Наука относится к числу социальных явлений, постоянно изменчивых в объеме и даже сути своего содержания

Вид материала

Документы

Содержание 6. Ценности и этические проблемы современной науки Библиографический список

Подобный материал:

• Классификация, которую изучает наука, позволяет все разнообразие явлений свести к небольшому, 206.72kb.
• 01. Среди предметов гуманитарного цикла таких как философия, социология, история, психология,, 1264.17kb.
• Диалектика идеального, 887.42kb.
• Собственность относится к числу наиболее важных и сложных проблем экономики и экономической, 296.38kb.
• Памятка для родителей   Какой бы родитель не хотел бы сказать: «Я люблю своего ребенка, 160.72kb.
• Тема 12. Судебные инженерно-технические экспертизы, 193.97kb.
• Информационный бюллетень для социальных организаций №192 от 24. 10. 2011 оо «Белорусская, 480.44kb.
• Доклад на дне науки в музее нрл от 27. 02. 2009, 77.11kb.
• Реализация компетентностного подхода в процессе построения содержания образования, 333.73kb.
• Билл Гейтс "Бизнес со скоростью мысли", 5569.07kb.

6. ЦЕННОСТИ И ЭТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ


Современная наука развивается и функционирует в особую историче­скую эпоху. Ее общекультурный смысл определяется включенностью в решение проблемы выбора жизненных стратегий человечества, по­иска новых путей цивилизационного развития.

Потребности этого поиска связаны с кризисными явлениями, с которыми столкнулась цивилизация в конце XX в. и которые привели к возникновению современных глобальных проблем. Их осмысление требует новой оценки развития техногенной цивилизации, кото­рая существует уже на протяжении четырех веков и многие ценности которой, связанные с отношением к природе, человеку, пониманием деятельности и т.д., ранее казавшиеся незыблемым условием прогрес­са и улучшения качества жизни, сегодня ставятся под сомнение.

Это означает, что для современной науки особый смысл приобретает проблема ценностей – социальных и внутренних, а аксиологические принципы научного исследования основательно теснят главное требование науки – объективность.

Подобное положение имеет глубокое обоснование: оно связано, прежде всего, с характеристикой современного этапа техногенной цивилизации. Жан Дорст, один из руководителей Международного союза охраны природы, в нашумевшей книге «До того, как умрет природа» вынужден констатировать: «...Каждому из нас иной раз кажется, что мы мчимся в неуправляемом поезде и не можем из него выйти. Мы не знаем, куда мы мчимся. Может быть, к величайшему благосостоянию, а может быть, к катастрофе». И далее: «Степень цивилизации измеряется не только количеством киловатт ... она измеряется так же рядом моральных и духовных критериев, мудростью людей, двигающих вперед цивилизацию» /30, с. 14, 19/. Еще более категорично высказался Макс Борн, подчеркнувший, что научно-техническую революцию сопровождает разрушение всех этических принципов, «которые создавались веками и позволяли сохранять достойный образ жизни даже во время жесточайших войн и повсеместных разрушений».
Великий физик называет этот процесс «девальвацией этического фундамента цивилизации» и считает его самым опасным, и возможно, непоправимым последствием активного вторжения науки и техники в жизнь людей.

Проблема ценностей в науке предполагает не только ответ на вопрос, какова специфика аксиологического подхода к науке, но и во-первых, осмысление соотношения социальных и внутринаучных ценностей как условия современного развития науки; во-вторых, определение границ «автономности» научного знания; в-третьих, анализ основ изменения этоса науки в постнеклассической картине мира; в-четвертых, определение мировоззренческих основ «экологической этики»; в-пятых – характеристику основных тенденций в рамках этики науки. Каждый из поставленных вопросов не предполагает однозначного ответа – такое просто невозможно на данном этапе развития постнеклассической науки.

Ценностный подход к науке - явление не бесспорное. Наука ориентируется на объективность, и, следова­тельно, на первый взгляд, она свободна от ценностей и измере­ний в оценочной шкале «хорошо-плохо». В принципе считается, что для науки нет запретных тем, и естествознание, направленное на выявление общих законов природы, свободно от ценностей. В отличие от него культура и история есть царство ценностей. Если для науки важно объяснение, то постижению ценности способ­ствует понимание. Фактор включения ценностей позволяет раз­межевать естественно-математические и гуманитарно-исторические науки.

Истоки идеи о науке, свободной от ценностей, восходят к Га­лилею и Р. Бэкону и связаны с принятием автономности, бес­пристрастности и нейтральности науки. Вместе тем она как социокультурный феномен способствует укреплению могущества разума человека и должна быть направлена на рост его бла­госостояния и благополучия. Однако насколько благотворно на­учное воздействие на человека и окружающую среду и насколько вредноносны ее технологические приложения - вопрос чрезвы­чайно острый. Не все достижения переднего края науки могут быть приемлемы и общественно востребуемы в современном мире. Сле­довательно, возникает вопрос: наука для человека или против него, а может быть, она безразлична к человеку?

Стандартная концепция науки лишала ее внутринаучных цен­ностей и настаивала на ценностной нейтральности науки. Одна­ко многие ученые считали иначе. Известна, например, позиция Макса Борна. М. Полани, напротив, восставал против безличностно объектированного идеала науки, заявляя, что науку делают люди, а, следовательно, привносят всю палит­ру ценностных отношений. Т. Кун также отмечал роль ценностей, разделяемых творческими лич­ностями, влияющих на выбор и изменяющихся в процессе науч­ного познания. К. Поппер подчеркивает, что требование безусловной свободы от ценностей парадоксально, так как объективность, истинность, и «сама свобода от ценностей» уже есть ценности. По его мнению, свободный от ценностей ученый не является ученым. Точка зре­ния современного западного философа X. Лэйси сводится к тому, что «наука и ценности только соприкасаются, но не обуславли­вают друг друга».

Весь XX век в философии науки шла дискуссия о роли ценно­стей в науке: являются ли они необходимой «движущей силой» для развития науки или условием успешной деятельности ученых слу­жит их освобождение от всех возможных ценностных ориентиров? Возможно ли полностью исключить из суждений о фактах ценно­стные предпочтения и познать объект как таковой, сам по себе? Необходимо ли и возможно ли «противопоставление фактичности научного опыта и ценностей как особой формы предметности, представленной в культуре»? Ответы на эти вопросы и введение терминологии и способов рассуждения об этой проблеме представ­лены у Канта, различавшего мир сущего и мир должного, у неокан­тианцев, в трудах М. Вебера, исследовавшего различие научного и ценностного, но не стремившегося изгнать обсуждение «аксиологической размерности» из философии науки в ее соотношении с культурою.

В царившей долгое время демаркации научного знания и цен­ностей факт и ценность противопоставляются друг другу и суще­ствуют автономно. Ценность элиминируется из науки. Однако пос­ледняя сама представляет собой несомненную ценность, состоя­щую в рациональном видении мира. Научное познание является ценностью для практической деятельности и прогрессивного раз­вития человечества. Ценностью является знание и сама истина. Таким образом, важнейшим теоретическим моментом является включение объективно истинных результатов познания, в первую очередь на­учных истин, в «арсенал» общественных и индивидуальных цен­ностей. Истина и ценность могут рассматриваться как взаимоис­ключающие противоположности только в одном отношении, если под ценностным понимается субъективистское, произвольное, идеологическое или утилитарное — в общем, любое «деформирую­щее» начало. В этом смысле справедливо требование: наука, ис­тинное знание должны развиваться независимо от «ценностных размерностей» (М.К. Мамардашвили), но если знание истинно, то оно приобретает значимость, ценность для общества, в этом смыс­ле истина относится к «ценностным универсалиям» (Н.В. Мотрошилова).

При такой постановке вопроса следует уточнить само понятие «ценность» - его определение в философии далеко не однозначно. Распространенным является подход к ценностям как специфически социальным определениям объектов окружающего мира, выявляющим их положительное или отрицательное значение для человека и общества. Внешне ценности выступают как свойства предмета или явления, однако, они присущи ему не от природы, не просто в силу внутренней структуры объекта самого по себе, а потому, что он вовлечен в сферу общественного бытия человека и стал носителем определенных социальных отношений. Другими словами, ценность понимается как отражение отношения субъекта деятельности к результату своей деятельности. Важно подчеркнуть, что ценности не сводятся только к мо­рально-этическим императивам. Ценностью науки может стать доказательность, гармония, простота и пр. Ценность способству­ет мотивации поступков и действий человека. Ценностные уста­новки, ориентации и характеристики накладывают свои отпеча­ток на поисковый процесс научного творчества. Они связаны с глубинными переживаниями значимости своей деятельности. Важно подчеркнуть, что ценности могут играть как позитивную, так и негативную роль. Они могут способствовать повышению порога чувствительности ученого в ходе проведения научных ис­следований, могут влиять на свободный выбор проблем, на про­цесс принятия решений или обусловливать степень компромиссов между наукой и властью.

Ученые указывают на смысловое родство таких понятий, как ценность, стоимость и цена. Вместе с тем ценность следует отличать от того, что приносит сиюминутную выгоду и связано только лишь с пользой. Ценное - это не только прибыльное, но и то, что должно быть соотнесено с категорией цели.

Преодоление ситуации игнорирования когнитивных ценнос­тей привело к осмыслению взаимосвязей социальных и внутри-научных ценностей и стало активно обсуждаться в науковедческой, социологической и методологической литературе. Дискуссии затрагивали круг вопросов об ответственности ученых за сделан­ные ими открытия и их применение, о взаимосвязи социальных институтов и институтов экспертов, о влиянии господствующей в обществе идеологии на развитие науки, о роли ценностных фак­торов в процессе научного поиска и познавательной деятельности, о соотношении науки и властных структур и пр.

Проблема внутринаучных ценностей связана с рефлексией над теми теоретико-методологическими, мировоззренческими и практическими последствиями, которые следовали из бурного развития науки. Эта проблематика была направлена на осознание необходимости органический интеллектуальной экспансии науки на мир челове­ческих отношений в целом, на понимание того факта, что науч­ное познание не является сферой монополии человеческого суще­ствования и не может доминировать в сложных смысложизненных ориентациях. В многообразных контекстах человеческих от­ношений первостепенное значение имеют понятия добро-зло, прекрасное-безобразное, справедливое-несправедливое, полез­ное-вредное. Современные методологи пришли к выводу о неуст­ранимости из сферы научного познания ценностного и оценочного аспектов. Научное познание регулируется не только механизма­ми интеллектуальной деятельности, но и влияниями, идущими из мира ценностей.

О том, что познание является ценностью и благом, свиде­тельствовала и эпоха античности, и эпоха Просвещения. И. Кант признавал роль ценностных ориентации в познании как таковом, но считал необходимым элиминировать этот фактор в индивиду­альном познании. В этом своеобразно проявлялось противоречие теоретического и практического разума. Чистое познание должно быть оторвано от всех влияний непосредственной практической деятельности.

Однако внутринаучные ценности задают не только теорети­ческое, но прежде всего целостное, практически-духовное отно­шение человека к миру. Поэтому они являются опосредствующи­ми познавательный процесс структурами. Внутринаучные цен­ности выполняют ориентационную и регулирующую функции. К ним отнесены: методологические нормы и процедуры науч­ного поиска; методика проведения экспериментов; оценки ре­зультатов научной деятельности и идеалы научного исследо­вания; этические императивы научного сообщества. Внутрина­учные ценности иногда называют когнитивными. Модели когни­тивных ценностей проявляются в системе убеждений ученого. Для него является ценностью объяснительный, доказательный и пред­сказательный потенциал науки, а также примат фактов и возмож­ность непротиворечивого вывода. Иногда к когнитивной ценности относится опора на традицию или авторитет. Когнитивные цен­ности выступают основанием консолидации ученых в научном сообществе. Однако в последнем иногда возникают споры по пово­ду их иерархии, разнообразии их носите­лей. Система ценностей имеет большое значение для определе­ния критериев науки.

Внутринаучные ценности необходимо отличать от субъектив­ных ценностей, которые отражают отдельные личностные и сугу­бо индивидуальные предпочтения. На внутринаучные ценности большое влияние оказывает господствующая в том или ином об­ществе ценностная система. Внутренней ценностью науки счи­тается адекватное описание, непротиворечивое объяснение, ар­гументированное доказательство, обоснование, а также чет­кая, логически упорядоченная система построения или органи­зации научного знания. Все эти характеристики связаны и коррелируются со стилем научного мышления эпохи и во многом со­циально обусловлены. Совершенно очевидно, что нормы и идеа­лы научного поиска в античности отличны от таковых в Новое время и весьма несхожи с ситуацией современного этапа постнеклассической науки.

Ценностью классической картины мира являлась процедура изоляции субъекта от познаваемого им объекта и от средств по­знания. Наука Нового времени пыталась исключить любые куль­турно-заданные, мировоззренческие факторы познания. Трансформация во внутринаучных ценностях в неклассической картине мира шла по линии сохранения изоляции субъекта познания и идущих от него субъективных наслоений, но объединяла и учитывала связь между средствами и объектом познания. Постнеклассическая кар­тина мира рассматривала предметный результат научной деятель­ности в единстве со средствами познания, внутринаучными цен­ностями и субъектом-наблюдателем и показывала, что знание на самом деле трудно оторвать от процесса его получения. Объекты микрофизики, например, оказываются составными частями си­туации наблюдения, на что, в частности, указывал В. Гейзенберг.

Социальные ценности воплощены в социальных институтах и укоренены в структуре общества. Они демонстрируются в про­граммах, постановлениях, правительственных документах, зако­нах и определенным образом выражаются в практике реальных отношений. Свобода, права собственности, равноправие, а также стабильность общества и его динамика - это важные социальные ценности, которые для своего воплощения нуждаются в опреде­ленных социальных условиях и определенном общественном порядке, необходимом для их поддержания. Социальные институ­ты обеспечивают поддержку тем видам деятельности, которые базируются на приемлемых для данной структуры ценностях. Со­циальные ценности могут выступать в качестве основания для критики научных изысканий, могут выступать в роли критериев для выбора стандартов поведения. Они вплетены в обществен­ную жизнь, претендуют на то, чтобы быть общезначимыми.

Пересечение социальных и внутринаучных ценностей хоро­шо показано К. Поппером. Знаменитая идея демаркации - разделения науки и ненауки, проведенная им в эпистемологии, имела эффект, далеко выходящий за рамки сугубо научного позна­ния. Возникла потребность в проведении демаркационной линии между двумя типами общества: открытого и закрытого, - пони­мая при этом, что они составляют ткань единого мирового исто­рического процесса развития.

Центральная в эпистемологии К. Поппера идея фальсифика­ции, выступающая в роли критерия научности (то, что может быть опровержимо в принципе - научно, а то, что нет - догма), по­требовала самокоррекции от общественного организма. Идея фаль­сификации, играющая огромную роль во всей современной фило­софии науки, в приложении к социальному анализу задает весь­ма значимые ориентиры самокоррекции общественного целого, которые чрезвычайно актуальны применительно к реалиям жиз­ни - в том числе и современного общества. С точки зрения фальсификации политические деятели только и должны стремиться к тому, чтобы их проекты были как можно де­тальнее проанализированы и представлены критическому опро­вержению. Вскрытые ошибки и просчеты повлекут за собой более жизнеспособные и адекватные объективным условиям социаль­но-политические решения.

Перекрестный огонь критики, который сопровождает стрем­ление ученого к научной истине, должен иметь место и в соци­альной жизни, по отношению к реальным событиям и процес­сам. Все идеи, приобретающие популярность в социуме, должны быть подвергнуты рационально-критическому дискуссионному об­суждению. Некритическое принятие глобальных социальных идей может привести к катастрофическим последствиям. Критическое же обсуждение популярных идей, когда все разумное будет со­хранено, а неразумное отброшено, позволит предложить иную со­циальную стратегию, включающую в себя ценности малых организационных преобразований.

Аксиологический подход к науке показывает, что она должна быть понята как интегральная составляющая современного соци­ального развития. Аксиологичность научного познания признается его неотъемлемой чертой. Наука не должна быть подчинена как узкопрагматическим интересам, так и монополии военно-про­мышленного комплекса.

Система ценностей, процветающая в современном обществе, подвергается сокрушительной критике. Человечество оказы­вается перед проблемой осознания своей беспомощности в контро­ле над все возрастающей технической мощью современной циви­лизации. Общество создает атмосферу мегарисков, оно ориентировано на идеалы потребления, что заводит человече­ство в тупик. Однако пренебрежение духовными ценностями во имя материальных не способствует гармоничному развитию чело­века. Эта проблема поставлена в произведении американского фи­лософа, социолога и психоаналитика Эриха Фромма «Иметь или быть?», исследованиях Габриеля Марселя «Быть и иметь», Бальтазара Штеемина «Обладание и бытие».

Эрих Фромм вынужден сделать вывод: «Обладание и бытие явля­ются двумя основными способами существования человека, пре­обладание одного из которых определяет различия в индивидуальных характерах людей и типах социального характера». Ценности потребления влекут за собой ориентацию на достижение максимальной прибыли. В противовес этой ценностной системе в общественной жизни существуют иные ценности гражданского общества: свобода слова, право на образование и профессиональное признание, ценности научной рациональности.

Парадокс науки состоит в том, что она на протяжении всего своего развития заявляла о себе как о реальном основании общественного прогресса, способствующем благосостоянию человечества, и в то же время развитие науки и техники привело к последствиям, являющимся угрозой самому его существованию. На этой основе формируются две принципиально важные для современного общества установки: сциентизм и антисциентизм.

Сциентизм (от лат. scientia – знание, наука), считая науку культурно-мировоззренческим образцом, в глазах своих сторонников предстал как идеология «чистой, ценностно-нейтральной большой науки». В качестве образца науки сциентизм обычно рассматривает естественные и точные науки. Являясь в большей степени идейной ориентацией, нежели системой взглядов, сциентизм может проявляться по-разному и с различной степенью и силой – от внешнего подражания точным наукам, которое может выражаться в придании анализу философско-мировоззренческих и социально-гуманитарных проблем формы, характерной для естественно-научного знания, до превращения науки в своеобразную замену религии, способную дать окончательный и безусловный ответ на все коренные проблемы бытия. Антисциентизм выступает оппозицией сциентизму, по целому ряду принципиально важных позиций. Он весьма пессимистически относился к возможностям науки и исходил из негативных послед­ствий НТР, требовал ограничения экспансии науки и возврата к традиционным ценностям и способам деятельности.

Сциентизм и антисциентизм представляют собой две остро конфликтующие ориентации в современном мире. К сторонни­кам сциентизма относятся все те, кто приветствует достижения НТР, модернизацию быта и досуга, кто верит в безграничные воз­можности науки и, в частности, в то, что ей по силам решить все острые проблемы человеческого существования. Наука оказыва­ется высшей ценностью, и сциентисты с воодушевлением и опти­мизмом приветствуют все новые и новые свидетельства техни­ческого подъема.

Антисциентисты видят сугубо отрицательные последствия на­учно-технической революции, их пессимистические настроения усиливаются по мере краха всех возлагаемых на науку надежд в решении экономических и социально-политических проблем. В контексте современности аргументы тех и других представлены достаточно четко.

1. Сциентизм приветствует достижения науки. Антисциентизм испытывает предубежденность против научных инноваций.

2. Сциентизм провозглашает знание как культурную наивысшую ценность. Антисциентизм не устает подчеркивать критичес­кое отношение к науке.

3. Сциентизм, отыскивая аргументы в свою пользу, привлека­ет свое знаменитое прошлое, когда наука Нового времени, опровергая путы средневековой схоластики, выступала во имя обоснования культуры и новых, подлинно гуманных ценнос­тей. Они совершенно справедливо подчеркивают, что наука является производительной силой общества, производит об­щественные ценности и имеет безграничные познавательные возможности. Антисциентизм утверждает простую истину: несмотря на многочисленные успехи науки, человечество не стало счастливее и стоит перед опас­ностями, источником которых стала сама наука и ее достижения. Следовательно, наука не способна сделать свои успехи благодея­нием для всех людей, для всего человечества.

4. Сциентизм видит в науке ядро всех сфер человеческой жиз­ни и стремятся к «онаучиванию» всего общества в целом. Толь­ко благодаря науке жизнь может стать организованной, управляемой и успешной. Антисциентизм считает, что поня­тие «научное знание» не тождественно понятию «истинное знание».

5. Сциентизм намеренно закрывает глаза на многие острые проблемы, связанные с негативными последствиями всеоб­щей технократизации. Антисциентизм прибегает к предель­ной драматизации ситуации, сгущает краски, рисуя сцена­рии катастрофического развития человечества, привлекая тем самым большее число своих сторонников.

Однако и в том, и в другом случае сциентизм и антисциентизм выступают как две крайности и отображают сложные про­цессы современности с явной односторонностью.

Ориентации сциентизма и антисциентизма носят универсальный характер. Они пронизывают сферу обыденного сознания, с ними можно встретиться в сфере морального и эстетического сознания, в области права и политики, воспитания и образования. Иногда эти ориентации носят откровенный и от­крытый характер, но чаще выражаются скрыто и подспудно. Дей­ствительно, опасность получения непригодных в пищу продуктов химического синтеза, острые проблемы в области здравоохране­ния и экологии заставляют говорить о необходимости социально­го контроля за применением научных достижений. Однако возрастание стандартов жизни и причастность к этому процессу непривилегированных слоев населения делает позиции сциентистов более основательными.

Идеи антисциентизма получают выражение в философии экзистенциалистов, которые во всеуслышание заявляют об ограниченности идеи гносеологической исключительности науки. В частности, Серен Кьеркегор противопоставляет науку, как неподлинную экзистенцию, вере, как подлинной экзистенции, и совершенно обесценивая науку, засыпает ее непростыми вопросами. Какие открытия сделала наука в области этики? Меняется ли поведе­ние людей, если они верят, что Солнце вращается вокруг непод­вижной Земли? Способен ли дух жить в ожидании последних известий из газет и журналов? «Суть сократовского незнания, - резюмирует подобный ход мысли С. Кьеркегор, - в том, чтобы отвергнуть со всей силой страсти любопытство всякого рода, чтобы смиренно предстать перед лицом Бога». Изобретения науки не решают человеческих проблем и не заменяют собой столь необхо­димую человеку духовность. Даже когда мир будет объят пламе­нем и разлагаться на элементы, дух останется при своем, с при­зывами веры.

Антисциентисты уверены, что вторжение науки во все сферы человеческой жизни делает ее бездуховной, лишенной человечес­кого лица и романтики. Дух технократизма отрицает жизненный мир подлинности, высоких чувств и красивых отношений. Воз­никает неподлинный мир, который сливается со сферой произ­водства и необходимости постоянного удовлетворения все возрас­тающих вещистских потребностей. Антисциентисты считают, что адепты сциентизма исказили жизнь духа, отказывая ему в аутен­тичности. Сциентизм, делая из науки капитал, коммерциализировал науку, представил ее заменителем морали. Только наивные и неосторожные цепляются за науку как за безликого спасителя.

Яркий антисциентист Г. Маркузе выразил свое негодование против сциентизма в концепции «одномерного человека», в кото­рой показал, что подавление природного, а затем и индивидуаль­ного в человеке сводит многообразие вcex его проявлений лишь к одному технократическому параметру. Те перегрузки и перена­пряжения, которые выпадают на долю современного человека, говорят о ненормальности самого общества, его глубоко болез­ненном состоянии. К тому же ситуация осложняется тем, что узкий частичный специалист (homo faber), который крайне перегру­жен, заорганизован и не принадлежит себе, - это не только пред­ставитель технических профессий. В подобном измерении может оказаться и гуманитарий, чья духовная устремленность будет сдав­лена тисками нормативности и долженствования.

Бертран Рассел, ставший в 1950 г. лауреатом Нобелевской пре­мии по литературе, в поздний период своей деятельности скло­нился на сторону антисциентизма. Он видел основной порок ци­вилизации в гипертрофированном развитии науки, что привело к утрате подлинно гуманистических ценностей и идеалов.

Майкл Полани с его концепцией личностного знания подчеркивал, что современный сциентизм сковывает мысль не мень­ше, чем это делала церковь. Он не оставляет места нашим важ­нейшим внутренним убеждениям и принуждает нас скрывать их под маской слепых и нелепых, неадекватных терминов.

Дилемма сциентизм-антисциентизм предстает извечной проблемой социального и культурного выбора. Она отражает про­тиворечивый характер общественного развития, в котором науч­но-технический прогресс оказывается реальностью, а его негатив­ные последствия не только отражаются болезненными явления­ми в культуре, но и уравновешиваются высшими достижениями в сфере духовности. В связи с этим задача современного интел­лектуала весьма сложна. По мнению Э. Агацци, она состоит в том, чтобы «одновременно защищать науки и противостоять сци­ентизму».

Примечательно и то, что антисциентизм автоматически перетекает в антитехнологизм, а аргументы антисциентистского характера с легкостью можно получить и в сугубо научной (сциентистской) проблематике, вскрывающей трудности и преграды научного исследования, обнажающей нескончаемые споры и несовершенство науки.

Пафос предостережений против наук, как это ни парадоксаль­но, был сильным именно в эпоху Просвещения с его культом Разума. Жан Жаку Руссо принадлежат слова: «Сколько опасностей, сколько ложных путей угрожают нам в научных исследованиях!.. Через сколько оши­бок, в тысячу раз более опасных, чем польза, приносимая исти­ною, нужно пройти, чтобы этой истины достигнуть?.. Если наши науки бессильны решить те задачи, которые они перед собой ста­вят, то они еще более опасны по тем результатам, к которым они приводят. Рожденные в праздности, они, в свою очередь, питают праздность, и невозместимая потеря времени - вот в чем раньше всего выражается вред, который они неизбежно приносят обще­ству». А, следовательно, заниматься науками - пустая трата времени.

Суждения русских философов, причисляемых к экзистенциализму, в частности Н. Бердяева, Л. Шестова, С. Франка, занима­ющих особую страницу в критике науки, имеют огромное влия­ние не только в силу приводимых в них заключений но и по яростному пафосу и трогающему до глубины души переживанию за судьбу и духовность человечества.

Бердяев по-своему решает проблему сциентизма и антисци­ентизма, замечая, что «никто серьезно не сомневается в ценности науки. Наука - неоспоримый факт, нужный человеку. Но в цен­ности и нужности научности можно сомневаться. Наука и науч­ность - совсем разные вещи. Научность есть перенесение крите­риев науки на другие области, чуждые духовной жизни, чуждые науке. Научность покоится на вере в то, что наука есть верховный критерий всей жизни духа, что установленному ей распорядку все должно покоряться, что ее запреты и разрешения имеют решаю­щее значение повсеместно. Научность предполагает существова­ние единого метода... Но и тут можно указать на плюрализм на­учных методов, соответствующий плюрализму науки. Нельзя, на­пример, перенести метод естественных наук в психологию и в науки общественные» /32, с.45/. И если науки, по мнению Н. Бердяева, есть сознание зависимости, то научность есть рабство духа у низ­ших сфер бытия, неустанное и повсеместное сознание власти необходимости, зависимости от «мировой тяжести». Бердяев прихо­дит к выводу, что научная общеобязательность - это формализм человечества, внутренне разорванного и духовно разобщенного. Дискурсивное мышление принудительно.

Л. Шестов метко подмечает, что наука покорила человечес­кую душу не тем, что разрешила все ее сомнения, и даже не тем, что она доказала невозможность удовлетворительного их разре­шения. Она соблазнила людей не своим всеведением, а житейс­кими благами. Он считает, что «нравственность и наука - род­ные сестры», которые рано или поздно непременно примирятся.

Шестов обращает внимание на реальное противоречие, гнез­дящееся в сердцевине ставшей науки, когда «огромное количе­ство единичных фактов выбрасывается ею за борт как излишний и ненужный балласт. Наука принимает в свое ведение только те явления, которые постоянно чередуются с известной правильнос­тью; самый драгоценный для нее материал – это те случаи, ког­да явление может быть по желанию искусственно вызвано. Ког­да возможен, стало быть, эксперимент». Шестов обращается к современникам с призывом: забудьте научное донкихотство и постарайтесь довериться себе.

Начало третьего тысячелетия не решило, да и не могло решить спор между сциентистами и антисциентистами, прибавив «информации к размышлению» и для тех и для других. В «дискуссионное поле» современного общества вошли такие понятия, как экология и экологическая культура, экологическая этика. Многочисленные попытки определить характеристику экологического кризиса заострили проблемы, связанные с ролью науки в этой сфере и ответственности ученого за социальные результаты своих исследований. Эти проблемы уже рассматривались выше в связи с постановкой вопроса о соотношении биосферы и ноосферы, в данном случае нас интересует содержание и модификация этики науки.

Очевидно, что современная научная картина мира базируется на новом видении системы «природа-общество-человек». Напомним, что отношение к природе как противостоящей человеку, было мировоззренческой предпосылкой науки Нового времени. По словам Вернадского, «Коперник, Кеплер, Галилей, Ньютон в течение немногих десятков лет разорвали веками установившуюся связь между человеком и Вселенной... Научная картина Вселенной, охваченная законами Ньютона, не оставила в ней места ни одному из проявлений жизни. Не только человек, не только все живое, но и вся наша плане­та потерялась в бесконечности Космоса» /33, с. 176/.

Идея демаркации между миром человека и миром природы, кото­рый представал чуждым человеку, имманентно включалась в научную картину мира и долгое время служила мировоззренческим основани­ем ее исторического развития.

Становление нового взгляда на мир, основанного на приоритетном сотрудничестве, а не конкуренции человека и природы, вбирает в себя достижения современной науки. Об этом пишет Э. Ласло, этому подходу созвучны взгляды Ф. Капра о «едином экологическом взгляде на мир» и «углубленной экологии», точка зрения А. Несса, с достаточной очевидностью утверждающая принцип: человек не является ни властелином, ни центром мироздания, он лишь существо, которое подчиняется «законам взаимности». Отсюда – стремление к созданию «новой этики», как предлагает Э. Ласло и О. Леопольд. По словам Ласло, «мы нуждаемся в новой морали, в новой этике, которая основывалась бы не столько на индивидуальных ценностях, сколько на необходимых требованиях адаптации человечества как глобальной системы к окружающей природной среде. Такая этика может быть создана на основе идеала почтения к естественным системам».

Подобные идеи развивает и О. Леопольд, предлагая различать эти­ку в философском смысле - как различие общественного и антиоб­щественного поведения, и этику в экологическом смысле - как огра­ничение свободы действий в борьбе за существование.

Новая этика Леопольда - это этика, определяющая взаимоотношение человека с Землей, животными и растениями. По его мнению, этика Земли должна изменить роль человека, превращая его из завоевателя сообщества, составляющего Землю, в рядового и равноправного его члена. Так появляется понятие «экологической совести» и формируется убеждение в индивидуальной ответственности за здоровье Земли. По-существу, это один из подходов к преодолению современного глобального кризиса, самого глубокого и опасного за всю историю человечества. Цивилизация достигла такого уровня развития, что оказалась нарушенной устойчивость жизни на Земле. Таково мнение многих ведущих специалистов по экологии – П. Витусека, В.Г. Горшкова, В.И. Данилова-Данильяна, К.Я. Кондратьева, А. Нейсса, Н.Ф. Реймерса и др. Отсюда следует также, что поиск рациональных путей преодоления этого кризиса и перехода к устойчивому будущему следует рассматривать как наиболее приоритетную задачу, стоящую сегодня перед наукой. Однако, несмотря на интенсивные исследования, эта задача пока еще далека от решения. Рассмотрим коротко типологию основных поисковых моделей, используемых при ее исследовании.

1. Псевдооптимистические модели. Авторы этих моделей устойчивого будущего вообще не замечают глобальной экологической проблемы, а некоторые из них готовы провозгласить благополучный «конец истории», наступивший с победой либерально-демократической системы Запада (Ф. Фукуяма, Зб. Бжезинский и др.).
   
2. Технократический модернизм. Сторонники этого подхода связывают свои надежды с новым витком научно-технического прогресса, хотя и видят в будущем немало новых острых проблем. Сошлемся в качестве примера на
   выступление С. Хокинга, состоявшееся в марте 1998 г. в Белом доме в присутствии Президента США Б.Клинтона. По мнению Хокинга, в XXI веке температура Земли значительно повысится из-за перегрева, обусловленного работой многочисленных термоядерных электростанций, успехи генотехники приведут к появлению новой расы «сверхлюдей», которые будут обитать в основном на территории США. А на других континентах начнут бушевать страшные эпидемии, вызванные вирусами-мутантами. В конце концов, чтобы не погибнуть, остаткам человечества придется переселиться в космос.
   

3. Социал-дарвинизм (концепция «золотого миллиарда», «цивилизационный разлом» по С. Хантингтону).

4. Нормативные модели. Авторы относящихся к ним проектов предлагают весьма жесткие меры для решения глобальной экологической проблемы - сокращение численности населения Земли в десятки и даже сотни раз, приостановку научно-технического прогресса и т.п., - но не указывают механизмов, с помощью которых эти предложения можно было бы провести в жизнь.

5. Мобилизационные модели. Среди этих намного более реалистичных моделей можно назвать концепцию устойчивого развития на основе идей ноосферогенеза (Н.Н. Моисеев, А.Д. Урсул, Л.В. Лесков), концепции мобилизационной культуры А.С. Панарина и геополитического партнерства Ю.В. Яковца.

Нетрудно видеть, что большинству указанных проектов присущи черты утопизма. В основе таких проектов лежит прогнозная методология, основанная на классической рациональности, которая не может давать удовлетворительных результатов при анализе сложных саморазвивающихся систем. Между тем, именно к этому классу относятся социоэкологические системы глобального и национального масштабов. Для решения проблем, связанных с современным глобальным кризисом, необходимо выявить «приоритетные составляющие» этого кризиса. Его составными частями являются:

• энергетический кризис, вызванный истощением невосполнимых ресурсов планеты;
  
• экологический кризис, глобальное потепление в результате вредного влияния промышленных выбросов, рост объёма высокотоксичного, трудноутилизируемого мусора;
  

- биологический кризис - сокращение количества и числа видов растений и животных и продолжительности их жизни в результате широкого использования биоинженерии, химических препаратов в быту и сельском хозяйстве.

Таким образом, к глобальным проблемам современности относятся экологические, демографические, проблемы кризиса культуры, проблемы войны и мира. С недавнего времени в статус глобальных возведе­на проблема терроризма. К причинам возникновения глобальных проблем относят: усиленный прост потребностей человечества, возросшие масштабы технических средств воздействия общества на природу, истощение природных ресурсов. Особенностью гло­бальных проблем является их тесная взаимосвязь и взаимообус­ловленность, так, что обострение одной из них влечет за собой и обострение всей их цепочки. В силу этого глобальные проблемы должны решаться комплексно, координированно, усилиями все­го мирового сообщества. Они сплетены в сложный клубок, вклю­чающий в себя сеть медико-биологических проблем, указываю­щих на риски для здоровья современного человека, сокращения ареалов нищеты и бедности, комплекс минерально-сырьевых про­блем, свидетельствующих о потенциале народнохозяйственного развития, проблемы энергетического кризиса, проблемы прекра­щения гонки вооружения и предотвращения использования средств массового уничтожения.

Ученые бьют тревогу в связи с обострившейся демографичес­кой проблемой, которая обусловлена не только спадом рождаемо­сти, но и новыми тенденциями развития семьи и семейных отно­шений. Это, во-первых, появление неполных семей, во-вторых, распадающихся и непрочных семей, в-третьих, возникновение се­мей нетрадиционного типа, в принципе способных к продолже­нию рода. Особыми проблемами являются проблемы социально­го расслоения, наличие экономического неравенства, «социально­го дна» и маргиналов. Три четверти населения развивающихся стран живут в антисанитарных условиях, а почти одна треть в условиях абсолютной нищеты. Все это свидетельствует о глубо­ком кризисе, выходом из которого должны служить научно обо­снованные программы разумного обеспечения предметами пер­вой необходимости всего населения планеты.

Научный анализ показывает размеры кризисной ситуации. С начала техногенного развития на Земле уничтожено около трети площади лесов, загрязнение океана нефтепродуктами, ядохими­катами, нерастворимым пластиком достигло катастрофических размеров. На современном этапе технизация общества охватила все его сферы. Тревогу вызывает загрязнение атмосферы, кото­рое происходит быстрыми темпами: ежегодно сжигается около 10 млрд тонн топлива и выбрасывается в воздух около 1 млрд тонн взвесей и канцерогенных веществ. Согласно обзору ВНИИ Медицинской информации, за последние 100 лет в атмосферу попало более 1,5 млн тонн мышьяка, 900 тыс. тонн кобальта, 1 млн тонн вредных веществ. Истощаются запасы кислорода в атмосфере.

Тревогу вызывает общее потепление климата. Согласно мне­нию одних ученых, оно связано со сжиганием огромной массы органического топлива и выделения в атмосферу большого коли­чества углекислого газа, который является парниковым, т. е. за­трудняет отдачу тепла с поверхности Земли. Другие ученые свя­зывают потепление климата с усилением солнечной активности.

Большую опасность для всего живого представляет истоще­ние озонового слоя, который не допускает опасное, разрушающее все живое космическое излучение до поверхности Земли. Катаст­рофически увеличивается дефицит пресной воды, которая состав­ляет всего 2 % всех водных запасов Земли. Есть прогноз, согласно которому человечество может исчерпать все запасы пресных вод в геосфере к 2010 г. Запасы нефти, угля, торфа, по прогнозам уче­ных, истощатся в пределах 200-300 лет. При нынешних темпах добычи запасов свинца, олова, меди может хватить только на 30 лет. Ученые говорят о необходимости конт­роля и регуляции всей совокупности антропогенных процессов.

Очевидным является и критическая масса оружия массового уничтожения. Но человеческий мозг неистощим – и появляются новые виды оружия, непосредственно связанные с поисками и находками ученых в рамках внедрения новых информационных технологий. В числе таковых – оружие, названное консциентальным.

Консциентальное оружие – это такая технология работы с сознанием (лат. – conscientia), - которая нацелена на поражение и уничтожение определенных форм и структур сознания, а также некоторых режимов его функционирования.

Это предполагает:

а) понижение общего уровня сознания людей, живущих на определенной территории;

б) разрушение у них устойчивой системы мировоззренческих ценностей и заме­щение последних разного рода ценностными симулякрами; как следствие - уничто­жение родовой и культурной памяти людей, психотизация и невротизация общества, возникающая в связи с этим и приводящая к появлению маниакально-буйных и в то же время полностью управляемых «шизоидов»;

в) разрушение традиционных механизмов самоидентификации и замещение их механизмами идентификации нового типа через создание разного рода «групп учас­тия»; внедрение в общество специально конструируемой матрицы ценностей, норм поведения и реакций как единственно возможной модели жизнедеятельности насе­ления;

г) уничтожение способности ставить глобальные и стратегические цели - разру­шение субъектности целых этносов и народов; осуществление их цивилизационной перевербовки и т.д.

Консциентальное оружие используется при ведении консциентальных войн, ко­торые, в отличие от открытых милитаристских акций, нацелены не на захват терри­торий путем введения войск, но на захват сознания людей, проживающих на данных территориях. В случае использования консциентального оружия и ведения консциентальных войск мы имеем дело с таким видом господства, которое в отличие от других типов господства (финансово-экономического, политического, милитарист­ского, эпистемического и т.д.) имеет своей целью именно управление сознанием. И потому феномен консциентального оружия может и должен стать предметом спе­циального изучения философов, социологов, методологов, т.е. профессионалов в области работы с мышлением и сознанием людей.

В романе-притче американского писателя Курта Воннегута «Колыбель для кошки» (1963 г.) описана весьма показательная и глубокая, с нашей точки зрения, ситуация. Во время испытания оружия невиданной силы разрушения один из присутствующих сказал: «Теперь наука познала грех». И создатель оружия, гениальный, по мнению научной общественности, физик, лауреат Нобелевской премии отреагировал однозначно: «Что такое грех?» - спросил он. Речь в данном случае шла не о нарушении религиозных заповедей, а о преступлении против человечества. По свидетельству друзей, Энрико Ферми, имевший определенное отношение к созданию американской бомбы, сброшенной на Японию, говорил: «Не приставайте ко мне с угрызением совести. В конце концов это – замечательная физика»! История свидетельствует о том, что и Ферми, и многие другие нашли в себе смелость пересмотреть эти позиции, соотнести понятия истины и ценности, научной объективности и добра. Отдельные нарушения этических норм науки в общем скорее чреваты большими неприятностями для самого нарушителя, чем для науки в целом. Однако если такие нарушения приобретают массовый характер, под угрозой уже оказывается сама наука.

В условиях, когда социальные функции науки быстро умножаются, дать суммарную этическую оценку науке как целому оказывается недостаточно и неконструктивно вне зависимости от того, положительной или отрицательной будет эта оценка.

Этическая оценка науки сейчас должна быть дифференцированной, относящейся не к науке в целом, а к отдельным направлениям и областям научного знания. Такие морально-этические суждения играют очень важную роль.

Актуальность этической оценки науки начинает осознаваться после Второй мировой войны не только в связи с античеловеческими опытами гитлеровских медиков в концентрационных лагерях, но и в связи с созданием оружия массового уничтожения и его первым применением (август 1945 г.). В рамках судебного решения Нюрнбергского трибунала (1947 г.) был зафиксирован перечень требований так называемого Нюрнбергского кодекса, в котором содержался ряд жестких ограничений на проведение медицинских исследований на человеке. В соответствии с принятой в настоящее время Хельсинкской декларацией Всемирной медицинской ассоциации (первый вариант принят в 1964 году) каждый проект исследования, предполагающий эксперименты и на животных, и на человеке, должен пройти этическую экспертизу, которая осуществляется этическим комитетом соответствующего научного учреждения. В ряде стран предварительной экспертизе этического комитета подлежат не только медицинские, но и психологические, социологические, этнографические - любые - исследования, проводимые на людях. В настоящее время речь идет не только о жизни и здоровье испытуемых, но и о защите их прав, достоинства, частной жизни и т.д. Проблемы научных оснований современной науки стали предметом многих дискуссий соответствующих организаций ООН. Постоянный комитет по ответственности и этике в науке был организован на 25 Генеральной Ассамблее Международного совета научных союзов в сентябре 1996 года. В июне-июле 1999 года в Будапеште в рамках Всемирной научной конференции проходила специальная сессия уже названного Постоянного Комитета и недавно созданной при ЮНЕСКО Всемирной комиссии по этике научного знания. Был подготовлен доклад, составители которого имели целью очертить главные области современной науки, вызывающие этическую озабоченность.

Все эти документы - свидетельство не только заинтересованности мировой и в частности - научной общественности этическими проблемами современных исследований человека, возникновением новых отраслей биологической и медицинской науки. В 1984 году на Пагуошской конференции по науке и международным проблемам был принят Уппсальский кодекс этики для ученых, свидетельствующий о необходимости расширения сферы применения этических критериев в научных исследованиях. Центр внимания постепенно переключается в сферу глобальных проблем человечества. Особенно это касается угрозы, связанной с современной военной техникой. Она столь велика, что возникает сомнение, можно ли вообще этически оправдать какую-либо разработку вооружений. Таким образом, роль этики в науке стала существенно более значимой и многогранной. Иерархия рассматриваемых научных направлений, «вписывающихся» в современную цивилизацию, может быть представлена следующим образом.

1. Прогресс биотехнологии. По мере расшифровки генома различных видов живых организмов, включая человека, исследователи приобретают возможность воздействовать на геном и его конструировать. Может ли кто-
   нибудь иметь неограниченный доступ к подобной информации? В какой мере она позволяет действовать? Появление в природе генетически измененных организмов может оказать сильное воздействие на
   существующий генофонд. Какой риск при этом будет этически приемлем?
   
2. Новые достижения в изучении мозга. В сферу этически значимых включаются психиатрия и философия сознания, в частности, в анализе и определении понятия человеческого «я». Научные представления о природе
   «я» имеют важный этический смысл уже потому, что допущение личности, «я» - это больше чем логический вывод, это - моральный жест, символизирующий включенность в некую социально значимую группу /34, с.
   15-17/.
   

3. Прогресс информационных технологий. Революция в области информационных технологий противоречива: она предполагает новые возможности, и в то же время - большие проблемы. Убедительным доказательством этого является Интернет. «Всемирная паутина», охватившая землю, привела к новой форме зависимости: многие страны чрезвычайно уязвимы в отношении сбоев, которые могут произойти в их информационно зависимых системах. Сбои могут стать и результатом террористического акта и результатом войны в кибернетическом пространстве. Эта принципиально
новая ситуация порождает сложные проблемы научной этики, которая (теперь уже!) включается в проблему международной безопасности. «Можно представить себе тщательно разработанную военную компанию, цель
которой - достижение стратегического превосходства путем нанесения массовых разрушений с помощью комбинированных атак на ключевые узлы инфраструктуры … подобная возможность создает совершенно новый вид
угрозы для международной стабильности» /34, с. 16/.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ


Современная наука – это процесс становления и корректировки постнеклассической научной картины мира, весьма далекий от завершения. Проверку временем проходят принципы целостности и глобального эволюционизма, развиваются положения синергетического подхода к миру, меняется взаимоотношение гуманитарного и естественно-научного знания. Очевидно одно – наука современного общества усиливает свой статус как социального института. Гораздо активнее, нежели ранее, наука участвует в формировании мировоззрения людей современного общества, а ее нормативные структуры, способы доказательства и ее знания выступают как основа принятия решений в самых различных областях деятельности.

Обострение глобальных проблем человечества заставляет пересмотреть мировоззренческую установку, породившую науку как социальный институт – установку на господство над природой. Она заменяется идеей коэволюции, сосуществования, партнерства природы и человека, которая становится насущной потребностью общества, условием выживания Homo sapiens. Реализацию этой потребности, видимо, возьмет на себя наука будущего, если сумеет преодолеть инерцию традиций и адаптироваться к реалиям сегодняшнего дня.


БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Соколов Э.В. Четыре «науки» XXI века / Э.В. Соколов // Человек. 2002. № 1.
   
2. Самченко В.Н. Исторические типы науки / В.Н. Самченко // Философия науки. 2000. № 2.
   
3. Пригожин И. Порядок из хаоса / И. Пригожин, И. Стенгерс. М., 1986.
   
4. Вернадский В.И. Труды по философии естествознания / В.И. Вернадский. М.: Наука, 2000.
   
5. Франк С. Фридрих Ницше и этика любви к дальнему / С. Франк // Философия и жизнь. СПб., 1910.
   
6. Бачинский А.И. Очерк жизни и трудов Николая Александровича Умова / А.И. Бачинский. М., 1916.
   
7. Вернадский В.И. О науке. Научное знание. Научное творчество. Научная мысль / В.И. Вернадский. Дубна, 1997.
   
8. Бунге М. Интуиция и наука / М. Бунге. М., 1967.
   
9. Рещикова И.П. Наука и паранаука: анализ конфронтации / И.П. Рещикова // Поругание разума. М., 2001.
   
10. Захаров В.Д. Метафизика в науках о природе / В.Д. Захаров // Вопросы философии. 1999. № 3.
    
11. Кузнецов В.И. Общая химия: тенденция развития / В.И. Кузнецов. М., 1989.
    
12. Князева Е.Н. Синергетика как новое мировидение: диалог с И. Пригожиным / Е.Н. Князева, С.П. Курдюмов // Вопросы философии. 1992. № 12.
    
13. Вригт Г.Х. фон. Логика и философия в ХХ веке / фон Г.Х. Вригт // Вопросы философии. 1999. № 8.
    
14. Моисеев Н.Н. Естественнонаучное знание и гуманитарное мышление / Н.Н. Моисеев // Общественные науки и современность. 1993. № 2.
    
15. Единство научного знания. М.: Наука, 1988.
    
16. Ленк Х. Междисциплинарность. Схемная интерпретация и практика / Х. Ленк // Науковедение. 2000. № 3.
    
17. Древнекитайская философия. М., 1972. Т. 1.
    
18. Гессе Г. Игра в бисер / Г. Гессе. М., 1969.
    
19. Ниддам Дж. Общество и наука на Востоке и на Западе / Дж. Ниддам // Наука о науке. М., 1966.
    
20. Го Юй. Речи царств / Юй Го. М., 1987.
    
21. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. М., 1980.
    
22. Силк Дж. Большой взрыв: рождение и эволюция Вселенной / Дж. Силк. М., 1982.
    
23. Казютинский В.В. Концепция глобального эволюционизма в научной картине мира / В.В. Казютинский // О современном статусе идеи глобального эволюционизма. М., 1986.
    
24. Вернадский В.И. Научная мысль как планетарное явление / В.И. Вернадский // Биосфера и ноосфера. М.: Наука, 1989.
    
25. Федоров Н.Ф. Сочинения / Н.Ф. Федоров. М., 1982.
    
26. Холодный Н.Г. Избранные труды / Н.Г. Холодный. Киев, 1982.
    
27. Циолковский К.Э. Грезы о земле и небе / К.Э. Циолковский. Тула, 1986.
    
28. Хакен Г. Синергетика / Г. Хакен. М., 1980.
    
29. Тойнби А. Постижение истории / А. Тойнби. М., 2003.
    
30. Дорст Ж. До того, как умрет природа / Ж. Дорст. М., 1988.
    
31. Фромм Э. Иметь или быть / Э. Фромм. М., 1986.
    
32. Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества / Н.А. Бердяев. М., 1989.
    
33. Вернадский В.И. Биогеохимические очерки / В.И. Вернадский. М.-Л., 1940.
    
34. Этика и ответственность науки // Человек. 2000. № 5.
    

ОГЛАВЛЕНИЕ

	Введение ………………………………………...	3
1.	От классики – к постнеклассической науке ….	10
2.	Основные характеристики современной постнеклассической науки …………………….	21
3.	Укрепление парадигмы целостности как характерная черта постнеклассической науки .	39
4.	Универсальный эволюционизм как характерная черта и основа постнеклас-сической науки …………………………………	57
5.	Освоение саморазвивающихся синергети-ческих систем и новые стратегии научного поиска …………………………………………...	88
6.	Ценности и эстетические проблемы современной науки ……………………………..	107
	Заключение ……………………………………..	134
	Библиографический список ……………………	135