«хм «Триада»

Вид материала

Документы

Содержание Уэнделл Берри Молитва, предваряющая всякую молитву, такова: Сделай так, чтобы мое истинное «я» говорило с Тобой! Сделай так, чтобы я обращался

Подобный материал:

• 2011. 06. 14. Йога Триада. Лекция Вадим Запорожцев, 379.24kb.
• 2011. 05. 24. Йога Триада. Лекция Вадим Запорожцев, 769.21kb.
• Триада лесоуправление, лесоустройство и лесная экономика в трудах проф. М. М. Орлова, 3969.08kb.
• Вопросы к кандидатскому экзамену по специальности 13. 00. 02. «Теория и методика обучения, 24.22kb.
• Прайс-лист ООО «Компания «Триада», 194.04kb.
• «качество медицинской помощи пострадавшим от туберкулеза», 205.76kb.
• Лекций по хирургии /Под ред. Савельева В. С. М., 2003. 406с. Helicobacter pylori: революция, 36.16kb.
• П. В. Власов; под общ ред. Г. Г. Кармазановского. М. Видар, 2008. 376 с ил. (Классическая, 262.73kb.
• П. В. Власов; под общ ред. Г. Г. Кармазановского. М. Видар, 2008. 376 с ил. (Классическая, 355.31kb.
• Международные выставки во франции ноябрь 2008 Июнь 2009, 162.21kb.

Покой дикой природы

Уэнделл Берри

Когда во мне нарастает отчаяние,

И я пробуждаюсь в ночи от малейшего звука,

Когда цепенею при мысли о том,

Какие несчастья могут случиться

Со мной и с моими детьми —

Тогда я иду и ложусь у озера:

По глади его грациозно скользят дикие утки,

А на мелководье кормятся гордые цапли.

Меня окружает покой дикой природы.

Здесь никто не отягощает себя страхом

Перед завтрашним днем.

Я попадаю в мир тихих вод.

Я ощущаю над собой

Угашенные дневным светом звезды.

Они ждут своего часа.

Я затихаю, отдавшись на милость природы — И вот я свободен!

перемещаются в пространстве со скоростью света, долетают до кораблей за тринадцать часов.

Итак, Солнечная система, которая в нашей модели оказа­лась не больше кофейной чашки, вкупе с сотнями миллиардов других звезд со своими планетными системами составляют Млечный Путь. А сам Млечный Путь — лишь одна из ста мил­лиардов галактик Вселенной. Сообщение, летящее со скоро­стью света, достигнет противоположного конца Вселенной за пятнадцать миллиардов лет.

«Когда взираю я на небеса Твои — дело Твоих перстов, на лу­ну и звезды, которые Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?» — спрашивает псалмопевец (Пс 8:4, 5). Превосходный вопрос. Он не дает забыть о том, каково мое место в громадной Все­ленной. А я так часто об этом забываю! Люди — щепотка пы­ли, рассеянная по поверхности неприметной планеты. И в центре всего — Бог, источник силы и любви, который невоз­можно охватить разумом. Перед лицом такой действительнос­ти мы можем либо слиться с поверхностью планеты, как и по­добает ничтожному гуманоиду, либо поднять взгляд к небесам и произнести: «Господи, Боже наш! Как величественно имя Твое по всей земле!» (Пс 8:10).

Итак, после подобных размышлений, после воспоминаний о виденном в горах и в небесах я и приступаю к исследованию таинства молитвы. Оба взгляда — с высоты и с земли — позво­ляют уловить отблеск реальности, которую видит Бог. Словно вспышка молнии, молитва на доли секунды высвечивает то, на что я упорно закрываю глаза: я беспомощен и слаб. Дома копятся незавершенные дела, никак не разрешаются пробле­мы с семьей и родственниками, мучают соблазны, подводит здоровье, нужно строить планы на будущее. Но все свои забо­ты я несу в иную реальность — в ту, которая больше моей. И там они странным образом обретают иной смысл.

Молитва — лекарство от близорукости. Она напоминает мне то, о чем я постоянно забываю. Я упорно стремлюсь поме­няться с Богом местами: хочу, чтобы Он служил мне, а не я

Ему. Бог напоминал Иову, что у Господа Вселенной много дел. Неплохо было бы хоть на минуту перестать жаловаться на судьбу и взглянуть на происходящее глазами Бога:

«Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? Или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?» (Иов 38:4-7)

Молитва заставляет меня оторвать взгляд от рутины — или, как в случае Иова, от трагедии — и хотя бы краешком глаза взглянуть на высшую реальность. Я осознаю: я мал, а Бог — велик. Я начинаю понимать, каково соотношение между мной и Богом. В Божьем присутствии я чувствую себя маленьким, потому что я и есть маленький.

После того, как все жгучие богословские вопросы были за­даны, Бог открыл несчастному Иову глаза, и бедняга скло­нился перед Богом. «Я раскаиваюсь, — вот что по сути сказал Иов. — Я и сам не понимал, о чем спрашиваю!» Иов не полу­чил ни одного ответа на свои животрепещущие вопросы. Но это уже не имело значения. Иов признал, что Господь имеет полное право спросить о нем: «Кто сей, омрачающий Прови­дение, ничего не разумея?» И вот ответ Иова: «Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал» (Иов 42:3).

Я до сих пор, брыкаясь и визжа, пытаюсь усвоить уроки Иова. Бог не нуждается в напоминаниях о том, какова приро­да вещей. А я нуждаюсь.

Третья планета от Солнца — Земля — имеет, помимо всего прочего, и богословскую ось. Было время — об этом рассказы­вает книга Бытия, — когда Бог и Адам прогуливались по саду и вели дружеские беседы. Для Адама было самым естественным делом общение с Тем, Кто его создал, Кто вложил в него твор­ческое начало, Кто дал ему помощника — прекрасную Еву. И молитва была для Адама столь же естественным поступком, как для нас — разговор с коллегой или любимым человеком. Но после грехопадения Божье присутствие утратило свою реаль­ность и для Адама, и для всех его потомков. Бог отдалился — усомниться в Его существовании стало легче. И легче стало Его отвергнуть.

Мое зрение ухудшается с каждым днем: я не вижу ничего, кроме материального мира. Лишь усилием воли мне удается вспомнить слова Павла, адресованные искушенным афин­ским слушателям: Бог — «Он и недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем и движемся и существуем» (Деян 17:27, 28). Молитва может показаться действом странным, неловким, оторванным от реальной жизни. Но, согласитесь, еще более странно, что молитва кажется глупым занятием тем людям, для которых ориентирами служат модные журналы, где опи­сываются поступки, продиктованные суевериями, собствен­ными инстинктами, игрой гормонов, нормами общественной морали или даже расположением звезд.

Чаще всего молитва не оставляет ощущения уверенности, что ты услышан. Мы молимся в надежде, что слова каким-то образом преодолеют пропасть между видимым и невидимым мирами, проникнут в запредельность, существование которой мы не в состоянии доказать. Мы вступаем в Божьи владения, в царство духа, которое для нас менее реально, чем для Адама.

Вниз от истока

Джейн, персонаж пьесы Торнтона Уайлдера «Городок», полу­чает письмо. На конверте адрес: название ее фермы, город, округ, штат, все, как положено. Но дальше написано «Соеди­ненные Штаты Америки; континент Северная Америка; За­падное полушарие; Земля; Солнечная система; Вселенная; Разум Божий». Так вот, христианам следует вести отсчет в об­ратном порядке. Если взглянуть на собственную жизнь с по­зиций Божьего Разума и Замысла, то все ее составляющие расположатся в надлежащем порядке. Или, во всяком случае, по-другому.

Мой дом стоит в глубоком ущелье, в тени огромных гор. По дну ущелья протекает Медвежий Ручей. Во время весеннего таяния снегов или после сильных дождей ручей превращается в бурный пенистый поток, больше похожий на реку. Случа­лось, в нем даже тонули люди. Однажды высоко в горах я оты­скал исток ручья. Я стоял на заснеженной площадке, испещ­ренной лунками в тех местах, где снег уже подтаял. Из недр снежного настила доносилось тихое бульканье, и из-под кромки снега вытекали струйки воды. Вода с тихим журчани­ем собиралась в лужицы, образовывала озерцо, из которого и начиналось ее долгое путешествие вниз по склону горы. По дороге малые ручьи сливались в один — так и рождался ручей, протекавший мимо моего дома.

Когда я начинаю размышлять о молитве, то чаще всего сби­ваюсь с мысли. Я начинаю с низовий ручья — со своих забот — и несу их к Богу. Я рассказываю о них Богу так, будто Ему ни­чего обо мне неизвестно. Я молю Бога, надеясь изменить Его решение, переломить Его волю. Но мне следовало бы начать путешествие от истока ручья — от самого начала течения вод.

Стоило мне пересмотреть свою позицию, как я понял: Богу мои заботы известны. Он знает и про раздирающие мир вой­ны, и про рак моего дяди, и про разбитые семьи, и про непо­слушных подростков. У Него забот больше, чем у меня. Реки благодати стекают до самого низа. Потоки милости не иссяка­ют. Бог несет ответственность за все, происходящее на Земле. Моя задача — выяснить у Бога, что делать мне, чтобы разде­лить с Ним ответственность, понести свою долю. «Пусть, как вода, течет суд, и правда — как сильный поток!» — восклицает пророк (Ам 5:24).

Что мне делать: стоять на берегу или отдаться течению по­тока?

Итак, изменился мой взгляд на молитву и на мир в целом. Я смотрю на природу и вижу не только полевые цветы, не только золото осин, но и руку великого Художника. Я смотрю на человека, и перед моими глазами предстает не «бедное, го­лое двуногое животное», которым внезапно увидел себя шекс­пировский король Лир, а личность, созданная по образу и по­добию Божьему и предназначенная для вечности. Благодар­ность и хвала сами рвутся из груди.

Мне приходится все время напоминать себе, какой должна быть истинная молитва: за день мои представления о ней ис­кажаются. Я включаю телевизор. На меня изливаются реклам­ные потоки с заверениями, что суть успеха — в богатстве и красоте. Я еду в центр города и из окна автомобиля вижу гряз­ного попрошайку с листком в руке «Благослови вас Бог! По­могите, чем можете!». Я отвожу глаза. Я помню репортаж об одном африканском диктаторе. Он затеял кампанию за чисто­ту города и снес бульдозерами целый район лачуг, оставив без крова семьсот тысяч человек. Миру сложно смотреть на про­исходящее глазами Бога.

Молитва, и только молитва помогает мне вновь вернуться к Божьей системе ценностей. Я прозреваю и вижу, что богат­ство — это капкан, а не цель всей жизни. Ценность каждого из нас не определяется происхождением или социальным стату­сом. Ценность — в образе Божьем, который мы носим в себе. Сколько бы мы ни пытались стать красивее, красота не пойдет в расчет в мире грядущем.

Протопресвитер Александр Шмеман, декан Свято-Влади­мирской семинарии, рассказал о случае, произошедшем с ним в парижском метро. Он — тогда еще молодой — ехал со своей невестой. На одной из остановок в вагон вошла уродливая ста­руха в форме Армии Спасения и села рядом с ними. Влюблен­ные перешептывались на русском, обсуждая ее безобразный вид. Через несколько остановок женщина встала и, проходя мимо них к выходу, произнесла на чистом русском языке: «Я не всегда была уродиной». Отец Александр любил повторять своим студентам, что та женщина была ангелом Божьим. Она открыла ему глаза. Она заставила его прозреть. Этот случай запомнился ему на всю жизнь.

Внимание, вошедшее в привычку

«Остановитесь и познайте, что Я — Бог!» (Пс 45:11). В этом хо­рошо знакомом стихе из Псалмов заключены две равновели­кие заповеди. Во-первых, нужно остановиться и успокоиться. Но остановке ожесточенно противится вся наша жизнь. Де­сять лет назад люди были довольны, если я отвечал на их пись­ма в течение двух недель. Пять лет назад, чтобы не обидеть че­ловека, было принято отвечать через пару дней. Сегодня отве­чать на электронное письмо следует в тот же день. Меня бра­нят, если я немедленно не перезваниваю по мобильнику или не посылаю sms³.

Таинство, ощущение мира иного, осознание того, что бы­тие важнее делания... Без специальных усилий в этом суетном мире не удается выкроить даже несколько мгновений покоя. Мне приходится выцарапывать у жизни время, чтобы позво­лить Богу окормить мою душу.

Совершая паломничество в итальянский город Ассизи, где некогда жил и проповедовал один из великих католических святых — святой Франциск, поэтесса и писательница-эссеи- стка Патриция Хэмпл стала записывать свои мысли о том, что такое молитва. Хвала. Благодарение. Мольба. Попытка вытор­говать что-то у Бога. Хныканье и скулеж. Сосредоточенность. И на этом список закончился: Патриция вдруг осознала, что молитва лишь кажется вербальным действием, «но по сути своей, это мировоззрение, это позиция, это поиск своего мес­та в мире». Она поняла, что «сосредоточенность в молитве — это способ отключиться от всего, что нас окружает. Это при­вычка проявлять внимание ко всему сущему».

Ах, где ты, привычка быть внимательным! Успокойся, ду­ша. Внимательность позволяет нам навести резкость и уви­деть, как все обстоит на самом деле. Прекратив суетиться, на­чинаешь видеть логику Вселенной.

Умиротворенность души готовит меня к принятию Божьего наказа: «Остановитесь и познайте, что Я — Бог: буду превозне­сен в народах, превознесен на земле» (Пс 45:11). Только мо­литва позволяет мне верить этой истине. Мне, живущему в мире, который не только не стремится прославить Бога, а упорно делает вид, что Его нет.

На слушаниях Комиссии по справедливости и примире­нию в ЮАР темнокожий человек рассказал, как взывал к Богу, когда белые полицейские пытали его электрошоком, предва­рительно избив дубинками. Они смеялись ему в лицо: «Здесь Бог — это мы!» Абсурдность этого дерзкого заявления была налицо: лишенные власти и полномочий полицейские сидели, понурив головы, на скамье подсудимых, а их обвинители про­ходили перед ними — один за другим.

Второй псалом рисует образ Бога, Который смеется на не­бесах над восставшими против Него царями и князьями. Уз­ник в ЮАР, преследуемый китайский священник, гонимые се­верокорейские верующие... Им нужно приложить огромное внутреннее усилие, чтобы верить: Бог действительно царит над народами⁴. Я вспоминаю, как апостол Павел пел в темни­це в Филиппах (Деян 16:19-25) и как Иисус резко ответил Пи­лату: «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше» (Ин 19:11). Даже в минуту опасности Иисус смотрел на происходящее с позиций вечности, сущест­вовавшей до сотворения времени, Солнечной системы и всей Вселенной.

«Остановитесь и познайте, что Я — Бог!» В латинском текс­те слову «остановитесь» соответствует «vacate» — «освобож­даться». Католический теолог Саймон Тагвелл предлагает та­кую интерпретацию этого стиха: «Бог предлагает нам отдох­нуть, взять отпуск: перестать на время быть богами и позво­лить быть Богом Ему». Зачастую молитва кажется нам серьез­ной повседневной обязанностью, которую необходимо втис­нуть в распорядок дня. Мы не понимаем сути, объясняет Таг­велл: «Бог предлагает нам сделать перерыв, побездельничать. Отложить те важные дела, которые мы делаем, принимая на себя роль Господа. Пусть Богом будет Бог». Молитва позволя­ет мне рассказать о своих неудачах, ошибках, недостатках То­му, Кто милостиво относится к слабостям человека.

Но чтобы позволить Богу быть Богом, мне нужно встать с директорского кресла. Мне придется «разсотворить», разру­шить мирок, который я столь тщательно созидал, — мирок, выстроенный для достижения моих целей. Адам и Ева, строи­тели Вавилонской башни, Навуходоносор, южноафриканские полицейские, все, кто борется с зависимостями или даже со своим эгоизмом, поймут, о чем идет речь. Суть первородного греха в том, что двое попытались стать подобными Богу. По­этому первый шаг в молитве — «помянуть» Бога и восстано­вить тем вселенскую справедливость. «Так с Человеком Бог в одно сольются», — говорил Мильтон.

Чужие

В течение нескольких лет я пытался помочь членам японской семьи Йокото в их отчаянных попытках добиться справедли­вости. В 1977 году тринадцатилетняя дочь супругов Йокото,

Мегуми, пропала по дороге с тренировки по бадминтону до­мой. Полицейские собаки взяли след. След привел на бли­жайший пляж и оборвался. Супруги Йокото и представить се­бе не могли, чем вызвано внезапное исчезновение дочери. Шестнадцать лет спустя, когда Йокото уже смирились с ее ги­белью, северокорейский перебежчик рассказал: в разведшко­ле живет японка по имени Мегуми, которая хорошо играет в бадминтон. Он утверждал, что корейцы похитили много японцев, которых теперь заставляют преподавать японский язык и культуру в разведшколах. Перебежчик даже добавил некоторые душераздирающие детали похищения: Мегуми за­вернули в циновку и переправили на корабль-разведчик, где она всю ночь царапала люк окровавленными пальцами и кри­чала: «Мама! Мама!»

Благослови тебя Бог, дитя мое!

Рейнер

Я очень хорошо помню свою первую молитву. Священник разъ­яснял моему другу Удо, как стать христианином:

• Давай преклоним колени и помолимся, — сказал священник.
  

И добавил, повернувшись ко мне:

• А ты, Рейнер, ты тоже хочешь стать христианином?
  

Я, не задумываясь, ответил «да» и произнес вместе со священни­ком молитву. Это был незабываемый миг, который изменил меня на­всегда. После молитвы я поднял глаза и увидел в окне звезды. Я по­чувствовал, что теперь каким-то непостижимым образом связан с бескрайней Вселенной. Именно тогда, в двенадцать лет, я нашел свое место в мире, нашел себя.

Но уже через полчаса я вернулся с небес на землю: дома мама накричала на меня за то, что я поздно вернулся. Я пытался объяс­нить ей, что произошло, но она меня не поняла. В ее представлении молиться значило вслед за священником повторять заученную мо­литву, и ничего более. После того вечера я три дня ничего не ел.

• Ты только о Боге и думаешь! — кричала мама. И она была права.
  

2 Молитва

В течение многих лет Северная Корея отказывалась призна­вать истинность подобных слухов. Но под давлением мировой общественности Ким Чен Ир — «любимый вождь» Северной Кореи — подтвердил, наконец, что тринадцать японцев, в том числе и Мегуми, были похищены. Пять из них были возвраще­ны в Японию. Восемь — по утверждению северокорейских вла­стей — умерли. Умерла, по их словам, и Мегуми: повесилась в 1993 году, разорвав на веревки свое кимоно. Определенные по­дробности, предоставленные корейскими властями, свиде­тельствовали о ее смерти. Но Йокото отказывались верить, что дочери больше нет. О похищенных молились группы христиан по всей Японии. Миссис Йокото ездила по свету в поисках справедливости. Ее лицо стало хорошо известно японским те-

Стеснительный и робкий по натуре, я научился молиться вслух: прислушиваясь к молитвам других прихожан церкви, я понял, как это делается. Я сообразил, когда нужно вступать в молитву, а когда молчать. Оказалось, что молитве — общению с Богом — нужно учиться так же, как и общению с людьми. Как ни странно, мне стало легче молиться после того, как я, немец, пожил в Америке. Там мне пришлось молиться на чужом языке — на английском. И в результа­те я научился, молясь, четче формулировать свои мысли, тщательнее подбирать слова. Тогда я ощутил, что мне уже недостаточно повто­рять заученные привычные слова.

В конце концов я стал священником. Выслушивая людей, кото­рые изливают предо мной свои беды и трудности, я стараюсь нести им утешение. И порой меня посещает чувство, что слова, которые я говорю им в такие моменты, — это молитва. Я ощущаю, что рядом с нами присутствует Кто-то Третий.

А еще я стал отцом. У меня есть сын и дочь. Когда они маленьки­ми лежали в кроватках, я заходил в детскую, совершал над малыша­ми крестное знамение и молился об их будущем. Ведь родителям не дано прожить жизнь за своих детей! Поэтому приходится всецело полагаться на Бога.