Джон Мейнард Кейнс изменили наш мир, и рассказ
| Вид материала | Рассказ |
- Джон Мейнард Кейнс. Вработе исследование, 142.51kb.
- Литература по макроэкономике, 12.58kb.
- Джон Мейнард Кейнс (1883 1946), 27.02kb.
- И. М. Губкина кафедра экономической теории планы семинар, 440.53kb.
- Джон Мейнард Кейнс. Монетаризм. Открытие и исчезновение кривой Филипса. Критика Лукаса, 30.09kb.
- Історія вільних грошей найбільше пов’язана з Німеччиною, 211.5kb.
- Собрание сочинений в 4 т. Т. М., Мысль, 1993 с. 347 Основной, 749.26kb.
- Джин Ландрам «13 женщин, которые изменили мир», 3969.1kb.
- Мы резонаторы и наш резонанс, 2820.82kb.
- Digital Equipment Corporation) в городе Мейнард (штат Массачусетс, сша) для семейства, 150.6kb.
Но главное следствие снижения сбережений было даже важнее, чем потеря уверенности в завтрашнем дне. А главным было то, что экономика оказалась парализованной ровно в тот момент, когда именно движение могло спасти ее. Ведь если никакого избытка сбережений не было, то не было и давления на ставку процента в сторону понижения, которое должно заставить бизнесменов занимать средства. Ну а без одалживаемых средств и инвестиционных расходов не могло и речи быть о росте. Экономика не сдвинулась бы ни на дюйм и оставалась бы в своеобразном «равновесии», несмотря на толпы безработных мужчин и женщин и простаивающие заводы и оборудование.
Отсюда и парадоксальное существование нищеты посреди всеобщего процветания, и такая аномалия, как праздные люди и остановленные станки. На дне спада нас ждало жестокое противоречие между нуждой в товарах и недостаточным производством. Но противоречие это было исключительно нравственным феноменом. Экономика не служит удовлетворению человеческих желаний, потому как потенциально они безграничны. Производя продукцию, она старается насытить предъявляемый спрос, объем которого никак не может превосходить содержимое кошелька отдельного человека. Ровно поэтому безработные были в своем роде экономическими нулями — находись они на Луне, их влияние на рынок было бы не меньшим.
347
РОБЕРТ Л. ХАЙЛБРОНЕР
Философы от мира сего
Разумеется, стоит инвестициям сократиться, а экономике — потерять в объеме, как в обществе начнут проявляться симптомы страданий и невзгод. Но, по словам Кейнса, эти общественные проблемы неэффективны: ксожалению, обеспокоенность народа своей судьбой не может служить адекватной заменой требуемым инвестициям. Когда сбережения снижаются вместе с инвестициями, экономический круговорот доходов сохраняет свою структуру, словно не обращая внимания на то, что он уменьшается в масштабах.
Удивительное положение вещей: трагедия налицо, но главного злодея как будто и нет. Вряд ли кто-то может обвинить общество в том, что оно сберегает, тем более если бережливость на личном уровне почитается добродетелью. Точно так же довольно трудно порицать бизнесменов за то, что они не инвестируют, ведь именно они, как никто другой, были бы рады сделать это, представься разумная возможность. Речь уже не идет о справедливости, эксплуатации или даже людской глупости — вопрос перестает быть исключительно нравственным. Сложность возникает из-за сбоев в системе, по сути механических нарушений. Но это не снижает ее цены. Эта цена — безработица.
Пришло время для тезиса, который труднее всего переварить: желание инвестировать не может существовать вечно. Рано или поздно инвестиции начнут сокращаться.
Почему? В каждый отдельно взятый момент отрасль экономики ограничена размером рынка, который она обслуживает. Возьмем, к примеру, железные дороги в 1860-е годы, время бурных инвестиций в железнодорожное строительство. Умы магнатов тех времен не занимал рынок 60-х годов следующего столетия; в противном случае им пришлось бы прокладывать пути до несуществующих городов в незаселенных землях. Поэтому они построили все, что могло быть использовано. — и остановились. То же можно сказать и об автомобилестроении. Даже если бы к 1910 году у Генри Форда хватало средств на возведение завода, подобного построенному в
348
ГЛАВА 8. Ересь Джона Мейнарда Кейнса
1950-м «Ривер-Ружу», он бы очень скоро обанкротился: в то время не было не только дорог и заправочных станций — не было спроса на такое количество автомобилей. Воспользуемся примером из более близкого прошлого: к концу 1990-х годов американский бизнес тратил около триллиона долларов в год на новое оборудование — много, но меньше, чем два триллиона. Возможно, в какой-то момент именно эта сумма станет привычной, но к моменту окончания двадцатого столетия ситуация была именно такой.
Вообще, инвестиционные расходы меняются, следуя определенной логике: вначале все затмевает желание воспользоваться вновь открывшейся возможностью, затем на смену ему приходит осторожность и боязнь вложить больше, чем нужно; в конце концов наступает период пассивности, когда на ближайшее время рынок оказывается насыщенным.
Если бы на место каждого зашедшего в тупик инвестици -онного проекта приходил новый, о риске внезапного падения не было бы речи. В реальности такое развитие событий маловероятно. Каждое вложение не будет оправдывать себя лишь потому, что людские желания безграничны по природе своей; экономика какой угодно страны покрыта густым слоем фирм, погибших в результате поспешных или необдуманных инвестиционных решений. Для принятия разумного решения необходимо нечто более конкретное, чем простая уверенность в будущем, — может быть, новое изобретение, неизвестный ранее способ производства или продукт, способный привлечь внимание покупателей. Как подтвердит любой бизнесмен, такие возможности представляются вовсе не каждый день.
А значит, когда один инвестиционный проект умирает, нет никакой гарантии, что образовавшуюся брешь будет чем заткнуть. Если будет — если инвестиционные расходы лишь изменят структуру, не потеряв в объеме, — экономика продолжит свое безмятежное плавание. Но если не каждая потеря в инвестиционных рядах может быть восполнена, экономику ожидает спад.
349
РОБЕРТ Л. ХАЙЛБРОНЕР
Философы от мира сего
Рассуждая о присущей системе уязвимости, Кейнс писал:
Древний Египет был вдвойне счастлив и, несомненно, был обязан своим сказочным богатством тому, что в нем развивалось два таких вида деятельности, как сооружение пирамид и добыча благородных металлов, плоды этой деятельности не могли непосредственно удовлетворить нужды человека и не использовались для потребления, а следовательно, и по мере увеличения изобилия они не утрачивали своей ценности. В Средние века строили соборы и служили панихиды. Две пирамиды, как и две панихиды по усопшим, вдвое лучше, чем одна; в случае с двумя железными дорогами от Лондона до Йорка это не так1.
В конце концов, перед нами возникал мрачный диагноз, поставленный «Общей теорией...
Во-первых, находящаяся в депрессии экономика может оставаться в таком положении. И экономический механизм, что позволял ей выбираться из данного состояния, не является врожденным. «Равновесие» вполне может сосуществовать с безработицей, и безработицей массовой.
Во-вторых, процветание зависит от инвестиций. Если бы расходы предпринимателей на новое оборудование упали, в действие пришла бы сжимающаяся спираль. Спираль развития активизируется лишь в том случае, если бизнес увеличит инвестиционные расходы.
И в-третьих, на инвестиции нельзя полагаться как на приводное колесо экономики. В сердце капитализма лежит неопределенность, а не уверенность. Хотя предприниматели не были в этом виноваты, системе постоянно грозило пресыщение, а пресыщение сулило экономический крах.
1 John Maynard Keynes, The General Theory of Employment, Interest,
and Money, p. 131.
350
ГЛАВА 8. Ересь Джона Мейнарда Кейнса
Что и говорить, подобная перспектива не давала поводов для оптимизма. Но Кейнс не был бы самим собой, удовлетворись он поставленным достаточно неутешительным диагнозом. Несмотря на наполняющие ее страницы невеселые пророчества, «Общая теория...» не задумывалась как смертный приговор. Напротив, она давала надежду и даже предлагала лекарство.
По правде сказать, курс лечения начался еще до того, как рецепт был обнародован; лекарство пошло в ход еще тогда, когда сами доктора не знали с уверенностью, к чему приведет его использование. За сто дней «Нового курса» было принято множество законодательных актов, скопившихся за время двадцатилетней апатии государства. Эти законы должны были поднять моральный дух и настроение недовольного народа. Но вернуть пациенту жизненные силы должен был не пакет социальных законопроектов. Тонизирующим средством послужило кое-что другое: намеренное увеличение государственных расходов с целью стимулирования экономики.
Все началось с временных гарантий трудоустройства. В какой-то момент безработица достигла уровня, требовавшего государственного вмешательства хотя бы из политических соображений, — не будем забывать, что в то время Дирборн охватили волнения, измученные люди шли маршем на Вашингтон, целые семьи заселяли муниципальные мусоросжигательные станции в поисках тепла и даже пытались отыскать еду в содержимом мусоровозов. Помощь была необходима. Она началась еще при Гувере; при Рузвельте гарантии трудоустройства уступили место найму людей в качестве дворников, а затем и созданию рабочих мест посредством строительных проектов. Вдруг, словно неожиданно для себя самого, государство стало важнейшим инвестором, щедро вкладывая деньги в дороги, дамбы, зрительные залы, аэродромы, порты и жилищное строительство.
Кейнс прибыл в Вашингтон в 1934 году — именно к этому периоду относятся сделанные им записи о руках пре-
351
РОБЕРТ Л. ХАЙЛБРОНЕР
Философы от мира сего
зидента Рузвельта. Он призывал к тому, чтобы начатые программы были расширены. Согласно имевшейся статистике, инвестиционная активность частных лиц практически прекратила свое существование. Если в 1929-м бизнесмены выплачивали около 15 миллиардов долларов в форме вознаграждений, заработной платы и прибыли, то к 1932-му эта сумма снизилась до смехотворных 866 миллионов; падение составило 94%. Было нужно срочно запустить инвестиционный мотор, когда-то поднявший экономический лифт до самого верха шахты, и Кейнс надеялся, что государственные расходы исполнят роль необходимого стимула, поскольку они увеличат общую покупательную способность американского народа — «подготовят насос к работе», как говорили в те дни.
В результате вышедшая в 1936 году «Общая теория...» предлагала не столько новую и радикальную программу действий, сколько защиту уже активно применявшегося образа действия. Защиту — и необходимое объяснение. «Общая теория...» показывала, что грозившая Америке да и всему западному миру катастрофа — логичное следствие недостаточных инвестиционных расходов со стороны предпринимателей. А значит, лекарство было предельно разумным: если бизнес не имел возможности расширяться, государство должно перехватить у него эстафетную палочку.
Лишь отчасти шутя, Кейнс писал:
Если бы казначейство наполняло старые бутылки банкнотами, закапывало их на соответствующей глубине в бездействующих угольных шахтах, запол -няло эти шахты доверху городским мусором, а затем, наконец, предоставляло бы частной инициативе на основе хорошо испытанных принципов laissez -faire выкапывать эти банкноты из земли... то безработица могла бы полностью исчезнуть, а косвенным образом это привело бы, вероятно, к значительному
352
ГЛАВА 8. Ересь Джона Мейнарда Кейнса
увеличению как реального дохода общества, так и его капитального богатства по сравнению с существующими размерами. Разумеется, более целесообразно было бы строить жилые дома и т. п., но если этому препятствуют политические и практические трудности, то и предлагаемый вариант неплох1.
Несомненно, кому-то могло показаться, что многие довольно-таки необычные шаги правительства едва ли более разумны, чем эксцентричные предложения Кейнса. В любом случае теперь у подобных мер было логическое обоснование: если частные предприятия не способны совершать масштабные вложения, государство обязано сделать все от него зависящее — потребность в стимулировании того или иного рода была настолько очевидной, что хоть что-то было заведомо лучше, чем ничто.
Ну а если прямое стимулирование инвестиций не представлялось возможным, то надо было поощрять хотя бы потребительские расходы. Если инвестиции — это самый капризный компонент системы, то потребление — самый крупный. Таким образом, общественные работы должны были атаковать проблему по двум направлениям: напрямую — помогая поддерживать покупательную способность сидящих без постоянной работы людей — и протаптывая путь для возобновления экспансии частного бизнеса.
Вот отрывок из письма Кейнса в редакцию «Нью-Йорк тайме» в 1934 году: «Я смотрю на проблему восстановления экономики под определенным углом, а именно: как скоро нам на помощь придет нормально функционирующий предпринимательский сектор? Соответственно, по каким каналам, как долго и в каком объеме должны течь повышенные государственные расходы?»2
- Keynes, General Theory, p. 129.
- New York Times, June 10,1934.
353
РОБЕРТ Л. ХАЙЛБРОНЕР
Философы от мира сего
Обратите внимание на слово «повышенные». По мнению Кейнса, государственные программы не должны становиться постоянным фактором экономической жизни. С его точки зрения, государство лишь протягивало руку помощи поскользнувшейся и отчаянно пытавшейся удержать равновесие системе.
Казалось, что он рассуждалвполнездраво; и насамом деле ничего более здравого никто не предложил. Несмотря на это, мероприятия по «подготовке насоса к работе» дали гораздо более скромные результаты, чем ожидали их организаторы. Общая сумма государственных расходов, составлявших около 10 миллиардов долларов в год в период с 1929-го по 1933-й, повысилась до 12, затем до 13, а в 1936-м — и до 15 миллиардов долларов. Частные инвестиции набирали обороты и даже отыграли две трети потерь: в том же 1936 году фирмы инвестировали 10 миллиардов собственных средств. После трех лет государственных вливаний национальный доход и потребление увеличились наполовину. Безработица же словно и не думала исчезать; да, она снизилась до приемлемого уровня, но без дела оставались еще около 9 миллионов человек — это лишь очень отдаленно напоминало о наступлении новой экономической эры.
Эффективность лекарства была невысокой по двум причинам. Прежде всего, государственная программа была реализована в меньших объемах, чем те, что требовались для возвращения экономики на уровень полной занятости. Уже позже, во время Второй мировой войны, расходы государства возросли до на тот момент потрясавшей воображение суммы в 103 миллиарда долларов: в результате возникла не только полная занятость, но и инфляция. В рамках экономики мирного времени, каковой она являлась в тридцатых годах, расходные программы подобных масштабов было трудно себе представить, ведь даже весьма скромные попытки увеличить государственное присутствие в экономике приводили к разговорам о превышении федеральными властями своих тра-
354
ГЛАВА 8. Ересь Джона Мейнарда Кейнса
диционных полномочий. Хуже того, даже в самый тяжелый для экономики период Федеральную резервную систему сильнее беспокоила инфляция, а не безработица, и поэтому в ходу были меры, ограничивавшие банковское кредитование.
Вторая причина была тесно связана с первой. Ни Кейнс, ни те, кто стоял у истоков государственных программ, не учли: пациенты могут счесть, что предлагаемое лекарство еще хуже одолевавшей их болезни. Государственные расходы задумывались как способ помощи бизнесу. Сами же предприниматели видели в них угрозу.
Ничего удивительного. «Новый курс» породил волну неприязненного отношения к бизнесу — казавшиеся незыблемыми ценности и стандарты внезапно подверглись критическому пересмотру. Пошатнулись сами концепции «предпринимательских прав», «прав собственности», «роли государства». Традиционно его превосходство не ставилось под вопрос, но за каких-то несколько лет бизнесу пришлось свыкнуться с новой философией, предполагавшей тесное сотрудничество с профсоюзами, согласие с новыми правилами и ограничениями и реформу многих привычных порядков. Ничего странного, что Вашингтон ассоциировался у бизнесменов с враждебностью, предвзятостью и откровенной радикальностью. И уж тем более нечего удивляться, что в подобной атмосфере полномасштабные инвестиционные проекты выглядели не слишком привлекательно.
Как следствие каждая новая попытка государства провести в жизнь программу такого размаха, чтобы расправиться с безработицей, — а по всей видимости, она должна была вдвое превышать ту, что была реализована на самом деле, — разбивалась о все новые обвинения в откате к социализму. В то же самое время осуществленных государством полумер оказалось вполне достаточно, чтобы предприниматели и думать забыли о самостоятельных попытках решения проблемы. Медицина знает много подобных случаев: исцеляя
355
РОБЕРТ Л. ХАЙЛБРОНЕР
Философы от мира сего
пациента от одного недуга, лекарство ослабляет его за счет побочных эффектов. Государственным расходам так и не удалось вылечить экономику, и помешала тому не экономическая некомпетентность, а возмущение, порожденное ими на идеологическом фронте.
Не тщательно продуманная, но отчаянная экономическая политика вовсе не должна была создавать такие трудности. Не пусти государство в ход машину расходов, скорее всего, уже скоро частный бизнес вновь занял бы прежнее лидирующее положение. Так происходило в прошлом, и, несмотря на всю серьезность Великой депрессии, рано или поздно все вернулось бы на круги своя. Но времени ждать не было. Американский народ ждал долгих четыре года и больше ждать не желал. Среди экономистов уже пошли разговоры о стагнации как перманентном состоянии капиталистической экономики. Внушительнее, чем когда-либо до этого, звучал голос Маркса: многие указывали на армии безработных как очевидное свидетельство его правоты. В какой-то момент на сцене появились технократы, и настало время вспомнить бормотание Веблена, уповавшего на инженеров, а не пролетариев. Нельзя было обойти вниманием и заставлявший кровь в жилах леденеть голос, который не уставал напоминать, что Гитлер и Муссолини, в отличие от остальных, хотя бы знают, как разобраться со своими безработными. На фоне сумбурных призывов к немедленным действиям и применению все новых лекарств идеи Кейнса, изложенные на страницах «Общей теории...» казались исключительно умеренными и вселяющими надежду.
Поддерживая набор мер, призванных придать капитализму нужное направление, Кейнс вовсе не был противником частного предпринимательства. «Если человек должен быть тираном, то пусть он будет таковым по отношению к своему банковскому счету, а не к согражданам»1, — пи-
1 Keynes, General Theory, p. 374.
356
ГЛАВА 8. Ересь Джона Мейнарда Кейнса
сал он на страницах «Общей теории... , а затем добавлял, что, если бы государство поставило перед собой узкую задачу осуществления достаточного количества инвестиций в общественные проекты, большая часть экономики могла бы и должна была быть отдана на откуп частной инициативе. Сейчас совершенно не кажется, что предложенное «Общей теорией...» решение было радикальным; скорее Кейнс выдвигал объяснение того, почему неизбежное лекарство способно оказать целительное воздействие. Если экономика находилась в затруднении и грозила оставаться в таком состоянии долгое время, даже самые неожиданные решения были предпочтительнее нерешительности государства.
Главный вопрос лежал в области нравственности, а не в области экономики. Во время Второй мировой войны профессор Хайек написал книгу «Дорога к рабству» — глубоко прочувствованное и логичное, несмотря на очевидные преувеличения, обличение излишне централизованной экономики. Кейнсу книга понравилась, да и идеи автора он разделял. Но, помимо похвал, он писал Хайеку, что
...вынужден... прийти к иному заключению. Я должен сказать, что нам нужно стремиться не к отказу от планирования или сокращению его объемов, но, вне всяких сомнений, к их увеличению. При этом планирование должно происходить в обществах, максимально большое число членов которых, от вождей до обычных людей, разделяют Вашу нравственную позицию. Умеренное планирование не будет представлять опасности, если разум и чувства ответственных за его проведение людей охвачены верным отношением к вопросам моральным. Относительно некоторых из них это и так справедливо. Наше про -клятие в том, что заметное их количество, скажем так, стремятся к планированию не ради его пло-
357
РОБЕРТ Л. ХАЙЛБРОНЕР
Философы от мира сего
дов, но потому, что они являются Вашей моральной противоположностью и предпочтут служить скорее дьяволу, чем Богу1.
Наивны ли надежды Кейнса? Можно ли на самом деле управлять капитализмом, могут ли плановики в действительности открывать — и закрывать — кран государственных расходов, с тем чтобы дополнять, но ни в коем случае не заменять, частные инвестиции? На этот вопрос ответ еще не получен, и он остается частью нашей жизни.
Отложим разговор о нем до следующей главы. Здесь же предметом нашего изучения является сам Кейнс и его мнения, насколько бы ошибочными они нам ни казались. И было бы непростительным заблуждением поместить этого человека, чьей целью было спасение капитализма, в лагерь тех, кто пытался его потопить. Да, он призывал к «национализации» инвестиций (хотя так толком и не объяснил, что имелось в виду), но, жертвуя частью, пытался спасти целое.
На самом деле он был сторонником консервативных убеждений — преданным почитателем Эдмунда Берка и традиции ограничения роли государства, ярким представителем которой Берк являлся.