Это распространенное заблуждение, что английский закон всегда защищал свободную конкуренцию. До конца восемнадцатого и девятнадцатого веков, когда законы в парламент пошли по пути либерализации рыночной деятельности, законы общего права были вредны для свободной торговли, часто защищая или даже создавая ограничительные практики и поощряя монополии. Четыре линии закона сыграли определенную роль в формировании того, что можно было бы назвать антимонопольной политикой сегодня: Прецедентное право на исполнение контрактов в ограничение торговли, запреты на «вмешательство рынков», применение закона преступного сговора в комбинации с ограничением торговли,  общий закон о монополии. Хотя последние три имели ограниченное влияние на то, что называется антимонопольной политикой сегодня, прецедентное право на исполнении контрактов в ограничении торговли было безусловно самым важным.

Согласно Митчли против Рейнольдса (1711), доктрина для противодействию ограничению торговли была определена следующим образом: законы, ограничивающие конкуренцию, могут быть оправданы, если разумны и вспомогательные по отношению к какой-то  законной сделке и если ограничены во времени и пространстве.  Поскольку требуется оценка «разумности» определенных договорных условий, ее иногда называют первым правилом разума. Применение судами этого ограничения торговой доктрины показало влияние двух идеологий: С одной стороны, суды поддерживали все контракты, заключенные свободно, даже  сдерживающие торговлю. С другой стороны, когда торговые ограничения затрудняли право человека на труд, или увеличивали общественные расходы, суды отказались обязать стороны выполнять свои сговоров. Противоречивые результаты лучше всего иллюстрируются глядя на события в Великобритании в течение 19-го века. Большую часть этого века, Англия была близка ко многим условиям учебников по свободной конкуренции. Рынки заставляли конкурировать экспортеров с импортерами, с одной стороны, и конкурировать с экспортом по всему миру. В этой среде, доктрина «Митчли против Рейнольдса» была в основном использована в случаях, связанных с ремесленниками и их объединениями. Примеры включают в себя ремесленников, которые стремились исключить интересы рабочих из их торговых соглашений или при продаже бизнеса. В то время как суды защищали права людей, чтобы конкурентные правила в некоторых случаях превалировали, они показали немного готовности поддержать механизмы рыночного обмена между трейдерами или производственными предприятиями, в ущерб свободе нормативных договоров.

Судьи рассматривали свободу договора в качестве первостепенного принципа в служении обществу, даже если это может создать некоторые отрицательные эффекты. Таким образом, суды поддерживали соглашения, направленные на то, чтобы диктовать цены и делить рынки, потому что судьи поддерживали мнение о том, что закон не является средством для развития конкуренции.  Кроме того, государство отменило ограничения на картели, такие как те, которые запрещают сговор между производителями угля в 1836 году, потому что это позволило профсоюзам организовать рабочих.

О том, что торговые ограничения могут иметь вредные последствия для населения приобретало большее значение к концу века и стал решающим в новаторским судебном прецеденте в 1894. Суд установил прецедент, который явно поставил вне закона все антиконкурентные практики. В нем г. McNaghten утверждал, что общественность заинтересована в праве каждого человека на свободную торговлю. Все вмешательство в индивидуальную свободу действий в торговле, и все ограничения торговли сами по себе противоречат государственной политике, и, следовательно, недействительны. Это общее правило. Но есть исключения: ограничения торговли и вмешательства в индивидуальную свободу действия могут быть оправданы особыми обстоятельствами конкретного дела. Это является достаточным основанием. Иными словами, свободе индивидов торговать на свободных рынках обязательно предшествует их свободе договариваться, но она не должна приводить у ущербу для интересов  общественности, как следствию. Правило прецедента Норденфельта будет применяться строго для того, чтобы гарантировать право каждого человека, чтобы получать свой труд там, где он работает. Однако, когда дело дошло до взаимных ограничений на бизнес-конкуренцию, горизонтальную между производителями или вертикальную вниз по распределительной цепи, которая процветала в то время, это правило было применено с гораздо меньшей строгостью. Поскольку ничего не лишило вовлеченный бизнес их свободы заключения ограничительного договора, в первую очередь, что это все-таки тяжелое бремя, работающее против общественных интересов, показали условия войны, которые, однако, привели к неожиданным  дефициты, которые создали огромные возможности для наживы. Это значительно изменило восприятие общественности, политиков и даже судов. Во время войны и короткого послевоенного бума, суды рассматривали свободу конкуренции на первом место и не поддерживали контракты на установление цен и объема продаж или эксклюзивное положение на рынке. С началом длительного спадав течение 1920-х лет, суды вернулись к своей старой линии, во многих случаях даже не принимали во внимание общественного интереса. Только после Второй мировой войны, когда принят Закон о монополиях и ограничительной практике 1948 года, была создана Комиссия по вопросам конкуренции. Это был первый шаг на законодательном уровне, который активно способствовал конкуренции. Комиссия, по-прежнему обращаясь к общей доктрине права, но имела право блокировать слияния, которые были против «общественного интереса». Следующим этапом был Закон об ограничительной торговой практике 1956 года, который был первым действующим законом в английском праве, непосредственно, демонтирующим систему военного картеля и укрепляющим то, что было традиционным общим законом, по крайней мере, так как это трактовал прецедент Норденфельта в 1894 году.