подобно бывшим его согражданам – украинцам, белорусам, таджикам, киргизам и прочим, по России и миру в поисках средств ее прокормления. Главное же, в целом в нашей стране воцарилась бы традиционная для нее атмосфера соборности, соборного единения ее людей, но не, как сейчас, атмосфера недовольства, недоверия и разъединенности.

Соборное чувствование национального земельного, государственного и общенародного единства русской жизни также издавна, с древнейших времен было присуще человеку Руси – России, особенно человеку, не утрачивающему связи с корневыми, традиционными основами ее, не порывающему с ними. В свою очередь и оно зиждилось на всегдашнем религиозно-интуитивном постижении им богопромыслительной сущностной духоносной, гармоничной Плоти своей земли, Плоти своей народной и государственной, которую русский человек издревле вожделел видеть не только сущностно, потенциально, но и исчерпывающе актуально таковой в истории, в феноменальном, наружном, видимом ее. Все это вместе взятое руководило хозяйственной и политической деятельностью подлинного традиционалиста, приверженца корневых начал российского бытия, истинного гения-реформатора России Петра Столыпина.

Ныне, спустя вот уже столетие со времени трагической и невосполнимой для русского мира утраты П.А. Столыпина, следует подчеркнуть особо, что в его лице Россия, российский народ потеряли государственника-реформатора несравненного масштаба, кто именно системно, комплексно пытался переобустроить Россию, подходил к реформированию своей страны на основе всестороннего учета ее особенностей, своеобразия, а также с учетом того, что не было осуществлено в ней своевременно до него. Реформы Столыпина носили по отношению к России удивительно целостный – системно-концептуальный характер. Само собой разумеется, для этого Столыпин должен был обладать и обладал на деле тончайшим интуитивным постижением и отсюда знанием духовно-материальных основ российской цивилизации, логики ее развития, даром провидения того, что движет русским народом в истории, к чему издавна, традиционно направлены его сокровенные помыслы, его культура. Поэтому реформы Столыпина, как никакие другие до и после него, были органичны России, полностью созвучны вековым духовно-религиозным и нравственно-практическим устремлениям ее народа. В этом смысле Петр Столыпин – гениальный реформатор-прозорливец России. Обладая необычайной прозорливостью, дальнозоркостью, он видел Россию, ее народ одновременно в их настоящем, прошлом и будущем. Сказанное означает, что проблемы хозяйственно-экономического плана Столыпин-реформатор никогда не решал в отрыве от проблематики, связанной со спецификой культуры, психологии, духовно-религиозных и нравственных устремлений своего народа. И это был по-настоящему комплексный, системный, системно-концептуальный подход к реформированию России, когда она осознавалась как большой, сложный, но вместе с тем единый, целостный организм, где все взаимосвязано и взаимообусловлено. Наличие системно-концептуального подхода к переобустройству России, которое базировалось на глубоком прочувствовании и знании ее нужд, ее неповторимой самобытности, позволило Столыпину правильно расставить акценты в его реформаторской деятельности, выделить приоритетные направления в общем, комплексном реформировании страны. Таким ключевым, особо важным направлением реформ Столыпина оправданно явилась как раз аграрная сфера, в которой была занята основная часть, более 80% населения страны – крестьянство, оплот, хранитель вековых духовно-религиозных, нравственных и культурных традиций народа Руси – России. "<…> главная наша задача, – говорил П.А. Столыпин, – укрепить низы. В них вся сила страны. Их более 100 миллионов"¹. Столь же оправданно приоритной была для Столыпина и другая, тесно связанная с аграрной реформой задача – задача переселения крестьян из центральных регионов страны в окраинные, еще не заселенные и не освоенные русскими людьми территории Сибири, Дальнего Востока, Приморья, Северного Кавказа, Закавказья и Средней Азии. Вот поистине пророческие, актуально звучащие и сегодня слова его о необходимости освоения русским народом, например, восточных окраин России (из речи, произнесенной в Государственной думе 31 марта 1908 года по поводу строительства Амурской железной дороги): "Отдаленная наша суровая (дальневосточная. – Ю.П.) окраина, вместе с тем, богата громадными пространствами земли, годными для культуры. И при таких обстоятельствах… при наличии государства, густонаселенного, соседнего нам, эта окраина не останется пустынной. В нее прососется чужестранец, если раньше не придет туда русский, и это просачивание… уже началось. Если мы будем спать летаргическим сном, то край этот будет пропитан чужими соками и, когда мы проснемся, может быть, он окажется русским только по названию. <…> оставлять этот край без внимания было бы проявлением громадной государственной расточительности. Край этот нельзя огородить каменной стеной. Восток проснулся.., и если мы не воспользуемся этими богатствами, то возьмут их, хотя бы путем мирного проникновения, возьмут их другие.

Я нарочито не ставлю этот вопрос в связь с разрешением аграрного вопроса в Европейской России. Вопрос амурский важен сам по себе, это вопрос самодовлеющий, но я должен настоятельно подчеркнуть, что Амурская железная дорога должна строиться русскими руками, ее должны построить русские пионеры…; эти русские пионеры построят дорогу, они осядут вокруг этой дороги, они вдвинутся в край и вдвинут вместе с тем туда и Россию. <…> не забывайте.., что русский народ всегда сознавал, что он осел и окреп на грани двух частей света, что он отразил монгольское нашествие и что ему дорог и люб Восток; это его сознание выражалось всегда и в стремлении к переселению, и в народных преданиях, оно выражается и в государственных эмблемах. Наш орел, наследие Византии, – орел двуглавый. Конечно, сильны и могущественны и одноглавые орлы, но, отсекая нашему русскому орлу одну голову, обращенную на восток, вы не превратите его в одноглавого орла, вы заставите его истечь кровью"¹. Подходам предшествующих Столыпину и последующих за ним преобразователей к реформированию России не доставало всестороннего, комплексного учета реалий ее, учета конкретики российской действительности, в том числе и человеческого фактора, не доставало именно системности, концептуальности. И это то очень важное, что лежало в основании реформ Петра Столыпина, то, что принципиально отличало их от реформ всех других преобразователей России. Реформы этих других переустроителей России, как правило, носили в немалой мере головной, умозрительный и потому односторонний, однобокий по отношению к реальности материальной, духовно-религиозной, нравственной и культурной жизни русского народа характер. Элемент умозрительности был присущ уже преобразованиям Петра I, который, по ироничному, но вполне справедливому замечанию известного сатирика-юмориста Михаила Задорнова, вместо того, чтобы "прорубить форточку в Европу", безоглядно, максималистично "прорубил окно". Но, пожалуй, наиболее всего головное, умозрительное начало выказалось в последнем, пришедшемся на 1990-е годы реформировании России Гайдаром и его сподвижником Чубайсом. Эти гайдаровские кабинетные, почерпнутые из книжек и подсказок американских экспертов-консультантов¹, проигнорировавшие, по существу, специфику России, уникальность духовности, традиций и культуры ее эпигонские реформы – реформы по преимуществу монетаристского склада были ориентированы на жесткосистемное, насильственное, механическое внедрение у нас западных моделей, образцов экономического и политического переустройства государств. Поэтому закономерным итогом, результатом излишне теоретизированных, умозрительных, головных реформ Гайдара и Чубайса стали: не создание в стране многочисленного среднего класса собственников-предпринимателей – необходимой опоры экономически и социально стабильного государства, а выпестование при обнищании основной массы ее населения кучки жирующих олигархов, капиталы которых размещены в зарубежных банках и работают на тамошние экономики; почти повсеместный развал сельскохозяйственного и крупного промышленного производства в стране; вспыхнувшие и непрекращающиеся до сих пор военные конфликты на Кавказе; начавшийся уже в 1990-е годы и приобретший к сегодняшнему дню большой размах процесс заселения народом соседнего Китая необжитых или малообжитых российскими людьми территорий Сибири, Приморья, Дальнего Востока и многое-многое другое. Между тем, тот же великий прозорливец-обустроитель России Петр Столыпин предупреждал в свое время: "<…> нам… не следует увлекаться западными образцами, не следует увлекаться теоретическими выводами западной науки, так как иногда на совершенно оригинальное разрешение вопроса нас наталкивает сама (российская. – Ю.П.) жизнь… Нельзя исключительное, притом неблагоприятное для русских, антинациональное историческое явление брать в основу, единственную основу всего законопроекта; нельзя забыть все прошлое, нельзя на все махнуть рукой; торжествовала бы только теория, шаблон, одинаковый на всю Россию"¹.

По поводу проводившейся в России Столыпиным аграрной реформы к уже сказанному хочется добавить еще пару соображений. Без, по-столыпински, системного, системно-концептуального и безотлагательного на сегодняшний день (иначе может быть попросту поздно!) налаживания земледельческой, сельскохозяйственной сферы жизни России, без полномерного, как это было у Столыпина, осознания необыкновенной значимости этой сферы для духовно-религиозного и нравственного оздоровления российского народа, без уяснения поистине приоритетного места ее в ряду других сфер экономики нашей страны ей, уже лишившейся в 1990-е годы многих своих территорий не быть и теперешних ее границах, как не быть, не быть самим собой, не сохранить свою традиционную самоидентичность центровому, государствообразующему ее этносу – русскому, в мышлении, в православном мироотношении которого необычайно силен, основополагающ теллурический элемент, религиозно-мистическое предощущение, предчувствие святости его, русской, земли. Убежден, несамодостаточная в сельхозпроизводстве, в обеспечении себя продуктами питания² и в то же время многочисленная по количеству своего народонаселения, обладающая к тому же большими, пригодными для сельхозоборота, но нередко пустующими, незадействованными пространствами Россия не может существовать благополучно. Она неминуемо должна будет расподаться и далее. В этой связи думается: чтобы возродить к жизни, наладить аграрный сектор своей экономики, чтобы обустроить свое сельское хозяйство, России следует возвратиться на путь столыпинского системного реформирования себя и, в первую очередь, селькохозяйственной сферы своей жизни. Никакие, даже самые ухищренные подмалевки в принципиальной, наиважнейшей для России и ее народа сфере жизни – сфере земельной, земледельческой ей не помогут. Поэтому сослагательное наклонение, к которому часто прибегаю, говоря о Петре Столыпине, правомочно, ибо то, что и как делал он для России, актуально в ней, в жизни ее народа и до сих пор.

Своими глубоко продуманными, в высшей степени органичными, адекватными вековым чаяниям православного русского человека аграрными и другими реформами П.А. Столыпин стремился всемерно упрочить жизненные позиции искони и до относительно недавнего времени стволового, цивилизационнообразующего социального слоя России, оплота ее Православия – крестьянства, стремился максимально укрепить российский земельный, крестьянский люд в его столетиями складывавшихся православных духовно-нравственных традициях. Весь комплекс, вся система проводимых им в стране реформ были нацелены на то, чтобы удержать крестьянский народ России от пролетаризации, раскрестьянивания, от чего его не уберегли уклонившееся к абсолютизму самодержавие Романовых и российское дворянство, которые на несколько веков погрузили крестьянство – тогда еще самую многочисленную часть нации в бесправное крепостное рабство, необразованность и тем самым в бездейственность по отношению к становлению русского мира. По существу, выходец из старинного дворянского рода Столыпин, для кого, как и любого почвеннически мыслящего русского человека, православное мироотношение крестьянского большинства России являлось ориентиром, путеводным маяком ее духовно-цивилизационного развития, искупал своей титанической реформаторской деятельностью, вызвавшей огромное сопротивление со стороны современных ему правоконсервативных и леворадикальных, экстремистских кругов, историческую вину абсолютистской монархии Романовых и российского дворянства перед крестьянством. Искуплением этих грехов стала его, величайшего подвижника-реформатора православной России Петра Столыпина, преждевременная жертвенная гибель.