Взаимоотношений

Вид материалаДокументы

Содержание


Нравственно-этическая система
Хуласат ал-‘аджа’иб
Камил фи-т-та'рих
Подобный материал:
1   ...   22   23   24   25   26   27   28   29   ...   55

Нравственно-этическая система


Мы не располагаем достаточными источниками для того, чтобы судить о нравственности и общественной этике иранского народа в указанный период. Но можно найти ряд косвенных сведений, которые показывают, каковы были нравственность и мораль этого общества.

Существуют две разновидности нравственно-духовного состояния: природная и приобретенная. Природная нравственность отдельного народа определяется его этническими и климатическими особенностями. Наследственность, естественная и географическая среда оказывают на духовные и нравственные особенности человека такое же воздействие, как и на его физические особенности, как то: цвет кожи, глаз, волос и те­лосложение. С одной лишь разницей, что родовой фактор, т. е. наследст­венность, под воздействием межэтнических смешений, брачных союзов и переселений может подвергаться изменениям, а географическому (реги­о­нальному) фактору свойственно относительное постоянство. Чувствитель­ность и доброта, отзывчивость, гостеприимство, остроумие и со­об­разительность, стремление к респектабельности и сокрытию своей бедности — это качества, которыми иранцы славились всегда.

Приобретенная нравственность зависит от уровня культуры, прежде всего, от уровня культуры гуманитарной и духовной, а не промышленной и технологической. Эта форма нравственности, с одной стороны, зависит от формы обучения и воспитания, а с другой — от общественного строя, преобладающих традиций и правил поведения в обществе. Влияние обучения и воспитания является прямым, а влияние общественной среды — опосредованным.

Важная часть общего духовно-нравственного состояния общества — реакция индивидов на различные течения социальной жизни и особенно на традиции и законы, непосредственно влияющие на их жизнь.

Иранцы с точки зрения естественной или наследственной, а также природной нравственности всегда занимали высокое положение. С древнейших времен они славились своими высокими нравственными качествами. Геродот, известный древнегреческий историк V в. до н. э., происходивший из Малой Азии и названный отцом истории, дал общую ха­рактеристику иранцев своей эпохи. Описания Геродота являются своего рода фиксацией совокупности положительных и отрицательных (но, все- таки, больше положительных) качеств387.

Другим древнегреческим историком, давшим характеристику иранцам, был ученик Сократа, Ксенофонт, живший примерно век спустя после Геродота. Но, в отличие от Геродота, описавшего период расцвета Иранской империи, Ксенофонт был свидетелем упадка Ирана. Он приводит краткое сравнение нравственных качеств иранцев периода Кира II Великого и своих современников и говорит о некотором ухудшении нравственности у иранцев в современную ему эпоху388.

По уровню своей природной нравственности иранцы стоят если не выше, то, во всяком случае, не ниже других народов. Во избежание мно­го­словия мы воздерживаемся от перечисления положительных и отрицательных духовных качеств иранцев.

В исламских преданиях относительно нравов и духовных качеств иран­цев содержатся положительные и хвалебные отзывы, особенно о двух из них: во-первых, свободомыслие и отсутствие фанатизма; во-вторых, любовь к наукам.

В благословенном айате Корана говорится: «Если бы ниспослали Мы Коран неарабам некоторым и если бы он возвестил бы им его, то не уверовали бы они в него»389. Т. е. если бы Коран был ниспослан неарабам, то они бы его просто не приняли бы. Имам Джа‘фар ас-Садик (мир ему!) напоминал: «Действительно, если бы Коран был ниспослан ‘аджамам, то арабы не уверовали бы в него, но он был ниспослан арабам, а ‘аджамы уверовали, это положение говорит о превосходстве ‘аджама»390.

Кроме того, имам Джа‘фар ас-Садик (мир ему!) также изрек: «Тот, кто принял ислам по своему желанию, лучше того, кто принял его из страха. Арабские мунафики (лицемеры) приняли ислам из страха, и вера у них ненастоящая, а иранцы приняли ислам по собственному желанию»391.

По словам ‘Абд Аллаха ибн ‘Умара392, однажды досточтимый Пророк (да благословит его Аллах и приветствует!) изрек: «Во сне видел стадо черных овец, с которым смешалось стадо, состоящее из белых овец». Лю­ди спросили: «О Посланник Аллаха! А каково толкование этого сна?» Пророк (да благословит его Аллах и приветствует!) в ответ молвил: «Это означает, что ‘аджамы будут с вами единой религии и кровь ваша смешается с их кровью, т. е. они примут вашу религию и между вами и ими установится кровное родство». Люди с удивлением спросили: «Так, зна­чит ‘аджамы также станут мусульманами и между нами установится кровное родство?» Пророк (да благословит его Аллах и приветствует!) изрек: «Это так. Если даже вера возвысится до созвездия Плеяд, мужи из числа ‘аджамов достигнут ее»393.

Кристенсен несколько заключительных страниц своей книги посвятил нравственным и духовным качествам иранцев. Он пишет:

Иранский мир в той форме, в какой его узнали западные историки, такие как Аммиан Марцеллин и Прокопий394, давшие описания его от­рицательных и положительных сторон, кажется нам абсолютно аристократическим обществом. Это общество представляли только выс­шие социальные сословия, придавшие ему специфические особенности.


Пояснения Аммиана Марцеллина, подробно пересказанные Кристен­сеном, полностью посвящены образу жизни аристократического сословия, и, естественно, в них преобладают отрицательные особенности над положительными качествами. Положительных качеств встречается немного. Однако нам нет нужды пересказывать эти описания.

А Кристенсен отмечает:

Арабские авторы хвалят и превозносят Сасанидское государство, считавшееся образцом восточного правления, и отмечают величие иранского народа.


Затем он со ссылкой на некую неизвестную нам книгу под названием « Хуласат ал-‘аджа’иб» («Краткое описание чудес») говорит:

Все народы мира признавали превосходство иранцев, особенно в та­ких делах, как государственное правление, военные искусства, изо­бразительное искусство, кулинария, изготовление лекарств, ношение одежды, учреждение административных единиц, аккуратность в хране­нии и использовании домашней утвари, поэзия, составление и достав­ка писем, ораторское искусство, интеллектуальные способности, акку­ратность и опрятность, правдивость и восхваление своих правителей. Во всех этих вопросах превосходство иранцев над другими народами мира бесспорно. История этого народа служила образцом для тех, кто после них приступил к налаживанию государственных вопросов.


Интересно, что Кристенсен после перечисления всех этих качеств добавляет:

Иранцы в течение долгих веков сохраняли за собой роль духовного лидера среди всех исламских народов, но их нравственный и полити­ческий потенциал после падения государства Сасанидов подвергся упадку. Причина подобного упадка не в том, что, как считают некоторые исследователи, ислам по твердости моральных устоев уступал зороастризму. Одной из причин упадка иранского народа является уста­новление «правления простолюдинов», пришедшего вместе с ис­ламом. Произошло постепенное растворение аристократической про­слойки среди масс простого народа, и, следовательно, ослабли и качества, сделавшие эту прослойку привилегированной.

Конечно, Кристенсен, говоря о моральной силе наряду с политическим потенциалом, имеет в виду политическую мораль, находящуюся в противоречии с человеческой моралью. С точки зрения политической морали, т. е. с позиции Кристенсена, упадок аристократической прослойки, этого незначительного меньшинства, которое сосредоточило в своих руках всю собственность и полноту власти, ограничило права абсолютного большинства народных масс, заставив их служить себе и эксплуатируя их, и создало на этой основе мощный государственный аппарат, заслуживает сожаления. А с точки зрения человеческих ценностей и человеческой морали — падение аристократической прослойки и тем самым создание возможности для «правления масс» не только не вызывает сожаление, но, наоборот, достойно восхищения.

О состоянии образования и просвещения в эпоху Сасанидов мы достаточной информацией не располагаем. Известно, что система образования ограничивалась деятельностью хирбадов. Они обучали людей содержанию Авесты, и ничего другого у них не было.

Социальный и семейный уклад того периода является самым надеж­ным зеркалом, в котором могут наилучшим образом отражаться нравственные качества иранцев той эпохи. Члены общества и семьи тогда были далеки от равенства и справедливости. Ранее мы достаточно подробно говорили об особенностях этих двух общественных институтов.

В обществе, где нет равенства, люди делятся на два класса (сословия): состоятельное, обеспеченное меньшинство и бедное, нуждающееся боль­шинство.

Состоятельный и обеспеченный класс в зависимости от своего положения становится носителем одной морали, а бедный и нуждающийся — другой. Но ни один из этих классов не является носителем человеческой морали, основанной на равенстве и справедливости. В этом обществе класс имущих обычно является самодовольным, эгоистичным, избалованным и изнеженным, праздным и ленивым, трусливым, нетерпеливым, податливым, обидчивым, расточительным и ищущим наслаждения и удовольствий. Эти качества в той или иной степени встречаются и в описаниях упомянутого нами Аммиана Марцеллина относительно иран­ской аристократии. А нуждающийся класс в подобном обществе пессимистичен, злобен, недоволен, недоброжелателен, мстителен, надеется на случайное везение, не верит в порядок и справедливость в мире.

Несмотря на отсутствие достоверного исторического описания состо­яния иранских народных масс, в подобном классовом обществе по-иному быть не могло.

В Иране с населения взималась подушная подать, но сословия, которые фактически могли внести больше денег, от налогов были освобождены. Ануширван, реформировавший налоговую систему страны, все же «освободил от налогов купцов, аристократию, воинов, жрецов, писцов и других государственных служащих»395. Естественно, подобная дискриминация служила поводом для недовольства и восстаний со стороны несшего налоговое бремя сословия.

По некоторым историческим событиям того периода можно в той или иной степени судить о моральном облике народных масс.

Так Ибн ал-Асир в своей книге « Камил фи-т-та'рих» пишет:

Рустам Фаррухзад, выступив в поход против воинов ислама в Ме­сопотамии, по пути встретился с одним арабом. Араб, немного погово­рив с Рустамом Фаррухзадом, убедился, что иранцы потерпят пораже­ние. Рустам с усмешкой сказал: «Так, значит, мы должны помнить, что отныне находимся в вашем распоряжении?» Араб в ответ молвил: «Это ваша порочность уготовила вам подобную участь». Рустам, рас­сердившись на араба, велел обезглавить его. Спустя некоторое время они достигли г. Бурса и разбили лагерь. Воины Рустама, смешавшись с толпой, стали грабить людей, насиловать женщин, а затем, напившись вина, подняли шум и устроили беспорядки. Люди с воплями и крика­ми обратились с жалобой к Рустаму. В ответ он отдал приказ, в кото­ром говорилось: «О иранцы! Мне теперь уже стало ясно, что тот араб был прав, утверждая, что наша порочность уготовила нам зловещую судьбу. Теперь мне ясно, что арабы победят, ибо они по моральным качествам превосходят нас. Воистину, раньше Господь помогал вам добиться победы над врагами, ибо тогда вы были добропорядочными, творили добро и защищали людей от угнетателей. Теперь, когда вы уже изменились, божественные блага обязательно будут у вас отняты»396.