Самые ранние твердых доказательства первостепенного господства Руси в Киеве сына Рюрика, Игоря доолько четко засвидетельствовано там c.940. Это
показательно, что военно-политический локус Руси переместился на юг чуть больше, чем поколение после того, как северяне первыми прибыли княжить в город на середине Днепра. Это регистрирует быстрое развитие и очарование «византийской связью», с точки зрения торговли и богатства, которое он может принести. Но это также отражает уникальное положение дел. Спрос в Византии была особенно силен на рабов, и это было практическое удобства ндляРуси, потому что, в отличие от неодушевленных товаров, рабы могли высадиться и идти путем вокруг наиболее опасных из порогов. Другие опасности, в том числе степные кочевники и кораблекрушения решались на Руси в пользу согласованной структуры команд для плаваний в конвое и регулярные отношений с византийскими властями. Так же необходимость обеспечить постоянный приток рабов и противостоять относительно хорошо организованным и хорошо вооруженным славянским группировкам в районе среднего Днепра. Обладая городами и во главе с «князьями», они могли бы противостоять требованиям дани, считающимся чрезмерными. Пожалуй, самое главное, руководство Руси должно было иметь дипломатические связи с областью хазар, чью устойчивость легко упустить из вида. События от 940 года на Руси с какой-либо степенью уверенности, как правило, подтверждают это.
Примерно в то же время лидеры Русь были движимы византийским правительства „с большими подарками“, чтобы захватить крепость хазар, охраняющую Керченский пролив. Впоследствии Русь это сделала, и их лидер, названный источником хазар как „Hlg-ш“, был отброшен и вынужден напасть на Византию. Экспедиция продолжалась четыре месяца, но византийцы применили победоносную силу огня. Последние детали совпадают с данными хорошо проверенных источников о нападении Руси на Константинополь в 940 г. с одним серьезным несовпадением в том, что лидером Руси был Игорь. Но имя Hlgw вполне может перевести как Nordic «Хельги», и самый ранний из дошедших до нас предшественников Повести на самом деле называет имена Игоря и Олега (славянская форма из Хельги), повествуя, как они совместно организуют рейд против Византии. Источник хазар также подразумевает шаткость положения Руси на среднем Днепре, в то время как значение привилегированного доступа к византийским рынкам будет продемонстрирована несколько лет спустя. Игорю, видимо, не хватало средств, чтобы удовлетворить его вассалов и был предан смерти, пытаясь поднять дополнительную дань с древлян. Их принц искал руку вдовы Игоря Ольги, хотя и безуспешно. К этому времени, однако, новый договор был достигнут в переговорах с византийцами, и торговля возобновилась. Княгиня Ольга, действуя в качестве регента, приняли меры по упорядочению выплаты дани и созданию охотничьего промысла где птицы — вероятно, хищные отлавливались для доставки в Византию вместе с мехами, воском, медом и рабами. Ольгa сама отплыла в Константинополь, отчасти, чтобы подтвердить или улучшить условия вышеизложенного договора. Во время своего пребывания Ольга крестилась и принял христианское имя жены императора, Елены. Тем не менее, ни один епископ не сопровождается Ольгу-Елену обратно на Русь, и к осени 959. она спрашивает Отто Саксонии для полной религиозной миссии. В конце концов епископ Адальберт был отправлен, но он вскоре вернулся вместе со своими последователями, описывая предприятие, как бесполезное.
Оценка этих событий трудна. Даже дата визита Ольги к императору является спорной. 946 год — одна возможности, но основная альтернатива, 957, имеет свои достоинства, не в последнюю очередь, более или менее примиряя хронологические указатели на Руси и византийские источники. Не вызывает сомнений то, что Ольга проделала свой путь на фоне экономического подъема и компетентной организации страны. Сам Константин VII описывает прибытие конвоев с грузом из Киева каждую весну.
Внутренняя стабильность княжеского режима предлагается его выживанием после крупных неудач и проблем в 940 г., хотя это был обязано личности Ольги. Концентрацию богатства и оружия в среднем Поднепровье также подтвердила находка камерных могил в Киева. Их владельцы были оборудованы для будущего мира оружием и снаряжением для верховой езды — иногда лошадьми или невольницами, тоже — в то время как их отношения в торговле сигнализируют о проблемах. Большинство из них были, вероятно, вассалы князей и других ведущих лиц. Число камерных могил на среднем Днепре не огромно, но это вяжется с указанием Константина VII.
Торговлю вдоль водного пути в Византию и ее диапазон и активность можно проследить на месте предшественника современного Смоленска. Теперь называется Гнездово, это было расположено рядом с оттоком в Днепр реки, доступной через волоки из многих северных водных путей, в том числе Западной Двины и Ловати. Ее смысл был в торговом центре и станции обслуживания для лодок ломающихся от длительных волоков и нуждающихся в ремонте или замене.
С середины Х века установившаяся площадь погребения резко выросла, чтобы покрыть около 15 гектаров к концу века и именно с этого периода появились богатые курганы. Десять или около того содержат следы сжигания целых лодок, их символическое значение тем не менее красноречиво — в скандинавском стиле погребальных обрядов. Пары черепаховых брошей свидетельствуют о захоронении зажиточного скандинавские женщин и некоторые камерные могилы содержат византийские шелка, единственная самые ценная роскошь, полученную из «греков».
Картина находок предметов роскоши является конгруэнтной с содержимым камерных могил. Камерные могилы были раскопаны в Бирке, Хедебю и в других местах в Дании, это своего рода «социальный регистр» зажиточных могил. Их обитатели не обязательно принадлежали к правящим элитам. Характер распределения камеры могил на карте Руси показывает княжеский опорные и наиболее регулируемые торговые узлы с конца девятого века и далее: от Старой Ладоги, Городища и Пскова вплоть до Гнездова и среднего Днепра, с кластером в Тимереве на верхней Волге.