По образу мыслей и взглядам Пифагор стоит между Грецией и Востоком. Он сочетает восточную мудрость и религиозные мистерии с греческой рациональностью и их склонностью к дискурсивному мышлению. Говорят, что Пифагор родился на острове Самос около 582 г. до н. э. и прожил в Египте 22 года. Говорят, что он был даже в Вавилонии, что встретил Зороастра и научился у него мудрости Востока. Не исключено, что все эти истории — всего лишь легенды. Но они показывают, насколько сами греки считали Пифагора близким Востоку. Пифагор под давлением Поликрата, тирана Самоса, покинул родной город и переселился в Кротон в Земутинене Италия, бывшем в то время своего рода греческой колонией. Здесь он начал свою педагогическую и философскую деятельность, быстро собрав вокруг себя группу людей,

    Школа Пифагора или кружок, как вы заметили, был очень своеобразен.

Вступить в этот круг было непросто. В первую очередь Пифагор изучал физиономию кандидата. Пифагор — первый физиогномик. Он также уделял много внимания остроте восприятия, памяти, ориентировке или, как он сам говорил, умению отыскивать неизвестное из известного. Пифагор не признавал способности восприятия за тем, кто удивлялся, когда ему попадалась новая вещь, потому что он говорил, что наткнулся на эту новую вещь случайно, поэтому и был удивлен. Студенты, принятые в кружок, образовывали не только учебное сообщество, но и живое сообщество. Поэтому они обычно отдавали свое имущество в общую казну круга.

Жизнь в кругу пифагорейцев была строго регламентирована. Когда ученики встали утром, они шли в школу ходить в одиночестве, медитировали в укромном месте, на холмах, возле молельных домов, то есть в таких местах, которые вызывали серьезность и сосредоточенность.   В эти прогулки они не разговаривали. После прогулки все занимались гимнастикой. В полдень был обед, только хлеб и мед. После них каждый отдел работал над своей работой. Вечером опять была прогулка через два-три. Теперь студенты вспомнили, что они узнали в течение дня. После прогулки все шли купаться, а потом поужинали. Обычно за столами было 10 мест. Они начали обед, разливая вино и молясь. Питались хлебом, фруктами, овощами, редко рыбой. Ученики Пифагора не ели мяса. Они пили вино. Ужин закончился до захода солнца. После обеда было чтение. Младший читал, а старший выбирал чтение. Перед уходом на покой он еще раз напомнил важнейшие заповеди: боязнь богов, жалость к живым существам, молитвенность и др.   Ученик Пифагора носил белые льняные одежды.

Отношения между Пифагором и его учениками были очень своеобразными. Пифагор делился мудростью со своими учениками, наблюдал. Он был не столько как философ, сколько пророк и основатель религии. Поэтому ученики не только уважали своего учителя, но просто даже боготворили его, что в какой-то мере казалось многим необоснованный человеческий культ. Пифагор очень редко встречался со своими младшими учениками. Когда он учил их, они не могли его видеть, а только слышали его голос, доносившийся из-за занавески, отделявшей Пифагора от аудитории. Мистическая особенность пифагорейского колеса проявлялась даже в поверхностных обстоятельствах.

Ученики пифагорейского кружка делились на четыре класса или четыре степени.

Студентов первой степени или первого класса называли акустиками или акустатиками, потому что

что они не могли говорить, но должны были все время слушать. Упражнение молчания было первым, через которое должен был пройти каждый ученик Пифагора. Продолжительность сидячих упражнений зависела от особенностей студента. Обычно они длились от 2 до 5 лет. Акустик или отоларинголог в это время мог только слушать то, что говорили другие, никого не расспрашивая и даже не показывая, что он ничего не понимает или с чем-то не согласен. Эти упражнения в молчании высоко ценил Пифагор. Они имели мистическое религиозно-педагогическое значение. Молчание должно было стать как бы введением в тайны, открывающиеся только в четвертой степени. Но ученики с самого начала должны были чувствовать, что имеют дело здесь с высшими и святыми вещами, перед которыми они должны молчать и сосредоточиваться. С другой стороны, упражнением в молчании Пифагор культивировал и контролировал человеческое любопытство и желание задавать вопросы, которые часто отвлекают и мешают систематическому доступу к более глубоким знаниям. — Само обучение этой первой степени было чисто музыкальным. Здесь ученикам давали указания о мифах, о культе; здесь их обучали участию в религиозных церемониях; здесь им приходилось запоминать отдельные отрывки из Гомера и Гесиода. Им также объяснили значение некоторых символов. Им были даны нравственные наставления в виде коротких изречений. здесь им приходилось запоминать отдельные отрывки из Гомера и Гесиода. Им также объяснили значение некоторых символов. Им были даны нравственные наставления в виде коротких изречений. здесь им приходилось запоминать отдельные отрывки из Гомера и Гесиода. Им также объяснили значение некоторых символов. Им были даны нравственные наставления в виде коротких изречений.

Учащийся второго класса не только мог, но и должен был говорить. Поскольку ученики первого класса были пассивными слушателями, ученики второго класса должны были сами найти и прояснить основы каждого вопроса. Важнейшими принципами обучения здесь были самостоятельность и самодеятельность. Студентов этой степени называли математиками, потому что предметы их изучения были математическими: арифметика, геометрия, астрономия, называемая астрологией во времена Пифагора, и теория музыки.

Вторая степень должна была подготовить студентов к более глубокому пониманию мира, что распространялось и в третьей степени. Учеников третьего класса называли физиками. Под термином физика Пифагор понимал науку о природе вещей. Это было больше, чем физика наших дней. В дополнение к естественным знаниям Пифагор также давал своим ученикам метафизику в этой степени. Физика здесь включала примерно то, что Платон называл диалектикой, а Аристотель — первой философией. Это было сочетание онтологии и натурфилософии. Таким образом, в действительности эта степень была философской, хотя и тесно связанной с математикой и естественными науками.

Соотношение между названными тремя степенями в дидактическом смысле О. Вильман характеризует следующим образом: «Степень акусматики есть степень работы с памятью, степень математиков есть степень научных знаний и степень физиков есть степень научных занятиях». простым заучиванием через умение и практику учащиеся шли к познанию сути предмета и к реальному изучению-

Но ученики испытали высшую и глубочайшую мудрость в четвертой степени. Вот этих студентов, получивших степень, называли себастиками, что означает поклоняющиеся Богу или религиозными. Первые три степени были на самом деле лишь подготовкой к настоящей жизни пифагорейского круга, основанной на мистериях, вере и поклонении. В своем обучении математике и физике Пифагор стремился дать возможность своим ученикам ощутить глубочайшую основу вещей и их первопричину, которой является религия, через познание вещей. Таким образом, эта четвертая степень была чисто религиозной. Здесь Пифагор обучал своих учеников истинам веры, мистицизму, религиозным тайнам, отсюда и своего рода богословие: hieros logos. Здесь студентов приучали к литургическим практикам и знакомили с религиозными тайнами. Нравственное воспитание также было связано с этой четвертой степенью. Пифагор не удовлетворялся общим религиозным образованием.

  Пифагор имеет большое значение для истории образования в трех отношениях. Во-первых, понятно и положил религию в основу образования.

Упражнения молчания в первой степени имели религиозный характер, вторая и третья степени были посвящены подготовке к религии, а образование всего круга завершалось религиозными науками и истинами. Таким образом, религиозное происхождение в кругу пифагорейцев было усилено и ясно подчеркнуто. — Во-вторых, Пифагор органично сочетал в своем кругу индивидуальную и общественную стороны воспитания. Сама кружковая организация требовала этого синтеза. Пифагор тесно объединял учеников одной степени и строго отделял их от других степеней. Это соглашение было ни для чего иного, как для общего блага круга. С другой стороны, Пифагор укреплял человеческую личность, практикуя молчание, работая индивидуально для каждого ученика, постоянно концентрируясь и отделяясь от других. Поэтому недаром говорят, что Пифагор соединил в себе Ликурга и Сократа. Ликург давал законы грекам, а значит, управлял социальной стороной жизни. Между тем Сократ пытался развивать человеческую личность, а значит, управлял индивидуальной стороной жизни. В кругу пифагорейцев оба этих аспекта были связаны в органическом единстве. В-третьих, Пифагор ввел математику в систему образования как предмет обучения. Для Пифагора число было не только определенным положением вещей, но самой сущностью вещей. Поэтому, ведя учащихся к познанию природы вещей, он, естественно, вел их через математику и первым ввел математические дисциплины в систему образования. Пифагор ввел математику в систему образования в качестве учебного предмета. Для Пифагора число было не только определенным положением вещей, но самой сущностью вещей. Поэтому, ведя учащихся к познанию природы вещей, он, естественно, вел их через математику и первым ввел математические дисциплины в систему образования. Пифагор ввел математику в систему образования в качестве учебного предмета. Для Пифагора число было не только определенным положением вещей, но самой сущностью вещей. Поэтому, ведя учащихся к познанию природы вещей, он, естественно, вел их через математику и первым ввел математические дисциплины в систему образования.

Пифагор не оставил никаких сочинений. Его наука передавалась живым словом из поколения в поколение. Позже в различных произведениях греческих писателей мы находим изложение взглядов Пифагора или его последователей по тому или иному вопросу. Приведенный здесь текст является точкой зрения анонимного пифагорейца. Но они прекрасно выражают отношение Пифагора к образованию акустиков.

«Они считали, что необходимо хранить в памяти все, что было выучено и сказано, и что можно будет собрать столько знаний и законов, сколько орган, который их выучил и сохранил в памяти, сможет их принять, потому что только с помощью этого органа можно познавать и поддерживать известные вещи. Поэтому они придавали большое значение памяти, очень заботились о ней, развивали ее и не отпускали ученика до тех пор, пока он хорошо не заучил первые основы науки. Они также практиковались в запоминании дневных разговоров. Один пифагорейец встал с постели только тогда, когда вспомнил все, что было вчера. Он делал это, чтобы помнить. Он пытался воспроизвести в уме то, что он сказал или услышал, или то, что он объяснил первому из своих домочадцев, потом второму, потом третьему. Таким образом, он пытался запомнить их все по порядку. Далее он пытался вспомнить, что он встретил первым, что вторым, что он сказал первому, второму, третьему. Таким образом, он вспомнил и все остальное. Он пытался воспроизвести в уме весь ход дня, пытаясь представить себе последовательность прошлых событий, как они происходили, каждую главу. Если бы у него было больше времени, когда он вставал, он пытался бы точно так же вспомнить, что произошло накануне. Они пытались тренировать свою память, чтобы достичь еще большего. По их мнению, нет ничего важнее знаний, опыта и проницательности, чем дар памяти». Если бы у него было больше времени, когда он вставал, он пытался бы точно так же вспомнить, что произошло накануне. Они пытались тренировать свою память, чтобы достичь еще большего. По их мнению, нет ничего важнее знаний, опыта и проницательности, чем дар памяти». Если бы у него было больше времени, когда он вставал, он пытался бы точно так же вспомнить, что произошло накануне. Они пытались тренировать свою память, чтобы достичь еще большего. По их мнению, нет ничего важнее знаний, опыта и проницательности, чем дар памяти».

«Говорили, что питание нужно организовывать с детства. Они учили, что порядок и умеренность прекрасны, а беспорядок и невоздержанность уродливы».

«Они считали, что выговоры и выговоры, которые они называли предостережениями, должны очень тактично и осторожно даваться старшими младшим. К предупреждаемому следует относиться так, чтобы он чувствовал лучистую любовь и благосклонность, ибо только так предостережение применимо и полезно».