Взаимоотношений

Вид материала

Документы

Содержание Деяния ислама в Иране Иран-и бастани ва тамаддун-и Иран Салтанатхай-йи панджгана-йи бузург-и ‘алам

Подобный материал:

• «Особенности правовых взаимоотношений организации и добровольцев», 122.47kb.
• Взаимоотношений, 8391.69kb.
• Город Воронеж научно-практическая конференция «психология взаимоотношений в медицинском, 51.47kb.
• Iv специфика взаимоотношений в группе умственно одаренных детей, 281.91kb.
• 1 Проблема воспитания и семейных взаимоотношений Уистоков научных исследований проблем, 452.74kb.
• Писарев Валерий Михайлович, Ст преп. Воробьев М. А. Минск 2010 оглавление оглавление, 415.9kb.
• Диагностика взаимоотношений учителя и учащихся в системе развивающего образования, 287.66kb.
• Т. В., студ. Эф, гр. 815 Перспективы и направления развития взаимоотношений предприятия, 49.28kb.
• Итак, у нас остался тип взаимоотношений «-», или конкуренция. Рассмотрим этот тип взаимоотношений, 142.43kb.
• Конституционно-правовые вопросы взаимоотношений органов власти в Автономной Республике, 378.69kb.

Деяния ислама в Иране

Ознакомление с содержанием предыдущих страниц этой книги позволяет представить истинное положение нашей родной страны в период раннего ислама. Итак, что ислам отнял у Ирана и что он ему дал?

Вспомните краткое содержание изложенного материала. Вы увидите, что первым, что отнял ислам у Ирана, были идейный разброд и конфессиональная разобщенность. Взамен ислам дал Ирану единство убеждений. Впервые в нашей стране оно стало реальным благодаря исламу. Впервые в восточной, западной, северной и южной частях страны к общей философии приобщилось население, состоявшее из говоривших на разных языках семитов и арийцев, связи между которыми до той поры устанавливались только с помощью силы и властных институтов. Они обрели общее мы­ш­ление, общую мечту, общий идеал, между ними возникло чувство братства. Это было единство, которое хотя и создавалось постепенно, в течение четырех веков, но в конечном счете восторжествовало, и в настоящее время около 98 процентов народа страны живет с этим чувством единства в сердце. Примерно столько же времени правил в Иране режим зороастрийских жрецов-мубадов, безрезультатно пытавшийся создать единство убеждений народа на основе зороастризма. Но именно ислам, несмотря на то что политическое господство арабов по истечении двух веков полностью было ликвидировано, благодаря своей духовной привлекательности и силе убеждения смог добиться решительного успеха в Иране и нескольких других странах.

Ислам преградил путь распространению христианства в Иране и в целом на Востоке. Мы не можем однозначно сказать, что было бы, если бы Иран и весь Восток стали бы христианскими. Но можно с большой долей вероятности предположить, что их ждала бы судьба других христианских стран, т. е. темная пора средневековья. В то время, когда христианские страны переживали средние века, Иран в авангарде других исламских стран стал знаменосцем великой цивилизации, которая называется исламской.

Ислам устранил преграды, мешавшие иранцам проявить свои способности среди других наций и не позволявшие им должным образом воспользоваться достижениями соседних народов. Ислам для иранцев открыл двери в другие страны, а равно и двери Ирана для других культур и цивилизаций. Все это принесло иранцам двоякие плоды: во- первых, они смогли проявить свои таланты и свой интеллект, и многие народы признали их ведущую роль и наставничество; во-вторых, путем ознакомления с другими культурами и цивилизациями они смогли внести огромный вклад в формирование великой мировой цивилизации.

В результате мы видим, как впервые в своей истории иранцы становятся признанными духовными и религиозными предводителями других народов. Например, иранец Лайс ибн Са‘д был авторитетом среди египтян в области фикха; другой иранец, Абу Ханифа (699—767), несмотря на то что в самом Иране имел мало последователей из-за приверженности его населения шиитскому мазхабу, среди других народов стал общепри­знанным религиозным предводителем. Иранцы, такие как Абу ‘Убайда Му‘аммар ибн ал-Масни (742—833), Васил ибн ‘Ата (699—749) и многие другие, становятся признанными авторитетами в области калама (исламской схоластики), а Сибавайх (765—796) и Кисаи⁴⁶³ заслуживают признания как имамы (предводители) арабской грамматики и лексикологии.

Здесь уместно привести следующий рассказ.

Хишам ибн ‘Абд ал-Малик⁴⁶⁴ в беседе с одним ученым из Куфы спросил: «Знаешь ли ты улемов, которые сегодня в исламских городах являются признанными и могут выносить вердикты?» Тот ответил: «Да, знаю». Хишам вновь обратился к нему с вопросом: «Кто нынче является факихом Медины?» Он ответил: «Нафи‘». — «Нафи‘ маула или араб?» — «Он из маула». — «Кто является факихом Мекки?» — «‘Ата ибн Аби Раббах». — «Он маула или араб?» — «Он маула». — «А кто является факихом Йемена?» — «Тавус ибн Кайсан». — «Маула он или араб?» — «Он — маула». — «А кто является факихом Йамамы?» — «Йахйа ибн Касир». — «Он маула или араб?» — «Маула». — «Кто нынче факих Сирии?» — «Макхул». — «Он маула или араб?» — «Он тоже маула». — «Кто является факихом Джазиры?»⁴⁶⁵ — «Маймун ибн Махан». — «Он из маула или из арабов?» — «Он маула». — А кто нынче факих Хорасана?» — «Заххак ибн Мазахим». — «Он маула или араб?» — «Он маула». — «А кто является факихом Басры?» — «Хасан и Ибн Сирин». — «Они арабы или маула?» — «Оба они маула». — «А кто факих Куфы?» — «Ибрахим Нах‘и». — «Он маула или араб?» — «Он — араб».

Хишам сказал: «Чуть сердце у меня не разорвалось. Всех ты называл маула, хорошо, что хоть один из них является арабом»⁴⁶⁶.

В какое время еще иранцы были удостоены чести стать религиозными предводителями на огромных просторах Хиджаза, Ирака, Йемена, Сирии, Джазиры, Египта и в других землях? В последующие века это предводительство распространилось на еще более обширные территории.

Интересно, что англичанин Джон Мелком I и II в. х. (VII — начало IX в. н. э.), которые фактически были периодом ренессанса и процветания научного таланта иранцев, характеризует как эпоху безмолвия и стагнации. Тем самым он стремится представить этот вопрос с политической точки зрения, посмотреть на него сквозь призму расовых предрассудков, усиленно пропагандировавшихся колониализмом в XIX в. С точки зрения Джона Мелкома, важным следует считать только то, представители какого этноса правят народом, при этом положение народных масс и то, в чем они выиграли и в чем проиграли, совсем не учитывается. Таким людям, как сэр Джон Мелком, например, не жалко, что Хаджжадж ибн Йусуф⁴⁶⁷ занимался истреблением людей и угнетал народ. Они сожалеют лишь о том, что то, что делал Хаджжадж ибн Йусуф, не совершил какой-либо иранец. Впрочем, перейдем от вводных замечаний к изложению сути вопроса.

История Ирана периода после распространения ислама представляется очень интересной благодаря научному и культурному энтузиазму иранцев, которые, подобно жаждущему, устремились к родникам науки и смогли проявить свой талант в различных направлениях, впервые в истории став признанными предводителями других народов (что продолжалось с I по VII в. х.).

С другой стороны, эти открывшиеся двери позволили иранцам наряду с исламской культурой и исламскими науками познакомиться с научными и культурными достижениями греков, индийцев, египтян и других народов, что создало благоприятные условия для формирования величественной исламской культуры, процветания таких великих талантов, как Ибн Сина, Фараби, Абу Райхан Бируни, хваджа Насир ад-Дин Туси, ‘Умар Хаййам, и сотен других крупных знатоков естественных, математических, исторических, географических, медицинских, литературных, философских наук, выдающихся представителей ‘ирфана.

Поэтому достойно сожаления утверждение Пурдауда, который говорит:

Если бы не арабское нашествие и не семитская культура, то наши ученые, такие как Ибн Сина и ‘Умар Хаййам, написали бы все свои книги в стиле «Данишнама»⁴⁶⁸ («Книга знаний») и «Наурузнама»⁴⁶⁹ («Книга о Наурузе»), тогда персидский язык был бы более богатым и открытым⁴⁷⁰.


Если бы не было арабского завоевания и продолжала сохраняться стена, которую возвели вокруг Ирана мубады, преградив путь иранским талантам, разве возможно было появление таких гениев, как Ибн Сина и Хаййам, которые написали бы «Данишнама», «Наурузнама» и тысячи других произведений на персидском языке? Все эти подаренные миру талантливыми иранцами произведения на персидском и арабском языках есть результат все того же арабского завоевания, преодоления заградительной стены мубадов и знакомства иранцев с богатой религиозной культурой, в которой изучение наук считалось обязанностью каждого мусульманина.

Высказывания Пурдауда равносильны утверждению о том, что если бы не было солнца и его жар нами не ощущался, то нам бы было легче работать. Но ведь без солнца не было бы и дня.

Эти достижения иранцев стали результатом не только преодоления пре­град на их пути и открытия дверей для общения с различными странами мира. Другим действенным фактором здесь является преодоление ранее установленных классовым обществом и мубадами преград на пути образования народных масс. Ислам не признавал аристократизм и сослов­ное превосходство и не считал науку и образование привилегией ду­ховенства или какого-либо конкретного сословия. С точки зрения ислама, сапожник и гончар в вопросах образования обладали теми же правами, что и принц по крови. Кстати, гении в основном происходили из среды де­тей сапожников и гончаров. А преодоление этих преград позволило иранцам занять свое достойное место как в качестве предводителей дру­гих народов, так и в строительстве величественного здания исламской ци­вилизации.

Ислам способствовал развитию самопознания иранцев и прославил их во всем мире. Тем самым была доказана несостоятельность утверждения о том, что иранцы якобы талантливы только в военном деле, а особого научного таланта у них не наблюдается. Отставание иранцев в определенные этапы истории было связано не с отсутствием талантов, а с цепями зороастрийского режима правления, в которых этот народ оказался. Поэтому в исламский период иранцам удалось в высшей степени продемонстрировать свою научную гениальность.

Режим мубадов с присущей ему тенденцией к подавлению талантов стал причиной того, что некоторые иностранные исследователи давали низкую оценку таланту и способностям иранцев. Например, Гюстав Ле Бон говорит:

Значимость иранцев в политической истории мира была очень вы­сока, а в истории цивилизации, наоборот, весьма незначительна. В те­чение двух веков, когда иранцы правили значительной частью Древнего мира, ими была создана чрезвычайно могущественная империя. Но в науках, ремеслах и литературе ничего значительного они не создали. Они не добавили ничего нового в научную сокровищницу, созданную другими народами, на смену которым они пришли… Иранцы были не создателями, а распространителями цивилизации, и с этой точки зрения их вклад в создание цивилизации незначителен⁴⁷¹.


Французский историк Клеман Юар, автор книги « Иран-и бастани ва тамаддун-и Иран» («Древний Иран и иранская цивилизация»), пишет:

Это было милитаристское государство, в котором трудно было пред­ставить развитие науки, ремесла и технологий; и греческие врачи, вос­питанные в школах Средиземноморья, в Иране считались единственными представителями науки. Точно так же только деятели искусства из других стран, такие как греки, лидийцы и египтяне, на этой земле могли быть представителями ремесел и искусства. Счетоводами в этой стране были семиты — халдеи и арамейцы⁴⁷².

Джордж Роулинсон в своей книге « Салтанатхай-йи панджгана-йи бузург-и ‘алам» («Пять великих монархий Востока») говорит:

Древние иранцы никак не способствовали процветанию науки и знаний. Дух и талант этого народа никогда не подходили для изысканий, требующих терпеливости и выдержки, а также для кропотливых исследований и поисков, необходимых для научного развития… Иранцы с самого начала и до конца своего правления не испытывали никакого интереса к изучению наук. Они думали, что для доказательства их духовного величия достаточно лишь дворца в Сузах, дворцового комплекса Персеполиса, а также мощного государственного и административного аппарата⁴⁷³.


Несомненно, такого рода заявления вырастают на почве беспричинной ненависти к иранскому народу. К тому же подобная характеристика древних иранцев (доисламского периода) кажется явным преувеличением (об основе иранской цивилизации позднее мы будем рассуждать более подробно). При рассмотрении этого вопроса нельзя возлагать ответственность за все недостатки на отсутствие у иранцев таланта, тем самым объясняя грехи мубадов отсутствием у иранцев способностей. Доказательством этого положения является то, что в исламский период этот народ на службе исламской культуры и цивилизации проявил высшие образцы талантливости и гениальности. Господа Гюстав Ле Бон, Клеман Юар и Роулинсон также признают данное положение, тем не менее они здесь ошибочно говорят об «арабской цивилизации», тогда как эта цивилизация по сути своей не являлась иранской или индийской точно так же, как не могла быть и только арабской.

Ислам доказал, что вышеупомянутое мнение об иранцах в корне ошибочно. Ислам продемонстрировал талант и гений иранцев и им самим, и всему миру. Другими словами, иранец благодаря исламу познал самого себя, а затем продемонстрировал свои познания всему человечеству.

Почему до распространения ислама из числа иранцев не вышли хотя бы такие фигуры, как Лайс ибн Са‘д, Нафи‘, ‘Ата, Тавус, Йахйа, Макхул и сотни других, ставших духовными предводителями египтян, иракцев, сирийцев, йеменцев, жителей Хиджаза, Марокко, Алжира, Туниса, Индии и Пакистана, Индонезии и даже Испании и части Европы?

С точки зрения правивших в Иране политических и религиозных сил приход ислама был нашествием, а с точки зрения народных масс и иранской нации — революцией в полном смысле этого слова. Ислам полностью поменял мировоззрение иранцев, избавил их от дуалистических суе­верий и присущих им крайностей. Действительно, ислам избавил иранцев от дуализма, который еще недавно характеризовался как «особенность иран­ской ментальности», просуществовал среди народа несколько тысячелетий и против которого Заратуштра вел долгую безуспешную борьбу.

Что делает революция? Она меняет взгляд на мир; вооружает программой, целью и идеологией; изменяет мысли и убеждения, переворачивает общественную структуру; является явлением «принижающим и возвышающим», т. е. принижает элиту и повышает в правах угнетенные слои народа; возрождает в более живой и действенной форме нравы и наклонности; формирует дух сопротивления и протеста против притеснителей; порождает энтузиазм, энергию и убежденность; приводит в движение свежую кровь. Разве не таковы особенности социальной революции? И не случилось ли все это в Иране под воздействием ислама?

Говорят также о насаждении ислама мечом. Да, это имело место. Но что было сделано мечом ислама? Меч ислама свергнул сатанинские режимы, избавил народ от ненавистной тени мубадов, освободил 140 миллионов людей от цепей рабства и принес свободу угнетенным массам. Меч ислама всегда был занесен над головой угнетателей и на пользу угне­таемым укорачивал руки притеснителям. Меч ислама всегда вынимал­ся из ножен ради угнетенных и обездоленных: «И почему бы не сража­ться вам во имя Бога и ради обездоленных мужчин, женщин и детей?»⁴⁷⁴

Ислам отнял у Ирана дуализм, огнепоклонство, почитание хаомы и поклонение солнцу, а взамен принес единобожие и поклонение Единому Господу. С этой точки зрения ислам оказал Ирану больше услуг, чем Аравии, ибо арабы были приверженцами (как это было уже нами отмечено) культового язычества, которое проявлялось в характере их поклонения. Иранское же язычество проявлялось также и в форме признания сотоварищей Господа.

Ислам заменил представление о рогатом, оперенном, кудрявом, бородатом и усатом Боге с посохом в руке, накидкой на плечах и короной на голове мыслями о вечно живом⁴⁷⁵, превышающем всяческие представления, недоступном описанию⁴⁷⁶ Боге. Это — Бог, Который существует везде и во всех вещах⁴⁷⁷, и ничто не существует с Ним. Это Господь, Который является началом и концом, явным и сокровенным⁴⁷⁸, Который постигает взоры, но взоры Его не постигают⁴⁷⁹.

Ислам научил иранцев всем формам единобожия: сущностному, атрибутивному и действенному. Ислам был основан на принципах такого единобожия, которое, опираясь на философские основы, само по себе является двигателем процесса мышления.

Ислам удалил из жизни иранцев такие суеверия, как девятитысячелетняя война Ахура-Мазды и Ангро-Манью, тысячелетнее жертвоприношение Зурвана ради рождения у него ребенка, рождение Ангро-Манью в результате сомнения в необходимости жертвоприношения; молитвы про­тив дэвов; нелепые церемонии, связанные с поклонением огню; выде­ление яств и вина для мертвых, гимны в честь солнца и луны (четыре раза в день), охрана огня от воздействия дневного света, запрещение по­гребения усоп­ших, церемония очищения после прикосновения к мертвым и телу менструирующей женщины, запрещение мыться в теплой во­де, освящение умывания коровьей мочой и сотни других несуразных ве­рований.

Взамен ненужных гимнов в честь солнца и огня, присмотра за огнем и коленопреклонения перед ним ислам предложил другую, в высшей степени рациональную, исполненную духовности, красоты и смысла моли­тву. Азан (призыв к молитве), пост, хаджж, коллективный и пятничный намаз, мечети и храмы, полные познания и духовности, богопоминание, мудрые и поучительные молитвы ислама являются красноречивым подтверждением этой мысли.

Ислам в Иране, вопреки христианству, манихейству и маздакизму (и в соответствии с учением Заратуштры), отменил принцип несовместимости телесного и духовного счастья, противоречия между мирскими и потусторонними явлениями. Он осудил также господствовавшие в то время в Иране философские течения, основанные на чрезмерном воздержании и аскетизме, на предосудительности половых связей и освящении безбрачия для избранных (в манихействе и маздакизме), безбрачии кардиналов и пап (в христианстве). Одновременно с признанием необходимости духовного очищения⁴⁸⁰ ислам также осудил воздержание от чистых и дозволенных земных благ⁴⁸¹.

Ислам коренным образом преобразовал имевшее очень древние корни сословное общество того периода, все законы и традиции которого зиж­ди­лись на двух основах — род (происхождение) и собственность, и создал новое общество, основанное на достоинстве, знаниях, усердии, деяниях и благочестии.

Ислам отменил принцип наследственности, сословности и професси­ональности для духовенства, объявив главными принципами в этой сфере знания и благочестие, без учета классового и сословного происхождения.

Ислам навсегда ликвидировал представление о небесном происхождении царей.

Кристенсен пишет:

Сасанидские цари на барельефных надписях заявляли о своей при­верженности Мазде, но вместе с тем они называли себя еще и божественными, происходящими из рода богов⁴⁸².

Эдвард Браун по этому поводу говорит:

Вероятно, принцип божественности царей ни в одной стране не имел столь твердых приверженцев, как это было в Иране. По утверждению Нелдеке, действия тех, кто, не происходя из царской семьи, претендует на царство и узурпирует власть (как это было с Бахрамом Чу­бином, который был из сословия аристократов), считаются немы­сли­мым злодеянием и высшей степенью бесстыдства.


Поэтому народ привык думать, что только один род имеет право на власть. Эдвард Браун в качестве примера указывает на известный рассказ о встрече Бахрама Чубина во время его бегства с одной пожилой женщиной, которая упрекает его в том, что он претендует на царство, не будучи царского рода. А доктор Махмуд Сана‘и в своей книге «Свобода индивида и государственная мощь», рассуждая о воззрениях современных европейских философов на божественное право, пишет:

Это не новая теория, и, вероятно, ее истоки следует искать в нашей истории. Согласно воззрениям древних иранцев, таков смысл Божественного фарра (сияния)⁴⁸³.


Ислам категорически отверг и этот принцип. В исламе царское происхождение не признается. Способность к этому могли проявить сын медника, сын рыбака, сын раба и сын дарвиша⁴⁸⁴. Представители всех социальных сословий могли благодаря своим стараниям и прилежности достичь высочайших постов.

Ислам стер из памяти иранцев старые представления о необходимости принадлежать к царскому роду, для того чтобы править, а равно мысль о принадлежности духовного статуса особому сословию. Ислам вывел из употребления принцип аристократического правления и сформировал новый подход к этому вопросу, основанный на принципе демократии и народовластия.

Ислам юридически утвердил права женщин и упразднил безоговорочную полигамию в форме гаремов, разрешая ее в определенных и социально необходимых пределах с условием признания равноправия жен­щин и учетом возможностей мужчин.

Женщины во временное пользование, представительское бракосочета­ние, браки с близкими родственниками, права собственности мужчины на супругу исламом были отменены.

Ислам был настоящим благом не только для принявших ислам иранцев. Он оказал заметное влияние и на зороастризм и опосредованно стал причиной глубоких реформ в этой религии.

Ранее мы цитировали Кристенсена:

После падения государства Сасанидов, выступавшего защитником и опорой священнослужителей, мубады почувствовали необходимость принятия чрезвычайных мер, которые позволили бы предотвра­­тить окончательное падение зороастризма. Эти меры были осуществлены: отказавшись от веры в Зурвана и связанных с ней детских мифов, они вновь вернулись к зороастризму, очищенному от зурванитской примеси.


Услуги ислама Ирану и иранцам не ограничиваются первыми веками после распространения мусульманства. С момента распространения ислама в Иране все грозившие этой стране беды были преодолены с его помощью. Именно ислам способствовал ассимиляции монголов, превратив этих жестоких людоедов в почитателей и защитников науки. Ислам возвысил род Чингизидов до уровня Мухаммада Худабанде⁴⁸⁵, а из рода Тимура воспитал мирзу Байсанкура⁴⁸⁶ и амира Хусайна Байкара⁴⁸⁷.

И ныне именно ислам стойко борется против разрушительной философии и является источником гордости и достоинства для нашего народа. Предмет гордости иранцев сегодня не Авеста и Зенд, а Коран и «Нахдж ал-балага».

Завершая рассуждения об услугах, оказанных исламом Ирану, приступим к рассмотрению услуг, которые были оказаны исламу Ираном.