Geum.ru

Научно-популярное приложение «Большой взрыв» Выпуск 6 Содержание

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   13
     В Мидлборо Джек повстречался с высокочтимым лордом Генри Говардом, графом Суррей, вскоре ставшим его хозяином. Когда это произошло, граф отправлялся в увеселительное путешествие. Ему требовался надежный слуга и помощник. Таким и стал Джек.
     Путешествуя и любуясь красотами окружающей природы, лорд Говард ненароком заехал в город Роттердам, где счел нужным навестить престарелого и весьма просвещенного мужа Эразма Роттердамского. В доме этого гостеприимного мужа он повстречался со своим соотечественником, остроумным и глубокомысленным сэром Томасом Мором.
     Знаменитый нидерландский гуманист, автор бессмертной книги «Похвальное слово Глупости» обсуждал с Томасом Мором вопрос о переводе Библии на современные европейские языки, что позволило бы каждому верующему самостоятельно разобраться в Священном Писании, не идя на поводу у догматичных толкователей Библии из числа ортодоксальных церковников и прочих работников идеологического фронта. Эта беседа очень заинтересовала графа, и он принял в ней живейшее участие.
     – Как вы относитесь к Лютеру? – спросил Эразма Роттердамского граф.
     – Откровенно говоря, я с пониманием и некоторой долей сочувствия отношусь к нему, хотя решительно не согласен с его оценкой свободной от церковной опеки научной мысли. В религиозных распрях я, уважаемый граф, предпочитаю занимать нейтральную позицию.
     Здесь хочу уведомить читателя, что Эразм Роттердамский был незаконнорожденным сыном бюргера. Это пятно бастарда, положение почти беглого монаха и вынужденные скитания по чужим странам заставляли его быть дипломатически осторожным в тех вопросах веры, которые напрямую касались политики не только церкви, но и светских властей. Впрочем, не будь даже этих обстоятельств, Эразм и Лютер были слишком различны в вопросах реформы церкви, а тем более в общих вопросах нравственности и понимания жизни.
     После разговора о Библии собеседники, узнав, что граф Говард направляется в Италию, начали делиться своими воспоминаниями об этой стране и встрече с итальянскими учеными.
     – В Болонье, – говорил Роттердамский, – я был свидетелем того, как воинственный папа Юлий II в военных доспехах, сопровождаемый кардиналами, въезжал в город после победы над противником через брешь в стене, подражая римским цезарям. Это зрелище, столь неподобающее сану наместника Христа, вызвало во мне глубокую скорбь и отвращение.
     – Так вы полагаете, первосвященники не любят подражать Христу? – промолвил граф.
     – Да, я в этом ничуть не сомневаюсь. Скольких выгод лишился бы папский престол, если бы на него хоть раз вступил человек с малой толикой того в душе, о чем говорил Христос. Не следует также забывать об участи, которая в таком случае постигла бы бесчисленных чиновников, копиистов, нотариусов, адвокатов, банкиров, сводников... Вся эта огромная свора, которая окружает папский престол, взвыла бы от дикой ярости. Вот почему святейшие отцы предпочитают проливать не слезы о мучениках веры, а христианскую кровь.
     – Жадность человеческая позволяет царствовать в мире богине Глупости, которая заставляет весь это мир ломать дурака и рядиться в разные гнусные маски, – философски заметил Томас Мор. – Глупость царит над прошлым и будущим, а на стыке этих времен, то есть в современной жизни, мы имеем настоящую ярмарку дураков, с которыми можно говорить только на их языке. Для этого требуется напялить на себя шутовской колпак с бубенчиками или прикинуться полным глупцом.
     Интересная беседа закончилась, когда на город опустились сумерки и на улицах появились стражи порядка.
     Из Роттердама граф Говард направился в немецкий город Виттенберг, где стал свидетелем торжественной встречи, устроенной местными учеными мужами курфюрсту Саксонскому. Толпа встречающих восторженно пресмыкалась перед знатным вельможей, ибо богатый и могущественный курфюрст являлся главным патроном Виттенбергского университета. Встав на сторону церковного реформатора Лютера, он содействовал упразднению в Виттенберге католических служб и помог городу освободиться из-под папской юрисдикции.
     На этом мы распрощаемся с графом Говардом и его слугой, чтобы вернуться к запротоколированным фактам истории.
     Излишняя революционность бунтовщиков-реформаторов пугала Лютера, ибо по своей бюргерской натуре он являлся консерватором, скрывавшим за горячими религиозными речами умеренные политические воззрения. Ощущая силу своего религиозно-политического влияния, Лютер делает выбор и становится на сторону князей, осуждая рыцарские и крестьянские восстания. В «Пастырском увещании всем христианам остеречься мятежа и возмущения» он пишет: «Простой же люд нужно успокоить и указать ему, чтобы он воздержался от мятежа и в словах, и в помыслах, и ничего бы не предпринимал без повеления начальства, без указаний законной власти».
     В 1524 году Лютер сложил с себя монашеский сан и в следующем году женился на бывшей монахине Катарине фон Бора, от которой у него завелось пятеро детей. Это был во многом символический поступок, так как еще в трактате «О монашеском обете», написанном незадолго до женитьбы, Лютер резко критиковал безбрачие католического духовенства и настаивал на том, что человек, как существо греховное, не может быть полным господином своего тела, но и не должен становиться рабом своей похоти. Брак мыслился им как хорошее лекарство от искушения развратом. Благодаря Лютеру вступление священников-реформаторов в брак стало важным моментом церковных преобразований в Германии.
     Год женитьбы Лютера явился годом развертывания широкого реформационного движения в швейцарском городе Цюрихе, инициатором которого стал Ульрих Цвингли, почитаемый за одного из эпигонов Лютера. Цвингли яростно нападал на торговцев индульгенциями и даже добился запрещения их продажи. В ряде случаев этот незаурядный реформаторский проповедник шел дальше Лютера в деле церковного преобразования и критики социальной действительности. Он был сторонником республиканского политического идеала в евангелическом духе. Это не могло не привести к полемике между ним и Лютером.
     К концу двадцатых годов XVI века в очередной раз начали сгущаться тучи над реформаторами. Князья-католики попытались объединить свои силы для подавления нового вероучения. В 1529 году на втором рейхстаге в городе Шпейере князья-католики предприняли атаки на сторонников Реформации, на что реформаторы заявили резкий протест в виде знаменитой «Шпейерской протестации». Впоследствии название протестантов перешло на всех последователей нового религиозного учения. Соответственно этому Лютер считается основателем первой протестантской церкви.
     Протестанты признавали единственным источником веры Священное Писание и призывали вернуться в церковном учении и богослужении к евангельской простоте первых времен христианства. Отсюда название протестантской церкви – евангелическая.
     В результате раскола между немецкими и швейцарскими реформаторами возникло две протестантские церкви – лютеранская и реформатская (цвинглианская и кальвинистская).
     Кальвинистская церковь. Кому или чему она обязана своим названием?
     10 июля 1509 года на севере Франции в городке Нойон в семье зажиточного прокурора и синдика местного соборного капитула Кальвина родился мальчик, окрещенный Жаном. Родители обеспечили ему достаточно хорошее образование, включая учебу в Париже.
     В школьной и студенческой среде Жан Кальвин выделялся своим острым умом, но любви и просто дружеского расположения у товарищей так и не снискал. Да и за что его было любить, если Жан славился злословием по адресу товарищей. За свои злобные обличения их мелких грешков и шалостей он получил насмешливое прозвище «винительного падежа».
     Следуя указаниям отца, Жан старательно изучал юриспруденцию и даже написал труд филолого-юридического характера. Однако, как и Лютера, его не тянуло к юриспруденции. Идеи Реформации захватывают Кальвина, и он выбирает путь рискованных богословских исканий.
     Во время своего пребывания в Париже Кальвин уговаривает ректора университета Николая Копа произнести речь, сочиненную им, Кальвином. Речь была посвящена евангелической идее об оправдании верой. Богословы Сорбонны встретили ее шумной бранью. Автор и оратор едва спаслись от преследований Сорбонны и Парижского парламента.
     Покинув Париж, Кальвин некоторое время путешествует по югу Франции, посещает двор гуманистически настроенной Маргариты Наваррской, относимой историками литературы к числу ярких ренессансных поэтов и писателей. Затем он возвращается в Париж, но вскоре опять бежит из него по причине гонений на сторонников Реформации.
     Кальвин переезжает в швейцарский город Базель и в 1536 году издает свое знаменитое «Наставление христианской веры» («Наставление в христианской вере»). Этот труд переиздавался шесть раз при жизни Кальвина, каждый раз подвергаясь серьезному авторскому редактированию.
     В 1536 году Кальвин проездом через Швейцарию попал в Женеву, в которой только что одержали победу реформаторы. Здесь он и остался, уступая просьбам духовного главы женевской общины реформаторов Фареля. Женевские идеологи Реформации начинают усердно работать над организацией молодой церковной общины евангелистов. Это вызывает резкое сопротивление городского совета, и Кальвин вынужден удалиться в Страсбург, где женится на тихой и болезненной вдове Иделетте Штордер. В Германии он принимает деятельное участие в съездах проповедников Реформации и сближается с Меланхтоном. При этом его не покидает мысль о возвращении в Женеву, где остался со своими «штурмовыми отрядами» Фарель.
     Фарель – личность весьма примечательная. Такие люди, а вернее, подобные ублюдки являются живой тенью каждого диктатора. Этот маленький человечек, уродливый, с рыжей бородой и растрепанными волосами, стремился соединить террор с пропагандой, но преуспел только в осуществлении террора. Его «штурмовики» во многом помогли введению реформированной религии в Женеве. Он не стыдился вербовать толпы детей, чтобы те во время богослужения в католических храмах криками и визгом срывали службу. По его приказу фанатики силой вторгались в монастыри, срывали иконы со стен и беспощадно сжигали их.
     Когда партия сторонников Фареля прочно укрепилась в Женеве, Кальвин принимает решение ехать в Швейцарию и в 1541 году вновь появляется на улицах Женевы. Развернув чрезвычайно кипучую деятельность, он в короткий срок реализует программу религиозно-нравственной диктатуры консистории пасторов-реформаторов. «Женевский папа» превращается в догматического узурпатора, не признающего никаких идейных и политических компромиссов. Он не всегда отделяет врагов Реформации от своих личных недругов. Примером его отношения к инакомыслящим служит трагическая судьба врача и богослова Мигеля Сервета.
     Сервет – довольно привлекательная фигура для писателей. В этом необычном человеке как бы ненароком уживались любознательность и своенравие, стремление к истине и отсутствие систематичности в ее достижении. Этот фаустовский ум не мог основательно заняться ни одной наукой, хотя и тянулся к каждой из них.
     Будущий оппонент Кальвина был родом из Наварры, учился в Тулузе, много странствовал по Европе, заводя знакомства с немецкими реформаторами. Попав в 1536 году в Париж, он занялся изучением медицины и преуспел на этом поприще в качестве практикующего врача. Благодаря врачебной науке Сервет приобрел у парижан большую популярность.
     Медицинские и естественнонаучные занятия отдалили Сервета от богословской схоластики. Он, как и Рабле, сумел разобраться в ограниченности духовных обещаний католиков и протестантов.
     Однажды его попутал черт. Сервету захотелось затеять переписку с Кальвином. Его письма привели в такую ярость «женевского папу», что тот приказал Фарелю в случае появления Сервета в Женеве схватить умника и препроводить в тюрьму. При этом «папа» добавил: «Если Сервет осмелится навестить Женеву, то, поскольку это зависит от меня, ни за что не выпущу его живым».
     Кальвин и раньше ненавидел Сервета за его вольнодумие, а также за то, что тот был сторонником учения антитринитариев, отвергавших догмат о триединстве Бога. Это учение возникло в конце II века и строилось на признании абсолютным Богом лишь Бога-Отца. Находясь в оппозиции к католицизму, лютеранству, кальвинизму, антитринитарии допускали свободное толкование Библии, отрицали первородный грех, искупительную жертву Христа, выступали против церковной иерархии, монашества, икон, святых, требовали имущественного равенства.
     «Женевский папа» не брезговал информировать католическую инквизицию о еретических настроениях и взглядах этого злостного антитринитария Сервета. Он уличал Сервета в авторстве еретической книги «Восстановление христианства».
     В 1553 году Сервет, странствуя по югу Франции, решил сократить путь через труднопроходимые горы. Для этого ему требовалось незаметно миновать Женеву. Однако кальвинисты его узнали. Сервет арестовали, судили и приговорили к сожжению живьем. Его казнь была воспринята современниками как моральный тупик Реформации.
     Когда женевская оппозиция Кальвину потерпела сокрушительное поражение на выборах 1555 года, он стал фактически единовластным диктатором Женевы. Эта диктатура длилась девять лет.
     27 мая 1564 года после долгих страданий скончался Жан Кальвин, личность яркая и незаурядная, сделавшая Женеву духовным центром Реформации.
     Распространение кальвинизма совпало с ростом католической реакции, затормозившей успехи Лютера. Если ранние реформаторы учили, что не внешние дела, а лишь вера спасает человека, то Кальвин идет дальше, утверждая, что все зависит от Бога, что свободной воли нет, а поэтому у человека не должно быть места для религиозных сомнений. Характерно звучит его заявление: «Лучше невежество верующего, чем дерзость мудрствующего».
     Лютер и Кальвин быстро разошлись с гуманистами, которые от сочувствия идеям Реформации перешли к нелицеприятной критике способов насаждения подобных идей. Реформаторы не простили им этого и так же травили глашатаев гуманизма, как и ортодоксальные католические богословы.
     Университетская культура, проникшая в одаренную крестьянскую душу, не сделала доктора Лютера интеллигентом-гуманистом. Он никогда не сумел понять гуманистов. Поэтому-то и вел излишне сердитую полемику с Эразмом Роттердамским.
     18 февраля 1546 года в родном городе Эйслебене скончался Мартин Лютер, куда попал проездом, направляясь во владения графов Мансфельдских, чтобы рассудить их спор относительно доходов с рудников.
     «Боже, как это больно и страшно – уходить в иной мир», – прошептал, умирая, великий реформатор.
     22 февраля его тело, уложенное в массивный оловянный гроб, было доставлено в Виттенберг. В замковой церкви города состоялось торжественное захоронение тела человека, приведшего в страшный трепет папский Рим и пробудившего к деятельной жизни буржуа Нового времени.
     «Бог помогает тому, кто сам себе помогает». Какую роль сыграла Реформация в становлении экономики, политики и культуры Нового времени? Почему только в период Реформации возникает специфическая форма капитализма?
     Давно замечено, что в западноевропейских странах большая часть капиталистов и квалифицированных рабочих является протестантами, а не католиками. Объяснение напрашивалось само собой: поскольку в XVI столетии богатые города Центральной Европы были на стороне Реформации, постольку многие из потомков жителей городов того времени унаследовали соответствующую религиозную традицию. Однако оставался без ответа вопрос: почему самые богатые города Европы и ее наиболее развитые экономические районы оказались столь восприимчивыми к протестантизму? Или: почему протестанты, в отличие от католиков, везде обнаруживали тяготение к экономическому рационализму, к этике рационального и упорного хозяйствования?
     Как правило, капиталист лишен всяких элементов традиционных форм религиозности, если же таковые имеются, то играют скорее ритуально-бытовую роль типа обычного рукопожатия. Не характеризует его скупость или алчность. Главное в нем – выполнение своего профессионального долга, который заключается в нелегкой работе по непрерывному увеличению капитала, ибо капитал по самой своей сущности не может лежать мертвым грузом, не может не воспроизводится. Транжирам и мотам не место в железном строю людей, проникнутых «духом капитализма».
     Подобная капиталистическая мораль и вся система жизненных ценностей имеют, несомненно, свои исторические корни. В чем их суть, их смысл?
     Реформация чрезвычайно усилила нравственный акцент на мирской работе человека. Лютеранская идея нравственного долга уничтожила примат нетрудового аскетизма над трудовыми обязанностями мирян. Еще более заострил эту идею кальвинизм, превратив ее в религиозно-этическую основу капиталистической идеологии и психологии, хотя сам Кальвин не ставил цель пробудить «капиталистический дух». Буржуазная меркантильность была ему чужда, но тем не менее, развивая новое учение о спасении души, он сообщил импульс развитию непредвиденных идеологических сил.
     Поскольку кальвинизм представляет собой одну из религий спасения души, постольку он должен объяснить Бога как спасителя. Объяснение строится на том, что Бог – спаситель лишь некоторых избранных, но сами избранные этого не знают и не должна знать, равно как не знают ничего о своем проклятии осужденные Богом. В этом мире все равны. Поэтому следует уповать только на Бога и не полагаться ни на кого и ни на что в земных делах.
     Никакими богоугодными поступками нельзя купить себе избранность и вечное блаженство. Все делается только во славу Божию, и каждый верующий, спрашивая себя: «Избран ли я?», обязан в унисон со своими практическими делами отвечать: «Да, я делаю угодное Богу, следовательно, я избран».
     Испытание избранности в религиозной этике кальвинизма осуществляется посредством форм мирского аскетизма. Для этого требуется регулярно работать во славу Божию. Кто не работает, тот не достоин Божьей милости. Всякие бездельники, пытающиеся улизнуть от труда и тем самым отказывающиеся доказывать свою избранность, должны быть сурово осуждены и наказаны презрением ближних. Кальвинисты провозглашают: «Бог помогает тому, кто сам себе помогает».
     Изречение апостола Павла «Не трудящийся да не ест» Лютер и Кальвин относили не к греховной природе всех людей, а только к добродетельной личности. Реформаторы противопоставляли труд и праздность как ясно выраженные формы добродетели и порока. С их точки зрения богач и знатный господин должны трудиться в поте лица своего, ибо богатство и знатность не освобождают от выполнения заповеди апостола Павла. Лень становится выразителем безверия и неизбранности. Лентяй сближается с еретиком.
     «Не для плотского наслаждения и греха, но для Бога должны вы работать, чтобы быть богатыми», – заявляли последователи Кальвина. Так на смену апофеозу незаинтересованного труда приходит апофеоз труда во имя наживы, прикрываемый ссылками на Бога. Религиозная этика протестантов ускоряла процесс превращения человека в сурового и решительного слугу капитала.
     Кальвинистская этика отдавала в руки капиталиста наиболее трудоспособных и совестливых рабочих, прочно держащихся за работу как за богоугодную цель жизни. Интересы кальвинистского «бога» и капиталистического работодателя сливались в единый поток капитализма Нового времени.
     Таким образом, если католицизм придавал особое значение спасению с помощью молитвы и монашества, спасению, которое должно прийти к людям с небес, то протестантизм характеризуется радикальными изменениями в религиозном мышлении и чувствовании. Протестантизм утверждает, что жизнь верующих, наполненная постоянным усердным трудом, должна стать для них религиозным эквивалентом монашеского аскетизма.
     Что касается Лютера, то его безусловная заслуга перед грядущим буржуазным обществом состояла в том, что он смело выступил против характерного для средневекового католицизма стремления привить человеку мысль полного ничтожества своей личности, выражением которого был тезис о невозможности добиться полного счастья в посюстороннем мире, а также религиозного спасения без помощи церкви, своими собственными силами, силами трудящегося человека.
     Так начинала писаться новая «библия капитализма», каковой в конце концов станет книга бухгалтерского учета.
     «Дух капитализма» предполагает чисто денежное обращение с трудом и соответственно этому повышает требования к рационализации труда, использованию науки в промышленном производстве. Поэтому о протестантизме можно сказать, что он открывает дверь в эпоху всеобщей рационализации, в выработку особого рационально-буржуазного стиля мышления и мировосприятия.
     Спор о духовных ценностях, участниками которого становятся ремесленники и художники-инженеры, подчас выступающие в роли «вольных каменщиков». Протестантская ортодоксия долгое время открещивалась от разума как от исчадия ада. Самостоятельный философский поиск вне связи с богословием порицался протестантами не со стороны постижения истины, а со стороны разрушительного воздействия на сложившиеся стереотипы мышления и общепринятые понятия. Как и католики, протестанты не терпели «умников», которые позволяли себе роскошь мыслить иначе, чем протестантские богословы. И только под влиянием изменившихся исторических обстоятельств протестантские ортодоксы были вынуждены проявить терпимость к самостоятельности философии и даже приспособить ее достижения для собственных пропагандистских нужд.
     Характерно, что в своих поздних сочинениях Лютер называл разум «бестией», сравнивая его с «невестой дьявола», которой истинная вера должна «свернуть шею». По его словам, многие чрезмерно разумные ученые «хотели бы проделать дырку в небе, чтобы высмотреть, что такое Господь Бог и чем он занимается».
     Подобное отношение к свободной человеческой мысли, стремящейся постичь закономерности объективно существующего мира, объяснялось не только силой религиозного мировоззрения, но и слабостью науки. Будем иметь в виду, что до XVI века университеты Европы не испытывали новых научных веяний, оставаясь во власти средневеково-схоластической традиции.
     Что такое университетское образование?
     Если строго придерживаться терминологии римского права, а именно так поступили в свое время средневековые юристы, то университетом (нем. Universitat от лат. universitas – совокупность) следует называть всякий организованный союз людей, всякую корпорацию (от лат. corpus – тело) или гильдию (нем. Gilde – объединение). В том же значении, что и слова «университет», «корпорация», «гильдия», в средневековой Западной Европе употреблялся еще один термин – «коллегия». Позднее коллегией стали называть отдельный союз внутри университетской корпорации.