Geum.ru

Нагорный Карабах: факты против лжи. От автора от

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   ...   39

Генерал-майор Владислав Сафонов, заместитель начальника штаба внутренних войск МВД СССР по Северному Кавказу, был с небольшими перерывами комендантом района особого положения с осени 1988 года. После введения чрезвычайного положения он с перерывами исполнял обязанности военного коменданта района чрезвычайного положения НКАО и прилегающих районов АзССР на протяжении 1990 года.

Этот человек, которого карабахцы считали главным карателем в Карабахе, также не скрывал, кому подчиняется он и его контингент: «Согласно Постановлению ВС СССР от 28 ноября 1989 года контингент внутренних войск в НКАО подчинен и Союзной контрольно-наблюдательной комиссии. Фактически комиссия не действует. Ее председатель В. Фотеев приезжал сюда несколько раз на два-три дня, и этим дело ограничилось… В отсутствие союзной комиссии многие вопросы управления приходится согласовывать с Оргкомитетом.

…Войска находятся на территории республики по ее инициативе, республика обеспечивает их содержание. Чтобы внутренние войска были полностью независимы от республики, в которой они дислоцируются, необходимы законодательные основы, принятые Верховным Советом СССР, а их нет»11.

10 апреля 1990 года был принят Закон СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения», который более обстоятельно разъяснял и уточнял ряд положений, содержавшихся в Указе о введении ЧП в НКАО и прилегающих районах. Однако принятие этого закона ничуть не изменило ситуацию в Нагорном Карабахе.

Более того, закон даже усугубил правовой произвол в НКАО. Ибо в его статье 5 говорилось: «Высшие органы государственной власти и управления Союза ССР или соответствующей союзной, автономной республики вправе отменить любое решение нижестоящих органов, действующих в местностях, где объявлено чрезвычайное положение». То есть, даже после гипотетического восстановления органов власти НКАО, - а об этом ни Москва, ни тем более Баку даже не задумывались, - всегда была возможность отменить любое (!) решение Облсовета или его исполкома.

Наконец, в Законе СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения», в статье 3 говорилось, что при введении чрезвычайного положения указываются «срок и территориальные границы его действия». В случае с НКАО никаких сроков действия ЧП не называлось. Было очевидно, что ЧП в Нагорном Карабахе предполагалось бессрочное, вплоть до «окончательного решения» вопроса по сумгаито-бакинскому образцу.

На практике чрезвычайное положение в НКАО так и не было отменено вплоть до распада СССР. И лишь в ноябре-декабре 1991-го, когда уже начались непосредственные боевые действия, и карабахцы открыто вышли на защиту края с оружием в руках, попутно разоружая части ВВ МВД СССР и громя отряды азербайджанского ОМОНа, чрезвычайное положение свернулось само по себе, с поспешным уходом из региона сил МВД СССР.

Но до тех пор в Нагорном Карабахе у руля власти оставались военные, которыми как марионетками управлял «половинчатый» Оргкомитет, проводивший в жизнь самые разнузданные планы официального Баку по скорейшему уничтожению непокорной автономии.

Оргкомитет был плоть от плоти руководства АзССР. Возглавил его второй секретарь ЦК КП Азербайджана, в недалеком прошлом политический советник просоветского лидера Афганистана Наджибуллы Виктор Поляничко. Этот человек, по свидетельствам многих знавших его, был настоящим политическим авантюристом, что в полной мере и проявилось в ходе его почти 20-месячной карабахской эпопеи, закончившейся бесславным бегством в Баку, а потом и дальше, в Москву.

Впоследствии, летом 1993-го В. Поляничко был убит на Северном Кавказе, в зоне осетино-ингушского конфликта: его кортеж был расстрелян из засады так и не установленными лицами. В числе прочих версий высказывалось и предположение, что это могла быть месть карабахцев за те беды и страдания, что принес Поляничко со своими «комитетчиками» народу краю. Однако вряд ли мы когда-нибудь узнаем всю правду об этом загадочном покушении.

По странному распоряжению судьбы, на московском Новодевичьем кладбище могилы В. Поляничко и главы КОУ А. Вольского находятся неподалеку друг от друга…

В состав Оргкомитета был также включен, по причине своего русского происхождения, и зампред Совмина АзССР Матвей Радаев, и группа азербайджанцев - работников ЦК КП Азербайджана, Совмина и КГБ АзССР.

Использование этнических русских, вольно или невольно выражавших интересы азербайджанского руководства, было очень характерной чертой политики удушения армянского Нагорного Карабаха, проводившейся Баку. Их использовали на всех направлениях, включая партаппаратное, милицейское, «кагэбэшное» и так далее. Тем самым, во-первых, облегчалось выполнение многих задач, трудновыполнимых для чиновника-азербайджанца, а, во-вторых, весьма небезуспешно вбивался клин в армяно-русские отношения. Ведь в той же Армянской ССР, где и так зрело недовольство действиями военных, тезис о том, что «Баку руками русских душит наших братьев в Карабахе», объективно играл на обострение и без того сложных отношений Еревана с официальной Москвой…

29 января под охраной воинского контингента и спецназа из Баку в Степанакерт прибыли и сами члены Оргкомитета. Разместившись в специальных бронированных вагончиках на Степанакертском железнодорожном вокзале, где уже давно базировалась часть внутренних войск, они передвигались «из дома» на работу исключительно в БТРах.

К их приезду спецназ практически очистил здание Обкома партии от прежних обитателей. Еще в середине января, готовясь к приезду «гостей» из Баку, подразделение спецназа без всякого повода устроило разгром в помещениях, еще занимаемых бывшими членами Комитета особого управления. Поломав замки и двери, сокрушив мебель и разбросав всевозможные бумаги, спецназ МВД СССР выстроил лицом к стене «последних из КОУ», включая и генерал-майора МВД СССР (!) Сергея Купреева. Тем самым во вполне большевистском духе «комитетчикам» продемонстрировали, что «караул устал» и пора выметаться.

Излишне говорить, что по приезде новоявленных «хозяев» горного края, с трудом протискивавших на волю свои тучные тела в дорогих пальто и норковых шапках-ушанках из боковых десантных люков БТР-80, весь технический персонал обкомовского здания, включая уборщиц, покинул его, перебравшись в здание областного исполкома.

Нагорный Карабах и до того уже походил на прифронтовую зону. Но в конце января 1990-го он стал походить на огромный военный лагерь, где гражданское население с его бытом и заботами, казалось, было лишь надоедливым и ненужным придатком. Придатком к многочисленным комендатурам, полит- и особым отделам, казармам, фильтрационным пунктам, лагерям техники, бивуакам, блокпостам, БМП у мостов через горные речки, нарядам и патрулям, патрулям, патрулям…


Репрессии и террор


В середине января 1990-го, сразу после столкновений в азербайджано-карабахском пограничье - Шаумянском районе и Геташене, в опубликованной в областной газете статье партийный руководитель Гадрутского района НКАО, высказал мысль, которая очень вскоре подтвердилась.

«15 января Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о введении чрезвычайного положения в Нагорно-Карабахской автономной области и некоторых других районах. Что он изменит? Вспомним, ведь год назад было введено особое положение. Мы не сумели посеять и собрать урожай, экономически разорились, периодически подвергались ограблениям со стороны соседей. Азербайджанцы же вооружились до зубов и сейчас угрожают армянскому населению всеми видами оружия. Не повторится ли то же самое, - рассуждал Григор Багиян. – Не для того ли вводится чрезвычайное положение, чтобы обезоружить тех шаумянских ребят, которые появились в объективе программы «Время» с ружьями в руках, чтобы не сумели они защитить свою Свободу и Честь…»12

То, что цель чрезвычайного положения заключается именно в недопущении карабахскими армянами какого-либо сопротивления властям АзССР в стремлении последних окончательно утвердить свой расистско-колониальный режим, стало очень вскоре очевидно. При этом речь шла о практически всех сферах жизни: от экономики, транспорта, связи до культуры, образования и отправления религиозных обрядов.

Репрессивный по отношению к карабахским армянам характер режима, установленного в НКАО и прилегающих районах, был вполне очевиден уже с первых дней после введения ЧП.

Сразу после введения чрезвычайного положения были арестованы сроком на 30 суток ряд активистов карабахского движения. Так, 18 января был арестован заместитель главного редактора газеты «Советский Карабах», в будущем – министр иностранных дел, президент Нагорно-Карабахской Республики Аркадий Гукасян. Арестован за публицистическую статью об армянских погромах в Баку, опубликованную в газете двумя днями ранее. Обманным путем его выманили из редакции, посадили в армейский УАЗ с офицером и двумя солдатами, ткнули автомат в горло и увезли в аэропорт. Вертолетом доставили сначала в тбилисскую тюрьму, где обнаружилось, что «в деле Гукасяна нет ни протокола задержания, ни постановления об аресте – вообще ничего, кроме газеты с его статьей. Даже много повидавшие офицеры МВД не могли скрыть изумления»13. Затем А.Гукасяна отправили в Новочеркасскую тюрьму, где он отсидел 17 суток.

Нормой повседневной жизни в НКАО стали избиения на улицах военными патрулями за непонравившееся слово, издевательства над гражданами в фильтрационных пунктах. Гигантские по тем временам штрафы в 500-1000 рублей (средняя ежемесячная зарплата составляла тогда рублей 200) за отправленные в Ереван и Москву телеграммы с рассказом о творящихся беззакониях. Аресты на 15 суток за малейшие нарушения устанавливаемого военными режима. И никаких тебе прокуроров, адвокатов.

Единственное дело, к которому был допущен адвокат, обнаружило вопиющий произвол военных, наплевательское отношение к действовавшему законодательству СССР.

«Юрий Нерсесян, генеральный директор Нагорно-Карабахского редакционно-производственного объединения, был освобожден от занимаемой должности приказом начальника штаба комендатуры района ЧП полковника Овчинникова. Приказ был противоправен, ибо подобное увольнение – прерогатива органа государственного управления. Нерсесяна вызвали в комендатуру для ознакомления с приказом. Он отказался поставить на приказе свою подпись, и был тут же арестован. 30 суток. Из рапортов, на основании которых Нерсесян был задержан, следует, что виновен он только в несогласии с приказом. В деле отсутствует письменное объяснение Нерсесяна и – что всего удивительнее – постановление об административном аресте»14.

Отметим, что беззаконное «освобождение» Ю.Нерсесяна от работы военным комендантом произошло 25 мая, то есть после принятия Закона СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения». В соответствии с Законом, все действия, предпринимаемые в районе чрезвычайного положения – суть прерогатива органов власти и управления, а вовсе не военных, привлекаемых для помощи и обеспечения безопасности граждан.

Карабахской властью Москва и Баку считали Оргкомитет. Но последний действовал из-за спины комендатуры, руками военных творя беспредел и ожесточенно пытаясь столкнуть военных с карабахцами, вынудив последних на отчаянные шаги. Так что название статьи «мемориальцев» о произволе в Карабахе – «Медленный взрыв» - как нельзя лучше характеризовало ситуацию в регионе.

Между тем, арестам и задержаниям подвергались даже лица, в соответствии с советским законодательством считавшиеся неприкосновенными, в частности, ряд депутатов ВС Армянской ССР, постоянно проживавших в НКАО. Надо отметить, что законодательство того времени позволяло баллотироваться в высшие законодательные органы власти независимо от места проживания. Именно для получения неприкосновенности в условиях царящего в Нагорном Карабахе произвола и террора ряд активистов карабахского движения выставили свои кандидатуры по ряду избирательных округов АрмССР и прошли в республиканский Верховный Совет. Более того, членами ВС АрмССР были избраны следователи Генпрокуратуры Тельман Гдлян и Николай Иванов из Москвы и Ленинграда, ставшие широко известными после расследования нашумевшего тогда и весьма неоднозначного дела о коррупции в Узбекской ССР, но затем подвергшиеся преследованию со стороны ЦК КПСС.

Осенью 1990 года военными были арестованы в Степанакерте и переданы в Баку депутаты ВС АрмССР карабахцы Ролес Агаджанян и Гамлет Григорян, проведшие несколько недель в азербайджанских застенках. Военный комендант района чрезвычайного положения В. Сафонов отрицал свою причастность к этому делу, и потребовалось вмешательство Президиума Верховного Совета СССР, чтобы депутатов отпустили.

Несколько месяцев провел в тюрьмах АзССР и РСФСР депутат ВС АрмССР карабахец Размик Петросян.

25 декабря 1990-го прямо в степанакертском аэропорту был похищен военными народный депутат СССР от НКАО Борис Дадамян. Захватившие его представители внутренних войск угрожали ему расстрелом, издевались, изрезали штык-ножами костюм и брюки. Затем его несколько часов держали в подвале частного дома в каком-то селе азербайджанского Агдамского района, допрашивали с шантажом и угрозами, после чего пожилого человека вытолкнули из машины близ военной комендатуры в райцентре Агдам. Лишь по счастливой случайности Дадамян не стал жертвой местных фанатиков-националистов.

«Налицо явный сговор властей разного ранга с целью растоптать национально-освободительное движение в Нагорном Карабахе. О наличии этого сговора свидетельствуют и обстоятельства моего похищения. Ведь задержали меня, если можно так сказать, официальные структуры, а потом они передали своего пленника преступным, антигосударственным формированиям. Мне кажется, что в Нагорном Карабахе отрабатывается сценарий подавления демократии, установления в стране пиночетовского режима», - говорил вскоре после своего похищения на пресс-конференции в гостинице «Москва» народный депутат СССР Борис Дадамян15.

Характерно, что и в этом, и ряде других случаев похищений представители азербайджанского Оргкомитета распускали слухи, что похищение – провокация самих армян.

Виктор Кривопусков в 1990-1991 годах длительное время находился в НКАО в качестве начальника штаба следственно-оперативной группы МВД СССР, бывал в регионе в специальных командировках. Изучив ситуацию изнутри, он проникся симпатией к народу Нагорного Карабаха и осознал преступность политики Кремля в отношении карабахцев. Много лет спустя В. Кривопусков изложит свои воспоминания и впечатления о периоде чрезвычайного положения в своей книге «Мятежный Карабах», дважды изданной в России.

Вот как Виктор Кривопусков пересказывает содержание своего разговора с В. Поляничко вскоре после исчезновения народного депутата Б. Дадамяна: «Поляничко пригласил меня сесть к столу. Он подтвердил, что в курсе похищения Дадамяна. Но уверенно заявил, что сделали это сами армяне, его же собственные сотрудники, водители большегрузных машин. Мстят Дадамяну за то, что он их обирал, денежные поборы устраивал… Об этом только что передавало республиканское радио»16.

Попытка переложить собственные преступления на противника – типичный прием информационной войны, часто используемый азербайджанскими спецслужбами. Как правило, распусканию слухов способствуют и СМИ: не случайно, что похищение народного депутата от НКАО сопровождалось соответствующей дезинформацией республиканского радио, о чем упомянул и В. Поляничко.

Подобные случаи были далеко не единичны. Тот же В. Кривопусков свидетельствует: «В конце 1990 года мне станет известно, что против народного депутата СССР (Зория Балаяна – прим. автора) азербайджанские спецслужбы готовили строго засекреченную и коварную акцию. Идея была до примитивности проста. Чтобы обезглавить карабахское движение, предполагалось убить Зория Балаяна и руководителя боевого крыла карабахского подполья Роберта Кочаряна (Роберт Кочарян, впоследствии президент НКР (1994-1997) и Республики Армения (1998-2008) – прим. автора), их тела бросить на территории Иджеванского района Армении недалеко от границы с Казахским районом Азербайджанской ССР. Затем распространить слух, что ярых армянских националистов убили сами армяне, считавшие их главными виновниками нынешних армянских несчастий»17.

Добавим к этому, что в ноябре 1998 года, вскоре после убийства в подъезде собственного дома в Санкт-Петербурге депутата Госдумы РФ Галины Старовойтовой (в начале 1990-х она была одним из наиболее известных защитников прав карабахских армян), некоторые СМИ Азербайджанской Республики распустили похожий слух. В частности, ими выдвигалась «версия», что Г.В.Старовойтову убил-де некий бакинский армянин, мстивший ей за «муссирование» карабахского вопроса, принесшего столько бед армянам Баку. Воистину, цинизму азербайджанского агитпропа нет предела.

К слову говоря, в бытность свою народным депутатом РСФСР и СССР, часто посещая Армянскую ССР, Галина Васильевна Старовойтова при поездках в НКАО также подвергалась задержанию в Степанакертском аэропорту. Ее не пропускали в Карабах, мотивируя это отсутствием у нее местной приписки. Народный депутат парировала: «А что, у Поляничко есть местная прописка?»

Если в Нагорном Карабахе военные задерживали и издевались над людьми, неприкосновенными по советскому законодательству, то можно себе представить, насколько бесправными перед военно-полицейским террором были обыкновенные граждане!

Обычным делом стали похищения военными людей и передача их за соответствующую мзду за пределы НКАО, азербайджанским бандам для получения последними выкупа от родных похищенного. Или их передача азербайджанским правоохранительным органам, которые фабриковали на похищенных карабахских армян «липовые» дела, используя издевательства и средневековые пытки, от которых задержанные часто умирали или становились инвалидами.

«У нас не прекращаются зверские убийства, похищения людей. В день моего фактического ареста, 25 декабря, в Мир-Баширском районе были растерзаны озверелой толпой два работника судмедэкспертизы области Роберт Григорян и Сурхай Погосян. Почему программа «Время» и «Азеринформ» ничего не сообщили об этом ужасном факте? – говорил в интервью журналу «Столица» народный депутат СССР Борис Дадамян. - Еще раньше, 7 декабря, был похищен слесарь нашего автопредприятия, отец четверых детей»18.

Все это проходило полностью безнаказанным. А центральные СМИ не только замалчивали происходящее, но и распространяли небылицы про карабахскую реальность, пичкая читателя байками об армянских «боевиках-бородачах».

Страшный произвол творился в деревнях на окраинах Нагорного Карабаха.

Так, одной из первых акций воинского контингента стало выселение армянского населения из сел Азад и Камо Ханларского района, подвергавшихся атакам в ноябре 1989 -январе 1990 гг., но успешно противостоявших всем попыткам боевых отрядов НФА овладеть ими. Для азербайджанских властей эти села, контролировавшие дорогу на Геташен и окружающий его труднопроходимый и стратегически важный горный район, были словно кость в горле. Заполучив их, можно было беспрепятственно засылать бандгруппы для террора против Геташена, чья депортация давно была в планах Баку.

Внутренние войска выполнили распоряжение властей Азербайджанской ССР и тем самым де-факто встали на позицию одной из сторон конфликта.

2 марта 1990 г. Верховный Совет Армянской ССР принял специальное заявление по этому поводу.

В нем, в частности, говорилось: «В последнее время азербайджанские власти и представители Народного фронта Азербайджана под покровительством подразделений Советской Армии и внутренних войск развернули бурную деятельность с целью выселения жителей из армянских сел Азат, Камо, Мартунашен и Геташен Ханларского района. Посредством темных сделок, фиктивной купли-продажи домов уже опустошено село Азад. Второго марта начато насильственное выселение жителей села Камо. Та же опасность грозит селам Мартунашен, Геташен, а затем и армянским селам Шаумяновского района.

Как известно, благодаря организованной самообороне, население упомянутых сел смогло нанести серьезный контрудар бандитским нападениям и успешно защитить свое право на жизнь в родном крае. Процесс выселения начался лишь после того, как в этих селах были размещены подразделения Советской армии и внутренних войск… Судя по всему, войска прибыли в Северный Арцах не для обеспечения безопасности армянского населения, а наоборот, - с целью нарушить его нормальную жизнедеятельность. В частности, об этом свидетельствуют предпринятые воинскими подразделениями действия с целью прервать внутреннее сообщение между армянскими селами, запугать их жителей лживыми слухами, нарушить поставки продовольствия и организацию медицинской помощи из Армении»19.

В том же заявлении ВС АрмССР требовал «незамедлительного вывода войск…с размещением их в демаркационных зонах армянских и азербайджанских сел»20.

Последняя ремарка не случайна. Ибо само размещение дислоцированного в НКАО контингента ВВ МВД СССР уже говорило о том, что в его задачи входило не столько обеспечение безопасности граждан, сколько подавление любого их волеизъявления. Крупные контингенты располагались в Степанакерте и райцентрах области, в которых не было опасности каких-либо межнациональных столкновений, так как все эти города и поселки были практически мононациональными, за исключением города Мартуни, где имелся населенный азербайджанцами пригород.

А вот многие окраинные армянские села, особенно находившиеся вблизи нескольких азербайджанских, были лишены какой-либо защиты со стороны военных. Некоторые сельские руководители просто умоляли военную комендатуру разместить в их деревне воинский наряд, но чаще дальше заверений дело не двигалось. Более того, именно в такие угрожаемые села чаще всего наведывались военные в поисках оружия.

Это подтверждало, что первостепенной целью контингента ВВ МВД СССР был перманентный террор против армянского большинства Нагорного Карабаха, имеющий целью держать его в постоянном напряжении, страхе, не дать сорганизоваться на ответное сопротивление вооруженным вылазкам азербайджанских «правоохранительных сил».

Обратимся вновь к свидетельствам начальника штаба следственно-оперативной группы МВД СССР Виктора Кривопускова.