Воина Великой Тьмы. Ник Перумов. Земля без радости книга
| Вид материала | Книга |
- Воин Великой Тьмы. Ник Перумов Воин великой Тьмы книга, 5109.78kb.
- Художник В. Бондарь Перумов Н. Д. П 26 Война мага. Том Конец игры. Часть вторая: Цикл, 6887.91kb.
- Ник Перумов Война мага. Том 4: Конец игры, 9464.07kb.
- Ник Перумов Черное копье, 7848.51kb.
- Воина Света "Книга воина света", 760.81kb.
- Воина Света "Книга воина света", 742.7kb.
- Япросмотрел множество книг и фильмов о будущем человечества, 4740.62kb.
- Ник Перумов Адамант Хенны, 5376.16kb.
- Один на один Ник Перумов, 3720.97kb.
- Ирина Лежава ловец, 234.9kb.
ГЛАВА V
Всю дорогу от городских ворот Двалин выбирал гостиницу, руководствуясь одному ему известными признаками — его не интересовал ни внешний вид дома, ни выражение лица хозяина. В конце концов Эльтаре это надоело, и волшебница заявила, что если они немедленно не остановятся в первом же попавшемся заведении, она напряжет все остатки своих колдовских сил и превратит непомерно капризного гнома в булыжник. Это подействовало, и Двалин, пытаясь сохранить лицо, сквозь зубы пробурчал, что, дескать, во он та, впереди, как раз ничего.
Хеорт ухмыльнулся, оглядывая полутемный холл и ведущую наверх широкую лестницу. Сказать, чтобы здесь было особенно уютно или чисто, никак нельзя. Самая средняя изо всех средних гостиниц.
Гном с Хеортом устроились в одной комнате, Эль тара — в другой, надменно потребовав себе лучшую. Брошенная волшебницей на стойку монета сверкнула золотом, и хозяин ринулся на вожделенный желтый кругляш, точно коршун на добычу.
— За себя платите сами, — надменно бросила Эльтара, направляясь к лестнице. Гном вздохнул — чем дальше от Холма Демонов, тем ощутимее проявлялись прежние привычки повелительницы.
— Ну, отправимся нашу рыбку караулить? — осведомился гном у парня, когда они рассовали по местам свои нехитрые пожитки, — львиная доля их груза, как уже говорилось, принадлежала Эльтаре.
— Да, Хисс едва ли потащится напрямик через ворота. Стража, она ведь Змеиный народ не жалует. Два причала в гавани им отведено, под обиталища четыре барака — вот и будьте довольны. А ежели кто из них через ворота полезет...
— А ты не боишься, что он силой Печати может всю эту стражу...
— Думал я об этом, — признался юноша. — Хисс, конечно, хитер, этого не отнимешь, но если он начнет чародейничать прямо в Галене... Ты забыл о храмах? Да и у короля при дворе волшебники не из последних состоят... Нет, не решится Хисс на такое. Проскользнет в город по реке. Иного пути ему нет.
— А через стену? — Гордый гном никогда не стремился казаться умнее других в тех областях, где эти самые «другие» понимали много больше его самого.
— Через стену, конечно, может, — кивнул Хеорт. — Но Прекраснейшая, я уверен...
— Да что ты заладил: «Прекраснейшая, Прекраснейшая»! — с досадой передразнил юношу гном. — Уж без нее то ты можешь говорить нормально?... Я вот тебе так скажу: придется нам с тобой устраивать засаду. Представь: вплывает Хисс через Речные Ворота — и что он делает дальше?
— Да ясно что. — Хеорт пожал плечами. — Будет плыть до самого порта. По рукавам петлять, чтобы с берега не заметили. А там на любой корабль своего народа поднимется — и все, пиши пропало!
— Значит, к причалам пойдем, — подытожил Двалин. — А там как, присесть то есть где или прямо на камнях придется?
— Боюсь, не только «на камнях», но даже «под камнями», — вздохнул Хеорт. Торчать перед посудинами этих змеюк — благодарю покорно! Придется заклятиями яму на пирсе вырыть и там засесть
— А как же мы твоего Хисса то за шкирку возьмем? — удивился гном. — Что мы из под тех камней увидим?
— Вот тут то нам без Эльтары не обойтись, — вздохнул юный сын Снежного Мага. — Без Дозорного Заклинания — никак. Конечно, пара их змеиных девок, да еще заголенных, — и Хисс к тебе сам примчится, только пыль столбом стоять будет. Но чего нет, того нет...
— Почему же это «нет»9 — внезапно послышался голос волшебницы. Эльтара стояла на пороге их комнаты, небрежно опершись о притолоку. Двалин аж подскочил — он самолично запер дверь на засов... — Почему же «нет»? — повторила волшебница. — Все у нас есть. Точнее, будет. Вот он, — изящный тонкий пальчик указал на растерявшегося Двалина, — вот он то у нас и будет заголенной змеиной девкой... Уж я постараюсь!
— Что о?!! — заорал гном, приходя в себя. — Я — девкой змеиной?! Чтобы меня этот ваш Хисс, значит, того этого...
— Не беспокойся, — уголки тонких губ волшебницы чуть дрогнули от сдерживаемого смеха. — Никакого «того этого» Хисс проделать уже не сумеет. Потому что мы возьмем его за жабры прежде, чем он успеет даже позвать свою змеиную маму! — Лицо Эльтары приняло свирепое выражение.
— Ни за что. Хоть режь меня на этом самом месте. — Двалин скрестил руки на груди и отвернулся. — А почему бы, кстати, Хеорту змеей чуток не побыть? Не из за тебя ли, парень, вся эта каша заварилась?!
Хеорт заметно побледнел.
— Он не подойдет, — заметила Эльтара, критически оценив стройную фигуру юноши. — У этих змеев больше всего ценится... гм... ширина того, что пониже спины...
Двалин издал горлом странный звук и сжал кулаки. Лицо его напоминало в тот миг хорошо проваренную свеклу.
— Ну что ты обижаешься, чудак? — Эльтара ласково улыбнулась взбешенному гному. — Ведь это ж для пользы дел а...
— Дела? — страшным голосом прорычал Двалин. — Чьего дела? Я этому Хиссу голову легко сверну, а прикидываться шлюшкой ихней змеиной, в воде бултыхаться!. Да и сколько мне там болтаться, как живцу на крючке?! А другие змеюки что, на меня и внимания не обратят?!
— Не обратят, — заверила Эльтара. — Уж об этом то я позабочусь.
Гном опустил голову и яростно запыхтел.
— Нет! И не просите. Хватит с меня Эльстановых чар!...
— Эльстановых чар? — С лица молодой волшебницы мгновенно сбежала вся краска. — Погоди, ты сказал — чар Эльстана?!
— Ну да, — проворчал Двалин. — Забыла ты, что ли? Десять раз рассказывал... Почему мне домой то нельзя, а?!
— Но если Эльстан... если его уже нет... то его чары должны перестать действовать! — почти выкрикнула Эльтара.
Двалин ошарашенно уставился на волшебницу.
— Стой ка, стой... сейчас... я должна проверить... — лихорадочно бормотала девушка, совершая руками пассы с такой быстротой, что невозможно было различить отдельных движений. — Я должна проверить...
Двалин почувствовал внезапную головную боль. Одновременно заныли все до одной старые раны, залеченные по весне Эльстаном и Саатой. Глаза Эльтары впились в лицо гнома, губы ее шевелились, Двалин смутно уловил задаваемый волшебницей кому то один единственный вопрос, уловил не слова, не общий даже их смысл, но интонацию, с которой этот вопрос задавался...
Наконец пытка кончилась. Двалин несколько раз встряхнул головой, отгоняя последние следы боли, и уставился на бледную как снег волшебницу.
— Ну что? Что узнала?
Губы молодой волшебницы сжались в скорбной гримасе.
— Я... Я не понимаю, — наконец выдохнула она. — Чары Эльстана и впрямь действуют, но... Наложившее го их они уже не помнят. Я с таким еще ни разу не сталкивалась.
Гном попытался было затеять более подробный разговор на эту тему, не без основания надеясь, что Эльтара, быть может, позабудет о своей идее использовать его, Двалина, как приманку для Хисса, но не тут то было. Молодая волшебница очень быстро вновь овладела собой.
— Так, значит, решено. На Двалина накладываем заклятье. На тебя, Хеорт, тоже — будешь в воде рядом с гномом. Я остаюсь на берегу и, как только Хисс покажется, сразу же подсекаю...
Двалин заскрежетал зубами.
— Да чтоб мне под обвал попасть!... Чтоб мне горна никогда не видеть, чтоб в Ашпаранге никогда не побывать!...
— Я сниму с тебя Эльстановы чары, не бойся, — ровным голосом сказала волшебница. — Раз уж ты не понимаешь, что Печать Вечного Короля надо отобрать у Хисса во что бы то ни стало, значит...
— Да понимаю я все! — вскинулся Двалин, оскорбленный перспективой наемничества до глубины души. — Просто... просто...
— Да никто ж тебя и не увидит, коротышка ты неразумный! — словно ребенку, продолжала втолковывать гному Эльтара. — Никто тебя не увидит, кроме одного только Хисса! Никто даже не узнает, что гном решил в порту искупаться... А ты, Хеорт, будешь рядом. На тебя я наложу Заклятье Невидимости. Тебе только удержать Хисса несколько мгновений, пока я не подоспею...
После долгих уговоров, укоров и упрашиваний гном наконец согласился.
— А... а ты и вправду можешь чары Эльстана с меня снять? — подозрительно понижая голос, осведомился он напоследок. — А то ведь ты знаешь, домой мне хода нет... Только раньше я думал — заклятие может дашь наложивший его снять.
— Верно, — кивнула Эльтара. — Я не взялась бы за работу, будь на тебе, скажем, волшба Снежного Мага. Но чародейство Эльстана... я знаю его едва ли не лучше своего собственного... И могу попытаться. Но ты знаешь своих старейшин... Как они отнесутся к тому, что закон Ар ан Ашпаранга все же окажется нарушенным?
Гном помрачнел еще больше.
— Ты права... — выдавил он сквозь зубы и отвернулся. — Все, не бывать мне дома...
Ничего не понимая, Хеорт испуганно переводил взгляд с гнома на Эльтару и обратно.
— Погоди отчаиваться, — Эльтара успокаивающе положила тонкую ладонь на плечо понурившегося Двалина. — Я предчувствую — грядут большие перемены. Многие из старых законов исчезнут сами собой. Станет просто не до них, поверь мне...
Однако это не слишком помогло. Двалин погрузился в свойственную порой гномам черную меланхолию, вывести из коей могло одно лишь пиво. Правда, Эльтара не слишком то одобряла употребление столь грубого напитка и решила помочь спутнику по иному...
Из изящного кожаного чехла, отделанного мелким речным жемчугом, появилась небольшая тонкая флейта. Волшебница поднесла инструмент к губам, и комнату заполнила прихотливая теплая мелодия, полная неизъяснимого очарования. Светлая грусть слышалась в ней, и в то же время — великая надежда, что придут иные времена...
И окутавшая гнома черная, неизбывная как будто печаль стала отступать, Двалин поднял голову. Его взгляд прояснился, ссутулившиеся плечи расправились, на губах даже появилось подобие улыбки.
— Ладно, чего уж там, — наконец выдавил он. — Семь бед — один ответ. Наложишь ты свое заклятье! Слово даю. Хорошо бы Хисс побыстрее появился, пока я не передумал...
На шпиль городской ратуши Галена опустился стремительный коричневокрылый сокол — птица очень редкая, осторожная и так просто к человеческому жилью не подлетающая. Сокол повертел головой из стороны в сторону, осматриваясь, а потом внезапно сорвался с насеста и стремительно помчался к реке.
— А ведь неладно оно то, в славном Светлопенном Галене! — без обиняков брякнул с порога Двалин, непринужденно вваливаясь в просторные апартаменты Эльтары
Гном с Хеортом только что вернулись из разведывательного похода к докам. Сама волшебница считала подобное времяпрепровождение недостойным ее и осталась в гостинице, обложившись какими то манускриптами.
— В чем дело9 — Эльтара не подняла головы от причудливой вязи неведомых гному букв. В последнее время волшебница пребывала в дурном настроении.
— В городе охотятся за колдунами, — врубил Двалин.
Эльтара вздрогнула.
— Как так? За колдунами? — Она впилась взглядом в глаза гнома. — Ты не спутал?
— Именно так, и я сегодня не выпил ни капли пива, — отчеканил гном. — Охота на ведьм, самая настоящая! Всем заправляют храмы. Жрецы ходят по улицам и кричат, что Орда прорвала Рыцарский Рубеж, что это кара Новых Богов, Хедина и Ракота, за грехи людские, а корень зла в том, что лишь им, служителям божественного, дозволено творить волшбу, все же прочие — слуги Тьмы и, следовательно, Зла А таковых ждет костер.
— И., и что же творится в городе? — Кровь постепенно отливала от щек волшебницы.
— Что, что... будто сама не знаешь... — проворчал гном. — Погромы там, вот что! — со внезапной яростью рявкнул он. — Погромы! Всех, кого подозревают, тащат в храмовые темницы. Пока еще народ разошелся не слишком сильно, но если этому не помешать... — Он выразительно взглянул на Эльтару.
— Помешать? — простонала та. — Но как? Мы же не можем перебить весь город!
— Но... быть может., вразумить лишившихся рассудка? Это ж чушь, будто Орда «наслана за грехи»! Не верю я в такое! — возмутился гном
— Боюсь, что вразумить весь Гален в то время, как целая армия жрецов последовательно сводит его с ума... — Эльтара с сомнением покачала головой — Но как же это началось? Ведь еще вчера все было спокойно!
— То то и оно, что вчера, — гном скрипнул зубами, — а сегодня город весь обезумел, говорю тебе! Арр га храбадар!
— Ну и выражения у тебя, — невозмутимо отозвалась Эльтара. — Смотри не брякни в приличном обществе!
— Ладно, ладно, что будем делать то? — торопил волшебницу гном. — Спасать людей ведь надо! Трав ниц, костоправов... колдунов из тех, что погоду заклинают... , или рыбу морякам в сети гонят... или просто тех, у кого талант... Неужто смотреть станем?
— А как же Хисс? — в упор спросила Эльтара. — Суета и замятия — для него подарка лучше не придумаешь. Он как про это услышит, сразу же попытается проскользнуть в порт!
— Хисс, да... — Гном скривился, как от оскомины.
— Или — или. — Эльтара тяжело поднялась, ступая, точно древняя старуха. — Или мы охотимся за Хиссом, или спасаем людей в Галене. Что ты выберешь, гном?
— Р родгар! Почему обязательно выбирать?! Неужто ты не справишься с Хиссом в одиночку?
— Закрой плотнее дверь, Двалин. Закрой, закрой. Я не хочу налагать никаких заклятий на эту комнату, иначе жрецы отыщут нас в два счета. Так вот, слушай. Ты знаешь, откуда я. Больше об этом не должен знать никто, иначе погубишь и себя, и меня, и мою любвеобильную сестренку. Если я попытаюсь взять Хисса каким то дальнодействующим заклятьем, меня тотчас же опознают те, кто уже давно охотится за тайной — что там, за... ну ты сам знаешь за чем. А Первая Заповедь моей родины гласит...
— «Разгласивший путь в Эльфран подлежит смерти», — угрюмо процитировал гном. Эльтара изумленно подняла брови.
— Ты знаешь?... Откуда?...
— Твоя сестра. Она была... гм... очень словоохотлива.
— Понятно... Тогда ты сам все знаешь.
— Но, Эльтара, послушай! Да кому он нужен, этот путь в ваш Эльфран?! Всех излишне любознательных давно упокоил Погибельный Лес! Вон весь берег завален черепами!
— Есть, есть такие, и немало, уверяю тебя. Черные колдуны, кому мы не даем безнаказанно творить зло. Маги острова Брандей — слыхал о таких?
— Бр р р... — Двалин выразительно поежился. — Эдакая то мерзость!
— Вот именно. Мерзость. И притом очень могущественная. Не знаю, почему Новые Боги не расправились с ними, но это сейчас и не важно. Однако, клянусь кровью Звезд, что течет в моих жилах, брандейские маги отдали бы любые сокровища за то, чтобы знать, где лежит Эльфран. Могущественные заклятья Вечного Короля охраняют нашу землю, но...
— Короче, ты отказываешься? — в упор спросил Двалин. — Тогда посмотри в окно, Прекраснейшая!
Последнее слово он произнес с нескрываемой иронией.
Из за открытого по летнему времени окна донесся полный ужаса вопль, тотчас же потонувший в глухом гуле толпы.
— Ого! — Двалин одним движением выхватил из за пояса секиру. — Кажется, они уже добрались и сюда. Смотри же, во имя Родгара!
Гном весь трясся от ярости. Таким Эльтара видела его один единственный раз, когда эта самая секира едва не раскроила ей голову. Волшебница шагнула к окну.
Мирная торговая улица, обычно полная деловито снующего люда, теперь была пуста. Все до единой лавки закрыты, тяжелые ставни заперты, словно во время морового поветрия. И по самой середине этой улицы сломя голову мчался человек в обычном для травников коричневатом плаще, наброшенном прямо на нижнее белье.
А следом за ним вприпрыжку, размахивая руками, бежало десятка два преследователей. Кое у кого из них Двалин заметил дубины, ухваты и разный домашний скарб. На вид все они казались обычными галенскими обывателями, только потерявшими рассудок от страха...
Убегавшему не повезло. Он споткнулся обо что то, и в следующее мгновение толпа накрыла его. Слышны были только вопли несчастного, хряск ударов, да изредка можно было разобрать нечто вроде:
— Га ад!... Из за них!... Орду наводил!... Младенцев крал!...
— Стойте! — прогремел внезапно чей то голос. Из за угла появился патруль — целый десяток храмовых воинов в полном вооружении. — Стойте! Этот проклятый колдун не должен умереть так легко! Давайте его сюда! Он закончит свой путь на костре!
Люди нехотя начали расступаться. Несчастный травник остался лежать на брусчатке, скорчившись, поджав колени к груди и обхватив руками голову. Двое храмовников рывком подняли его и потащили прочь, ноги бедняги волочились по мостовой. Толпа проводила его дружным улюлюканьем.
Эльтара бросила быстрый взгляд на гнома — лицо у него было совершенно белое и бешеное. Пальцы судорожно тискали рукоять боевой секиры.
— Теперь ты видела?
— Видела. — Губы волшебницы были плотно сжаты. — Но ведь ни ты, ни я не принадлежим к людскому роду. У нас свои собственные расы. Так зачем нам встревать еще и сюда? Если эти несчастные сошли с ума, то...
Гном сдавленно зарычал. Эльтара поспешно осеклась.
— Я должна взять Хисса, Двалин. Понимаешь? Любой ценой. Иначе... иначе мне даже страшно подумать, что может случиться с Эльфраном.
— Понятно. — Гном смотрел в пол. — Что ж, поступай как вздумаешь, волшебница Эльтара Эльфран ская. А я тебе больше не попутчик. Прощай! — Он решительно направился к двери.
— Постой! — крикнула вдогонку Эльтара, однако гордый гном даже не повернул головы. На прощание он хлопнул дверью так, что со стен посыпалась штукатурка.
Двалин шел по улице куда глаза глядят. Его трясло от бешенства, однако, как бы там ни было, он не забыл нахлобучить на голову бесформенный, но зато подбитый железом фетр, а под куртку надеть короткую кольчугу. В небольшом заплечном мешке лежало все самое необходимое.
Не успев миновать и трех кварталов, гном угодил в самую гущу событий.
Ух, как же я ненавижу свою тетку! Будь эта прорва трижды через коромысло трахнута. Утроба ненасытная, тварь рогатая! Утро, до рассвета еще далеко, а мне уже вставать. И глаза то после вчерашнего слипаются, а никуда не денешься. Чуть что — «храмовников крикну!». Уж и так мне этих жирных свиней бесплатно обслуживать приходится, у нормальных клиентов время воровать... Да еще и гном этот ее домашний, чтоб ему причинное место собаки выгрызли...
Встану, значит, ни свет ни заря, едва водой на себя плеснуть успею — и на кухню, плиту растапливать. Тетка то меня растолкает, а сама обратно в постельку на пернике понежиться — эдак до полудня. Всю работу по дому за нее мы с гномом делаем. Оно и понятно: гнома она в свое время подманила известно чем — юбку задрала когда надо, он и ринулся, зенками крутя, да под заклятье и подпал. Под мое заклятье. Сама его этой стерве сплела! Хорошее такое заклятье было, надежное... А деться опять же некуда. У нее от моей волшбы оберег есть, да такой, что нужна сотня таких, как я, чтоб его силу превзойти...
Сперва я думала, меня этот гном где нибудь в уголке тихо придушит — я и пикнуть не успею, не то что заклятье наложить или иначе как оборониться. АН нет! Гномы, они ведь такие — чуть где юбка вверх летиг, они уже тут как тут. Бабники первейшие! И ведь страшные же, страшные, ровно твари ордынские, рожи поперек себя шире, ручищи что коровья нога... Одним только и берут, что могут десять раз не вынимая. Вот каждую ночь они с теткой в спальне ее и возятся — кровать так скрипит, что небось во всем квартале слышно. А уйти он не может — заклятье мое крепко держит...
Ну а мне деваться некуда — оставалось только терпеть. Я и терпела. Потому что очень учиться хотелось. Волшебству настоящему, я имею в виду. Повезло мне. Встретился один маг — из Истинных. Не колдун, не чародей ярмарочный, не волшебник даже, из тех, что с жезлом, — нет! Настоящий маг! С посохом! И сила в нем такая, что весь город может сперва испепелить, а потом снова сделать как было, и никто ничего не заметит. Наткнулась то я на него случайно — вернее сказать, это он на меня наткнулся. Развлечься старичку захотелось. Стою я, значит, на обычном своем месте, только только Фраку громиле мзду сунула, только по сторонам огляделась — подходит. Аккуратный такой старикашка, плащ новый, дорогой, чистый, ботиночки замшевые, мягкие. Подошел, поглядел так на меня искоса, губами почмокал и говорит:
— Свободна, деточка? И если да, то сколько берешь?
Я, само собой, отвечаю, что да, мол, свободна, беру столько то и столько то — в зависимости от времени и от того, что делать придется. Он кивает.
— Я тебе, — говорит, — дам двух грифонов, если все толком сделаешь. Но предупреждаю... — и поехал, какой он требовательный, значит, и что ему, дескать, ни с одной еще не понравилось и что если и я ему не подойду, так достанется мне только пять серебряных соколов. Ну, мы и соколам рады будем, нам выбирать не приходится — соглашаюсь.
Привел он меня к себе — ничего себе домик, почти дворец. Объяснил простыми словами, чего ему надо. Нудно так объяснял, словно не в постель со мной собрался, а устройство какой то машины объяснял. Тут то меня в голову словно стукнуло чем, и говорю я ему:
— Ты, дядя, погоди мне все это втолковывать. Дай мне сделать все, как я сама думаю, а там, ежели не понравится, серебро за беспокойство отсыпешь, и все.
Он от моей наглости, похоже, дар речи потерял. Ну а я, времени не теряя, берусь за дело. Через пять минут он у меня до потолка скакал и орал во всю глотку: «Еще, еще!»
Короче, когда все у нас кончилось, он только дышать и мог. Я вина ему налила, испугалась — вдруг копыта откинет? АН нет, он целый кубок опростал, на локте приподнялся, на меня пристально так поглядел и говорит:
— И как это у тебя так ловко все получилось, деточка?
Я секретов своих не раскрываю. Не рассказывать же каждому встречному поперечному, какие я заклятия в ход пускаю, чтобы понять, как с клиентом поступать и все такое! Только на сей раз ничего этого не потребовалось. Поглядел он на меня эдак вот пристально и вдруг как рассмеется!
— Да ты же, — говорит, волшебница! Дар у тебя есть! Да и не маленький! Хочешь стать моей ученицей? Много я с тебя не возьму. Точнее, возьму тем, будто ты мне сегодня сделала. А чтобы ты не думала, будто я проходимец какой, — вот, смотри!
И показал. Только что вроде старикашка старикашкой был, а вот встряхнулся как то, плечи расправил — и стоит гордый такой, величественный, король королем. А в руке левой — посох. И от старичка моего волнами такая сила исходит — я даже зажмурилась. Поняла, что до сих пор он свою мощь прятал и, раз я ничего не заподозрила, значит, он и впрямь первостатейный маг.
Ну а потом он проделал несколько таких штук, что у меня сердце почитай остановилось. Открывал Врата Миров, точно книгу листал. Не виденья творил, не иллюзии — их то я навидалась, во всяких видах повидала: молодые колдуны любят девчонкам пыль в глача пустить, похвалиться. Так что красивые каргинки от жизни отличать умею.
И, конечно, сказала «да».
Думала я тогда в первую очередь, что от тетки сбежать удастся. Так то ведь далеко не убежишь — король наш, величество светлое (чтоб его каретой переехало!) страсть как бродяжек не любит. Стража на всех дорогах, да еще и разъезды храмовников. Куда бежать, если у тебя ни огня, ни угла? К разбойникам или там к пиратам податься — не по мне это, я душегубства не терплю (хотя тетку свою охотно бы придушила!). Нет, пока в руках настоящего умения не будет — никуда не денешься.
И, короче, стал меня этот маг учить. Ничего не скажешь — учил, душу вкладывая. Правда, сперва ублажаешь его до седьмого пота, а уж потом он тебе науку втолковывает. И двинулась я вперед семимильными шагами, так что сама удивлялась...
Он, конечно, меня обо всем расспросил. И я, конечно, ему все про себя выложила. И про то как родители от морового поветрия умерли, а дом наш от страха ума лишившиеся соседи спалили, заразы боясь; как к тетке своей в Гален явилась, а та, недолго думая, зарабатывать на улицу отправила. Как сама чародейству училась, как первое заклятие сплела... Слушал меня старичок, слушал, я втайне надеялась — поможет, ну денег даст, чтобы мне занятие мое проклятущее бросить, но куда там!
— Это, — сказал он мне, — твое испытание. Истинное искусство в тепле да в уюте на ум не ложится. Зато как пройдешь Первый Круг, с заданием моим справишься, тогда тетку свою сможешь живьем на съедение Лишенным Тел отдать. — И глаза у него при этом как то нехорошо блеснули.
— А после Первого Круга? Что дальше?
— А после станешь моей полноправной ученицей. Я представлю тебя Сообществу. Отправимся с тобой странствовать. А как срок твой у меня учиться кончится, придет черед второго испытания, которое и решит, носить ли тебе посох мага или же продажей любовного зелья пробавляться... Если выдержишь, не спасуешь, тогда дальше учиться придется. На то магические Ордена есть. Орден Илет, Орден Ар, Орден Киле., много их. И в наших землях, и в иной реальности. Но что мы с тобой загадывать так далеко станем, деточка? Я уже отдохнул! Давай ка иди сюда, иди...
Вот так у него всегда. И откуда только силы брались? Ровно у молодого...
А потом я заметила — тетка какая то подозрительная стала. Хотя я денег ничуть не меньше, чем всегда, приносила. Приходилось крутиться, чтобы на учение время выкроить. Однако то ли оберег теткин ей что нашептал, то ли соседка наша, Фаста ведунья, на меня наговорила, только житья совсем не стало. Тетка чуть что — и бьет чем потяжелее. Совсем озверела А потом...
Возвращаюсь я, кошелек, как всегда, полон — лето, у мужиков кровь с весны все никак остыть не может, — а у тетки гости. Трое громил здоровенных, а с ними толстячок такой низенький. Я как на макушку ему взглянула, так сразу все и поняла — монах он, из Ордена Звезды того самого. Тонзуру то ему волосами их колдуны зарастили, да только глаз у меня теперь куда как острее стал.
— Она, что ли? — монашек тетке говорит. — Больно тоща девка то!
— Зато двужильная! — Тетку подобным не сбить. Она на рынке самую горластую торговку перекричит и гроша медного не переплатит, всегда цену сбить сумеет.
И тут меня словно обухом огрело — да ведь они ж покупать меня пришли! Про то, чем эти рыцари хваленые в своих замках на севере занимаются, среди моих товарок только шепотом говорить и осмеливались. Быть проданной в Орден Звезды — то хуже смерти, говорят. И судя по тому, как на меня трое громил уставились, правду говорят.
Я мешкать не стала Завязки на кошеле распустила и все деньги им в морды! А сама — бежать. Позади тетка заорала, точно ее режут...
На улицу выскочила, квартал наш пробежала, ног под собой не чуя, второй, третий... А дальше куда? К учителю своему толкнулась — дверь на запоре, нет его Потащилась дальше, к докам, в порт — там хоть кто то знакомый был. Девицам тамошним я дорогу никогда не перебегала (хотя морячки — улов самый что ни на есть желанный!), думаю, пересижу хотя бы день, а завтра у учителя совета спрошу.
Да только не судьба мне была в тот день куда то добраться. Потому как храмовники народ и так мутили — дескать, Орда за грехи наши наслана, за волшбу неправедную да за разврат, — а сегодня всерьез за дело взялись. И жрецы, и воины храмовые — все на улицы повалили Орда Рыцарский Рубеж прорвала. И кричат: только ежели колдунов перебьем, девок непотребных на глубоком месте утопим, тогда лишь смилостивятся Боги Истинные, Хедин и Ракот, снимут проклятие, исчезнет Орда...
И народ точно последнего ума лишился. Хлынули все из своих щелей, точно муравьи земляные на тухлятину. И началось...
Герберта погодника затоптали. Дом подожгли. Жене подол прямо на мостовой на голову завернули и, никого не стесняясь, начали наяривать...
И закипело тогда все у меня внутри так, как на тетку никогда не кипело. Гады вы недоношенные, думаю, куклы вы поганые, вертят вами эти жирные твари из храмов, как хотят! Сами же первые ко мне лезли, а теперь — «потаскуха!» вслед орут...
Узнали меня, естественно. И погнались А повел толпу какой то в жреческой мантии, но только куда ж им за мной угнаться! Я через один забор, через другой, между сараями — и вот уже на другой улице. Поворот, один, другой, третий, — и давайте, догоняйте! Если сумеете.
На следующей улице поспокойнее было, но только до времени. Вдруг навстречу мне Мирана бежит. Лучшая подруга, можно сказать, мы с ней всегда друг другу помогали, клиентов подлавливали; бежит она наполовину уже ободранная, лицо в крови, половины подола как не бывало, а за ней — целая толпа. И мужики, и бабы, и жрецы, и воины храмовые...
И тут: «Ярька!» — это Мирана меня увидела. Толпа ее уже почти нагнала.
Твари вы все, думаю. Ладно, будет вам от Ярьки прощальный привет! И вдруг, словно по заказу, все, что мне учитель объяснял, аккуратненько так в голове у меня выстраивается.
Я им и врезала. От души. Со всего размаха. Потому что знала — все, больше мне уже не жить. И сил экономить не стала
Двалин с топором в руках повернул за угол, стремясь туда, где особенно громко слышался разъяренный рев толпы. На сей раз он успел вовремя — толпа еще ничего не успела сделать с двумя жертвами, совсем молоденькими девчонками, едва ли старше пятнадцати лет. Одна из них, чуть постарше, чернявая, была уже вся окровавлена, а вторая, тоненькая, словно стебелек, с дивно льющимися волосами чистого червонного золота, в ветхой неказистой одежонке, внезапно и резко вскинула руки.
В следующий миг мостовая под ногами у самых ретивых поимщиков встала дыбом. Камни полетели в разные стороны, норовя при этом попасть не куда нибудь, а по головам. Несколько человек с воплями упали, расползаясь окарачь в стороны. С полдюжины провалились во внезапно разверзшуюся под ногами каверну, и теперь оттуда слышались отчаянные крики боли и ужаса. Губы земли сходились, однако тут вмешалась другая сила, незамедлительно нанесшая контрудар.
Счастливо избегнувший и камней, и провала жрец в светло голубом одеянии служителя Ракота не стал делать никаких выразительных жестов. Его голос, произнесший какое то священное заклятие, прогремел, точно глас неистовой бури; жемчужное сияние тотчас окутало распахнувшийся провал, и через него в мгновение ока оказался переброшен призрачный мост.
— Вперед! — взвыл жрец нечеловеческим голосом. Толпа послушно повалила за ним.
Двалин опередил служителя Ракота на одно единственное мгновение. Удар гнома был точен, стремителен и короток. Лезвие секиры рассекло бедро жрецу, так что тот с воплем повалился на мостовую.
— Бегите! — не оборачиваясь, рявкнул гном девчонкам.
— Беги, Мирана! — услыхал он тоненький голос.
Золотоволосая решительно оттолкнула свою чернявую подружку и шагнула вперед. Руки ее так и мелькали. Она готовила толпе еще один подарок.
И толпа это поняла. Народ попятился, однако храмовые воины, увы, оказались не робкого десятка. Выставив вперед короткие копья, они двинулись на гнома.
Взмах секиры оставил два древка без наконечников.
— Да беги же ты, дура! — рявкнул Двалин за миг до того, как располовинил щит самого резвого из храмовых воинов.
— Никуда я не побегу! — отрезала девчонка и, прежде чем ей успели помешать, швырнула в нападающих еще одно заклятие, не менее впечатляющее, чем первое. Сверху, с ясного и чистого летнего неба, внезапно низринулась ветвистая и слепящая молния, опутавшая, словно чудовищный паук, блестящими нитями смертельной паутины одного из храмовников. Запахло паленым, тело тяжело грянуло оземь. В толпе кто то истошно завизжал.
— Убила а! Убила! Храмовника убила!
— Бежим! — Воспользовавшись всеобщим замешательством, гном схватил девчонку за руку и потащил за собой. Вслед несся многоголосый вой толпы.
— Да пусти же ты, увалень! — Девица вырвалась, едва только они завернули за угол. — Давай за мной! Иначе они нам быстро кишки по мостовой размажут!
Она ловко нырнула в незаметную со стороны щель между двумя домами.
— Сюда! — Девчонка с натугой приподняла деревянную крышку какого то люка возле боковой стены здания. — Сюда, за мной, вниз!
Не раздумывая, Двалин спрыгнул в кромешную темень.
Они успели вовремя. Вскоре над головами протопала не заметившая крышки погоня.
— Уф! — выдохнула девчонка, когда топот стих в отдалении. — Ушли, кажется. Теперь, наверное, отсидимся.
— За что они тебя?
Двалин на ощупь отцепил от пояса фляжку и сунул ее прямо в руки спутнице. В подвал хоть и с трудом, но все же пробивался солнечный свет. Стоя прямо под люком, можно было различить очертания близлежащих предметов.
— За что, за что... — спутница Двалина усмехнулась совершенно не по молодому. — Зачем спрашиваешь, гном?... Тебе какое дело?...
— Двалином этого гнома прозывают. А раз спросил, значит, есть дело. Мы, Подгорный народ, по пустому языками не чешем. Аль не знаешь?
— Зна аю... Меня Яриной зовут. Я... это... колдую немножко.
— Так и знал. Р родгар! Избезумился народ совсем.
— Хорошо б твой Родгар нам из города выбраться помог...
— Родгар тому подмога, кто сам себе помогает. Что ты умеешь? Кроме того, что я уже видел?
— Да не так чтобы много... Там, на улице, это, наверное, от страха получилось, — призналась Ярина. — Так, больше по мелочам. Огонь вызвать... потерявшуюся вещь найти... узнать, что человек сейчас думает... разговор издалека подслушать...
— А боевые заклятья? То, что я видел...
— Это и впрямь с перепугу. Я не вру! Честное слово!...
— Верю, верю. Иначе б не толпа тебя гоняла, а ты — толпу.
— Убить... страшно...
— Когда тебя к стенке припрут, то бояться поздно уж будет. Тут ведь как — или ты, или тебя. Оправдываться в Коронном Суде можно.
— Верно... — Ярина вдруг всхлипнула. — Ох, лихо! Что ж теперь будет то?!
— Эй, не реветь! — строго одернул девчонку гном. — Из города я тебя вытащу. Клянусь молотом и наковальней, вытащу! А там... У тебя есть куда идти?
— Не ет...
— Тогда со мной отправишься, — решил Двалин.
— Куда? — испугалась девчонка.
— Куда глаза глядят, — невесело пошутил гном. — Я ведь тоже изгой. Не бойся! Где наша не пропадала... Гном и колдунья — это ж сила!... А если я еще друзей своих отыщу, то и совсем хорошо станет.
— А что ж народ кричит — Орда, мол, прорвалась? Куда ж тогда бежать? Разве что за море...
— Э э, Ярина, видел я эту Орду. Видел ее, дрался с ней и людей знаю, которые всю жизнь под ней прожили. И ничего. В Лесном Пределе, на свободных хуторах. Не самое это страшное... — задумчиво окончил Двалин. — Однако не пора ли нам отсюда выбираться?
— Может, лучше ночи дождемся? — робко предложила Ярина.
— Лучше то оно лучше, только ночью на улицах одни патрули и останутся. И ворота закрыты будут.
— Ворота заклинанием открою, — уверенно заявила девчонка.
— Ишь ты!... Ну, тогда ладно. Давай устраиваться, что ли. Тут ничего нет, на что присесть бы можно было?...
Когда Двалин скрылся, Эльтара некоторое время молча стояла посреди комнаты, прижав к груди крепко стиснутые кулаки. Уход гнома ломал все столь тщательно разработанные планы, а ведь Хисс мог появиться с минуты на минуту Великая Печать Вечного Короля, отца Эльтары, была уже совсем близко. Молодая волшебница не могла ошибиться. Что ж, придется обойтись без гнома. Ей предстоит управиться за двоих.
— Хеорт! Хеорт, не спи! Мы выходим.
— Я готов, Прекраснейшая!
— Вот и хорошо. Хисс уже где то рядом. Идем в гавань.
Юноша поправил меч у пояса.
— И вспомни все, чему тебя учил твой почтенный батюшка, — посоветовала спутнику Эльтара. — Пригодится. Без магии Хисса не взять. Пусть у него нету жезла, зато Печать имеется. Повелевать ею он едва ли сможет, но если ему удастся выпустить на свободу заключенную в ней силу...
— Полгорода разом снесет? — предположил Хеорт.
— Если не весь, — подтвердила Эльтара. — Так что нам нельзя ошибиться, друг мой! Юноша резко кивнул.
— У меня с Хиссом свои счеты. Когда Печать окажется у меня, можешь делать с этим змеем все, что захочешь. Хоть на куски режь.
Они торопливо шагали к гавани. Эльтара старалась не смотреть по сторонам. «У тебя есть другое дело, — сжав зубы, твердила она себе. — Очень, очень важное дело». Если змеиному царю удастся скрыться с Печатью короля Эльфрана, то одному Великому Орлангуру ведомо будет, сколько воинов — сородичей Эльтары — падет в битвах и скольким женщинам ее родины придется уйти Вниз для того, чтобы восполнить потери...
Сжав зубы, она шла мимо мертвых тел, валявшихся на мостовых грудами окровавленного тряпья; мимо разграбленных домов с выбитыми окнами, частично выгоревших, выставивших на всеобщее обозрение черные внутренности; мимо разбросанного по мостовой нехитрого скарба, изломанного и растоптанного...
Девочка лежала ничком, обеими ручонками крепко держа большую куклу, облаченную в нарядное розовое платьице Игрушка была не из дешевых, ее делал настоящий мастер... «Превеликий Эльфран, о чем я сейчас думаю! — ужаснулась Эльтара. — Она же умирает, эта малышка, а я... я разглядываю ее куклу, уже и так мертвую...»
Наверное, это была некая попытка защититься, не думать об уродливой и подлой смерти, постигшей только только начавшее жить веселое существо. Эльтара стремительно нагнулась над лежащей. Она не ошиблась — над головой девочки, над странным образом не растрепавшимся венчиком темно русых кос все еще слабо трепетала незримая для глаз смертных тень сознания. Малышка была еще жива, но жизнь ее стремительно уходила — с каждым мгновением.
Хеорт с недоумением воззрился на Прекраснейшую. Зачем она мешкает? Они не могут останавливаться возле каждого трупа.
— Дурень, она жива! — яростно бросила в ответ на недоуменный взгляд спутника Эльтара. — Не стой чучелом! Если умеешь, помогай! Мне надо удержать ее душу!
Хеорт торопливо кивнул.
Эльтара осторожно положила ладонь на еще теплый затылок. «Не уходи», — просила она. «Останься», — умоляла она. «Тебе еще рано туда», — убеждала она...
И чувствовала, что терпит поражение. Маленькая и чистая душа ребенка уходила все дальше и дальше в пределы Серых Стран, откуда смертным нет возврата.
«Я все равно не отступлюсь! — вырвался у Эльтары яростный беззвучный крик — Все равно верну тебя! Ты станешь моим Каором!»
Каоры — Спутники, на языке людей, — могли жить только в непосредственной близости от своего создателя. День, не больше, выдерживали они, не видя того, кто подарил им жизнь.
И душа умирающей затрепетала, подчиняясь могучему и властному зову, повлекшему ее назад, к беспомощно лежащему телу.
Девочка открыла глаза.
— Мама?
У Эльтары перехватило горло. Этого она никак не ожидала.
— Я знала, мама, что ты найдешь меня, и даже не убегала. Мне было страшно, но я знала, что если они схватят меня, то ты вернешься... — пролепетала девочка. Рана на спине затягивалась, подчиняясь заклятьям Эльтары; Хеорт помогал, как только мог.
— Все будет хорошо, — только и смогла выдавить из себя молодая волшебница. В горле у нее по прежнему стоял ком — у нее, холодной, рафинированной эльф ранской принцессы, старшей дочери Вечного Короля! (И зачем только мать решила привести в мир еще и младшую сестренку Эльтары? Ее привела, а сама ушла Вниз... Отец до сих пор так и не оправился от удара.)
— Все будет хорошо, — повторила она, когда девочка поднялась, крепко вцепившись в руку волшебницы. — Все будет хорошо, а теперь тебе надо немного поспать...
Глаза спасенной тотчас закрылись. Правда, со стороны этот сон мог бы показаться странен — девочка шла, как привязанная, за Эльтарой и Хеортом, обходила препятствия, поворачивала, когда нужно, направо или налево, но при этом крепко спала...
Создатель имел абсолютную власть над своим Каором.
Я стоял на ратушной площади Галена — Галена Светлопенного, как торжественно именовали город его обитатели. Похоже, сегодняшний день здесь был недобрым. Кое где лежали бездыханные тела, несколько нарядных домов, удостоенных чести выходить фасадами на главную площадь, изглодал огонь. Неприятель? Орда? Нет, сами люди. Что ж, пусть разбираются. Это не мое дело. Хватит и того, что я спас человека по имени Аргнист. Пора подумать и о себе. Заглянем ка в здешние прославленные храмы!...
Я ничем не выделился бы в людской толпе. Разве что голым, совершенно лишенным волос черепом, — местные обитатели все как один носили прически. Правда, мне почти никто и не встретился — несколько рывшихся в брошенных домах мародеров не в счет. При виде меня они тотчас бросились наутек, словно перед ними появилось невесть какое чудовище. И чего 4испугались, в самом то деле? Оружия при мне нет, дела до них никакого тоже...
Храм открылся внезапно. Я не ожидал его появления, и это мне весьма не понравилось. Силу этого места я должен был ощутить за несколько кварталов, а вместо того она обрушилась на меня, когда я повернул за угол и оказался прямо перед громадным строением.
Храм Ракота Грозного.
Внушительно, что и говорить. Людям должно нравиться. Они любят, когда есть перед чем трепетать и чему поклоняться.
Две башни из непроглядно черного камня уходили ввысь, вздымаясь над городом. Гладкие, без окон и без бойниц, заканчивающиеся отполированными острыми навершиями исполинского размера, они напоминали вонзенные в небесную синь копья. Между ними на высоту полутора десятков саженей (сажень в этом мире равнялась среднему человеческому росту) вздымалась полукруглая арка из белоснежной «каменной кости». Арка вела внутрь, в главный молельный зал, где стояли алтарь и статуя Восставшего.
Больше там ничего не было. Голый мозаичный пол из чередующихся черных и белых крестов. И — пустота.
— Да нет, кое кто здесь все ж имеется, — раздался позади меня спокойный и негромкий голос.
Я резко обернулся. Как же так, ко мне подкрались со спины, а я даже ничего не почувствовал!
— Ты и не мог ничего почувствовать, Губитель, — услыхал я.
Немолодой стройный мужчина с заметной проседью в темных волосах. Острое, хищное, ястребиное лицо. Глубоко посаженные глаза.
— У меня для тебя есть дело, Губитель, — сказал он, плотнее запахивая плащ. Не из простых, кстати, его сработали феи, или я уже ничего не понимаю в таких вещах. (Только потом я понял, что память начала возвращаться ко мне именно в эти минуты. Я вспомнил, кто такие феи...)
Я молчал. Этот человек — вернее, Нечто, соблаговолившее принять его форму, — стал бы великолепным Врагом. Для того чтобы взять над ним верх, потребовались бы все мои силы и все искусство. И шансы у нас, как мне показалось, были бы совершенно равными.
Собеседник правильно понял мое молчание.
— Не хочу тебя ни к чему принуждать силой, Губитель. Хотя и мог бы. Я знаю, кто ты, откуда ты взялся, каково твое настоящее имя и кто такая Царица Теней. Догадываюсь также, кто такой Возрождающий... Только догадываюсь, ибо по Закону Равновесия не могу знать всего. Но тебе, поверь, все знать вовсе необязательно. Впрочем, если ты все же пожелаешь, я открою тайну — после того как ты справишься с Ордой. Тебе не составит труда сделать это.
Я понял, кто передо мной. И, уважая величие настоящего Врага, молча склонил голову.
— Ты мечтаешь о поединке со мной, — с легкой грустью в голосе произнес Враг. — Поверь, я тоже. И если тебе удастся сделать то, о чем я прошу, клянусь Великой Тьмой, мы скрестим мечи.
Понятно, что о мечах он говорил лишь иносказательно.
— Торопись, Губитель, — услыхал я на прощание.
Храм опустел.
Пока Двалин с Яриной отсиживались в подвале, Эльтара, Хеорт и воскрешенная девочка Каор шли в сторону гавани. Вскоре следы погромов исчезли: в бедных припортовых кварталах нечего было грабить и некого топтать. Народ отсюда подался ближе к центру Галена, подхваченный общим безумием, и улицы опустели. Не видно было даже калек и нищих.
Молодая волшебница шагала, закусив губу. Усилием воли она заставила себя забыть даже о спасенном ребенке. Хисс — вот что сейчас главное. Если она не добудет Печать... И зачем только Эльстан наложил ее в этом проклятом Холме Демонов?!
Наконец перед глазами блеснула маслянистой зеленью вода гавани. Длинные пирсы тянулись вправо и влево, насколько мог окинуть взор, однако кораблей было необычайно мало. При первом же известии о том, что Орда прорвала Рыцарский Рубеж, множество горожан посостоятельнее предпочли отправиться в длительное морское путешествие, и притом немедленно. Многие капитаны в этот день обогатились...
В глухом углу порта, образованном тремя сходящимися причалами, в стороне от немногих оставшихся судов, угрюмо застыли корабли Змеиного народа. Пузатые, крутобокие, они отличались не красотой и быстроходностью, а своей устойчивостью перед любыми штормами и ураганами Срединного и Льдистого морей. Их борта были выкрашены ярко желтой краской, из за чего суда резко выделялись на коричнево сером фоне, причалов, доков и складов. Корабли стояли пришвартованные к береговым кнехтам, однако трапы были убраны. Ни на пирсах, ни на палубах не было заметно ни одной живой души.
— Может, они все в город подались? — предположил Хеорт. — Этим ведь тварям пограбить — первейшая радость!
— Едва ли, — покачала головой Эльтара. — Горожане бы тогда разом про колдунов забыли, за Змеиный народ взялись бы. Нет, они там, на кораблях. Прячутся. Ждут чего то, я чувствую...
— Уж не Хисса ли, змеюку мерзючную? — пробормотал себе под нос парень, в свою очередь сотворяя какое то заклятье.
— Ты осторожнее тут с чародействами! — одернула юношу Эльтара. — Хисс такое за милю почует. Стой спокойно! Я постараюсь его подманить... а тогда уж тебе придется поработать. Боевые заклятия — вот чего он ждет. Так что придется обойтись без них. Справишься?
— Увидишь, Прекраснейшая, — твердо ответил юноша.
Они стояли возле самого угла старого, полуразвалившегося барака. Доски посерели от дождей, в стенах зияли широкие щели. Эльтара, прищурившись, напряженно вглядывалась в воду возле бортов кораблей Змеиного народа; Хеорт же с неожиданным интересом ни с того ни с сего принялся рассматривать щели в стенах сарая. Рука медленно легла на эфес, пальцы сжали резную рукоять. Все это происходило настолько медленно, что казалось, парень боится спугнуть какого то чуткого зверя.
Клинок дюйм за дюймом пополз вверх.
Эльтара по прежнему смотрела на гладь мутной воды между пирсами.
— Ух! — Хеорт со всей силы ткнул мечом в щель между досками сарая. Раздалось яростное шипение, и ветхая стена тотчас рухнула. Хисс прыгнул, зажимая лапой рану на левом боку.
Хеорт успел отскочить, однако его второй выпад пропал даром: змеиный царь ловко извернулся и клинок понапрасну пронзил пустоту.
Прежде чем Эльтара успела хоть что то сделать, Хисс и Хеорт уже покатились по доскам. Оба, оказываясь сверху, норовили стукнуть друг друга головой о настил. У Хисса это получалось явно лучше.
Волшебница бросилась к ним, на бегу поднимая правую руку. Она готовила самое страшное, самое убийственное свое заклинание, однако, прежде чем волшба пошла в ход, из за угла спокойной, ровной походкой появилась Каор. Глаза девочки были по прежнему закрыты, но тонкие пальчики сжимали короткий серебристый нож.
Хисс в очередной раз оказался наверху. Из раны на боку змеиного царя обильно хлестала кровь, однако он, казалось, совершенно не замечал этого. Кулак Хеорта врезался в горло Хиссу, но тот лишь коротко всхрапнул. Он пытался отодрать накрепко вцепившиеся в него руки юноши, потому что на кораблях его уже заметили. На палубу один за другим выскакивали лучники.
Девочка ударила спокойно и расчетливо, словно опытный воин. Серебристый клинок вошел в основание шеи Хисса, тварь разом обмякла, рухнув на пирс, точно мешок с костями.
— Печать!... — Эльтара налетела на поверженного, точно вихрь. — Тащи его прочь, Хеорт!...
С кораблей свистнули первые стрелы. Нацеленная прямо в спину волшебнице вспыхнула еще в полете, однако другая вошла Хеорту в затылок по самое оперение.
Глаза девочки Каор широко раскрылись. В них теперь билось диковинное серебряное пламя, эти глаза могли принадлежать кому угодно, но только не человеческому ребенку. Сейчас в них была смертная боль, словно чужая стрела досталась ей, а не Хеорту... Пальцы маленьких рук стремительно сплелись в сложную фигуру и тотчас расплелись вновь. Тело юноши рухнуло на пирс, но над окровавленным лицом вспыхнул призрачный костер. Серебристые языки пламени заплясали, раздвигаясь, словно театральный занавес, и между ними стала видна радостная, зеленая долина меж синими громадами гор. Эльтара успела разглядеть извилистый росчерк реки среди кудрявых рощ и стремительно мчащееся в этот мир существо — прекрасное, крылатое, быстрое... На лету оно обернулось, и Эльтара невольно вздрогнула — у летящего было лицо Хеорта...
Волшебница пришла в себя. Сейчас ею владела темная ярость. Она выпрямилась, глядя прямо в лица стрелков; Эльтару тотчас же окружил воздушный огненный хоровод — стрелы вокруг нее вспыхивали одна за другой.
— Тоилас, энно!
Ближайший к пирсу корабль с грохотом разломился пополам. Борт рассекла трещина, рухнула мачта, нос и корма встали дыбом, стремительно уходя под воду. Здесь, в порту, глубина была невелика, так что морякам Змеиного народа не угрожала опасность утонуть.
За первым кораблем последовал второй, за ним — третий; тонко вереща от ужаса, змеелюди плыли кто куда.
По телу Хисса прошла внезапная дрожь. Зеленая лапа дрогнула, поверженный пополз к краю пирса
— Ну нет! Сперва Печать! — в глазах волшебницы полыхал темный огонь.
Ее удар был страшен. Он дробил кости и рвал плоть, выжимая жизнь из этой кучи мяса. Хисса вдавило в доски, вновь брызнула его зеленоватая кровь; он замер, весь странно плоский, словно раздавленная колесом телеги ящерица.
Эльтара наклонилась к останкам. А когда выпрямилась, на ее ладони тусклым золотом мерцал тонкий ободок Печати.
— Уф!... — вырвалось у принцессы Дело было сделано. Она подняла глаза — ее Каор куда то исчезла. Тело Хеорта — тоже.
Короткие мгновения вместили в себя слишком много событий. Эльтара поспешила прочь с пирса; девочка Каор, чьего имени волшебница так и не успела узнать, мирно посапывала там, где ее и оставила принцесса — в укромном закутке, скрытом от посторонних глаз еще и отводящим взоры заклятием.
А в небе над головой волшебницы описывал круги коричневокрылый сокол.
Над истерзанным Галеном медленно сгустилась ночь. В подвале, где укрывались Двалин и Ярина, стало совсем темно.
— Ну все, пошли. — Гном поднялся, разминая ноги. — Не могу я больше в этой крысиной дыре сидеть. Засов то и вправду откроешь, красавица?
— Так иначе зачем и идти? Лучше уж самим храмовникам сдаться, — откликнулась Ярина.
Между домами царила тьма. Правда, беглецам она не мешала — Ярина сотворила несложное Заклятье Ночного Зрения, и теперь они видели окружающее, правда, все представлялось серым и бесцветным.
— Давай сперва ко мне, — предложил гном. — Проверю, может, мои спутники на месте. Тогда нам всем вместе куда легче будет.
По улицам топали лишь патрули королевской гвардии и храмовых воинов Не было видно даже ни одного подвыпившего гуляки — Гален затаился, приходя в себя после безумного и страшного дня.
Гостиница, в которой остановились Эльтара, Хеорт и Двалин, стояла тихая и темная. Не горел даже всегдашний огонек над дверьми. Окна комнат залила чернота.
И парадная дверь, и дверь черного хода оказались заперты, но гномы недаром слывут лучшими взломщиками. Двалину потребовалось лишь несколько секунд, чтобы открыть тяжелый и сложный замок. Гном и Ярина прокрались через кухню, поднялись на второй этаж...
— Ушли, — шепотом сообщил спутнице Двалин, вернувшись. — Что ж, будем выбираться сами...
Гном не стал ломать голову, куда делись Эльтара с Хеортом, а также весь багаж молодой волшебницы. В свое время, если повезет, он все выяснит, а пока что надо уносить ноги из Галена!
С патрулем они столкнулись всего раз. Два отряда храмовников зажали их в каменном ущелье переулка, и не было ни одной крысиной щели, куда можно было нырнуть; Ярина не успевала сплести Заклятье Невидимости, и оставалось только одно — драться.
Правда, патрульные не ждали нападения. Земля внезапно встала на дыбы у них под ногами, а топор Двалина довершил дело. Гном и девушка прорвались сквозь строй врагов и растворились во тьме.
Они добрались до ворот раньше, чем туда докатилась поднятая уцелевшими храмовниками тревога. По ночному времени железные створки запирал железный же брус толщиной в два человеческих тела, однако Ярине хватило мгновения, чтобы заставить неподъемную болванку отдернуться в сторону, словно испуганный зверь. Створки бесшумно повернулись на хорошо смазанных петлях — слух его величества всегда оскорблял скрежет ржавого железа, и потому петли содержались в образцовом порядке. Две тени выскользнули из ворот и не заметили, как за ними следом скользнула еще одна...
Я не помню, как и в каком облике покинул Гален. После встречи в храме все внутри терзала огневеющая боль, мало помалу затихавшая, и я знал, что вскоре она вовсе исчезнет, как знал и причину, ее породившую. Последний привет от моего Врага. Врага, равного которому я не встречал еще ни в одном мире. Врага, с которым — придет день! — встречусь на смертном поле, и этот поединок заставит трепетать самые глубинные основы Упорядоченного!
Но для этого мне надо исполнить его просьбу. Покончить с Ордой. Почему то мой Враг не захотел сделать этого сам. Он ссылался на Закон Равновесия... Быть может, не знаю. Да и не хочу знать. Радость Губителя в сражениях, его отрада на поле брани — значит, чтобы приблизить долгожданное, займемся пока Ордой. Тем более что Враг прав, и это действительно не займет у меня много времени.
Я пришел в себя на тихой лесной дороге. За спиной солнце плавно устраивалось на вечерний отдых в сизых облачных перинах. Где то рядом перекликались птицы. И где то рядом была Орда. Правда, в ней я не нуждался — я не собирался гоняться за всеми этими тварями по просторам Северного Хьёрварда. Одно гнездилище Орды — то самое, под Холмом Демонов, — я разорил. Оставалось найти и уничтожить остальные. Я не сомневался, что справлюсь с этим самое большее за два солнечных дня этой реальности.
Дорога уходила на север. Я решил немного пройтись, пока не нащупаю ближайшее подземное гнездовье.
— Мама, мама, ну что же ты плачешь? А где... где мой братик? Он же с тобою был? Где он? Ушел? Куда? А когда вернется? А мы пойдем с тобой на реку? Нет? А на море? Мне так хочется...
Маленькая Ками весело прыгала вокруг Эльтары. Волшебница всхлипнула в последний раз и кое как вытерла слезы ладонями. Заклятия, что привело бы ее лицо в порядок, она не могла сейчас вспомнить.
Хеорт погиб... Кто же мог знать, что это настолько сильно скажется на ней, холодной эльфранской деве, никогда доселе не питавшей особо теплых чувств к человеческому роду? Далеко в прошлом осталась та надменная гордячка, что царственно вплыла в горницу Аргниста. Больше ее не было.
Тонкая, с полупрозрачной мраморной кожей рука Эльтары легла на затылок девочке. Ками Каор... Вечная Спутница... Говорят, один лишь Камень Эльфра на, Камень Тоэй, способен дать Спутнику свободу. Но тогда Ками все равно останется в Эльфране — ни смертные, ни гномы, что прихотью судьбы оказываются там, никогда не возвращаются в свои родные места. Так гласит Вторая Заповедь, непосредственно вытекающая из Первой, Смертной...
Больше Эльтаре было нечего делать в Галене. Она догадывалась, что какая то страшная надмировая сила пришла ей на помощь в решающие мгновения схватки с Хиссом — иначе змеиный царь вполне мог ускользнуть. Но все кончилось благополучно; Тоэй даст ответ, кто помог Эльтаре, и она отблагодарит совершившего это. А Ками... что ж, Эльфран, право же, далеко не самое худшее место на свете.