Geum.ru

Французское арго конца XX века: словообразование и семантика 10. 02. 05 романские языки

Вид материалаДиссертация

Содержание


§ 1 “Из истории возникновения и развития французского арго” посвящён вопросу эволюции французского арго.
Паразитарная суффиксация
Подобный материал:
1   2   3

§ 1 “Из истории возникновения и развития французского арго” посвящён вопросу эволюции французского арго.


За более чем семивековое существование французское арго претерпело существенные изменения. Из атрибута маргинального мира и лексического репертуара социальных низов оно превратилось в один из элементов манеры говорить, выбираемой людьми, не имеющими никакого отношения к преступному миру.

Изменения в статусе французского арго проявились и в функциях, которые выполняет этот лингвистический феномен. Первоначально арго выполняло криптолалическую (конспиративную) функцию, поскольку люди, принадлежащие к определённой изолированной от остальной части общества среде, хотели сделать свою речь непонятной для чужих (l’argot du “milieu”). С помощью арго они отгораживались от “непосвящённых” с целью самозащиты и сокрытия своих преступных намерений. Впоследствии, с проникновением в argot du “milieu” элементов арго представителей разных профессий (торговцев, каменщиков, плотников и т.д.), оно начинает выполнять не только конспиративную, но и репрезентативную (или опознавательную) функцию. Используя арго, представители одной профессии узнают друг друга, для них арго – своего рода пароль. Постепенно эти функции уходят на задний план, а на первый выходит людическая (игровая) функция. Таким образом, в исследуемый нами период арго – это возможность выплеснуть свой потенциал словотворчества, от которого арготирующие получают удовольствие.

В § 2 “Исследования французского арго в отечественной и зарубежной лингвистике XX-XXI веков” представлен обзор работ, посвящённых французскому арго, которые в зависимости от предмета исследования мы условно разделяем на три группы. К первой относятся работы лексикологического плана, основной целью которых является систематизация и инвентаризация арготического материала. Ко второй группе исследований мы относим работы, посвящённые анализу роли арго в художественных произведениях. Используя результаты исследований лексикологического плана, арготологи анализируют взаимосвязь французского арго и художественных произведений с функциональной точки зрения. Что касается третьей группы исследований, то в ней рассматривается довольно широкий спектр вопросов, таких как эволюция арго, его функции, особенности словообразования, семантическая характеристика, взаимосвязь арго и культуры и т.д. Причём в рамках этой группы всё большее внимания уделяется вопросам семантики и культурологическому аспекту.


Вторая глава “Характеристика словообразовательных механизмов французского арго конца XX века” состоит из четырёх параграфов.

В §1 “Образность как основа арготического словообразования” рассматриваются так называемые образные, или семантические механизмы арготического словообразования, к которым относятся метафорические и метонимические переносы.

Метафорические переносы в языке подчинены достаточно жесткой закономерности и осуществляются в определенных направлениях от одной семантической сферы к другой. В качестве наиболее распространенных вариантов во французском арго конца XX века мы выявили следующие схемы метафорических переносов:
  1. ПРЕДМЕТ → ЧАСТЬ ТЕЛА ЧЕЛОВЕКА (49%): feuille n.f. (букв. лист) → ухо;
  2. ПРЕДМЕТ → ПРЕДМЕТ (27%): ananas n.m. (букв. ананас) → граната;
  3. ПРЕДМЕТ → ЧЕЛОВЕК (11%): robinet n.m. (букв. кран) → чрезмерно болтливый человек;
  4. ЖИВОТНОЕ → ЧЕЛОВЕК (9%): blaireau n.m (букв. барсук) → неприятный человек;
  5. ЧАСТЬ ТЕЛА ЖИВОТНОГО → ЧАСТЬ ТЕЛА ЧЕЛОВЕКА (4%): patte n.f. (букв. лапа) → нога.

Основой метафорического переноса служат наиболее яркие признаки и типичные свойства предметов и явлений действительности. В зависимости от признака, по которому осуществляется перенос, во французском арго исследуемого периода мы выделили следующие основания метафорического переноса:
    1. ФОРМА ПРЕДМЕТОВ (48%). Перенос наименования основывается на объективно существующем сходстве между двумя предметами или явлениями. Под “формой предметов” понимается:
      • внешний вид: omelette soufflée n.f. (букв. пышный омлет) → беременная женщина;
      • цвет: négresse n.f. (букв. негритянка) → камин;
    2. ВНУТРЕННЕЕ КАЧЕСТВО ПРЕДМЕТОВ (35%). Наименование осуществляется на основе какого-либо чувственно-воспринимаемого, наиболее броского, чаще всего окказионального признака. Однако в отличие от “формы предметов” общие признаки, на основе которых осуществляется перенос наименования, здесь опираются на качественные характеристики предметов или явлений. К этой группе лексических единиц относятся переносы наименований, основанные на зрительных, слуховых, а также на других чувственных ассоциациях: éponge n.f. (букв. губка) → алкоголик;
    3. ФУНКЦИИ ПРЕДМЕТОВ (12%). Перенос предполагает одинаковые или сходные функции предметов или явлений: cage n.f. (букв. клетка) → камера;
    4. ПРИНЦИП ДЕЙСТВИЯ ПРЕДМЕТОВ (5%): balancer des pruneaux (букв. кидаться сливами) → непрерывно стрелять.

Метонимический перенос возникает как результат познания экстралингвистических характеристик объектов внеязыковой действительности, отражает определённые типы отношений между ними. В качестве наиболее распространенных во французском арго конца XX века мы выделили следующие схемы метонимических переносов:
  1. ПРЕДМЕТ → ЧАСТЬ ТЕЛА ЧЕЛОВЕКА (18%): сol n.m. (букв. воротник) → горло;
  2. МАТЕРИАЛ → ИЗДЕЛИЕ ИЗ НЕГО (15%): сuir n.m. (букв. кожа) → кожаная куртка;
  3. ПРЕДМЕТ → ЧЕЛОВЕК (12%): gachette n.f. (букв. спусковой крючок) → хороший стрелок;
  4. ПРИЧИНА → СЛЕДСТВИЕ (ДЕЙСТВИЕ → РЕЗУЛЬТАТ ДЕЙСТВИЯ) (9%): tirer un cheval (букв. тянуть лошадь) → проиграть на скачках по причине того, что наездник придержал лошадь.

Среди рассмотренных в рамках метонимического наименования арготизмов встречается синекдоха – перенос имени одной сущности на другую, связанную с первой отношением принадлежности. В ходе анализа арготического вокабуляра мы зафиксировали, что арготирующими не используется схема переноса “ЦЕЛОЕ → ЧАСТЬ”, в то время как схема “ЧАСТЬ → ЦЕЛОЕ” является наиболее продуктивной в рамках метонимического переосмысления (42%): lame n.f. (букв. лезвие) → нож.

Другим видом метонимии, функционирующей во французском арго конца XX века, является антономасия – имена собственные, употреблённые в функции имени нарицательного. В рамках антономасии можно выделить два типа переносов:
    1. ЧЕЛОВЕК → ПРЕДМЕТ (3%): bonaparte n.m. (букв. Бонапарт) → купюра достоинством в 500 франков;
    2. ЧЕЛОВЕК → ЧЕЛОВЕК (1%): Saddam n.m. (букв. иракский диктатор) → очень строгий профессор.

В §2 “Структурные трансформации как способ образования арготической лексики” рассматриваются формальные способы пополнения арготического фонда, к которым мы относим усечение, аффиксацию и кодирование.

При образовании новых лексических единиц арготирующие прибегают к усечениям разного рода. Процесс усечения осуществляется не произвольно, а подчиняется определённым закономерностям.

В арго, как и в общенациональном языке, прослеживается преобладание усечений, образованных по слоговой границе (42%). Это обусловлено тем, что слог является минимальной единицей, реально вычленяемой из потока речи. Граница слога проходит в том месте, где артикуляторные связи между звуками наименее тесные. Следовательно, разрыв слова при сокращении обусловлен меньшей связностью звуков на стыке слогов.

Вторым по частотности является сокращение по морфемному шву (32%), поскольку все морфемы, кроме корневой, выполняют в первую очередь грамматическую функцию, и если их семантическая нагруженность незначительна, арготирующие свободно их опускают.

Что касается усечения с учётом фонетической структуры (26%), то оно позволяет, учитывая только звуковые впечатления, сокращать слово до тех пор, пока арготирующему оно не покажется достаточно благозвучным. Этот способ − самый субъективный способ из всех, поскольку у каждого человека на одно и то же слово может возникнуть свой вариант усечения.

Во французском арго конца XX века функционируют такие разновидности усечения, как апокопа (84%) и афереза (15%), в то время как продуктивность такого вида усечения, как синкопа, незначительна (1%).

Такое распределение способов сокращения соответствует теории изложения информации, согласно которой информация сокращается по мере раскрытия денотата. Наибольший объём информации сосредоточен в начале лексической единицы, поэтому его инициальная часть в полной мере обеспечивает как опознавание слова, так и передачу его семантики. Преобладание апокоп обусловлено также тем, что арго в исследуемый период перестаёт быть чем-то секретным и криптолалическая функция не является ведущей. Следовательно, целью усечения лексических единиц является не сокрытие их семантики, а создание более краткой и, как результат такой трансформации, более удобной в условиях устного общения формы.

При образовании новых лексических единиц арготирующие довольно часто прибегают к такому виду морфологического словообразования, как аффиксация. В арго прослеживаются две тенденции в использовании аффиксального способа словообразования. С одной стороны, происходит заимствование всей схемы, и механизм функционирует так же, как в общенациональном языке (префиксация, суффиксация и парасинтез). С другой стороны, в арго происходит частичная ассимиляция аффиксации. При этом арготирующие заимствуют лишь технический аспект механизма (паразитарная суффиксация и ресуффиксация).

Результаты исследования показывают, что арготирующие довольно часто обращаются к деривационному потенциалу суффиксации (36%). Используя фонд оценочных суффиксов, они имеют возможность создавать лексические единицы, обладающие определенными коннотативными оттенками. Таким образом, в подобных лексических единицах сочетается номинативная и экспрессивная функции.

Паразитарная суффиксация (24%) уступает деривационной суффиксации, поскольку по природе своей является механической трансформацией, предполагающей присоединение десемантизированных суффиксов, и не обеспечивает в полной мере реализацию стремления арготирующих к словотворчеству.

Следующей по продуктивности является ресуффиксация (23%), механизм которой значительно отличается от ресуффиксации в общенациональном языке. Являясь сочетанием паразитарной суффиксации с усечением, арготическая ресуффиксация выполняет скорее компрессорную функцию, нежели номинативную или экспрессивную.

Активность таких способов деривации, как паразитарная суффиксация и ресуффиксация, обусловлена тем, что в условиях устной коммуникации, в которых и реализуется арго, они позволяют значительно укорачивать лексические единицы, делать их более удобными для употребления, тем самым ускорить процесс обмена информацией.

В свою очередь парасинтез (10%) в арго служит для образования лексических единиц на базе субстандартного лексического репертуара. Относительно низкая продуктивность этого способа обусловлена тем, что исходные слова уже обладают значительной выразительностью и не нуждаются в дополнительной окраске.

Наименьшей продуктивностью обладает префиксация (7%), которая используется для образования отглагольных глаголов. В отличие от суффиксов префиксы, как правило, не используются для выражения эмоций и отношения к предмету или явлению, поэтому префиксация не позволяет создать экспрессивно насыщенную лексическую единицу.

Кодирование как словообразовательный механизм занимает особое место в арготическом словообразовании. На ранних этапах существования арго этот способ деривации позволял в полной мере реализовать криптолалическую функцию арго, в то время как в конце XX века его использование реализует уже игровую, или людическую функцию.

Кодирование представляет собой трансформацию слова, предполагающую игру с его внешним обликом. Согласно способу трансформации лексических единиц типы кодирования можно условно разделить на две группы. К первой группе относятся преобразования, предполагающие прибавление звуков или звукосочетаний к слову согласно определённой формуле или схеме (javanais и largonji), а ко второй − преобразования путём взаимного перемещения звуков или слогов в слове (verlan и veul).

В ходе анализа отобранных лексических единиц, образованных посредством кодирования, мы установили, что среди выделенных типов самым продуктивным является verlan (60%). Это обусловлено тем, что в 80-е годы XX века сменилась среда бытования этого механизма. Увеличилось количество референтных групп, использующих верлан при формировании лексических единиц для обозначения новых реалий. При этом произошло усложнение схемы: верлан начал сочетаться с разного рода звуковыми трансформациями, усечениями и суффиксацией.

Вторым по продуктивности является largonji (22%). Использование этого механизма в устной коммуникации вызывает затруднения, поскольку его схема довольно громоздка для реализации спонтанных трансформаций. Арготирующие прибегают к largonji в основном при обработке лексических единиц, начинающихся на согласную букву, поскольку для этого требуется произвести несложные звуковые трансформации внутри слова.

Следующим по продуктивности является veul (12%). Этот механизм появился в начале 90-х годов XX века. Отличительной чертой вёля является то, что он выходит за рамки механистического словообразования. Именно эта нестандартность и привлекает арготирующих, поскольку у них есть возможность уйти от правил и трансформировать лексические единицы по-своему. Относительно небольшое количество лексических единиц, образованных при помощи этого механизма, обусловлено тем, что довольно трудно определить исходную лексическую единицу, от которой путём трансформации этого типа был образован арготизм. Поэтому сама фиксация таких слов проблематична, что ведёт за собой недостаток фактического материала для исследования явления.

Наименее продуктивным типом кодирования является на исследуемом этапе javanais (6%). При трансформациях по данной схеме происходит значительное удлинение лексических единиц, и они становятся громоздкими для устной речи, поэтому случаи кодирования при помощи javanais столь немногочисленны.

В §3 “Игровые механизмы арготичекого словообразования” рассматриваются игровые способы, выходящие за рамки образного и структурного словообразования.

Для реализации игры слов необходима основа, состоящая как минимум из двух элементов, объединённых одинаковой или сходной фонетической формой, но различных по содержанию. В качестве строительного материала при создании игровой формы используются все связи, существующие между лексемами: на фонологическом уровне − омофония и парономазия, на уровне семантики − синонимия и полисемия.

Как показывают результаты нашего исследования, арготирующие отдают явное предпочтение (по 35%) игре, реализуемой на фонологическом уровне (на базе омофонии и парономазии). Это можно объяснить тем, что с фонетической формой слов гораздо легче экспериментировать. Объединяя, разъединяя и вновь объединяя слова, арготирующие легко реализуют своё стремление к словотворчеству.

На следующем месте по частотности находится игра слов, основанная на синонимии (19%). Эта разновидность игры также не требует больших мыслительных затрат и предполагает простую замену одного из элементов словосочетания на синонимичный. Причём вся острота полученного арготизма зависит от выбора синонима и от того, какой коннотацией он обладает.

Наименее частотной является игра слов, основанная на полисемии (11%). В данном случае игра усложняется, поскольку от выбора семантического наполнения и от употребительности этого значения в речи зависит, как будет понята игровая форма и будет ли она вообще понята. Для реализации этого вида игры необходим некоторый контекст, который обеспечит мерцание выбранных значений.

В §4 “ Иностранные заимствования” рассматриваются особенности этого словообразовательного механизма во французском арго.

Процесс заимствования лексических единиц в арго несколько отличается от подобного процесса в общенациональном языке. Особенности арготического заимствования проявляются как в его целях, так и в ходе адаптации иностранных лексических единиц. Заимствование в арго происходит не из-за практической необходимости в новых лексических единицах для устранения лакун в языке, а для реализации стремления к словотворчеству. Если в общенациональном языке лексические единицы в основном сохраняют своё значение (либо выбирается одно из значений, если слово полисемично), то в арго лишь в 30% случаев семантика заимствованных слов остаётся неизменной, а в 70% − она подвергается переосмыслению.

Что касается фонетического облика заимствованных единиц, то в большинстве случаев речь идёт не об адаптации лексических единиц к фонетическому строю французского языка, а о намеренном видоизменении внешнего вида слов.

Однако чаще всего во французском арго изменению подвергается как семантика слова, так и его фонетическая форма. Это даёт выход игровой энергии арготирующих, поскольку они получают лексическую единицу с необходимым значением, которая к тому же обладает причудливой, не характерной для французского языка фонетической формой.

При анализе состава иностранных языков, предоставляющих арго свои лексические единицы, мы отметили, что в основном арготизмы заимствуются из английского языка (35%), поскольку этот язык распространён в мире и арготирующим понятна семантика заимствованных слов. Произнесение английских слов не составляет труда для арготирующих, поэтому эти лексические единицы редко подвергаются фонетической адаптации. В данном случае гораздо важнее игра с семантикой.

Во Франции довольно большой процент населения имеет арабские корни, поэтому использование арабского (в первую очередь его алжирского варианта) наравне с французским является привычным явлением. Эта особенность национального состава Франции не могла не сказаться на языке, поэтому особое место среди языков-доноров занимает арабский язык (17%). Слова, заимствованные из этого языка, чаще всего подвергаются адаптации к фонетическому строю французского языка. Семантика этих слов непонятна франкофонам, однако арготирующих привлекает именно причудливость их звучания.

Особую группу языков-доноров составляют официальные языки соседствующих с Францией стран. Наибольший удельный вес имеют заимствования из итальянского языка (15%), что, возможно, обусловлено интонационной экспрессивностью этого языка. Активность заимствования из других европейских языков незначительна: немецкий (8%) и испанский (6%).

Особняком стоит цыганский язык (5%), лексические единицы которого известны по всему миру, что является следствием тесного общения с этим кочевым народом.

Заимствования из прочих языков, таких, как польский, румынский, турецкий, японский, русский и другие, немногочисленны (всего 7%).

Необходимо особо отметить заимствования из иностранных арго (всего 6%), что обусловлено взаимопроникновением разных культур, которое не могло не сказаться на арготической лексике.