Geum.ru

Нагорный Карабах: факты против лжи. От автора от

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   26   27   28   29   30   31   32   33   ...   39

Техника поступила из воинских частей 52682-А ГУБТТ ВС, ремонтного завода г. Николаева (Украина), в/ч 5457 ВВ МВД СССР (Ереван), в/ч 64161 и в/ч 55376 (Тбилиси) по распоряжению МВД СССР и ГУМТ вооруженных сил СССР.

Боевая техника была сосредоточена в городах Агдам, Лачин и Ильичевск (бывший Норашен в Нахичеванской АССР).

Отметим, что на вооружении внутренних войск МВД СССР гусеничной бронетехники, а тем более танков не состояло вовсе. То есть азербайджанские отряды милиции особого назначения лишь по названию были милицейскими частями и подразделениями. По сути, это была настоящая армия со своей бронетехникой.

А как свидетельствовал поздней осенью 1991 года военный корреспондент «Известий» В.Белых, «по словам очевидцев, на вооружении милиции города Агдама есть уже и тяжелая артиллерия»8.

Имелось у азербайджанского ОМОНа и 3 вертолета Ми-8Т без опознавательных знаков, с национальной символикой (полумесяц и восьмиконечная звезда), два из которых принадлежали до того Агропрому и один - Управлению гражданской авиации АзССР. Вертолетная база - в 40 км от Лачина.

В НКАО и прилегающих районах основными пунктами постоянного базирования подразделений ОМОНа были: аэропорт Степанакерта - 150 человек, село Ходжалу - 200, город Шуша - 350, село Малибейли - 200, поселок Лесной - 70, город Агдам - 350, город Лачин - 400, город Физули - 250, Бишатул – 100 человек. Это далеко не полный список.

Отряды ОМОНа часто перебрасывались с места на место, бойцы проходили «обкатку» в НКАО, где они занимались нападениями на армянские села, угонами скота, похищениями и убийствами граждан.

Напомним, что в самом армянском Нагорном Карабахе, - то есть в НКАО, Шаумянском районе и селах Геташен и Мартунашен соседнего Ханларского района было дислоцировано до 6 тысяч военнослужащих внутренних войск, курсантов и спецназа МВД СССР. В регионе также были дислоцированы на постоянной основе: кадрированный мотострелковый полк 23-й дивизии 4-й армии вооруженных сил СССР, выделявший в помощь внутренним войскам гусеничную бронетехнику с экипажами для блокпостов; батальон химзащиты в Степанакерте; погранотряд в райцентре Гадрут, близ советско-иранской границы.

Весь этот внушительный контингент союзных МВД и армии не имел приказа защитить карабахцев перед лицом набегов тысяч вооруженных до зубов азербайджанских ОМОНовцев – вчерашних членов боевых отрядов НФА, а подчас и просто бывших уголовников.

На фоне вышеприведенных цифр становится ясным, что противостоять столь внушительным силам с охотничьими ружьями, самодельным оружием и единичными автоматами было практически невозможно. Тем не менее, сопротивление возрастало. Политика государственного терроризма в отношении карабахцев со стороны Баку и советского руководства порождала соответствующую обратную реакцию. И было бы наивно полагать, что в этих условиях карабахские армяне могли проявлять какую-либо политкорректность в отношении терроризирующих их сил.

Стали предприниматься акции возмездия в отношении жителей азербайджанских сел, с территории которых производились набеги на соседние армянские населенные пункты с целью похищения и убийства граждан армянской национальности.

Так, в 1990-1991 годах из прилегающих к Степанакерту нескольких азербайджанских сел – Малибейли, Джамиллу и других - участились нападения на работающих на пригородных огородах жителей областного центра. Так погиб и отец моего коллеги - начальника отдела информации газеты «Советский Карабах» Вилена Бахшияна, зверски убитый азербайджанцами из Малибейли на своем огороде в пойме реки Каркар.

Со стороны села Джамиллу (бывшего армянского села, в 1963-1964 гг. выселенного под предлогом строительства на сельской территории водопровода) в июне 1990 г. был застрелен выстрелом из ружья на своем огороде Николай Багдасарян, а 7 декабря на той же окраине города без вести пропал Николай Галстян; следы вели в ту же деревню. Буквально через несколько дней после второго убийства возвращавшийся с фермы грузовой автомобиль с жителями Джамиллу был обстрелян из автоматического оружия с двух нагнавших его мотоциклов; два человека были убиты, еще несколько ранены. После этой акции инцидентов со стороны Джамиллу на окраине областного центра больше не отмечалось.

Все чаще отмечались случаи нападений на азербайджанских милиционеров-омоновцев, среди которых все больше становилось убитых и раненых. Участились и обстрелы блокпостов, азербайджанских автоколонн, сопровождаемых нарядами внутренних войск.

11 июля 1990 года на горном участке шоссе Мир-Башир-Мардакерт-Кельбаджар из засады на лесистом горном склоне была расстреляна азербайджанская автоколонна, сопровождаемая нарядом внутренних войск. Три человека были убиты, среди них заместитель начальника Кельбаджарского РОВД и рядовой внутренних войск Сергей Мезенцев. Это был первый военнослужащий, погибший от рук карабахских партизан с самого начала конфликта. 24 человека, в том числе трое военнослужащих, были ранены. Лишь счастливая случайность спасла остальных от направленного взрыва, который мог обрушить на колонну горный склон. Нападавшие скрылись.

То там, то сям обеими сторонами взрывались мосты, минировались дороги, устраивались засады.

Азербайджанские омоновцы, начиная с конца 1990 года, предприняли несколько попыток прямого захвата ряда армянских сел, на подступах к которым произошли настоящие бои, были убитые и раненые с обеих сторон.

Учитывая, что спецгруппы азербайджанского КГБ подчас сами организовывали нападения на военнослужащих, в целях столкнуть внутренние войска и местное армянское население, иногда трудно было понять, кто на деле являлся автором той или иной акции против военнослужащих.

Так, с января 1991 года подозрительно часто нападения, обстрелы блокпостов и воинского автотранспорта стали происходить в Шушинском районе НКАО, в основном на участках, контролируемых азербайджанской администрацией и ОМОНом. В сводках военной комендатуры эти нападения однозначно приписывались армянской стороне и раздувались в центральной прессе. Вместе с тем убийства мирных жителей часто попросту замалчивались как комендатурой района, так и СМИ.

Особо показательным стал день 9 января 1991 года, когда погибли сразу 8 человек. На границе Шушинского района НКАО с соседним Лачинским районом была расстреляна машина УАЗ, в которой находились трое военнослужащих - подполковник Олег Ларионов, майор Игорь Иванов, сержант-водитель Иван Гоек – и корреспондент газеты «Молодежь Азербайджана» Салатын Аскерова. Зона, где это произошло, находилась под контролем азербайджанской стороны, но недалеко от нее были и армянские села Бердадзора.

Хотя нападавшие установлены не были, в азербайджанских и центральных СМИ широко раскручивалась тема «армянских экстремистов». Между тем, после гибели командира дислоцированного в Лачинском районе разведбатальона 23-й (Кировабадской) дивизии его место занял заместитель командира – азербайджанец по национальности.

В тот же день в Мартунинском районе НКАО толпа азербайджанцев напала на проезжавший через село Карадаглы автомобиль из соседнего армянского села Кагарци, Машина направлялась в роддом райцентра Мартуни, в ней кроме водителя были беременная женщина, ее муж и еще один сельчанин. Шоферу удалось убежать, а 19-летняя роженица Анжела Григорян с так и не увидевшим свет ребенком, ее муж Леонид Гаспарян и родственник Самвел Антонян были расстреляны на месте.

Исполнители этой зверской расправы были в принципе известны, следственной группой МВД СССР было начато следствие. Только вот сообщений о втором за тот день трагическом инциденте не было ни в средствах массовой информации, ни в сводках военной комендатуры!

А 12 января близ развилки дорог Шуша-Степанакерт и Красный Базар-Степанакерт, в контролируемой азербайджанцами пригородной зоне Шуши, опять-таки неизвестными был обстрелян военный автомобиль, погиб полковник В. Григорьев. Военные же «сорвали злость» на вскоре появившемся на той же развилке «МАЗе», направлявшемся в областной центр из Мартунинского района. Солдаты обстреляли грузовик без требования остановиться или предупреждения; в результате были убиты водители С. Мартиросян и Л. Егиян.

Всего же, как сообщала газета «Советский Карабах», лишь с 1 по 12 января 1991 года в НКАО было убито 14 человек, в том числе четверо военнослужащих9.

Как подчеркивалось в обращении народных депутатов ССР от НКАО в адрес руководства СССР, очередное обострение обстановки произошло после предложения президента СССР М.Горбачева «о рассмотрении вопроса о Нагорном Карабахе на одном из очередных заседаний обновленного состава Верховного Совета СССР»10.

Если за весь 1990 год в районе чрезвычайного положения НКАО было убито 57 человек, то лишь за первые три месяца 1991 года – уже 50 человек11.

Утром 8 апреля 1991 года в Ростове-на-Дону возле ведомственного дома внутренних войск МВД СССР, при посадке в служебную машину был застрелен заместитель начальника Управления внутренних войск МВД СССР по Северному Кавказу и Закавказью полковник В. Блахотин. Исполнителями покушения, которые вскоре были задержаны, В. Блахотин был ошибочно принят за проживавшего в том же доме генерал-майора В. Сафонова, которого они и намеревались ликвидировать. Офицеры были схожи комплекцией и внешним типом. Кроме того, по роковому стечению обстоятельств за полковником пришла машина, которая обычно обслуживала генерал-майора.

В центральной прессе поднялся вал возмущения. «Анонимные организаторы теракта слепыми орудиями своей воли избрали молодых людей, которые сколько себя помнят, плыли по воле волн. О каких-либо их нравственных качествах можно говорить лишь с большой натяжкой», - писала «Советской Россия»12.

Между тем, советская пресса, которая как всегда врала, не упомянула важную деталь. Один из готовивших покушение на генерала В. Сафонова, директор нагорно-карабахского областного клуба юных техников Акоп Багманян в июле 1989 года был награжден орденом «За личное мужество»… Указом Президиума Верховного Совета СССР за подписью Председателя ВС СССР М.Горбачева. Награжден, как было сказано в опубликованном в областной газете Указе, «за мужество и самоотверженные действия, проявленные при ликвидации последствий землетрясения в Армянской ССР»13.

Таким образом еще раз подтвердилась старая истина, что государственный терроризм порождает ответный индивидуальный террор. Трагедия в Ростове-на-Дону заставила многих военнослужащих всерьез задуматься о причинно-следственных связях между терактом и политикой Кремля в Нагорном Карабахе.

В октябре 1991 года в интервью «Известиям» начальник Управления внутренних войск МВД СССР по Северному Кавказу и Закавказью генерал-майор А. Куликов говорил: «Необъявленная война, в которую втянуты внутренние войска, не только приносит жертвы, она разлагающе действует на военнослужащих. Бегут из армии солдаты-добровольцы, не дождавшись даже формальностей, связанных с демобилизацией, - уже свыше сотни в бегах. Кто они? Герои-интернационалисты? Или… Присутствие военной силы ничего не может решить. Эта война бесперспективна»14.

К сожалению, эти вполне справедливые слова были произнесены осенью 1991 года, когда преступность операции «Кольцо» была очевидной, когда многие ее вдохновители из числа членов ГКЧП были под следствием, а иные, как пустивший себе пулю в лоб министр внутренних дел СССР Б.Пуго, и вовсе перешли в мир иной.

Зимой же и весной 1991 года советские армия и внутренние войска были готовы исполнить любой, даже самый преступный приказ Кремля в отношении народа Нагорного Карабаха.


Операция «Кольцо»: как это было


Между тем, весной 1991 года ничто уже не могло остановить давно вынашиваемую азербайджанским руководством совместно с руководством МВД и КБ СССР операцию по депортации карабахских армян.

Предлогом для проведения операции была пресловутая «борьба с незаконными вооруженными формированиями», под которыми, естественно, подразумевались лишь армянские формирования, в том числе и вполне официальные милицейские подразделения. Вполне очевидно, что для Кремля операция «Кольцо» носила характер последнего предупреждения антикоммунистическим властям Армянской ССР.

Как уже упоминалось выше, после победы Армянского общенационального движения (АОД) на выборах в Верховный Совет АрмССР весной 1990 года и фактического прихода этой силы к власти в республике был разыгран ряд провокаций, вылившихся в вооруженные столкновения с дислоцированными в республике войсками.

«Прогрессивная советская общественность», в том числе и пресловутые демократы, рьяно следившие за каждым чихом Кремля в «демократической» Прибалтике, списывала все происходящее в Закавказье на межнациональную склоку «диких кавказцев». Пресловутый советский интернационализм вновь дал сбой, обернувшись, с одной стороны, слепым преклонением перед «западной демократией», с другой – пещерными расовыми предрассудками. Оттого и многочисленные нарушения закона и основополагающих прав человека в Закавказье не вызывали, за исключением единичных случаев, особого возмущения ни в Москве, ни в Ленинграде.

К тому времени ставший уже президентом СССР М. Горбачев окончательно сбросил с себя маску миротворца. Это особенно проявилось еще в дни XXYIII съезда КПСС – последнего в истории этой преступной организации. 12 июля 1990 года президент-генсек с трибуны съезда, прервав ход выступлений, выступил с пространной репликой об «армянских боевиках», заявив, что «терпение азербайджанского народа небеспредельно». Тем самым он словно попугай повторил пропагандистские клише азербайджанского руководителя Аяза Муталибова, незадолго до того переизбранного первым секретарем ЦК КП Азербайджана на безальтернативной основе, открытым голосованием… единогласно.

Выступая на том съезде КП Азербайджана, А. Муталибов вновь пугал Кремль «заразительностью» примера Карабаха: «Непростительно, что Центр не сумел разглядеть в локальном конфликте, развязанном сепаратистами НКАО, опасность идеи перекройки границ, разрушительной для всей страны»15.

Учитывая, что с февраля 1988 года именно Кремль озвучивал свою позицию в отношении проблемы Карабаха как «перестройка – не перекройка», в словах азербайджанского лидера содержался плохо прикрытый шантаж в отношении Кремля и его мягкотелого вождя.

25 июля 1990 г. М. Горбачев издал Указ «О запрещении создания вооруженных формирований, не предусмотренных законодательством СССР, изъятии оружия в случаях его незаконного хранения». Тут же последовал отклик из Баку: А. Муталибов заявил, что указ позволит разоружить «армянских боевиков».

Указ М. Горбачева, как показали дальнейшие события, был односторонне направлен исключительно против нового руководства Армянской ССР. Последнее уже в августе 1990 года посредством нового Верховного Совета АрмССР приняло декларацию о независимости. Этот документ не был односторонним актом провозглашения независимости, но объявлял неуклонное стремление республики к ней.

Тут же последовали вооруженные провокации со стороны азербайджанских формирований на административной границе двух республик в районе Ноемберян-Казах. А когда армянские отряды самообороны перешли в контрнаступление, в дело вмешалась Советская Армия, которая нанесла по ним удар из артиллерии и вертолетов. Вслед за этим должен был последовать ввод войск в Армянскую ССР и объявление чрезвычайного положения для свержения неугодной власти.

Однако Левон Тер-Петросян опередил Кремль. В сентябре он объявил в республике чрезвычайное положение и потребовал от бесконтрольных, не подчинявшихся властям республики группировок самораспуститься и сдать все имеющееся оружие. Что и было в целом сделано в сентябре-ноябре 1990 года. Однако оружие сдавалось не советской армии, как того хотели в Кремле, а на склады республиканского МВД16.

Одновременно Ереван взял курс на создание собственных вооруженных сил, и как первый шаг было принято решение о прохождении местными призывниками службы в частях Советской Армии, дислоцированных на территории республики. То есть то, что уже было до того провозглашено парламентами Украинской ССР и Белорусской ССР. И что без особой рекламы, с согласия Кремля уже с начала 1990-го де-факто делалось в Азербайджанской ССР, где некоторые части и соединения 4-й советской Армии к концу того же года уже наполовину были укомплектованы военнослужащими-азербайджанцами.

Так, в 23-й Кировабадской (Гянджинской) дивизии 4-й армии в целом более 40 процентов личного состава составляли азербайджанцы. В мотострелковом же полку данной дивизии, дислоцированном непосредственно в Кировабаде, их было свыше 70 процентов. К началу 1991 года 23-я дивизия фактически превратилась в национальную азербайджанскую дивизию с преимущественно неазербайджанским офицерским составом, который неофициально финансировался Баку и потому выполнял все указания республиканского руководства.

Перед лицом угрозы со стороны азербайджанских формирований, официально объявленных милицией, ОМОНом и проч., новое армянское руководство создавало новые силы, подчинявшиеся властям республики.

Такая ситуация не устраивала ни коммунистический Кремль, ни расистский режим Баку. Последний настаивал на полном разоружении соседней республики, выказывая верность идее «обновленного Союза ССР». Тем более что вскоре последовали все новые шаги Л. Тер-Петросяна и его команды, «замахнувшихся», в том числе, и на собственность ЦК КП Армении и республиканского комсомола: ее новые власти вознамерились национализировать. По мере усиления подобных тенденций в Армянской ССР росла напряженность в Нагорном Карабахе и на армяно-азербайджанской границе.

1 декабря 1990 года был назначен новый министр внутренних дел СССР. На место склонного к либерализму Владимира Бакатина был посажен консерватор Борис Пуго. Ярый коммунист и советский империалист до мозга костей, денационализированный латыш Пуго, по свидетельствам знавших его, ненавидел национальные меньшинства и все их проблемы считал происками внешних и внутренних врагов коммунизма.

К тому времени министром внутренних дел Азербайджанской ССР уже был бывший заведующий отделом административных органов ЦК КП Азербайджана М. Асадов. Тот самый, который, будучи в 1987 году руководителем Шамхорского района, устроил погром в Чардахлу, а сразу после этого пойдя на повышение в Баку, в феврале 1988-го грозил на собрании партактива НКАО вторжением в автономную область «100 тысяч вооруженных азербайджанцев».

Именно в ноябре-декабре 1990 года в Нагорном Карабахе многократно возросла активность азербайджанских бандформирований в форме ОМОНа. Так, например, в обращении совета ветеранов Армянской ССР и НКАО от 14 декабря 1990 года, подписанном Героем Советского Союза, генерал-майором запаса А. Казарьяном, говорилось, что только за последний месяц в приграничном Горисском районе были убиты 10 человек, угнано 1200 голов скота17.

С начала 1991 года в Азербайджане практически открыто, на самом высоком уровне стала регулярно озвучиваться мысль о том, что армяне, если они не согласны подчиниться Баку, должны быть удалены из Карабаха. Еще в начале февраля 1991 г., выступая в Баку, В. Поляничко провозгласил: «1991 год будет объявлен годом Карабаха. Этот год будет последним годом в трудностях Азербайджана. Земля Карабаха – наша земля, и мы должны занять ее для наших детей».

Подлило масла в огонь и обращение М. Горбачева «К народу Азербайджана, жителям Нагорного Карабаха», в котором президент СССР фактически давал Баку карт-бланш на любые действия в Нагорном Карабахе.

Обращение было опубликовано в центральной прессе 15 марта – за два дня до всесоюзного референдума о будущем СССР, намеченного на 17 марта. Армянское руководство отказалось от его проведения, объявив о предстоящем через полгода, в соответствии с Законом СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР», референдуме о независимости. Действующие де-факто власти НКАО были готовы участвовать в проведении союзного референдума, однако обусловили этот вопрос официальным восстановлением областных структур власти. Азербайджанское же руководство продолжило «политику послушания»: референдум в этой республике дал 99 % голосов в пользу сохранения СССР.

В обращении Горбачева, в частности, говорилось: «Нагорно-Карабахская автономная область – неотъемлемая часть Азербайджана. Здесь действуют Конституции СССР и Азербайджанской Республики… Так распорядилась история. И от этого никуда не уйдешь»18.

Это обращение стало многократно цитироваться руководителям АзССР самого разного уровня; на уровне обывательском это было понято как «Горбачев окончательно с нами!»

Накануне организованной Баку и Кремлем бойни в карабахских селах Геташен и Мартунашен по азербайджанскому телевидению и радио было распространено воинственное заявление Муталибова. Последний к тому времени стал (по горбачевской кальке) президентом Азербайджанской ССР, переименованной в Азербайджанскую Республику. «Терпению народа Азербайджана пришел конец», - говорилось в заявлении. Муталибов потребовал от МВД, КГБ и Министерства обороны СССР установить вдоль границы с Армянской республикой 5-километровую нейтральную полосу19.

Идея нейтральной полосы выдвигалась с подачи Баку еще с середины 1990 года, однако Ереван эту идею отвергал, полагая, что она может быть приемлема в случае установления аналогичной нейтральной полосы вдоль административной карабахско-азербайджанской границы и одновременно с разблокированием шоссе Горис-Лачин-Степанакерт. Ясное дело, что такой симметричный подход не входил в планы ни Баку, ни Кремля.

Между тем, самостоятельно осуществить все желаемое Баку, естественно, не был в силах. Отряды ОМОН МВД АзССР в 1990-1991 гг. предпринимали попытки самостоятельного захвата отдельных армянских сел Нагорного Карабаха, но эти попытки всегда оказывались неуспешными. Поэтому азербайджанские формирования ограничивались в целом провокациями, обстрелами, засадами и ночными нападениями. А крупное село Геташен, которое защищали местные ополченцы и несколько групп армянских волонтеров, было тем более не по зубам одним лишь силам МВД АзССР.

С 25 марта 1991-го азербайджанский ОМОН начал регулярные обстрелы сел Геташен и Мартунашен. Среди жертв был и 12-летний мальчик Арамаис Саакян, застреленный по дороге из школы домой. Однако на более решительные действия ОМОН еще не отваживался.