Е. К. Карпенко. Спор о природе металлических субстанций: Бернар Палисси против алхимиков

Вид материала

Документы

Содержание О водах, солях, окаменелостях и «кабинетах диковин». Этика исследователя и научный прагматизм Вместо заключения.

Подобный материал:

• Указания по монтажу металлических и деревянных конструкций монтаж металлических конструкций, 297.4kb.
• Производство готовых металлических изделий 281 Производство строительных металлических, 89.72kb.
• Іван карпенко-карий, 113.24kb.
• 2 Современные тенденции развития российской индустрии строительных металлических конструкций, 43.67kb.
• Герасима Никодимовича Калитки; висловлювати власну думку з приводу прочитаного. " Явзяв, 54.06kb.
• Герасима Никодимовича Калитки; висловлювати власну думку з приводу прочитаного. " Явзяв, 51.43kb.
• Грамматические сказки и рассказы Парные звонкие и глухие согласные. Спор согласных, 250.56kb.
• Александр Федоров спор о фаворитах фрагменты этого текста были впервые опубликованы, 1002.43kb.
• 24-A, г. Николаев, 54018, Украина Тел./факс: +38 (0512) 212193, 30.69kb.
• Жили-были два брата близнеца треугольника. Ибыла у них группа крови. Они жили дружно, 10.81kb.

О радуге, металлах, сере и философском камне.

Исходным пунктом в теории Палисси является убеждение, что воздух, огонь и соль – это не материальные химические субстанции, но свойства (virtus) или качества каждой вещи. Идея соли как исходной формы существования металлов в неорганической природе заимствована у Парацельса. Соли существуют в виде жидкости, причем жидкости, смешанной с обычной водой. Чтобы доказать это положение, Палисси прибегает к любопытному аргументу: он рассуждает о природе радуги, физике света и цвете морских обитателей. Радуга появляется только там, где идет дождь, и напротив солнца Причина радуги, полагает он, в том, что солнце проходит строго перпендикулярно сквозь капли дождя. Так и раковины морских обитателей и чешуя рыб приобретают свой цвет благодаря растворенным в воде металлическим солям, на которые прямо воздействуют лучи солнца, усиливая видимый эффект²⁸.

Еще один аргумент от опыта, к которому прибегает Палисси, - жидкая кристаллизация металлических частиц. Исследователь остудил котел, в котором были вода и селитра. Селитра прилипла к стенкам сосуда в четырехугольных кусках льда. Некоторое время спустя Палисси купил привезенный из Испании кристалл, который имел ту же форму, что и его селитра. Таким образом, опираясь исключительно на собственные наблюдения, которые свидетельствуют о том, что в жидкости в результате «невидимых» химических процессов происходит образование твердого тела, имеющего определенную геометрическую форму, Палисси предполагает, что существуют такие жидкости, у которых есть свойство «загустевать» (congeler), и делает вывод, что камни, соли, колчеданы и другие минералы образуются путем соединения частиц в воде, принимая всегда одну и ту же определенную форму²⁹.

Возникает вопрос: каким образом металлические субстанции в растворе формируются в тело? Существует сила притяжения, которая соединяет вещества одной природы. Важно понимать, что речь здесь идет о притяжении как о качестве материальных субстанций «чувствовать», выражаясь языком Палисси, подобное себе, что позволяет им из невидимых и неопределимых «семян» собираться в тела, имеющие определенную, всегда одну ту же форму. Кстати замечу, что критерием, позволяющим различать металлические субстанции, является цвет. Пока жидкие металлические соли смешаны с простой водой, мы их не видим и не знаем о том, какие именно соли содержатся в воде. Однако по мере загустевания соли в тело и отделения от простой воды металлические субстанции проявляют свой собственный цвет. Эта гипотеза Палисси объясняет несколько странную для современного читателя аналогию между радугой и радужным (перламутровым) блеском морских раковин.

Таким образом, технологический аргумент, направленный против попыток алхимиков производить металлы путем нагревания в печах, разворачивается в субстанциальную теорию естественного образования металлов из растворов солей.

Тем не менее, остается вопрос, почему нельзя выделить металл из жидкого раствора путем нагревания последнего? Ответ Палисси кажется малопонятным: «Все сгущения, происходящие от холода, растворяются теплом. Все сгущения, сделанные теплом, растворяются влагой […]. Соль сгущается теплом и растворяется влагой. Однако металлы растворяются теплом, из чего следует, что они порождены и сгущены влагой». Ответ вроде бы герметический и ничего фактически не доказывающий, но практик приводит в пример доказательство из собственного опыта. Наблюдая за добычей металлов, он заметил, что в рудниках всегда есть вода и нет огня, из чего и вывел соответствующие обобщения.

Еще одно заблуждение алхимиков, вытекающее из ошибочности их теории: когда алхимики хотят сделать золото или серебро, они прокаливают и растирают в порошок металлы, чтобы получить «семена» и из «семян» производить металлические субстанции, обладающие совершенными качествами. Ошибка, как полагает Палисси, в том, что в акте божественного творения субстанции, как органические, так и неорганические, уже определены, а вместе с ними и все физические свойства тел «мягкость (douceur), горечь (amertume), все цвета, ароматы (senteurs) и качества (vertus)» - то есть акцидентальные свойства. Таким образом, оказывается, что у каждой субстанции свои акцидентальные свойства, которые проявляются в процессе формирования химического тела. В случае с металлическими субстанциями этот процесс есть сгущение путем притяжения «одинаковых семян». Это значит, что ошибочно допускать возможность изменения акцидентальных свойств без изменения субстанции, так же как ошибочно пытаться увеличить массу неорганического тела путем воздействия на его субстанциальные качества. Металлы «растут», стягиваясь в тело из жидкости, т.е. из внешней среды, в этом их отличие от организмов.

К идее формирования металлических тел из жидкости Палисси приходит, обобщая собственные опыты с селитрой, колчеданами в сланце, окаменевшими раковинами. Основной вопрос, который он пытается решить, – вопрос о последовательности и причинах образования минеральных и металлических тел. Сложность в том, что в своей небогатой описаниями речи практик, кажется, забывает о том, что читатель вряд ли сможет увидеть тот образец, на который он предлагает посмотреть теоретику. Нам, читателям, остается только сила воображения:


«Я это доказываю с помощью сланца, который ты здесь видишь, - на нем образовался железный колчедан³⁰. Я решил в качестве первого примера показать этот сланец, чтобы пояснить мой вывод. Ты видишь на нем квадратные, похожие на игральный кубик металлические колчеданы. Если я тебя спрошу, какая из двух пород образовалась первой: сланец или колчедан – ты не сможешь мне ответить […] я отвечу сам себе. […] колчеданы, которые есть в этом сланце, были образованы прежде, чем сланец, и ясно, что, когда они образовывались, они были покрыты водой, смешанной с землей, которая затем загустела в сланец, а форма колчеданов осталась той же, только пойманной в данном сланце».

Помимо этого, Палисси приводит и другие примеры из собственных наблюдений: он рассуждает о железных рудниках в Арденнах, об остроконечных формах оловянной³¹ и серебряной руды и приходит к выводу, что формы камней, колчеданов и других минералов зависят от среды, в которой происходило образование породы из вод. Породы, формировавшиеся в воде, имеют различные формы: треугольные, четырех- или пятиугольные. Если формирование происходило в соприкосновении с твердым телом - землей или камнем, - то порода приобретает ту форму, соответствующую пустому месту, которое могла бы занять жидкость, прежде чем загустела.

Таким образом, эмпирическим обоснованием теории являются остроконечные формы минералов и руд, что подтверждает теорию их образования из растворенных в воде солей, которые стягиваются в тело. Соответственно, не правы те, кто считает, что золото состоит из серы и ртути; они не правы еще и потому что, сера «не может соединяться с минеральными материями или их семенами».

Образование серы, по мнению Палисси, также связано с образованием металлов: «среди жидкостей есть род масла, соединенного с водой и минералами, которое способствует порождению металлов. Когда металлы достигают совершенной плотности, масло тоже застывает и принимает имя серы». В теории Палисси сера – этот главное, наряду с ртутью, порождающее начало алхимиков, – становится «экскрементом», побочным продуктом, послужившим образованию металлов. Кажется, этих аргументов достаточно, чтобы разрушить алхимический миф о философском золоте. Но есть еще философский камень.

Lapis Philosophorum, или квинтэссенция алхимиков, как полагает Палисси, есть химическое тело, и рассуждать о нем, а также искать его, можно только в природе, в мире сотворенном. «Я не могу привести иного доказательства, кроме того, которое я уже приводил публично перед моими слушателями, и ты тогда присутствовал. Доказательство было сделано с помощью камня³², который ты здесь видишь» [курсив мой – Е.К.]. Для нас важно то, что Палисси дает подробное описания камня. Минерал состоит из «трех разных материй»: остроконечного чистого и прозрачного хрусталя, серебряной руды и туфа. Материи расположены таким образом, что наглядно демонстрируют последовательность образования: туф образовался первым, жидкое серебро, стекая сверху, занимало пустоты каменной породы и загустевало, а затем уже происходила кристаллизация хрусталя, о чем свидетельствуют его острые грани. Для Палисси остроконечные грани хрусталя свидетельствуют о количестве времени, в течение которого обычная вода покрывала этот образец.

Но почему Палисси считает этот камень квинтэссенцией? Что именно этот образец доказывает? Этот камень служит доказательством тому, что формирование твердых химических субстанций есть процесс выделения растворов из простой воды, а затем их сгущения. Кроме того, «хрусталь³³, алмазы и другие прозрачные камни образуются исключительно из водных материй… и также жиры, масла, воск и другие подобные материи…». Все это доказывает, что существует два вида воды: обычная (чистая) и сущностная (содержащая эссенции). Сущностная вода способна к загустению и порождению, в том числе и металлических субстанций. В природе оба вида вод перемешаны так, что их невозможно отличить, пока не начинается процесс загустения.

Как и при каких условиях происходит процесс загустения? На этот вопрос Палисси отвечает через аналогию со свойствами магнита. Его объяснение сводится к тому, что у материальных субстанций, каковыми являются растворы минеральных солей или эссенциальные воды, есть, по сути, химическое свойство стремиться к подобному, к тому, что имеет общую эссенцию. В этом смысле не только магнит обладает свойством притяжения, но, как считает Палисси, и янтарь, и масло, которое собирается на поверхности воды. Практик приводит в пример и собственный эксперимент. Измельчив в порошок «плавкий» камень (une pierre de matiere fusible) и смешав порошок с глиной, он оставил смесь на несколько дней, а затем обнаружил, что частицы камня начали собираться, отделившись от глины.

Подведем промежуточный итог. Основные положения теории Палисси об образовании металлов таковы: металлические субстанции образуются из «семян» или, выражаясь языком современной минералогии, зерен, находящихся в жидком растворе (или загустевающей соленой воде – eau congelative), соединенном с обычной водой. В этом состоянии металлические субстанции не имеют никаких видимых признаков, и их нельзя отличить от обычной воды. Но по некоторым эффектам (об этом я скажу чуть ниже) можно предположить, что металлическим субстанциям присуще химическое свойство – притяжение. Именно это свойство позволяет проявиться остальным свойствам, которые мы можем наблюдать, а именно – цвету, весу и твердости металлов.

Этих аргументов, полагает Палисси, должно быть достаточно, чтобы алхимики оставили свои технологические попытки производства золота и отказались от идеи, будто трансмутация возможна. Можно ли поставить точку? В своих наблюдениях и теоретических догадках Палисси идет дальше, и в следующем разделе мне хотелось бы коротко наметить направления его исследовательского интереса.

^ О водах, солях, окаменелостях и «кабинетах диковин».

Объясняя процесс формирования металлических субстанций, Палисси полагает, что существуют воды³⁴ разного качества: обычная вода (eau commun) и вода порождающая (eau generative)³⁵. В порождающей воде содержатся семена металлических субстанций. Протекая по земным недрам, порождающая вода перемещает «семена» камней, металлов и минералов, обеспечивая притяжение и затвердевание «семян»³⁶. В отличие от живых организмов, которые растут за счет питания³⁷, камни и минералы тоже растут, то есть увеличиваются в объеме и массе, но путем притяжения (augmentation congelative).

Среди эмпирических фактов, к которым прибегает Палисси, чтобы обосновать свою теорию происхождения металлов из растворов солей, есть примеры различных окаменелостей: растений, раковин, животных. Окаменелости, полагает Палисси, не «причуды»³⁸ природы, их образование закономерно и подтверждает его идею о металлических растворах, которые в жидком состоянии были «столь же текучими и тонкими, как обычная вода», и могли проникать даже внутрь деревьев, пропитывая их и заполняя все пустоты внутри изначальной формы³⁹.

Кроме того, находят и большое число окаменевших раковин, которые «застывают» внутри металлических пород. Это возможно при условии, что изначально раковины находились в жидкой металлической среде (в «металлических водах»). «Некоторое количество таких раковин, - говорит Палисси, - я видел в кабинете господина де Руази (monsieur de Roisi)… В кабинете господина Раса (monsieur Race), известного хирурга города Парижа, есть образец бронзовой руды с рыбой из той же материи». Из этих наблюдений Палисси делает вывод: окаменевшие рыбы до того, как застыли в камне, жили в смешанной водной среде. В процессе загустевания металлической субстанции и ее отделения от обычной воды и ила рыбы оказались «стянутыми» в металл.

Пытаясь ответить на вопрос, что же такое соль, растворы которой порождают металлические субстанции, Палисси перечисляет вещества, являющиеся, по его мнению, солями⁴⁰. Так, например: купорос – соль, селитра – соль, квасцы – соль и т.д. При этом Палисси полагает, что соль – это простое вещество. В современной химии после Лавуазье соль считается сложным веществом, состоящим из катионов металла и анионов кислотного остатка. Однако вещества, которые перечисляет Палисси, и в современной химии называются солями (например, купорос – это сульфат железа).

Палисси утверждает, что соли являются не только субстанциальными элементами, из которых образуются металлические тела: они - «строительный материал» для любых тел. Разрушаясь, тела преобразуются в минеральные соли и становятся питательными веществами для других тел в процессе их развития. Жан-Пьер Пуарье считает, что, хотя в текстах Палисси мы не находим понятий аминокислот, протеинов, углеводов, липидов, тем не менее идеи Палисси предвосхищают современную органическую химию, начало которой будет заложено Лавуазье, уточнившим идею Палисси с помощью химических методов⁴¹.

^ Этика исследователя и научный прагматизм

Среди аргументов против алхимиков, к которым прибегает Палисси в трактате «О Металлах и Алхимии», есть и аргументы, которые условно можно назвать этическими. Это истории-свидетельства о нравах современников, об их слабостях и хитростях. Так, например, мы узнаем историю сира де Курланжа, камердинера Карла IX. Камердинер похвастался королю, что умеет делать золото и серебро и готов обучить этому и короля. В указанный день камердинер произвел в присутствии короля следующий опыт: в две чаши с прозрачной водой он опускал иголки и другие железные предметы, после чего они становились золотыми или серебряными. Трюк принес камердинеру славу и деньги. Палисси не раскрывает секрета трюка, но убежден, что знание одних не должно служить средством обогащения за счет невежества других.

Еще один порок эпохи, который стал следствием распространения алхимического знания, – фальшивомонетничество. Палисси рассказывает о беарнце из Сентонжа, у которого было найдено четыреста тестонов⁴². Монеты выдерживали молот, пробу, плавку, не отличались от настоящих по цвету и звуку. Обман удалось раскрыть только после того, как образцы поместили в купель с водой. А неудачливый алхимик на суде выдал имена еще восьмидесяти человек, промышлявших тем же ремеслом. В этой истории для Палисси важны масштабы распространения псевдоалхимической практики.

Кульминацией этических аргументов Палисси является притча о мудрой королеве.

Король, обнаружив несколько золотых рудников в своем королевстве, отправил большую часть своих подданных работать на шахты. В результате поля опустели и в королевстве начался голод. Благоразумная и милосердная королева приказала втайне от короля сделать каплунов, куриц и голубей и другие блюда из чистого золота. Когда король захотел отобедать, она велела принести золотую дичь. Король счел это шуткой. Однако, так и не получив обеда, он понял, что работа на земле важнее, чем горы золота.

Если, - продолжает Палисси, - кому-нибудь во Франции удастся произвести золото и знание это сделается общедоступным, то золота станет так много, что оно потеряет свою ценность. Но до того, как это произойдет, люди в надежде на легкое богатство оставят труд на земле. Они начнут вырубать леса, чтобы поддерживать огонь в печах ради бессмысленного производства золота. Бережное возделывание земли – вот чему должно служить знание о веществах, и только в этом случае оно несет практическую пользу.

^ Вместо заключения.

Скорее философ-методолог, чем ученый-исследователь Фрэнсис Бэкон в своей «Новой Атлантиде» (1628) предлагает воображению читателя проект идеального общества, «общества знания», «общества ученых». Среди прочих достижений этого общества есть и такие:

«…обширные и глубокие рудники различной глубины […] некоторые вырыты под высокими холмами и горами; так что если сложить вместе вышину холма и глубину рудника, то некоторые из них достигают в глубину трех миль [...]. Эти рудники […] применяются для всякого рода сгущения, замораживания и сохранения тел. Мы пользуемся ими также для воссоздания природных рудников и для получения новых, искусственных металлов из составов, которые закладываем туда на многие годы. [курсив мой – Е.К.]… Есть у нас всевозможные драгоценные камни, из коих многие отличаются дивной красотой и вам не известны; а также хрусталь и разного рода стекло, которое мы получаем не только из известных вам веществ, но также из металлов, приведенных в стеклообразное состояние. Есть немало не известных вам ископаемых и низших минералов, магниты огромной мощи и другие редкие камни, как природные, так и искусственные» ⁴³.

В отличие от теоретика Бэкона практик и моралист Палисси не склонен⁴⁴ к научно-популярным фантазиям. Наука, конечно же, должна служить людям в их практической жизни, и знание, конечно же, сила, но нельзя узнать (а, следовательно, и использовать для практических нужд) больше, чем дано человеку Богом. Ученый, который верит в не им установленный предел собственных познавательных возможностей и руководствуется этой верой в своей исследовательской практике, – именно эта, по сути средневековая, познавательная и этическая установка отличает исследователя Палисси от философа и политика Бэкона.

Научная революция XVI-XVII веков – это не только радикальные изменения в фундаментальном знании о природе и в способах его получения, это еще и изменения в отношениях ученых и власти (как политической, так и религиозной), что влечет за собой формирование нового этоса научного труда. Развитие новоевропейской науки будет теперь определяться главным образом тем, как получить конкретное знание о природном многообразии, как раздвинуть установленные Богом познавательные пределы, как подчинить силы природы человеческому разуму ради установления regnum hominis. С этой точки зрения Палисси кажется ретроградом. Его частные наблюдения и догадки, особенно в области минералогии и кристаллографии будут представлять скорее архивный интерес для последующих ученых и историков науки. О его прямом влиянии на конкретные научные исследования и теории практически ничего неизвестно.

Каков в таком случае итог этого исторического казуса (или дидактического exemplum’a полемической стратегии)? Является ли этический аргумент (в случае Палисси основанный на религиозной морали) решающим в установлении границ научного исследования? Может ли индивидуальное моральное сознание ученого влиять на направление его исследований? Нужно ли воспитывать моральное сознание у будущих ученых? Дискуссионный характер любого возможного ответа на поставленные вопросы сокращает историческую дистанцию между одиноким естествоиспытателем XVI века и современным читателем.