Geum.ru

Сафронов В. А

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   24
Металлообработка, как и высоко развитая керамическая индустрия, свидетельствуют о специализации ремесла. Подтверждением этому служат находки керамических кладов в культуре Лендьел (Хензель, 1980, рис. 32).
Таким образом, сравнение культурно-хозяйственного типа Лужанок и Лендьела показывает их единство, которое особенно выразительно на фоне различных культурных групп, образовавшихся после исчезновения — культуры линейно-ленточной керамики (сравнить с культурно-хозяйственным типом КЛЛК, приведенным в главе V). Установив генетическое родство древнейших памятников культуры Лендьела — Лужанок — с памятниками классического Лендьела, можно переходить к вопросам происхождения, выделяя местную традицию, уходящую корнями в культуры предлендьелского горизонта (Сопот — Бичке —Биня) с растворенными в нем элементами Желиз— деривата культуры линейно-ленточной керамики, и пришлую — с более южных регионов, на которые указывают лендьелские импорты в слоях винчанских поселений.
Местный компонент (в связи с выделением предлендьелского горизонта) в сложении расписного Лендьела следует искать не в памятниках Желиз, а в памятниках Сопот II — Бичке — Биня. Комплексы предлендьелского горизонта — культуры Сопот II-Бичке — Биня (по Калицу— Павуку) и комплексы расписного Лендьела неравноценны в количественном отношении. Это осложняет сравнение. В подобной ситуации можно применить способ сравнения через совмещение, по методике, разработанной Н. А. Николаевой (1987, с. 2—16). Все 8 типов целых форм Бичке находят полные аналогии в керамических формах краснорасписного Лендьела (рис. 23: 18—25 и 23: 32—41). Объективной характеристикой этого сходства может служить коэффициент совмещения, равный 1,0 (о расчета коэффициента см. выше). Приведены формы культуры Сопот II, полностью тождественные культурной группе Бичке (рис. 23: 18—25 и 23: 9—17). Коэффициент совмещения этих выборок также близок к 1,0. На основании этого сравнения можно сказать, что компонент Сопот II —Бичке — Биня полностью вошел в состав лендьелского культурного комплекса.
Происхождение предлендьелского горизонта, таким образом, увязывается с происхождением лендьелской культуры. Разработки венгерских (Калиц, 1972), словацких (Павук, Лихардус, Шишка, Точик) и югославских археологов (Брукнер, 1969; 1974) показывают, что результирующее научное мнение склоняется в пользу трактовки памятников Сопот, Бичке как колоний культуры Винча. Поскольку памятники Бичке наслаиваются на субстрат Желиз (Калиц, 1972, с. 13), то элементы Желиз в керамическом комплексе Лендьела, рассматриваемые рядом археологов как праформы для керамики Лендьела в культуре Желиз (Точик, 1969), являются опосредованными через предлендьел-ский горизонт (Павук, 1969, рис. 1). Сравнение керамики Сопот II — Бичке с культурой Винча (рис. 23:, II и 23: IV) показывает, что все формы этой культуры находят аналогии в Винче (9 форм). Комплексы Сопот II — Бичке и Винчи не равноценны в количественном отношении, поэтому и в данном случае следует применять коэффициент совмещения для оценки сходства двух групп памятников. Коэффициент совмещения комплекса Сопот II-Бичке с Винчей равен 1,0. Однако в керамическом комплексе культуры Лендьел существует и другой компонент, который не может быть выведен из культуры Солот II — Бичке. Генетические истоки неместного компонента культуры Лендьел как ее классического, так и древнейшего варианта ведут к культуре Северных Балкан — Винче, характеристика которой была дана выше, в главе 6. Сравнение керамического комплекса, а также других составляющих культурного комплекса Лужанок и Винча (рис. 24: 17 — 44) показывает сходство двух культур, которое выходит за рамки ареальных связей, которое можно интерпретировать только как генетическое родство двух культур. 14 форм керамики, которые составляют 11 типов, в Лужанках находят полные и тождественные соответствия в керамике Винчи. Вопрос о представительности выборки керамики Лужанки решается методом совмещения всего комплекса керамики Лужанок и данной выборки. Всего в комплексе Лужанок — 14 типов, таким образом, 80% комплекса Лужанки находит точные и полные аналогии в керамике Винчи, и это сходство может быть интерпретировано как генетическое родство (рис. 24: 17—44). Все ведущие формы сосудов Лужанок — кувшинообразные сосуды с 4-я симметричными выпуклинами (рис. 24: 17 и 31), кубок (рис. 24: 18 и 32), чаши (рис. 24: 27—29 и 41—43), чаши на пьедестале (рис. 24: 26, 30 и 40, 44) находят аналогии в культуре Винча. Уникальные составные сосуды (рис. 24: 24, 25 и 38, 39) также характерны для двух культур.
Культурно-дифференцирующими признаками двух культур Лендьел и Винча служат орнаментация каннелюрами (характерна для Винчи и отсутствует в Лендьел, хотя присутствует в Бичке), роспись (характерна для Лендьела, но отсутствует в Бичке и Винче). Эти же признаки являются культурно-определяющими для этих культур.
Сходство Лужанок и Винчи может быть подкреплено сравнением комплексов классического Лендьела и Винчи (рис. 24: 1—16). Всего к сравнению привлечено 7 форм из Зенгеварконя — памятника венгерского Лендьела и 1 форма культуры моравской расписной керамики (рис. 24: 1—8). Все формы находят адекватные аналоги в винчанском керамическом комплексе (рис. 24: 9—16), в том числе 6 форм представляют массовые формы в обеих культурах. Таким образом, всего сопоставляется с Винчей 21 керамическая форма, представляющая ядро лендьелской культуры и ее массовые типы. Еще более разительным, представляется сходство лендьелской и винчанской пластики (рис. 25). Эта пластика и антропоморфная, и зооморфная (рис. 25: 17, 24, 20, 27). Она включает отдельно стоящие (рис. 25: 1, 8, 3, 10, 11) и сидящие фигурки (рис. 25: 2, 4, 9, 12), одетые (рис. 25: 3) и обнаженные (рис. 25: 3, 10, 11, 12). Стиль изображений условный. Руки показаны укороченными коническими выступами, грудь — круглыми налепами. Фигурки богини-прародительницы или женщины с ребенком трактованы одинаково: руки скрещены на поясе, младенец — с левой руки, показаны колени , (рис. 25: 2, 9). Знаки, которые изображены на винчанской статуэтке (рис. 25: 1), повторяются на лендьелских фигурках (рис. 25: 8). Общим для Винчи и Лендьела является изображение фигуры в рельефе на стенках сосудов с воздетыми руками, разведенными ногами (рис. 25: 6, 7, 14). Для культуры Винча характерны лицевые урны, которые в Лендьеле почти не встречаются (рис. 25: 21 и 28). Алтари — столики на ножках с углублением в центре — встречены в обеих культурах, причем, это истоки той формы, которая встречается во всех индоевропейских культурах III—II тыс. до н. э., и возможно, проясняют происхождение так называемых курильниц катакомбной культуры II тыс. до н. э. (рис, 25: 19, 26; рис. 26: 2, 8, 9, 17). Зооморфные ручки сосудов характерны для Лендьела и Винчи (рис. 26: 17, 24). Зооморфные сосуды, впервые появляющиеся в Винче и Лендьеле (рис. 26: 1, 16), имеют своим завершением аски (рис. 25: 16). Отсутствующие в Винче модели жилища, но имеющиеся в Лендьеле, могут быть дополнены пластическими украшениями в виде головы животного в Винче (рис. 26: 3), обычно вывешиваемыми над входом в дом, как можно судить по модели дома в КМК (рис. 26: 10). Картина сходства двух культур была бы неполной, если не вспомнить проушные топоры, плоские каменные тесловидные топоры, а также костяные, каменные бусы и подвески из клыков (рис. 26: 4, 5, 6, 11, 12, 20, 21 13—15), встреченные в обеих культурах — Винче и Лендьел. На основании проведенного анализа правомерно говорить/ о доминирующей роли винчанского компонента в сложении культуры Лендьел и ее древнейшего варианта — Лужанок. Ареал Сопот II — Бичке смыкается с Винчей на своих восточных границах, а с Лужайками — на северной границе. Так осуществляется принцип непрерывности территории при доказательстве происхождения культуры Лендьел от Винчи. Далее, если один компонент, слагающий культуру раннего Лендьела (Лужанок), Сопот II — Бичке, происходит из Винчи, и второй компонент развитого краснорасписного Лендьела происходит также из Винчи, то в целом можно говорить о миграционном происхождении культуры Лендьел от Винчи. Механизм участия Винчи в образовании ряда центральноевропейских неолитических культур представляется следующим образом.
Культура Винча, появившись как сложившийся культурный комплекс на Северных Балканах, в массиве памятников культурно-исторической области Старчево — Криш — Кереш, во второй половине V тыс. до н. э. оказывала все возрастающее влияние на северную периферию. Может быть выделено несколько хронологических периодов влияния Винчи на северные области, в один из которых наступила дезинтеграция монолитной культуры линейно-ленточной керамики, что выразилось, в частности в образовании культуры Желиз. На последующих стадиях Винча В1—В2 влияние Винчи на северозападную периферию сохранилось, о чем свидетельствует существование в этом регионе винчанских памятников (Осентиван в Венгрии, Тордош в Румынии) и памятников культуры Сопот I—II, в которой исследователи видят «посла винчанских традиций» (Брукнер, 1974, с. 303). Влияние Винчи в северо-восточном направлении на Потисье выразилось в дезинтеграции массива культуры алфелдской линейной керамики и образовании групп типа Сакалхат-Лебе. Характеристика этой группы в отечественной литературе впервые дана В. С. Титовым (1980, с. 158—181). По отношению к памятникам Сакалхат-Лебе винчанекий компонент признается Титовым без всяких колебаний (1980, с. 180), тогда как в отношении лендьелских памятников, имеющих больше аналогий в Винче, исследователь воздерживается от однозначной оценки, сочувственно излагая точку зрения Д. Срейовича, полагающего, что Винча не играла роли в сложении культуры Лендьел (Титов, 1980, с. 411). В этой связи интересно провести сравнение керамики Сакалхат и Винча (рис. 13). Выборка Сакалхат (рис. 13: 1—7, 15—18) содержит амфоры и амфоровидные сосуды, горловина которых украшается антропоморфной личиной (рис. 13: 3, 4), Сосуды на ножках, миски, орнаментация выпуклинами (рис. 13: 5—7) имеют аналогии не только в Винче, но и в Лендьеле. Характерным новым типом керамики является двуручный сосуд, который широко распространился в Средней Европе только в период баальбергской стадии KBК (рис. 13: 18). Особенно роднит с Винчей орнаментация широкими меандровыми полосами, украшенными наколами (рис. 13: 1, 2). Всего 12 форм Сакалхат-Лебе находят аналогии в Винче, из них 5 форм находит аналогии в Лендьеле (рис. 13: 5—7, 15—17). Если принять во внимание сказанное выше о 21 аналогии сосудам Лендьела в Винче и серии параллелей лендьелской пластике, зооморфным сосудам и т. д. в Винче, то еще раз можно (на фоне аналогий Сакалхат-Лебе) определенно сказать, что культура Лендьел — миграционная в Средней Европе и возникает на основе доминирующего влияния Винчи. Что касается венгерского Лендьела, то Титов говорит о группе Бичке как предтече Лендьела (Титов, 1980, с. 412). Наш взгляд на происхождение Лендьела исходит из трех фактов: исключительной роли Винчи в сложении культуры Лендьел, трехэтап-ности влияния Винчи на Среднюю Европу, а также существовании предлендьелского горизонта. Эта точка зрения не исключает Бичке из схемы образования лендьелской культуры, но не позволяет рассматривать Бичке как единственный компонент Лендьела. Распространение но всей территории Западной Венгрии краснорасписной керамике можно связывать лишь с сильным культурным влиянием из районов Западной Словакии и Моравии, поскольку древнейшим вариантом Лендьела является группа Лужанки в Западной Словакии, о чем свидетельствует и большое количество параллелей между Лужайками и Асодом — древнейшим памятником венгерского Лендьела (Калиц, 1970).
Процесс сложения краснорасписного Лендьела является, по нашему мнению, отражением в материальной культуре процесса формирования позднеиндоевропейской общности. Так, он является сложным взаимодействием двух разных, но генетически связанных групп (Со-пот II — Бичке и Лужанки), корни которых — в культуре Винча. Даже субстрат, на который наслаиваются памятники предлендьелского горизонта (культура Желиз), оказывается также облученным культурой Винча, представляющей собой древнейшую цивилизацию Старого Света. Сопот, Сопот II — Бичке — Биня, Сакалхат и Лужанки — разновременные вехи колонизационного движения этой древнейшей цивилизации Европы. Решающая роль Винчи в формировании Лендьела, позднеиндоев--ропейскую принадлежность которого мы обосновали в предыдущей монографии (Сафронов, 1983), делает ее ответственной за передачу лендьелцам «праиндоевропейской языковой эстафеты». Таким образом, учитывая, что Лендьел является культурой поздне-индоевропейского состояния, образующей с культурой воронковидных кубков последнюю прародину индоевропейцев перед распадом их единства, мы должны видеть в процессе формирования культуры Лендьел процесс сложения позднеиндоевропейской общности, а культуру Винча считать предшествующей и частично синхронной позднеиндоевропейскому состоянию праиндоевропейской общности. Процесс формирования культуры Лендьел начался с появления группы Лужанки в Юго-Западной Словакии, а закончился становлением краснорасписного Лендьела на территории Венгрии.
Ареал первой позднеиндоевропейской прародины (ПИЕ I) (рис. 42; 2) образовался в последнее столетие V тыс. до н. э. и очерчивается границами группы Лужанки. Он должен быть занят этнически однородным населением и в силу территориальной компактности (120—130 км в поперечнике), и в силу однообразия и устойчивости материальной культуры немногих памятников лужанской группы. Различные коллективы «лужанского» населения благодаря территориальной близости постоянно могли легко общаться друг с другом. Однородность материальной культуры как раз и свидетельствует о тесных контактах ее носителей. Это исключает наличие диалектов внутри языка «лужанского» населения. Ареал второй позднеиндоевропейской прародины (ПИЕ II) (рис. 43: 1) образовался на рубеже V—IV тыс. до н. э. (дата поселения Асод в Венгрии—4040—3880 гг. до н. э.—Титов, 1980, с. 409). По территории ареал ПИЕ II больше ареала ПИЕ I (400 км с севера на юг и 200 км с востока на запад), но его земля сплошной полосой занята памятниками краснорасписного Лендьела ступени Ib. Участие в формировании краснорасписного Лендьела двух разных, хотя и родственных групп Лужанки и Бичке, делает вполне возможным наличие диалектного членения в языке носителей культуры этих памятников, но археологически выявить это не представляется возможным, хотя памятники южного венгерского Лендьела этого периода несколько отличаются от более северных комплексов моравской расписной керамики. Этот период окончательного формирования лендьелской культуры, включившей в себя не только лужанские, но и элементы субстрата и группы Бичке. Ареал третьей позднеиндоевропейской прародины (ПИЕ III) образовался в конце первой половины IV тыс. до н. э.; характеризуется ступенью II развития культуры. Лендьел, отличительной чертой которой является белая роспись в керамике (Титов, 1980, с. 409—410), а также фактом отпочкования в это время от лендьелской культуры памятников новой культуры, генетически связанной с Лендьелом,— культуры воронковидных кубков (рис. 43: 2).
Генетическая связь культуры воронковидных кубков (КВК) с куль-Турой Лендьел (КЛ) фактически никем не обосновывалась, хотя сторонники гипотезы «южного происхождения» (Милденбергер, 1953, с. 82), указывая на сходство отдельных керамических форм КВК и КЛ, считали эту связь генетической (Беренс, 1973, с. 81). КВК широко распространена во времени (сер. IV—III тыс. до н. э.) и пространстве (от Южной Скандинавии и Балтийского моря — на севере, до Дуная — на юге, от Нидерландов — на западе, до Прикарпатья — на востоке). Сложнее определить время существования каждого регионального варианта и хронологическую позицию древнейших памятников КВК в каждом из них. Периодизация и хронология датских памятников КВК установлена известным датским археологом Беккером (1958) на основании совстречаемости форм сосудов в керамических (поминальных) комплексах торфяников Дании. Беккер разделил керамику КВК на 5 типологических групп (А—Е). Сопоставление выделенных групп с известными к тому времени неолитическими комплексами керамики Северной и Средней Европы при учете палинологических анализов и дат торфяников по С14 показало хронологическое значение этого распределения. Периодизация Беккера (1947/1948, с. 5 и ел.) была образцовой в течение четырех десятилетий. Почти в неизменном виде она остается и сейчас единственной для памятников КВК Северной Европы. По периодизации Беккера корректируют свои региональные схемы исследователи неолита-энеолита Польши, Чехии, Моравии, Германии (Ковальчик, Запотоцкий, Хоуштова, Беренс). Лишь положение о последовательности двух древнейших хронологических этапов КВК в схеме Беккера, характеризуемых кубками А и кубками В, подверглось сомнению (Стенбергер, 1977, с. 46—52). Древнейшими Беккер считал комплексы с плоскодонными кубками А, носители которых были первыми неолитическими и земледельческими племенами Северной Европы. Со торой миграционной волной в эти же районы и с другим народом он связывал появление круглодонных кубков В.
По нашему мнению, кубки А и кубки В типологически близки друг другу (воронковидное горло, плавные очертания тулова) и отличаются только формой дна. Одинакова и невыразительная орнаментация в виде наколов, ногтевых вдавлений, хотя во время бытования комплексов с кубками В появляется новый элемент — шнуровая орнаментация горизонтальными линиями несколько ниже венчика. Новый орнаментальный штамп и новая керамическая форма — воротничковая фляга с округлым туловом — широко распространены в Средней Европе и в более поздних, чем ступени КВК А и КВК В в Швеции и Дании, в последней фазе IV КВК в Моравии, на рубеже баальбергской-зальц-мюндской ступени КВК в Германии, и на ступени С I—С II КВК в Чехии. Эти факты и убеждают нас в справедливости предложенной Беккером последовательности стадий А и В. Однако многие археологи отметили недостаточную аргументированность этой последовательности и даже возможность обратной стратиграфии. Так, Стернбергер (1977, с. 46—52), указывая на единую этническую принадлежность носителей КВК в Южной Швеции на основании типологического анализа инвентаря, пришел к выводу, что кубки В древнее кубков А и что последние развились на неизвестной пока родине КВК из круглодонных кубков В. Полемика привела к тому, что археологи стали рассматривать комплексы с кубками А и В как единый хронологический горизонт АВ. По наличию кубков и других керамических форм, сопровождающих кубки типа А и В, комплексы этого древнейшего горизонта КВК — КВК АВ были обнаружены в Центральной Польше (Сарново: I этап КВК по схеме К. Сюшинского), Западном и Восточном Поморье, Куявии, Ма-зовии, Малопольше (?) (Неолит Польши, с. 198—199, табл. 106), в Верхней Силезии (Петровице Велки — Козловски, 1970, с. 543), в Моравии (I этап по периодизации Е. Хоуштовой, 1960, клады Божич в Зноймо и Малице), возможно, в Чехии (Шленьска Гора: IA по периодизации чешских археологов — Доистория Чехии, 1978, с. 238, 239), гипотетично в Саксо-Тюрингии. Подобная география распространения древнейших комплексов воронковидных кубков может свидетельствовать либо почти об одновременном конвергентном их возникновении на разных территориях (полицентризм), что возможно только при наличии общей подосновы; либо о быстром их распространении из одного центра (моноцентризм). В пользу моноцентрической гипотезы свидетельствует отсутствие западных генетически близких культур субстрата на западных и северных территориях распространения кубков А—В. Так, в Дании и Швеции КВК наслоилась на мезолитическую культуру Эртебёлле и некоторой время существовала с этой культурой. Предположение Троелс — Смита (1954) о том, что на ее основе под влиянием юго-западных элементов возникла КВК, не только лишено оснований, но и перспектив из-за невозможности объяснить появление развитого неолитического комплекса И полной смены культурно-хозяйственного типа в этом регионе. Таким образом, Северная Европа не могла быть родиной КВК. Западная (приальпийская) концепция происхождения КВК от ми-хельсбергской культуры, выдвинутая Беренсом (Ковальчик, 1970), также может быть легко опровергнута на основании хронологических данных, поскольку михельсбергские элементы не встречаются в древнейших памятниках КВК на ступени АВ. Хотя, по нашему мнению, кубки В вполне могли переоформиться из плоскодонных кубков А под влиянием круглодонных михельсбергских форм. Существование же михельсбергской культуры в период бытования кубков А и В доказывается целой серией из восьми дат из михельсбергского поселения Эренштайн (Долуханов, Тимофеев, 1972), относящихся к концу 3-й — сер. 4-й четверти IV тыс. до н. э. Однако и радиокарбонные данные указывают на то, что КВК возникла на три века раньше михельсбергской культуры, и ее ранние памятники датируются по С 14 последним столетием первой половины IV тыс. до н. э., а по увязке с белорасписным Лендьелом — серединой IV тыс. до н. э. (см. ниже). Безусловная близость некоторых керамических форм михельсбергской и КВК восточной группы скорее свидетельствует о взаимовлиянии керамических традиций обеих культур. В михельсбергской культуре есть формы, восходящие к еще более древней, лендьелской традиции в керамике. Вероятно, не лишена оснований гипотеза тех исследователей, которые «считают михельсбергскую культуру периферийной культурой области воронковидных кубков» (Монгайт, 1973, с. 255). Эту гипотезу подтверждает появление на стоянках михельсбергской культуры рвов, частоколов, сложных воротных сооружений, полностью совпадающих с фортификационными сооружениями КВК и Лендьела (Хахман, 1973, с. 79—107). Сформировавшаяся под сильным влиянием КВК, михельсбергская культура, продолжая впитывать культурные элементы КВК — Лендьела, и сама оказывала влияние на эти культуры. Особенно явно это ощущается в появлении круглодонных форм в иордансмюльских комплексах лендьелской культуры, баальбергских памятниках КВК (рис. 29: 7, 26, 27, 29), а позже в памятниках зальцмюндской ступени КВК. При такой ситуации решающее значение в пользу происхождения КВК от лендьелской культуры имеет хронология памятников КВК, преемственность ее архитектурного и фортификационного наследия, типа хозяйства и керамической традиции от лендьелской культуры (рис. 28).
Южное происхождение КВК от лендьелской культуры представляется единственно возможным, поскольку в этом случае находится объяснение возникновению яркого керамического комплекса КВК, почти все формы которого восходят к лендьелской керамической традиции (рис. 31, 28), а удивительное сходство культурно-хозяйственного типа и архитектуры обеих культур убеждает в их генетической связи (см. ниже). Наконец, данные радиокарбонного анализа подтверждают большую древность южных памятников. Если наиболее древние памятники КВК в Южной Швеции датируются по С 14 2950 г. до н. э. (Стернбергер, 1977, с. 51), в Дании (Коненсхой)—последней четвертью IV тыс. до н. э., в ГДР (Кмелен) —третьей четвертью IV тыс. до н. э., в Польше (Сарново) —около 3600 г. до н. э. (Долуханов, Тимофеев, 1972, с. 57), то для находок в Моравии, Верхней Силезии нет радиокарбонных дат, но они прочно синхронизируются по находкам белорасписной керамики Лендьелом II, памятники которого датируются по С 14 серединой IV тыс. до н. э. (Лентенье — Сенткересдомб -3510±120; Залавар —Мекень —3450±80 гг. до н. э.—Титов, 1980, с. 409—410). По устоявшемуся представлению появление новой археологической культуры отмечается новой керамической традицией. В культуре воронковидных кубков новой, ведущей и определяющей формой является воронковидный кубок или формообразующий элемент, встречающийся и на других сосудах в рамках этой керамической традиции, выраженый в преувеличенно раскрытой горловине в виде воронки (рис, 29: 7). в развитии керамической традиции КВК намечаются периоды, первый из которых характеризуется набором форм, типологических близких к лендьелским (рис. 28); воронкообразная горловина на отдельных сосудах еще не гипертрофированно увеличена, а соизмерима с пропорциями сосудов. Число сосудов, входящих в состав самого раннего комплекса КВК ступени АВ (по Бекеру), невелико, поэтому можно привести каждому из них конкретные аналогии, фиксирующие связи сосудов КВК с культурой Лендьел (рис. 29: 23—29, 28).