Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 |   ...   | 33 |

Мирна услышала звук отодвигаемых стульев,свои шаги через комнату, звук закрываемой двери... Она свернула на шоссе.Лишняя трата денег и времени, думала она. Психиатры. Он такой же, как и всеостальные. Ну конечно не совсем. По крайней мере, он разговари­вает со мной. На минуту онапредставила себе его лицо: он улыбается, протягивает к ней свои руки,приглашает ее подойти. Правда в том, что мне нравится доктор Лэш. Он всегда сомной — кажется, онзаботится обо мне и он деятельный: по крайней мере, он пытается заставить менярасшевелиться и почти добивается своего, он не оставляет меня сидеть в тишине,как два предыдущих те­рапевта. Она быстро отогнала от себя эти мысли. Он всегдатребовал, чтобы она отслеживала свои дневные мысли, особенно по дороге натерапию и оттуда, но она не собиралась рассказывать ему эти банальные вещи.Вдруг она снова услышала его голос на кассете.

УПривет. Это звонит Эрнст Лэш. Жаль, чтоне встре­тились,Десмонд. Пожалуйста, постарайся найти меня по телефону 767-1735 между восьмью идесятью вечера сегодня или в моем офисе завтра утромФ.

Что это Она была заинтригована. В памятивсплыло, что, покинув его офис по окончании встречи и проехав полпути, онавспомнила, что он забыл дать ей кассету, и вернулась за ней. Вторичноприпарковавшись напротив дома в викторианском стиле, она поднялась по лестницена второй этаж, где располагался его офис. Зная, что в тот день ее встреча былапоследней, она не боялась по­беспокоить другого пациента. Дверь была приоткрыта, и она, зайдя,увидела доктора Лэша, наговаривающего что-то на диктофон. Когда она сказалаему, зачем верну­лась,он вытащил кассету из магнитофона на столе около стула пациента и протянулей.

— Увидимсяна следующей неделе, — сказал он. Ясно, что он забыл выключить магнитофон, когда она впервый раз вышла из офиса, и запись продолжа­лась некоторое время, пока незакончилась пленка. Увеличив громкость, Мирна услышала слабый шум: возможно,звяканье кофейных чашек, убираемых со стола. Потом его голос, когда он звонилкому-то, чтобы договориться о встрече. Шаги, скрип стула. А затем кое-чтопоинтереснее, намного интереснее!

— Этодоктор Лэш. Заметки к семинару по контр­переносу. Запись о Мирне, четверг,28 марта.

Запись обо мне Не могу поверить.Напряженно вслушиваясь, с волнением и любопытством, она при­двинулась вперед, поближе кдинамику. Внезапно ма­шину занесло, и она чуть не потеряла контроль.

Свернув на обочину, она торопливо вытащилакассе­ту, досталаплеер из бардачка, вставила ее туда, перемо­тала, надела наушники, выехала нашоссе и прибавила громкость.

— Этодоктор Лэш. Заметки к семинару по контр­переносу. Запись о Мирне, четверг,28 марта. Обыкно­венный, предсказуемый, фрустрирующий час. Она, как обычно, провелабольшую часть сессии, скуля о нехват­ке подходящих одиноких мужчин. Ястановлюсь все более и более нетерпеливым... раздражительным — на какой-то момент я забылся ипозволил себе неуместную реплику: УТы видишь на моей майке надпись УБюрозна­комствФФ Оченьзлобно — на меня непохоже — даже не могуприпомнить, когда я так неуважительно относился к пациенту. Может, я стараюсьоттолкнуть ее Я никогда не говорю ей ничего в качестве поддержки илиодобре­ния. Я пытаюсь,но она делает это почти невозможным. Она приходит ко мне... такая скучная,недовольная, глу­пая,ограниченная. Все, о чемона думает, — это какбы заработать два миллиона на акциях и найти мужчину. Ничего больше... глупая иограниченная... ни снов, ни фантазий, никакого воображения. Никакой глубины.Прочитала ли она хоть одну хорошую книгу Рассуждала ли когда-нибудь очем-нибудь прекрасном Или инте­ресном... хоть одна интересная мысль Господи, я хотел бы увидетьее пишущей стихотворение — или пытаю­щейся написать. Итак, вотчто могло бы быть терапев­тическим изменением. Онавысасывает все из меня. Я чувствую себя большой титькой. Снова и снова одно ито же. Снова и снова она изводит меня по поводу опла­ты. Неделю за неделей я заканчиваюодинаково — яна­скучил самсебе.

Сегодня, как всегда, я убеждал ееподумать, какова ее роль в сложившейся проблемной ситуации, что она сама делаетдля своего одиночества Это не так трудно, но с таким же успехом я мог быговорить на арамейском языке. Она просто не в состоянии понять. Вместо этогоона обвиняет меня в непонимании того, что одиночест­во вредно для женщины. А потом,как обычно, она бро­сает фразу о желании встречаться со мной. Но когда я пытаюсьсосредоточить свое внимание на этом, а имен­но на том, что она чувствует поотношению ко мне или как она может чувствовать себя одинокой в этойкомна­те со мной, всестановится еще хуже. Она отказывается понимать это; она не собираетсявзаимодействовать со мной и понимать это — она утверждает, что этонеумест­но. Не можетже она быть такой тупой. Выпускница пре­стижного колледжа, специалиствысокого уровня по компьютерной графике, высокая зарплата, черт,намно­го выше моей— половина компаний вСиликоновой Долине бьются за нее, — но у меня впечатление, что я разговариваю с немым. Сколько же,черт побери, раз я объяснял ей, как это важно — рассмотреть нашивзаимоотношения А вся эта трескотня по поводу выброшенных на ветер денег— я чувствую себяуниженным. Она вульгарна. Делает все возможное, чтобы устранить малейший намекна близость между нами. Все, что я делаю, недостаточно хорошо длянее...

Проезжавшая мимо машина просигналила,предуп­редив, что еемашину заносит. Сердце у нее колотилось. Это было опасно. Она выключила плеер инесколько минут ехала до своего поворота. Свернув в переулок, она остановиламашину, перемотала назад и начала слушать:

—...ячувствую себя униженным. Она вульгарна. Де­лает все возможное, чтобыустранить малейший намек на близость между нами. Все, что я делаю, недостаточнохорошо для нее. Каждый раз, когда я спрашиваю ее о наших взаимоотношениях, онасмотрит на меня с такой опаской, будто я собираюсь наброситься на нее. Может,так и есть Проверяя свои чувства, я не вижу ни намека на это. Был бы яспособен на это, если бы она не была моей пациенткой Она хорошо выглядит— мненравят­ся ее волосы,их блеск — видно, чтоона следит за собой. Прекрасная грудь — это, конечно же, плюс. Я боюсьус­тавиться на этугрудь, но стараюсь не думать об этом — спасибо Элис! Однажды в старшейшколе я разговаривал с девочкой по имени Элис и даже не заметил, чтоуста­вился на еегрудь. Вдруг она взяла меня за подбородок, подняла мою голову и сказала:УЭй-эй, я здесь!Ф Никог­да этого не забуду. Эта девочка сделала хорошее дело.

Руки у Мирны большие; это не оченькрасиво. Но мне нравится приятный, сексуальный шелест ее колго­ток, когда она кладет ногу наногу. Ото, мне кажется, У меня есть к ней какие-то сексуальные чувства. Если быя встретился с ней, когда был одинок, понравилась бы она мне Думаю, что да, ябы мог увлечься ее внешностью, до тех пор пока она не открыла бы рот и неначала жаловаться или что-нибудь требовать. Тогда бы мне захоте­лось сбежать от нее подальше. Я нечувствую к ней ни­какой нежности, никакого тепла. Она слишком много думает о себе,сплошные острые углы — локти, колени, не получившая...

(Щелчок, кассета закончилась.)

Ошеломленная, Мирна завела машину,проехала не­сколькоминут и свернула на нужную улицу. Осталось всего несколько домов до офисадоктора Лэша. Она за­метила с удивлением, что дрожит. Что же делать Что ему сказатьБыстрее, быстрее —всего несколько минут до того, как его дурацкие часы начнут отмерять этотсто-пятидесятидолларовый час.

В одном я уверена, говорила она сама себе,я не со­бираюсьотдавать ему кассету, как делала обычно. Мне нужно прослушать ее еще раз. Ясовру, скажу, что забы­ла ее дома. Тогда я смогу переписать его замечания на другуюкассету, а эту верну ему на следующей неделе. Или скажу, что просто потерялаее. Ему это не понра­вится —вот дерьмо!

Чем больше она думала об этом, темувереннее ста­новиласьв том, что не скажет ему об услышанном. Зачем выдавать себя Может быть, онаскажет ему об этом когда-нибудь потом. А может быть, никогда. Ублю-Док! Онавошла в его офис. Время общения.

— Проходи,пожалуйста, Мирна. —Эрнст всегда на­зывалее УМирнаФ, а она его Удоктор ЛэшФ, даже когда он отмечал неравнозначностьобращений и просил на­зывать его по имени. В этот день, как всегда, на нем были синяякуртка и белый свитер. Неужели у него нет другой одежды — удивлялась она. А его ботинкиРазве он никогда не слышал о том, что ботинки чистят А его корсет вокругталии, который даже куртка не может скрыть. Если бы мы играли в теннис, я бытебя до смер­тизагоняла. Я бы выкачала из тебя этот свиной жир.

— Непроблема, — сказал онприветливо, когда она призналась, что забыла кассету дома. — Привезешь ее в следующий раз. Уменя есть другая. —Он достал новую кассету и вставил ее в магнитофон.

После этого наступило обычное молчание.Мирна вздохнула.

— Тывыглядишь взволнованной, — сказал Эрнст.

— Нет-нет,— стала отрицатьМирна. УФальшивка! —думала она при этом. — Какой же лицемер! Притворяет­ся заинтересованным. Тебе же всеравно, даже если я взволнована. Тебе это до лампочки. Я же знаю, что ты насамом деле обо мне думаешьФ.

Снова молчание.

— Меняочень беспокоит дистанция между нами, — отметил Эрнст. — Ты тоже это чувствуешь Мирнапожала плечами.

— Я незнаю.

— Я всевспоминаю. Мирна, прошлую неделю. Тебе передалось мое сильное чувство с прошлойвстречи

— Ничегонеобычного.

У меня все козыри на руках, подумалаМирна, и я за­ставлюего сегодня отработать свои деньги. Пусть попо­теет. Она выдержала паузу, а затемспросила:

— А должнобыло

—Что

—Должно ли было остаться сильное чувствос пос­леднейвстречи

На лице Эрнста отразилось удивление. Онпосмотрел на Мирну. Она бесстрашно отразила его взгляд.

— Ну,— сказал он,— мне просто былоинтересно, могло ли что-нибудь остаться. Может быть, какая-то ре­акция на мое замечание о майке ибюро знакомств

— А утебя остались какие-точувства по поводу этого замечания, доктор Лэш

Эрнст выпрямился на стуле. Он почувствовалнеобы­чайностьсегодняшней ситуации, ее дерзость.

— Да, уменя было много чувств по этому поводу, — сказал он нерешительно.— И ни одногодоброго. Мне казалось, я неуважительно к тебе отнесся. Представляю, как ты наменя сердилась.

— Да, ябыла в ярости.

— Этозадело тебя

—Да.

— Подумайоб этом чувстве. Возникает ли оно при других обстоятельствах В другоевремя

Ну нет, ты не смеешь, червяк, думалаМирна. Пыта­ешьсяувильнуть. И это после всех недель уговоров оста­ваться в настоящем.

— Мы можемостаться с тобой здесь, доктор Лэш, в этом офисе — сказала она с неожиданной длянее пря­мотой.— Я бы хотела знать,почему ты сказал это — по­чемуты был, по твоим словам, неуважителен

Эрнст еще раз посмотрел на Мирну. Долгийвзгляд. Он обдумывал свой следующий шаг. Благодаря своему пациенту. Этослучилось впервые. Казалось, Мирна все же решила пойти ему навстречу. Несколькомесяцев он уговаривал ее, призывал работать здесь и сейчас. Надо поощрить еепопытки, подумал он. И оставаться чест­ным.

Только честность. Набожный скептик во всемос­тальном, Эрнст былтвердо уверен в живительной силе честности. Его катехизис требовал честности— но по­степенной, выборочной. Иуважительной, заботливой правды: правды ради поддержки. Он бы никогда, например, невысказал резких, отрицательных — но чест­ных —чувств по отношению к ней, которые он высказал два дня назад на семинаре,представляя случай Мирны.

Эти семинары начались год назад какеженедельная учебная группа, где встречались десять психотерапевтов для того,чтобы лучше понять свои личные реакции по отношению к пациентам. На каждойвстрече один из членов рассказывал о пациенте, обращая внимание вос­новном насобственные чувства, вызванные пациентом в процессе психотерапии. Какими бы нибыли их чувства в отношении пациента: банальными, примитивными, сексуальными,агрессивными, было это чувство нена­висти или любви, участники группы искренне высказы­вали их и пытались обнаружить ихзначение и корни.

Среди многих целей, стоящих перед группой,наибо­лее важным былосоздать чувство единения. Одиночест­во — этоглавная опасность в индивидуальной практике психотерапевта, и они борются сним, участвуя в раз­личных организациях: учебные группы, такие, как этот семинар,институты повышения квалификации, ассо­циации врачей, и еще огромноеколичество региональ­ных и международных профессиональных организаций.

Семинар по контрпереносу глубоко вошел вжизнь Эрнста, и он с нетерпением ждал каждой следующей встречи — и не только из-за духатоварищества, но и для того, чтобы получить консультацию. В прошлом году ондолгое время работал под руководством ортодоксального психоаналитика МаршалаСтридера, который выполнял роль супервизора, и теперь семинар был единственнымместом, где он обсуждал различные случаи с коллегами. Хотя большее внимание вгруппе уделялось внутренней жизни психотерапевта, а не самой терапии,обсуждения, без сомнения, влияли на терапию. Просто осознание того, что тыпредставишь свои проблемы с пациентом на обсуждение, неизбежно влияло на путьтерапевта и тера­пии.И во время сегодняшней сессии с Мирной Эрнст представлял членов группы, молчанаблюдающих за тем, как он размышляет над ее вопросом о том, почему он отнессяк ней неуважительно. Он попытался уйти от от­вета, чтобы не произошло чего-тотакого, о чем ему было бы стыдно рассказывать в группе.

— Я несовсем уверен в причинах, Мирна, но я знаю, что был раздражен во время нашейпоследней встречи, когда сказал это. Ты казалась мне упрямой. Мнепред­ставлялось, что ястучусь и стучусь к тебе в дверь, а ты отказываешься открывать.

— Ястаралась изо всех сил.

Pages:     | 1 |   ...   | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 |   ...   | 33 |    Книги по разным темам