Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 |   ...   | 46 |

— Судовольствием поеду, — импульсивно выпалила я. — Учебный семестр закончился. Ясвободна. Когда ты собираешься выезжать

— Сегоднявечером ! — ответил он. — Фактически, как только мы закончим нашу трапе зу.

Я засмеялась, будучи уверена, что егоприглашение бы­лошуткой.

— Я немогу так вот просто сорваться с места, — за­метила я. Как насчетзавтра

— Сегоднявечером, — сказал онмягко и настойчиво, затем протянул руку и очень официально пожал мою.Толь­ко когда язаметила в его глазах огоньки удовольствия и озорства, до меня дошло, что этоозначало не прощание, а заключение договора.

— Когдарешения приняты, нужно немедленно начинать действовать в соответствии с ними,— произнес он,оставив слова висеть передо мной в воздухе. Мы оба уставились на них, словноони и в самом деле имели форму и размер.

Я кивнула, вряд ли сознавая, что принимаюрешение. Поворот судьбы был здесь, вне меня, наготове, он был неизбежен. Мне непришлось ничего предпринимать, чтобы вызвать его.

Внезапно я с пора зительной живостью вспомнила свою предыдущую поездку вСонору годом раньше. Тело содрогнулось от страха и потрясения, когда картины— никак несвя занные в своей последовательности — завер­телись у меня глубоко внутри.События этой странной поездки так основательно стерлись из моего сознания, чтодо этого момента я жила так, словно их вообще никогда не было. Однако сейчасони предстали перед моим мыс­ленным взором так ясно, как в тот день, когдапроизошли.

Содрогнувшись, но не от холода, а отневыразимого ужаса, я повернулась, чтобы посмотреть на Джо Кортеза и рассказать ему о своей поездке. Он неподвижносмотрел на меня со странной силой. Его глаза были словно туннели, глубокие итемные, они вобрали в себя мое смятение. Кроме того, под их воздействиемкартины той поездки отступили. И как только они потеряли свой заряд, в моемсознании остались лишь пустые банальные мысли. В этот момент я в своей обычнойсамоуверенной манере решила, что не стану ничего рассказывать Джо Кортезу, поскольку настоящее приключение само выбирает свойпуть, и самые восхитительные запоминающиеся события моей жизни — это те, у которых я нестановилась на пути.

— Как тыхочешь, чтобы я тебя называла Джо Кортез или Карлос Кастанеда — спросила я с противной женскойигривостью.

Медный цвет его лица озарилсяулыбкой.

— Я твойдетский приятель. Дай мне имя. Я зову тебя нибелунга.

Я никак не могла выбрать подходящее имя испросила его:

— А втвоих именах есть какой-то порядок

— Пожалуй,— сказал онзадумчиво, — ДжоКортез — это повар,садовник, мастер на все руки; это внимательный и задумчивый человек. КарлосКастанеда — эточеловек из академического мира, но я думаю, ты его еще невстречала.

Он с улыбкой неотрывно смотрел на меня. Вего улыбке было что-то детское, что-то, вызывающее глубокоедоверие.

Я решила, что буду звать его ДжоКортез.

Мы провели ночь — в разных комнатах — в мотеле в Юме, штат Аризона. После того, как мы выбрались изЛос-Анжелеса, я всю дорогу изводила себя беспокойством по поводу того, как мыбудем спать. Временами меня одолевал страх, что он набросится на меня прежде,чем мы доберемся до мотеля. В конце концов, он был сильным молодым мужчиной,чересчур самоуверенным и агрессивным. Я бы так не беспокоилась, если бы он быламериканцем или евро­пейцем. Но поскольку он был из Латинской Америки, я просто знала,что у него на уме. Принять приглашение про­вести с ним несколько днейозначало, что я желаю раз­делить с ним постель.

Его задумчивость и тактичное обращение сомной на протяжении длительной поездки прекрасно вписывались в то, что я о немдумала: он готовил почву.

Мы добрались до мотеля поздней ночью. Онотправился в кабинет управляющего справиться о комнатах для нас. Я осталась вмашине, мысленно разыгрывая один мрачный сценарий за другим.

Я была так поглощена своими фантазиями,что не за­метила, какон вернулся. Услышав, как он звенит передо мной связкой ключей, я подпрыгнулана сиденье и вы­ронилабумажную коричневую сумку, которую держала в руках, подсознательно прижимая кгруди. В ней лежали все мои принадлежности туалета, которые мы купили подороге.

— Я снялдля тебя комнату в западной части мотеля, — сказал он. — Она вдали от трассы.

Он указал на дверь в нескольких шагах отнас и до­бавил:

— Сам ябуду спать в этой, выходящей на улицу. Я привык спать при любом шуме,— он сам себеулыбнулся. — У нихостались только две эти комнаты.

Ошарашенная, я взяла ключи из его рук. Всемои сце­нарии разомотпали. Теперь у меня не будет возможности его отвергнуть. Не то чтобы мнедействительно этого хотелось. Но в глубине моей души раздавались голоса,жаждущие победы, не важно, сколь незначительной.

— Не вижу,зачем нам снимать две комнаты, — ска­залая с заученной небрежностью.

Дрожащими руками я подбирала с пола своивещи и запихивала их обратно в бумажную сумку. То, что я сказа­ла, звучало невероятно для менясамой, однако я не в силах была остановиться.

— Шуммашин не даст тебе отдохнуть, а тебе нужен сон не меньше, чем мне.

В данный момент мне как-то не верилось,что кто-то может уснуть под шум, доносящийся с трассы.

Не глядя на него, я выбралась из машины, азатем услышала собственное предложение:

— Мы моглибы спать в одной комнате — в разных кроватях, я имею ввиду.

На мгновение я застыла в немом оцепенении.Никогда прежде я ничего подобного не делала, и никогда у меня не было такойшизоидной реакции. Я говорила не то, что име­ла в виду. Или я-таки имела в виду именно это, но сама не понимала, чтоделаю.

Его смех положил конец моему смятению. Онхохотал так громко, что в одной и з комнат постояльцы зажгли свет и стали кричать, чтобы мызаткнулись.

— Остатьсяс тобой в одной комнате, чтобы ты посреди ночи мной воспользовалась,— выдавил он из себямежду приступами бурного веселья. — Как раз после того, как я приму душ. Не выйдет !

Я покраснела, да так сильно, что вспыхнулиуши. Мне хотелось умереть от стыда. Это не вписывалось ни в один и з моих сценариев.

Я вернулась в машину и захлопнула дверь.— Отвези меня в Трейхаунд на автостанцию, — прошипела я ему с затаенной злобой. — Какого черта я поехала с тобой Надо проверить, все ли в порядкеу меня с головой !

Все еще смеясь, он открыл дверь и мягковытащил ме­нянаружу.

— Давайбудем спать не только в одной комнате, но и в одной постели.

Он робко посмотрел на меня.

—Пожалуйста, подари мне свою любовь ! — попросил он так, словно и самом деле хотел этого.

Ошеломленная, я вырвалась из его объятий ипрокричала:

— Да ни зачто в жизни !

— Вот,— сказал он.— Ты так свирепо меняотвергла, что я не осмеливаюсь настаивать. — Он в зял мою руку и поцеловал ее. — Ты отвергла меня и поставила наместо. Проблем больше нет. Ты отомстила.

Я отвернулась от него, готоваяразрыдаться. Моя доса­да была связана не с тем, что он не желает провести 60 мной ночь, — реши он так поступить, я бы на самом деле не знала, что делать,— а с тем фактом, чтоон знает меня лучше, чем даже я сама. Я не поверила тому, что,как мне казалось, было лишь способом приукрасить свои до­стоинства. Он мог ви деть меня насквозь. Внезапно это меня испугало.

Он подошел поближе и обнял меня. Это былпростой добрый жест. Как и раньше, сумятица, царившая у меня внутри, полностьюисчезла, словно ее никогда не было. Я тоже обняла его и сказала нечто ужесовершенно невероятное:

— Этосамое захватывающее приключение в моей жизни.

Мгновенно у меня возникло желание взятьсвои слова обратно. Эти выскочившие слова принадлежали не мне. Я даже не знала, что имела в виду. Это было отнюдь не самоезахватывающее приключение в моей жизни. У меня было много увлекательныхпоездок. Я объехала вокруг всег о све­та.

Мое раздражение достигло пика, когда онпожелал мне доброй ночи, при этом ловко и нежно поцеловав меня, как целуютдетей, и это мне понравилось против моей воли. У меня просто не было воли. Вкоридоре он легонько подтол­кнул меня в направлении моей комнаты.

Проклиная себя, я плюхнулась на кровать ирасплака­лась отбессилия, злости и жалости к себе. С момента самых ранних моих воспоминаний явсегда в своей жизни посту­пала как считала нужным. Находиться в состоянии сму­щения и не знать чего хочу— это было для меняновое чувство, причем чрезвычайно неприятное.

Я легла спать не раздеваясь и спалабеспокойно, пока он рано утром не стал стучать в мою дверь, чтобы меняразбудить.

Мы ехали весь день, виляя по каким-тозаброшенным дорогам. Как он мне и говорил, Джо Кортез оказался внимательным изаботливым человеком. На протяжении всего долгого пути он представлял собойсамого доброго, за­ботливого и увлекательного спутника, о каком вообщемож­но было мечтать.Он кормил меня едой, песнями и расска­зами. У него был поразительноглубокий и в то же время чистый баритон. К тому же он знал все мои любимые песни. Старые любовные песни всехюжноамериканских стран, все их национальные гимны, древние баллады и дажедетские стишки.

От его историй я хохотала так, что у менязаболели мышцы живота. Как рассказчик, он восхищал меня каж­дым поворотом своего рассказа. Онбыл прирожденный мим. Та невообразимая искусность, с которой он изображал любоймыслимый южноамериканский акцент, — в том числе отчетливый португальский бра зильцев — это было что-то большее, чем подражание, это быламагия.

— Давай,пожалуй, слезем с крыши автомобиля, — голос Джо Кортеза ворвался в мои грезы. — В пустыне ночью становитсяхолодно.

— Суроваятут вокруг местность, — промолвила я.

Мне хотелось, чтобы мы забрались в фургони уехали отсюда. Мне стало не по себе, когда я увидела, как он вынимает измашины сумки. Там у него были всевозмож­ные подарки, купленные для людей,которых мы намере­вались посетить.

— Почемуты остановился здесь. Бог знает где

— Тызадаешь глупейшие вопросы, нибелунга, — ответил он. — Я остановился здесь, потому что тут конча­ется наше автомобильноепутешествие.

— Мы что,уже прибыли к нашей таинственной цели, о которой ты ничего не хотелрассказывать —спросила я с сарказмом.

Единственное, что портило этуочаровательную пое зд­ку, было то, что он напрочь отказывался говорить мне, куда именномы направляемся.

В считанные доли секунды во мне закипелатакая злость, что я готова была ударить его кулаком по носу. Мысль, что моявнезапная раздражительность — просто результат долгой изматывающей поездки, принесла мнежеланное облегчение.

— Ястановлюсь раздражительной, но я этого не хоте­ла, — сказала я веселым тоном, которыйдаже мне самой показался наигранным.

В моем голосе было такое напряжение, чтосразу ста­новилосьясно, чего мне стоит держать себя в руках. То, что я так легко и быстро могу нанего разгневаться, начинало меня беспокоить.

— Тыпонятия не имеешь о том, что значит вести раз­говор, — сказал он, широко улыбаясь.— Ты знаешьтоль­ко, какдобиваться своего.

— О! Ягляжу, Джо Кортез отбыл. Тыснова собираешь­сяначать меня оскорблять, Карлос Кастанеда

Он весело рассмеялся в ответ на это замечание, в кото­ром для меня не было ничегосмешного.

— Этоместо не Бог знает где, — сказал он. — Рядом находится город Аризп (Arizpe).

— Аграница США лежит к северу, — процитировала я. — А Чихуауа — к востоку. А Лос-Анжелес находится где-то к северо-западуотсюда.

Он пренебрежительно мотнул головой изашагал впе­ред. Мымолча шли через заросли кустарников, которые я скорее чувствовала, чем видела,вдоль узкой вьющейся тропки. Дорожка становилась все шире по мере того, как мыприближались к огромному участку ровной земли, со всех сторон окруженному забором из невысоких мескито­ вых деревьев. В темноте можно было различить силуэты двухдомов. В большем из них внутри горел свет. На неко­тором расстоянии от него стоялменьший, темный дом.

Мы подошли к большому дому. В свете,льющемся из его окон, порхали тусклые силуэты мошек.

— Долженпредупредить тебя, что люди, с которыми тебе предстоит встретиться, несколькостранные, —про­шептал он.— Не говори ничего.Вести разговор буду я.

— Я всегдаговорю, что мне нравится, — встала я на дыбы. — И не люблю, когда меня учат, как себя вести. Я не ребенок. Крометого, я прекрасно знаю правила хороше­го тона; можешь быть уверен, чтотебе не придется из-за меня чувствовать себя неловко.

— Брось тысвою заносчивость, черт побери ! — прошипел он сдержанным голосом.

— Не ведисебя со мной так, словно я — твоя жена, Карлос Кастаньеда, — крикнула я изо всех сил, произнося его фамилию так, как,по-моему, она должна была произноситься: с мягким н, что, я знала, емустрашно не нравилось.

Но он не разозлился. Он засмеялся, какочень часто поступал, когда я ожидала от него взрыва гнева. Этог о с ним никогда не бывает, подумала я и обреченновздохнула. У него было потрясающее самообладание. Казалось, что ничтоникогда не сможет поколебать его или вывести из себя. Даже когда он кричал, этозвучало всегда как-то наигранно.

Как раз когда он уже собирался постучать,дверь отворилась. Худощавый человек предстал темной тенью на фоне светлогопрямоугольника двери. Нетерпеливым жес­том руки он пригласил нас войти.Мы прошли в прихожую, полную растений. Словно не желая показывать свое лицо,человек пошел впереди нас и, не сказав ни слова приветствия, отворил внутреннююдверь, в которой задре­безжало стекло.

Мы последовали за ним вдоль темногокоридора, пере­секливнутренний дворик, где на стульчике из тростника сидел юноша. Он играл нагитаре и пел мягким, печальным голосом; увидев нас, он умолк. На моеприветствие он не ответил и принялся играть вновь, когда мы зашли за угол ипошли по еще одному, не менее темному коридору.

— Почемуздесь все так невежливы — прошептала я на ухо Джо Кортезу. — Ты уверен, что это нужный нам дом

Он тихо засмеялся.

— Я жеговорил тебе, они малость чудаковаты.

— Тыуверен, что знаешь этих людей — настаивала я.

Pages:     | 1 |   ...   | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 |   ...   | 46 |    Книги по разным темам