В доиндустриальных обществах была высокая рождаемость и столь же высокая смертность, что приводило к незначительной рождаемости, а в некоторые периоды даже к отрицательной. Рождаемость в целом была довольно ровной и колебалась от 40 до 45 на 1000 жителей в год; смертность, напротив, резко колебалась ниже или выше этого уровня и лишь в более длительные периоды времени, как среднее многолетнее, находилась более или менее в тех же пределах. Поскольку периоды более низкой смертности, чем воспроизводства, длились дольше, чем периоды более высокой смертности, естественный прирост обычно был положительным и за более длительный период времени, например за столетие, составлял в среднем от 0,5 до 3 промилле в год. Однако в отдельные годы она была очень неравномерной.

Таблица 12

ПРЕДЛАГАЕМЫЙ ТЕМП РОСТА НАСЕЛЕНИЯ В ЕВРОПЕ С НОЯБРЯК 17 веку (по оценкам)

Около года	Население в мин.	Среднегодовое значение в %	увеличивать
1000	40	в одиннадцатом веке	1,3
1100	45	в двенадцатом веке	2.2
1200	55	в тринадцатом веке	2,7
1300	70	в 14 веке	— 2.1
1400	55	в пятнадцатом веке	2,7
1500	70	в шестнадцатом веке	2,8
1600	90	в семнадцатом веке	2.2
1700	110

Такой уровень рождаемости и смертности (свыше 40% в год) называется естественным воспроизводством и естественной смертностью, т. е. не заторможенным сколько-нибудь заметно и в большем масштабе влиянием образования, медицины и других «искусственных» внешних факторов. Такого рода демографические отношения, вероятно, преобладали во всех доиндустриальных обществах, с древнейших времен до восемнадцатого века в Европе и до двадцатого века в отсталых сельскохозяйственных странах. Конечно, уже в прошлом, по мере экономического прогресса и развития цивилизации, рождаемость постепенно увеличивалась (например, у оседлых обществ она была, вероятно, несколько выше, чем у кочевых народов, в позднем средневековье выше, чем в раннем средневековье). Возраст и т. д., но различия эти были относительно незначительными и трудно уловимыми). Рост был очень медленным незаметно в короткие промежутки времени, т. е. в течение нескольких последовательных поколений. Так, по оценкам различных ученых, население земного шара насчитывало около 200 млн в начале нашего времени (в первый год) и около 300 млн в 1000 году, т. е. росло в среднем примерно на 5% в год.. В течение следующих 700 лет население мира удвоилось, достигнув около 600 миллионов в 1700 году, а среднегодовой прирост составил около 1,4%. Однако в это время население Европы, которая с позднего средневековья уже была одним из ведущих центров цивилизации, росло быстрее, чем в других частях света (см. табл. 12). поэтому он увеличивался в среднем примерно на 5% в год. В течение следующих 700 лет население мира удвоилось, достигнув около 600 миллионов в 1700 году, а среднегодовой прирост составил около 1,4%. Однако в это время население Европы, которая с позднего средневековья уже была одним из ведущих центров цивилизации, росло быстрее, чем в других частях света (см. табл. 12). поэтому он увеличивался в среднем примерно на 5% в год. В течение следующих 700 лет население мира удвоилось, достигнув около 600 миллионов в 1700 году, а среднегодовой прирост составил около 1,4%. Однако в это время население Европы, которая с позднего средневековья уже была одним из ведущих центров цивилизации, росло быстрее, чем в других частях света (см. табл. 12).

В 14 веке население Европы сократилось в результате многочисленных эпидемий чумы, особенно самой крупной из известных эпидемий «Черной смерти» 1348–1350 годов. В 17 веке еще одна эпидемия чумы унесла более миллиона жизней в Италии; в Лондоне в 1665 году от чумы умерло около 100 000 человек. (т.е. 1/3) жителей города. Она также посетила Польшу несколько раз в этом столетии. В начале восемнадцатого века последние большие эпидемии чумы свирепствовали в Пруссии (200 000 жертв), Тулоне и Марселе (более 100 000 жертв), Богемии и России. Второй убийцей была оспа, болезнь тем более страшная, что, помимо обильного урожая смерти, она оставляла на телах выздоровевших уродливые шрамы. У большинства людей была оспа. По оценкам, в 18 веке в Европе от оспы умерло около 60 миллионов человек. Кроме того, были эпидемии сыпного тифа и дизентерии, вспыхивающие особенно среди армии и иногда решающие судьбы сражений и походов. Холера, повторяющаяся повсеместно довольно регулярно раз в дюжину или около того лет, легла одна за другой на целые кварталы и вошла в разговорный язык как проклятие. По Европе распространился киль, заражение которого повсеместно приписывалось иностранцам, и по этой причине его называли неаполитанской болезнью во Франции, французской болезнью в Польше и кастильской болезнью в Италии.

Историку часто трудно разглядеть точную природу чумы, которую в хрониках и документах называют «венгерской» или «швейцарской» болезнью или просто «чумным воздухом». Не знали этого, вероятно, и современники. Не зная истинных причин инфекционных заболеваний, люди не могли защититься от них. Поэтому обычно винили воздух, иностранцев или предполагаемых ведьм, которых сжигали на костре. В поисках спасения люди прибегали к колдовству и чародейству, к жертвоприношениям и молитвам. Самым рациональным способом спастись от чумы было сжигание домов и имущества больных или бегство в лес.

Медицина того времени не была эффективной; против заразных болезней она была совершенно бессильна. Целительство, некогда занятие колдунов и жрецов, хотя формально и отделилось от магии в древности, фактически оставалось в нем до недавнего времени. Врач чаще был убийцей, чем целителем, не только потому, что назначает неправильное лечение, но и потому, что без дезинфекции он распространяет микробы и вызывает заражение. Лекарства, слепо используемые древней медициной, включали только кровопускание, очищение и травы. Особенно процветала фитотерапия, открывшая благодарное поле шарлатанской фантазии. Старые травяные сборы были настоящими учебниками суеверий и заблуждений. В выборе лекарств они руководствовались совершенно случайными и кажущимися закономерностями; например они рекомендовали желтые растения от желтухи, черные растения от хандры, красные растения от лихорадки, опунции, пятнистости и т. д. Сорванная вверх кора должна была действовать на рвоту, сорванная вниз кора — на слабительное. Еще большие целительные силы приписывались покровителям. Святой, Лазарь должен был исцелить проказу, Святой. Оспа Лоуренса, св. Рох чума и др.

Массовые эпидемии и высокая восприимчивость к инфекционным заболеваниям также были результатом хронического недоедания и постоянной угрозы голодной смерти. Огромная зависимость сельского хозяйства от природы при примитивных способах возделывания и низкой продуктивности земли приводила к тому, что даже обычные климатические нарушения приводили к огромным колебаниям урожая. Суровые зимы, поздние весны, засухи, град и ливни немедленно приносили голод, тем более что обособленное, местное хозяйство не могло рассчитывать на быструю доставку продовольствия из других, незатронутых районов. Обычно такие язвы шли рука об руку: когда, например, непогода или вредители уничтожали посевы, то болезни распространялись в результате неурожая и голода; с другой стороны, эпидемии вызвали запустение фермы и ее развал, а следовательно, и голод. Пожары, столь частые в старых городах с деревянными постройками, Они уничтожили домашний скот и продовольственные запасы. Войны нанесли ущерб гражданскому населению, потому что армия, как отечественная, так и иностранная, зарабатывала на жизнь грабежами и распространением болезней, а реквизиции зерна, забой скота и т. д. вызывали сокращение сельскохозяйственного производства в течение нескольких следующих лет, там была нехватка потому что семян для посева и тягловой силы.

В этих условиях все доиндустриальные общества отличались высокой смертностью, большой неопределенностью существования и короткой средней продолжительностью жизни. Средняя продолжительность жизни в сельскохозяйственном обществе оценивается примерно в 30 лет. Точность таких расчетов для времен, когда статистика населения не велась, чрезвычайно сложна, но демографы на основании отрывочных документов и демографических факторов приходят к аналогичным выводам. Например, префект Рима Ульпиан в III веке составил таблицы смертности, из которых видно, что средняя продолжительность жизни римлян составляла 30 лет. В XVII веке англичанин Граунт провел аналогичные расчеты для населения Лондона на основе многолетних записей крещений и погребений и получил удивительный результат: 18 лет.

Конечно, это не исключает возможности того, что некоторые исключительно жизнестойкие и здоровые особи доживали до глубокой старости. Но распространенное представление о том, что в прошлом люди, жившие «на природном Ионе», отличались большей продолжительностью жизни, силой и здоровьем, чем сегодня, совершенно ошибочно. Часто повторяемые рассказы о великой силе наших предков, о крепких могучих мужах, Валигурах и Вырвидебю, чаще всего происходят от характерного для легенд и мифов преувеличения в представлении прошлого в розовых красках. Анализ скелета показывает, что в древние времена люди, как правило, были ниже ростом и имели более слабое здоровье, чем сегодня. Средневековые рыцарские доспехи, хранящиеся в музеях, обычно удивляют своими небольшими размерами. Вспомним также, что рыцари гнулись в руках подков своими силами не потому, что были так сильны, а потому что железо того времени было мягким. Даже списки рекрутов первой половины XIX века свидетельствуют о том, что средний рост этих людей был на несколько сантиметров ниже, чем сегодня. Кроме того, легенды, появляющиеся то здесь, то там о стариках, которые доживают до 120 и 150 лет в полном здравии, должны быть в основном отвергнуты как сказки. И они, в большинстве случаев, родились под влиянием склонности к приукрашиванию прошлого или легко обнаруживаемых недоразумений и мистификации. Французский демограф А. Сови изучал биографии людей старше 100 лет и обнаружил, что такие старики обычно появляются в местах, где в то время, когда они должны были родиться, не велось никаких учетов населения. Он также объяснил социологические причины культивирования таких мифов. Наверняка с незапамятных времен были единичные случаи, когда люди доживали до старости в полном силе и здоровье; только то, что такие случаи были крайне редки (что способствовало тому, что они обрастали легендами), а вероятность дожить до глубокой старости была несравненно ниже, чем сегодня. Этим, среди прочего, объясняется культ стариков в античных обществах, что достижение старости было необычным явлением, достойным признания и восхищения. Необычайно сильные организмы могли появиться в любое время, но статистика показывает демографические явления в масштабах всего общества. Биологические пределы человеческой жизни, по-видимому, не сильно изменились; верхнему потолку где-то около 110-120 лет, как сегодня, так и в прошлом; с другой стороны, вероятность достижения этого потолка увеличилась в несколько раз, ожидаемая продолжительность жизни в пожилом возрасте вообще и даже в зрелом возрасте — исчисляется по отношению ко всем родившимся. Короткая средняя продолжительность жизни в древних обществах была обусловлена ​​главным образом высокой смертностью младенцев и детей, а затем и людей среднего возраста.

Создается впечатление, что высокая смертность и незащищенность жизни были одинаковыми для разных слоев, независимо от достатка, государства и страны. Это социальное равенство перед лицом смерти отличает прежние времена от эпох.

промышленный. Например, мы точно знаем, как смерть повлияла на королевские семьи. Людовик XV Французский был правнуком Людовика XIV, его преемника на престоле. Карл VII был лишь пятым сыном Карла VI, после которого он занял престол как единственный наследник. У английской королевы Анны Стюарт было девять детей, только один из которых дожил до 12 лет. В истории Польши у нас есть целых 10 королей, которые умерли преждевременно, не дожив до 50 лет. Когда мы просматриваем генеалогические таблицы великих семей, мы замечаем большое количество потомства, большинство из которых, однако, умерло в детстве или юности.

Многочисленное потомство когда-то было обычным явлением, но для выживания в детстве требовалась большая стойкость и благоприятные условия. Дети были наименее устойчивы к антисанитарным условиям жизни, наиболее подвержены заболеваниям и уязвимы к недоеданию. Поэтому смертность младенцев и детей сильно отличалась от сегодняшнего состояния. В Англии первой половины 18 века каждый 15-й родившийся ребенок умирал при рождении; на каждые 100 живорожденных детей приходится 25-30 умерших в младенчестве, а более половины — в возрасте до пяти лет.