Антипедагогика указывает на то, что в конвенциональных, воспитательных отношениях ребенок страдает и ему некуда бежать. Никто не на его стороне, никто не признает его рассуждений — более того, взрослые требуют, чтобы даже он сам не принимал свою сторону (т.е. сторону того, что он чувствует). Они требуют, чтобы оно признало их правоту, отказалось от своей точки зрения и приняло их.

Это изнасилование, и каждый чувствует, что это изнасилование, но в ходе «воспитания» он учится игнорировать это чувство, объяснять себе, что он не должен чувствовать то, что чувствует, потому что этот кто-то действует «для моего блага». . Он становится беззащитным и некритичным, потому что кто-то действует «для его блага». Вот почему позже, когда он сам станет взрослым, он готов смириться с отношениями, унижающими его достоинство или наносящими ущерб его здоровью, а также готов послушно поступить против собственной совести — лишь бы кто-нибудь умело убедил его, что это так. «для его же блага», что «так будет лучше». Чувства — сигналы тревоги — не защищают его от такой ситуации, потому что он научился подавлять их, чтобы постоянно подстраиваться под чужие ожидания.

ОБРАЗОВАНИЕ ИЛИ ВЛИЯНИЕ?

Эта концепция «воспитания» отвергается сторонниками антипедагогики, в том числе Губертусом фон Шёнебеком: «По моему определению, воспитание есть выполнение воспитательного требования, принятие мер для достижения целей, считающихся лучшими для другого человека». вызовет или, по крайней мере, попытается осуществить то, что я считаю лучшим для вас, это то, что лучше для вас». Антипедагогика Быть и поддерживать вместо воспитания
Утверждение Ю. Томасевича о том, что «антипедагогика […] была бы возможна только в условиях полной изоляции ребенка от родителей, ибо они воспитывают ребенка своим собственным примером», доказывает, что он просто не понимал, что такое антипедагогия. -педагогика это все. Речь идет об отказе от нисходящих отношений между родителями и детьми, а не об отсутствии какого-либо влияния. Наоборот: антипедагогические отношения состоят именно во (взаимном) взаимодействии, в сосуществовании, совместной жизни взрослых и детей, где взрослые создают благоприятные условия для развития детей — приобретения жизненного опыта и необходимых умений, развития самостоятельности. , укрепить уверенность в себе и создать связи с другими людьми.

Является антипедагогикой в ​​пользу «оставлять детей одних, без присмотра» Ничто не может быть более неправильным. Этому толкованию противоречит сам подзаголовок книги Хубертуса фон Шёнебека: «Быть и поддерживать, вместо того, чтобы воспитывать». Это подводит итог всему суть антипедагогического отношения к ребенку.- и присутствовать.быть внимательным.Оставлять ребенку право на собственное мнение и собственные решения не равносильно «выпустить на волю»,»на улицу».Речь не идет о «не забота» — это уважение к субъектности ребенка, отношение к нему как к отдельному существу, способному к самоопределению (но не безразличному к нам!) Роль родителей — и других важных в жизни ребенка взрослых — состоит в том, чтобы поддерживать их, при уважении их суверенитета как полноправного человека.Служить ему опытом и помощью — не отказывать ему в праве принимать собственные решения и создавать свой взгляд на мир.

Родители не будут соглашаться с каждым решением ребенка — это нормально, как и не обязательно соглашаться с каждым решением своих взрослых родственников или друзей. Однако, как правило, они уважают эти решения и способность ребенка их принимать, даже если они иногда чувствуют сопротивление и пытаются помешать им (поскольку они могут возражать против определенных решений, принятых другими взрослыми)! В то же время свободные от педагогических притязаний родители обнаруживают, что ребенок способен принимать гораздо более осмысленные решения по отношению к себе, чем это обычно предполагается.

Позиция «педагогической» (или «педагогической») критики, критикуемой фон Шёнебеком, заключается в обращении с другим человеком (например, с ребенком) как с неспособным к самоопределению — к оценке реальности и принятию решений о том, что он считает хорошим для себя. «Педагогическая претензия» ставит себя (родителя, опекуна, воспитателя) выше ребенка, в роль всемогущего (и всезнающего!) Бога, который «видит лучше» и решает, не считаясь с волей того, кого решение касается, навязывая свою волю. (Кстати, Бог, которого мы знаем, взрослые, добрее, менее надменный, потому что он оставляет нам право делать ошибки и учиться на них.)

Вместо этого фон Шенебек предлагает дружбу с детьми. Относясь к ним как к друзьям, ответственным за собственные решения – друзьям, о счастье и здоровье которых я забочусь, но которым я позволяю быть собой, я не пытаюсь их изменить, навязать им то, чем они должны быть. С друзьями мы иногда спорим — но это конфликты между равноправными и уважающими себя партнерами (даже если мне иногда кажется, что друг занимается какой-то глупостью!). Иногда мы пытаемся добиться своего, но мы также чувствительны к чувствам, которые это вызывает у другого человека. Чувства — наши собственные и чувства другого человека — для нас важнее, чем наши представления о том, каким «должен» стать наш друг. И наше влияние на этого человека тем больше, чем больше мы завоевываем его доверие — когда они видят, что мы искренни в выражении своих чувств и стремлений, и что мы уважаем ее право делать то же самое, быть собой. «Мы можем быть теми, кем хотим быть, и то же самое касается детей, — пишет фон Шёнебек. — Способность «показать свое истинное лицо» — большое благо, основанное на новом доверии и уважительном отношении в новых отношениях. «

Многие родители чувствуют себя некомфортно в роли контролирующих и навязывающих тиранов. Они чувствуют себя плохо из-за того, что им «приходится» навязывать свои решения, принимаемые с точки зрения тех, кто «знает лучше», что они должны стать невосприимчивыми к боли и сопротивлению своего ребенка. Почему они все равно это делают?Потому что чувствуют ответственность за детей.Ответственность заставляет их искать «объективно лучшие для ребенка» решения, а потом — проталкивать их любой ценой.

Антипедагогика утверждает, что каждый человек — в том числе и самый младший — отвечает сам за себя — он может решить, что для него лучше, попытаться реализовать эти решения и нести их последствия. Фон Шёнебек переворачивает педагогическую посылку, когда пишет («Я люблю себя таким, какой я есть», Краков: Импульс 1994, перевод Я. Панчакевича):
«[…] Снятие с кого-либо ответственности за самого себя дисквалифицирует его, отрицает его врожденные способности. В то же время оно обременяет ответственного человека огромным бременем, приносит ему новые конфронтации вместо мирного сосуществования, доминирование вместо солидарности, воспитание вместо поддержки, контроль вместо доверия, стресс вместо отдыха, ненависть вместо любви.Нелегко быть ответственным за кого-то — это против природы человека.И с природой лишения ответственности за себя, и взяв на себя эту ответственность. […]»

Является ли это поощрением к безответственности, т. е. незаинтересованности в судьбе ребенка «Если у меня нет прав по отношению к ребенку — у меня нет и обязанностей по отношению к нему», — рассуждал Томасевич. Конечно, у вас нет обязанностей, но вы можете — и антипедагогика призывает!- брать на себя ответственность не за кого-то, а за то, как ты поступаешь по отношению к кому-то.Чувство ответственности человека по отношению к другим воспитывается тем, что к нему относятся как к ответственному человеку — а не тому, за кого другие принимают решения и несут ответственность.

Человек, к которому с юных лет относятся как к ответственному за себя, знает, что он не может перекладывать ответственность на кого-то другого — что все, что он делает, является результатом его решений, и его последствия также будут затронуты им — поэтому он не позволяет себе быть безответственным . Вот как это работает, как родители, годами реализующие антипедагогическую (или: постпедагогическую) установку в своей семейной жизни (включая автора «Антипедагогики…», отца троих детей, в том числе двоих взрослых сегодня) узнали. «Наши дети, — пишет фон Шёнебек (1993), — несут ответственность за себя с момента своего рождения, мы видим их такими и не вмешиваемся в их дела. Принимаемые ими решения не опасны для них, а несчастные случаи — редки, потому что у них нет соблазна переоценить свои способности. то, что они не могут правильно судить о ситуации, дает нам, взрослым, право решать за них. Они ценят наш опыт, компетентность и физическую силу и охотно используют их, а мы с удовольствием делимся ими с ними.

Наши дети не злоупотребляют своей свободой. Они не невоспитанны, но вырастают свободными от воспитания, то есть не должны защищаться от педагогических нападок неповиновением и неповиновением, а свободные от таких нападок вырабатывают просоциальную установку. Не бывает, что они ранят себя ножами, вилками, ножницами, электричеством, не заливают водой квартиры, не уничтожают еду ради забавы, не наступают на цветы, не утомляют животных, не пачкают на стены или портить игрушки. Они от природы внимательны».
Получается, что человек становится просоциальным не потому, что его заставляют, а потому, что он растет в дружеской атмосфере, узнавая, что людям можно и стоит доверять, а доверять стоит. .

Можно рассуждать о том, хорош человек по своей природе или нет, но легко увидеть, что человек формируется в зависимости от условий, в которых он развивается. Человек естественно стремится быть хорошим, если он находится в дружеском окружении, в атмосфере взаимного уважения и возможности самовыражения. (Потому что он узнает, что быть хорошим для него хорошо — тогда его любят и ценят). Любить других — это часть любви к себе. Когда мужчине не хватает любви к себе, он плохо себя чувствует. Неудивительно, что в нем рождаются сильные побуждения «сделать себя лучше» даже ценой чьего-то вреда. Он видит, что другие счастливы, а он нет. Это причиняет ему сильную боль и возникает желание «компенсировать». Просто такой человек становится эгоистом, нечувствительным к чужим границам — он «должен» быть бесчувственным, чтобы добиться чего-то для себя — даже «над мертвым». С другой стороны, у того, кто с детства чувствовал себя здоровым и принимал таким, какой он есть, такого принуждения нет. Он уверен в жизни. В достижении своих целей он может учитывать чувства других, потому что знает, что он счастливее, когда счастливы и окружающие его люди. Он также знает, что есть близкие ему люди, которые желают ему счастья и успеха в том, к чему он стремится.

«Наши дети не знают, что значит быть внимательным, если это обязанность, которую нужно выполнять все время. Они все время делятся своими чувствами и желаниями с другими людьми и хотят, чтобы они тоже были счастливы. Их социальная мудрость увлекательно и вне всякого чувства долга».

Вопреки распространенному мнению, антипедагогическая установка не состоит в том, чтобы ставить ребенка выше родителя (это был скорее постулат антиавторитарной педагогики). Антипедагогика ставит их в равное положение. Чувства взрослого так же важны, как и чувства ребенка. Родитель вправе преследовать собственную цель, даже если она противоречит воле ребенка – и наоборот.

«Наши дети очень четко выражают свое мнение. Их «нет» никогда не направлено на других, а выражает желание идти своим путем. Поэтому это легко уважать и проблема упрямства и упрямства не возникает у все. Когда по своим субъективным причинам мы не можем принять их «нет», это не катастрофа. Конечно, верно и обратное, когда им не удается довести свою мысль до конца, они принимают нашу позицию, хотя иногда и встревожен, а иногда и зол.» подобен упавшему на дорогу дереву, заставляющему нас остановиться и найти новый путь.

В «традиционном», т. е. патриархальном обществе — и созданных им законах — к ребенку относятся как к «человеку будущего». Права человека, за исключением права на жизнь, не принадлежат ребенку. Взрослый, избитый другим (или даже ударенный), может обратиться в полицию, подать заявление в прокуратуру («личная неприкосновенность»). Ребенок — только в случае получения им травмы, угрожающей смертью или инвалидностью. Взрослый имеет право на выражение любых взглядов – дома и публично («свобода слова»). А ребенок «Сколько раз он слышит: «Ты мне здесь не возражаешь!»», «Конституция предоставляет взрослому свободу вероисповедания… Разрешают ли религиозные родители детям самим решать, что делать в своей вере и религиозных обрядах» А может, и за других взрослых решают» Совершеннолетний имеет право изменить свое место жительства — постоянное или временное — в любое время покинуть дом, путешествовать, переезжать — не спрашивая разрешения у других. Ребенок» Беглецы из дома преследуются наравне с малолетними правонарушителями. Взрослый имеет право на тайну переписки. Сколько вы знаете семей, где родители контролируют детскую переписку, читают их дневники без разрешения? с кем он хочет жить под одной крышей. И ребенок» Даже когда родители разводятся, мнение ребенка не определяет, с кем ему будет позволено жить. Это «защита ребенка от жестокого обращения», обеспечиваемая традиционной правовой и семейной системой. Беглецы преследуются наравне с малолетними правонарушителями. Совершеннолетний имеет право на тайну переписки. Сколько вы знаете семей, где родители контролируют детскую переписку, читают их дневники без разрешения.Взрослый наконец-то может выбрать с кем он хочет жить под одной крышей.А ребенок.жить. Так выглядит «защита ребенка от жестокого обращения», обеспечиваемая традиционной правовой и семейной системой. Беглецы преследуются наравне с малолетними правонарушителями. Совершеннолетний имеет право на тайну переписки. Сколько вы знаете семей, где родители контролируют детскую переписку, читают их дневники без разрешения.Взрослый наконец-то может выбрать с кем он хочет жить под одной крышей.А ребенок.жить. Так выглядит «защита ребенка от жестокого обращения», обеспечиваемая традиционной правовой и семейной системой. Даже в случае развода родителей мнение ребенка не определяет, с кем ему разрешат жить. Так выглядит «защита ребенка от жестокого обращения», обеспечиваемая традиционной правовой и семейной системой. Даже в случае развода родителей мнение ребенка не определяет, с кем ему разрешат жить. Так выглядит «защита ребенка от жестокого обращения», обеспечиваемая традиционной правовой и семейной системами.

Еще одна мелочь. Хубертус фон Шёнебек не хочет «воспитывать» ни детей, ни взрослых. Поэтому — в отличие от людей с педагогической установкой — он не требует от противников признания своей установки единственно правильной. «Новые отношения» — дружба с детьми вместо проявления власти — это выбор. Выбор принадлежит каждому человеку и зависит от его переживаний, чувств, мыслей. От того, как он хочет жить с близкими. Фон Шёнебек лишь показывает, что возможно «иначе»: что семейные отношения могут строиться на доверии и искренних чувствах обеих сторон, не разделяя их на «правильных» и «неправильных», без пьедестала одностороннего авторитета, без подрыва чье-либо самолюбие и доверие к себе. Что дружба с детьми возможна — и с теми детьми,