1. Связь истории и философии науки. Классификация наук. Естественные, социальные, гуманитарные и формальные науки

Вид материала

Документы

Содержание Поппер рассматривает знание (в любой его форме) не только как готовую, ставшую систему, но также и как си­стему изменяющуюся, ра 1. Формированием дыхательной системы 2. Периодом формирования сердечно-сосудистой системы 3. Началом функционирования ствола мозга 4. образованием первичной полоски 5. имплантацией зародыша (бластоцисты) в стенку матки 6. моментом слияния гамет 3. Психоаналитический подход 4. морально-интенциональный подход 5. философско-антропологический подход 6. теологический подход

Подобный материал:

• Тема Предмет и проблемы философии науки. Классификация наук, 78.43kb.
• 1 материалы к лекциям предмет и задачи курса, 430.19kb.
• Примерные вопросы к кандидатскому экзамену по Истории и философии науки, 33.95kb.
• Типовая учебная программа (Образование высшее профессиональное) русскийязы к по группам, 170.01kb.
• Австрийская стипендия (Ossterreich Grant) для работы над темами, связанными с Австрией, 15.97kb.
• Предисловие 3, 188.12kb.
• Методические указания для подготовки к экзамену кандидатского минимума по истории, 236.83kb.
• Методические указания для подготовки к экзамену кандидатского минимума по истории, 259.08kb.
• Научно-вспомогательный библиографический указатель, 4901.81kb.
• Курс «История и философия науки» является одной из дисциплин кандидатского минимума., 407.06kb.

а) Эссенциализм. Эссенциалистское истолкование научного знания восходит, по мнению Поппера, к Галилею и Ньютону. Его суть можно выразить в трех следующих тезисах.

1. Ученые стремятся получить истинное описание мира.

2. Истинная теория описывает "сущности", лежащие в основе наблюдаемых явлений.

3. Поэтому, если теория истинна, то она не допускает никакого сомнения и не нуждается в дальнейшем объяснении или изменении.

Поппер принимает первый тезис. Он не хочет оспаривать и второго тезиса, хотя не принимает его: "Я вполне согласен с эссенциализмом относительно того, что много от нас скрыто и что многое из того, что скрыто, может быть обнаружено... Я даже не склонен критиковать тех, кто пытается понять 'сущность мира'". Идею сущности Поппер отвергает лишь потому, что из нее вытекает третий тезис, с которым он решительно не согласен. Если мы признаем наличие последней сущности мира, то мы должны признать и возможность окончательного объяснения, не нуждающегося в исправлении и улучшении. Ясно, что Поппер не может допустить в науке никаких окончательных объяснений. Такое объяснение нельзя было бы фальсифицировать, поэтому, согласно его критерию демаркации, оно было бы ненаучным.

Поппер критикует эссенциализм, показывая, что вера в сущности и в окончательные объяснения препятствует развитию науки. Например, последователи Ньютона эссенциалистски интерпретировали его механику. По их убеждению, Ньютон открыл, что каждая частица материи обладает тяжестью, т. е. присущей ей способностью притягивать другие материальные частицы, и инерцией — внутренней способностью сопротивляться изменению состояния движения. Тяжесть и инерция были объявлены существенными свойствами материи. Законы движения Ньютона описывают проявления этих существенных свойств. С помощью этих законов можно объяснить наблюдаемое поведение материальных тел. Но можем ли мы попытаться объяснить саму теорию Ньютона с помощью некоторой другой, более глубокой теории? По мнению эссенциалистов, это не нужно и невозможно. Эссенциалистская вера в то, что теория Ньютона описала последнюю глубинную сущность мира и дала его окончательное объяснение, в значительной мере, считает Поппер, виновна в том, что эта теория господствовала до конца XIX в. и не подвергалась критике. Влиянием этой веры можно объяснить то обстоятельство, что никто не ставил таких вопросов, как "Какова причина гравитации?", обсуждение которых могло бы ускорить научный прогресс. Отсюда Поппер делает вывод о том, что "вера в сущности (истинные или ложные) может создавать препятствия для мышления — для постановки новых и плодотворных проблем" .

Выступление Поппера против эссенциализма и понятия сущности дало некоторым его критикам повод сближать его позицию в этом вопросе с логическим позитивизмом. Так Б. С. Грязнов в своем критическом анализе методологии Поппера замечает: "В этом отношении позиция Поппера полностью совпадает со всей традицией позитивизма:

не существует того, что в философии называют 'сущностью'. Задача науки — отвечать на вопрос 'как?', а не 'что?' и 'почему?'". Сейчас с мнением Б. С. Грязнова уже трудно согласиться. Сходство позиции Поппера с логическом позитивизмом здесь по-видимому чисто внешнее. Логический позитивизм не признает сущностей потому, что сводит мир к одной "плоскости" чувственных впечатлений или наблюдаемых фактов. Поппер же допускает в физическом мире существование целой иерархии различных структурных уровней. С понятием сущности он воюет лишь потому, что ему кажется, будто это понятие обязательно должно приводить к признанию окончательных объяснений. Если бы он осознал, что можно использовать понятие сущности и в то же время отвергать окончательные объяснения в науке, он, возможно, не стал бы бороться с этим понятием.

б) Инструментализм. Поппер дает чрезвычайно ясное и простое изложение инструменталистской концепции и ее отличия от эссенциализма. С точки зрения последнего мы должны проводить различие между:1) универсумом сущностей; 2) универсумом наблюдаемых феноменов;3) универсумом языка.

Поппер согласен с инструменталистами в том, что научные теории являются инструментами для получения предсказаний. Но когда инструменталисты говорят, что теории есть только инструменты и не претендуют на описание чего-то реального, они ошибаются. Научные теории всегда претендуют на то, что они описывают нечто существующее и выполняют не только инструментальную, но и дескриптивную функцию. Поппер показывает это следующим образом.

Инструментализм уподобляет научные теории правилам вычисления. Чтобы показать ошибочность инструменталистского понимания науки, нужно продемонстрировать отличие теорий от вычислительных правил. Поппер это делает, отмечая, во-первых, что научные теории подвергаются проверкам с целью их фальсификации, т. е. в процессе проверки мы специально ищем такие случаи и ситуации, в которых теория должна оказаться несостоятельной. Правила и инструменты не подвергаются таким проверкам. Бессмысленно пытаться искать случаи, когда, скажем, отказывают правила умножения.

Во-вторых, теория в процессе фальсифицируется, т. е. отбрасывается как обнаружившая свою ложность. В то же время, правила и инструменты нельзя фальсифицировать. Если, например, попытка побриться топором терпит неудачу, то это не означает, что топор плох и его следует выбросить, просто бритье не входит в сферу его применимости. "Инструменты и даже теории в той мере, в которой они являются инструментами, не могут быть опровергнуты. Следовательно, инструмен-талистская интерпретация не способна понять реальных проверок, являющихся попытками опровержения, и не может пойти дальше утверждения о том, что различные теории имеют разные области применения".

И, наконец, в-третьих, инструментализм, рассматривая теории как правила, спасает их от опровержения, истолковывая фальсификации как ограничения сферы применимости теорий-инструментов. Тем са­мым инструментализм тормозит научный прогресс, способствуя кон­сервации опровергнутых теорий и препятствуя их замене новыми, луч­шими теориями. Таким образом, "отвергая фальсификацию и подчерки­вая применение, инструментализм оказывается столь же обскуранти­стской философией, как и эссенциализм"

Критика, которой Поппер подвергает инструментализм, интересна и изобретательна, но она, как мне представляется, не может быть убе­дительной при тех гносеологических предпосылках, которые он прини­мает. Философская позиция Поппера, в сущности, сближает его с инст­рументалистами. Действительно, если не существует никаких критериев истины, если все теории — лишь необоснованные предположения, ко­торые рано или поздно будут отброшены, то можно ли приписать им более чем инструментальное значение? Поппер вряд ли смог бы защи­титься от следующего аргумента инструменталиста: я считаю теории не более чем инструментами и признаю прогресс только в накоплении фактов; вы ж утверждаете, что теории еще претендуют на описание че­го-то реального; но одновременно вы признаете, что все они ложны и со временем будут отброшены. Что же оставляет после себя отброшен­ная теория? Только факты. Следовательно, между нами, по сути дела, нет большого расхождения: и вы, и я видим прогресс только в накопле­нии фактов, а теории — для меня, и для вас — никакого знания не дают.

Для того чтобы аргументы Поппера против инструментализма стали убедительными, нужно признать, что научные теории не только претендуют на описание реальности, но в определенной степени дей­ствительно описывают ее. Надо согласиться с тем, что научная теория верно отображает определенные стороны реальности и после фальси­фикации не отбрасывается как износившееся платье, а передает неко­торые элементы своего содержания новым теориям. Тогда критика ин­струментализма будет обоснованной и можно всерьез противопоста­вить "реализм" в понимании теорий инструментализму.

в) Гипотетизм. Критика Поппером эссенциализма и инструмента­лизма уже дает некоторое представление о понимании им научного знания. Поппер принимает тезис эссенциализма о том, что ученый стремится получить истинное описание мира и дать истинное объясне­ние наблюдаемым фактам. Но в отличие от эссенциалистов Поппер считает, то эта цель актуально недостижима и наука способна лишь приближаться к истине. Научные теории, по его мнению, представляют собой догадки о мире, необоснованные предположения, в истинности которых никогда нельзя быть уверенным: "С развиваемой здесь точки зрения все законы и все теории остаются существенно временными, предположительными или гипотетическими даже в том случае, когда мы чувствуем себя неспособными сомневаться в них" ¹⁶. Эти предполо­жения невозможно верифицировать, их можно лишь подвергнуть про­веркам, чтобы выявить их ложность. Таким образом, попперовское по­нимание сходно с эссенциализмом в том, что оно также признает поиск истины целью науки. Однако оно сходно и с инструментализмом, ут­верждая, что цель науки никогда не может быть достигнута.

Инструментализм сводит реальность лишь к одному уровню на­блюдаемых феноменов. Эссенциализм расщепляет мир на уровень сущ­ности и уровень наблюдаемых явлений. Поппер признает наличие в ре­альности множества структурных уровней или "миров": "Поскольку, согласно нашему пониманию... новые научные теории — подобно ста­рым — являются подлинными предположениями, поскольку они явля­ются искренними попытками описать эти дальнейшие миры. Таким об­разом, все эти дальнейшие миры, включая и мир обыденного сознания, мы должны считать равно реальными или, может быть, равно реаль­ными аспектами или уровнями реального мира. (Глядя через микро­скоп и переходя ко все большему увеличению, мы можем увидеть раз­личные, полностью отличающиеся друг от друга аспекты или уровни одной и той же вещи — все в одинаковой степени реальные.) Поэтому ошибочно говорить, что мое пианино — как я его знаю — является ре­альным, в то время как предполагаемые молекулы и атомы, из которых оно состоит, являются лишь 'логическими конструкциям' (или чем-либо еще столь же нереальным). Точно так же ошибочно говорить, будто атомная теория показывает, что пианино моего повседневного мира является лишь видимостью"

Попперовское понимание научного знания гораздо более реали­стично по сравнению с логико-позитивистским пониманием. Однако оно ослабляется его исходной агностической установкой. Поппер сам чувствует, что его "реалистическая" интерпретация теоретического знания не вполне согласуется с его утверждением о том, что не сущест­вует никакого критерия истины. Он признает, что против его понима­ния можно высказать следующее возражение: если вы считаете, что все научные теории — лишь необоснованные предположения, в истинности которых мы никогда не можем быть уверены, то как вы можете утвер­ждать, что структурные уровни, описываемые теориями, действительно реальны? Чтобы назвать эти уровни реальными, вы должны допустить, что наши теории истинны. Вы этого не допускаете, следовательно, вы не имеете права говорить о реальности вещей, описываемых теориями.

Ответ Поппера на это возражение представляется совершенно не­удовлетворительным. Он указывает на то, что всякая теория претенду­ет на истинность и мы должны, хотя бы временно, соглашаться с этой претензией и признавать реальность описываемых теорией положений дел. Но если мы убеждены, что всякая теория ложна и со временем не­избежно будет отброшена, то зачем даже временно признавать ее ис­тинность? Можно принять попперовское понимание научного знания и согласиться с его временным признанием теорий, только согласившись с тем, что теории, хотя и не могут быть вполне истинными, все-таки верно отображают некоторые аспекты реальности. Но это допущение, в свою очередь, можно обосновать лишь указанием на существование в познании некоторого критерия истины. Поэтому избавить попперов­ское понимание научного знания от внутренних трудностей, порож­даемых его гносеологическими предпосылками, вряд ли возможно.

Поппер рассматривает знание (в любой его форме) не только как готовую, ставшую систему, но также и как си­стему изменяющуюся, развивающуюся. Этот аспект ана­лиза науки он и представил в форме концепции роста на­учного знания. Отвергая агенетизм, антиисторизм логи­ческих позитивистов в этом вопросе, он считает, что ме­тод построения искусственных модельных языков не в си­лах решить проблемы, связанные с ростом нашего зна­ния. Но в своих пределах этот метод правомерен и необ­ходим. Поппер отчетливо осознает, что «выдвижение на первый план изменения научного знания, его роста и про­гресса может в некоторой степени противоречить распро­страненному идеалу науки как систематизированной де­дуктивной системы. Этот идеал доминирует в европейс­кой эпистемологии, начиная с Эвклида»¹.

Однако при всей несомненной важности и притягатель­ности указанного идеала к нему недопустимо сводить на­уку в ее целостности, элиминировать такую существенную ее черту как эволюция, изменение, развитие. Но не вся­кая эволюция означает рост знания, а последний не мо­жет быть отождествлен с какой-либо одной (например, количественной) характеристикой эволюции.

Для Поппера рост знания не является повторяющимся или кумулятивным процессом, он есть процесс устране­ния ошибок, дарвиновский отбор. «Когда я говорю о ро­сте научного знания, я имею в виду не накопление на­блюдений, а повторяющееся ниспровержение научных те­орий и их замену лучшими и более удовлетворительными теориями»².

Таким образом, рост научного знания состоит в выдви­жении смелых гипотез и наилучших (из возможных) тео­рий и осуществлении их опровержений, в результате чего и решаются научные проблемы. Для обоснования своих логико-методологических концепций Поппер использовал идеи неодарвинизма и принцип эмерджентного развития: рост научного знания рассматривается им как частный случай общих мировых эволюционных процессов.

Рост научного знания осуществляется, по его мнению, методом проб и ошибок и есть не что иное как способ выбора теории в определенной проблемной ситуации — вот что делает науку рациональной и обеспечивает ее про­гресс. Поппер указывает на некоторые сложности, труд­ности и даже реальные опасности для этого процесса. Среди них такие факторы как, например, отсутствие во­ображения, неоправданная вера в формализацию и точ­ность, авторитаризм. К необходимым средствам роста на­уки философ относит такие моменты как язык, форму­лирование проблем, появление новых проблемных ситу­аций, конкурирующие теории, взаимная критика в про­цессе дискуссии.

В своей концепции Поппер формулирует три основ­ных требования к росту знания. Во-первых, новая теория должна исходить из простой, новой, плодотворной и объе­диняющей идеи. Во-вторых, она должна быть независимо проверяемой, т. е. вести к представлению явлений, кото­рые до сих пор не наблюдались. Иначе говоря, новая тео­рия должна быть более плодотворной в качестве инстру­мента исследования. В-третьих, хорошая теория должна выдерживать некоторые новые и строгие проверки¹. Тео­рией научного знания и его роста является эпистемоло-гия, которая в процессе своего формирования становится теорией решения проблем, конструирования, критического обсуждения, оценки и критической проверки конку­рирующих гипотез и теорий.

БИЛЕТ 23

1. Концепции фактуализма и теоретизма в философии науки.

2. Биоэтика: проблемы связанные с окончанием человеческой жизни в свете современных знаний о биологии человека.

3. Дарвинизм как метафизическая исследовательская программа. По статье К. Поппера «Эволюционная эпистемология».


1. Понятие "факт" имеет следующие основные значения:

1) Некоторый фрагмент действительности, объективные события, результаты, относящиеся либо к объективной реальности ("факты действительности"), либо к сфере сознания и познания ("факты сознания").

2) Знание о каком-либо событии, явлении, достоверность которого доказана, т.е. синоним истины.

3) Предложение, фиксирующее эмпирическое знание, т.е. полученное в ходе наблюдений и экспериментов.

Второе и третье из названных значений резюмируются в понятии "научный факт". Последний становится таковым тогда, когда он является элементом логической структуры конкретной системы научного знания, включен в эту систему.

В понимании природы факта в современной методологии науки выделяются две крайние тенденции: фактуализм и теоретизм. Если первый подчеркивает независимость и автономность фактов по отношению к различным теориям, то второй, напротив, утверждает, что факты полностью зависят от теории и при смене теорий происходит изменение всего фактуального базиса науки. Верное решение проблемы состоит в том, что научный факт, обладая теоретической нагрузкой, относительно не зависим от теории, поскольку в своей основе он детерминирован материальной действительностью.

Парадокс теоретической нагруженности фактов разрешается следующим образом. В формировании факта участвуют знания, которые проверены независимо от теории, а факты дают стимул для образования новых теоретических знаний. Последние в свою очередь - если они достоверны - могут снова участвовать в формировании новейших фактов, и т.д.

В научном познании факты играют двоякую роль: во-первых, совокупность фактов образует эмпирическую основу для выдвижения гипотез и построения теорий; во-вторых, факты имеют решающее значение в подтверждении теорий (если они соответствуют совокупности фактов) или их опровержении (если тут нет соответствия). Расхождение отдельных или нескольких фактов с теорией не означает, что последнюю надо сразу отвергнуть. Только в том случае, когда все попытки устранить противоречие между теорией и фактами оказываются безуспешными, приходят к выводу о ложности теории и отказываются от нее. В любой науке следует исходить из данных нам фактов, которые необходимо признавать, независимо от того, нравятся они нам или нет.

Говоря о важнейшей роли фактов в развитии науки, В. И. Вернадский писал: "Научные факты составляют главное содержание научного знания и научной работы. Они, если правильно установлены, бесспорны и общеобязательны. Наряду с ними могут быть выделены системы определенных научных фактов, основной формой которых являются эмпирические обобщения.

Таким образом, мы "делаем" наш опыт. Именно теоретик указывает путь экспериментатору, причем теория господствует над экспериментальной работой от ее первоначального плана и до ее последних штрихов в лаборатории. Соответственно не может быть и "чистого языка наблюдений", так как все языки "пронизаны теориями", а голые факты, взятые вне и помимо "концептуальных очков", не являются основой теории.

Концепкия теоретической нагруженности фактов — факты зависят от теории, факты надо интерпретировать, они зависят от интерпретации.

Фактуализм — факты важны сами по себе

Теоретизм - Кун «Структура научных революций».

Фейерабенд — факты зависят только от нас, факты субъективны, следовательно теория субъективна — отказ от науки, антинаука.

Факт редко предстает в чистом виде, он пользуется предыдущими фактами, то есть, интерпретированными.

1) Голый факт — факты НАДО освободить от интерпретации.

2) научный факт — требуется интерпретация.

Опыты Пуанкаре — стрелка гальванометра отклонилась — следовательно появился ток.

Камера Вильсона — факты невозможно интерпретировать без теории.

Факты → теория → новые факты → теория1 → новые факты1

Существует ядро теории и периферийная часть. Если факты противоречат ядру — теория неверна. Если факты противоречат периферийной части — развитие теории.

2. К настоящему времени с помощью методов, обеспечивающих оплодотворение яйцеклетки вне организма, при невозможности естественного зачатия, рождены многие тысячи детей. Честь создания метода экстракорпорального оплодотворения (ЭКО) и переноса эмбриона (ПЭ) принадлежит английским ученым — эмбриологу Р. Эдвардсу и акушеру-гинекологу П. Стептоу. Сложные философские и морально-этические вопросы, сопровождающие применение этой новейшей технологии, бурно обсуждались уже на стадии экспериментальной разработки метода.

В 1971 г. Британский комитет по медицинским исследованиям отказался финансировать программу Р. Эдвардса и П. Стептоу, сочтя их исследования противоречащими этическим нормам. После отмены в 1975 г. моратория на разработку метода ЭКО, десятилетние исследования Р. Эдвардса и П. Стептоу завершились внедрением данного метода в практику. В июле 1978 г в клинике Кембриджского университета родился первый «ребенок из пробирки». В СССР первый ребенок из пробирки был создан в 1986 г.

Применение метода экстракорпорального оплодотворения (ЭКО) и переноса эмбриона (ПЭ) сопряжено с целым рядом серьезных морально-этических вопросов. В «Положении об оплодотворении in vitro и трансплантации эмбрионов», принятом в 1987 г. Всемирной медицинской ассоциацией (ВМА), говорится, что применение метода ЭКО и ПЭ является оправданным в тех случаях, когда другие методы лечения бесплодия (медикаментозные, хирургические) оказались неэффективными. В этом прослеживается желание ограничить клиническое применение этих методов, что вероятно связано с трудностями в решении вопросов этического плана.

Вопросы этики искусственного оплодотворения - это проблемы отношения общества к началу человеческой жизни. Ключевой из них является морально-этическая проблема статуса эмбриона человека, т.е. с какого момента его следует рассматривать как личность, имеющую право на жизнь и ее защиту, на защиту его человеческого достоинства в законодательном порядке.

В свете дискуссий о статусе эмбриона человека встает проблема определения возраста, с которого эмбрион человека можно рассматривать как личность, обладающую правами (в первую очередь - на жизнь) и защищаемую законодательством. Одним из ключевых в определении возраста эмбриона человека как личности является вопрос о том, когда плод человека приобретает способность чувствовать? Ответ на этот вопрос, представленный в современной научной литературе, можно разделить на 2 группы. Первая группа - Естественнонаучный подход - содержит позиции о начале человеческого существования с точки зрения естественных биомедицинских наук. В ней представлены позиции, связывающие начало человеческой жизни с:

1. Формированием дыхательной системы (4-20 неделя) Формирование дыхательной системы является принципиальным моментом при обсуждении проблемы начала человеческой жизни именно потому, что оно является основанием возможности самостоятельного дыхания и существования человеческого плода вне тела матери.

2. Периодом формирования сердечно-сосудистой системы (с 20-го дня)

Что есть начало сердцебиения: дорсальная аорта, четырехкамерное сердце млекопитающего, «сердце взрослого человека»?

3. Началом функционирования ствола мозга. Нельзя не обратить внимание на эту позицию прежде всего на основании нового утвердившегося в современной медицине критерия смерти человека — «смерти мозга». Логика принципа симметрии предполагает, что если конец человеческой жизни мы связываем со «смертью мозга», то начало человеческой жизни должно быть связано с началом функционирования ствола мозга. 30-й день развития плода является началом дифференцировки центральной нервной системы. Первые движения плода и реакции на прикосновения начинают фиксироваться с 6-ой недели с момента оплодотворения. В спинном мозгу выявляются синапсы. В это же время с помощью энцефалографии регистрируется функциональная активность мозга.

Болевая чувствительность у плода присутствует в 7-8 недель. Открытый вопрос, можно ли считать критерием становления личности лишь проявление способности чувствовать? Ведь бессознательное состояние и нечувствительность к боли, в сущности, не могут служить основанием для отказа в защите прав личности.

4. образованием первичной полоски — морфологического предшественника нервной трубки. До 14-го дня после оплодотворения эмбриологи рассматривают эмбрион человека как преэмбрион, считая, что до этого срока он сформирован клеточными слоями, представляющими собой зародышевые оболочки — материал, не участвующий в построении в дальнейшем собственно эмбриона. Для данного подхода ведущим является аргумент, что эмбрион на стадии преэмбриона не имеет нервной системы, а, следовательно, не возможно существование нейропсихических процессов в том виде, в котором они ассоциированы у нас с процессами электрохимического взаимодействия в нервных структурах.

5. имплантацией зародыша (бластоцисты) в стенку матки. Данная позиция основывается на том обстоятельстве, что не менее 8%, а по последним данным около 60% зародышей, зачатых в результате обычного полового акта, не закрепляются на стенке матки и погибают естественным путем.

6. моментом слияния гамет, т.е. с образованием генома человека. Сторонники данной позиции считают, что только лишь образование уникального и неповторимого генетического материала (генома) является единственным качественным преобразованием при формировании зародыша. Влияние же клеточного микроокружения является условием для его осуществления, и важно не само по себе, а только в качестве фона, предназначенного для реализации генетической программы.

Вторая группа представляет гуманитарные, этико-философские подходы и содержит в себе следующие из них:

4. Градуализм - постепенное одушевление эмбриона и приобретение им человеческих, личностных свойств. Oсновной философский принцип, лежащий в основе градуализма - непрерывность движения, как способа существования бытия. Сторонники данных взглядов апеллируют к следующим аргументам. Первый — это феномен естественной убыли. Больше половины эмбрионов, зачатых естественным путем, не могут укрепиться в стенке матки и покидают материнский организм (не будучи даже замеченными). Вторым аргументом в пользу данной позиции считают феномен тотипотентности.
   

Ссылаясь на новейшие данные эволюционной эмбриологии, некоторые ученые считают вполне возможным различать понятия «преэмбрион» и собственно эмбрион. По их мнению, «преэмбрион» состоит из скопления преимущественно недифференцированных клеток (бластомеров), каждая из которых обладает тотипотентностью, то есть любой бластомер наделен той же генетической информацией, какой располагает вся их совокупность. Таким образом, якобы, неправомерно говорить о существовании эмбриона до имплантации. В первые две недели, когда протекает процесс зачатия, зародыш должен квалифицироваться как «преэмбрион», не имеющий еще биологической индивидуальности и тем более не является личностью.

Это убеждение в сочетании с феноменом «убыли» приводит градуалистов к выводу, что у «преэмбриона» нет невещественной «разумной» души. Поэтому они ратуют за теорию «опосредствованного», а не «прямого одушевления», ибо «одушевления» не бывает ранее «обособления», имплантации и переустройства клеточной структуры, необходимых для возникновения эмбриона.

Нельзя не рассмотреть аргументы французского генетика Жерома Лежена, который опровергает утверждение о недифференцированности бластомеров. Если Ж. Лежен прав, то клеточная дифференциация «записана» или «запрограммирована» в зародыше с самого его возникновения. Начало человеческой жизни связано, таким образом, не с «обособлением» и не с формированием первичной полоски (при всей ее важности для развития эмбриона). Человеческая жизнь начинается оплодотворения, когда «вписанный» в зиготу «код» или «программа» начинают полностью определять клеточное деление и обмен генетической информации. Полемику по данному вопросу ведут также представители Католической и Православной Церквей. Католические взгляды близки к градуализму, понимая процесс одушевления как «вливание невещественной разумной души в тело». Православная антропология признает эмбрион на любой стадии развития носителем человеческого достоинства и священного дара жизни. Для восточных Отцов (как и для библейской традиции) душа составляет сердцевину личности. В строгом смысле следовало бы говорить «я есмь душа», а не «я обладаю душой».

2. Социологизм. Признаёт начало человеческого существования лишь с момента рождения. Под влиянием именно этой позиции происходит первая в мире легализация абортов, т.е. производство аборта теряет юридический статус преступления «против жизни, против семьи и общественной нравственности». Эта позиция до сих пор является идеологическим основанием современного российского законодательства. Идеологическим основанием таких кардинальных перемен в значительной степени было и остается следование философии марксизма-ленинизма - Прежде всего, из морального релятивизма, отрицавшего абсолютное значение религиозных нравственных заповедей. И, во-вторых, из утверждения о так называемой «социальной» сущности человека.

Со времени первого русского уголовного кодекса с 1832 года до 1917 года изгнание плода в российском законодательстве квалифицируется как вид смертоубийства. 18 ноября 1920 года в России вступает в силу Постановление, которое полностью легализует искусственный аборт. В 1936 году аборты в стране снова запрещаются, а в 1955 г. Снова легализуются вплоть до нашего времени

3. Психоаналитический подход. Известно, что психоаналитические учения 20-го века расширили познания о человеческой психике. Причем расширение произошло, во-первых, по вертикали, то есть в структуре психики помимо уровней, лежащих на поверхности, были обнаружены и глубинные уровни, т.е. бессознательное, и, во-вторых, по горизонтали — психоанализ на практике доказал наличие у личности душевной жизни еще задолго до ее рождения на свет.

Проблема развития человеческой души до рождения интересовала еще самого З.Фрейда, но впервые целостно оформить ее попытался один из его учеников, а именно Отто Ранк (1880-1939) — австрийский психолог и психотерапевт, давший жизнь новому течению в психоанализе — неофрейдизму. В основном сочинении «Травма рождения» (1924) Ранк выдвинул собственную психологическую концепцию, в которой решающим фактором жизненного развития человека выступает страх, вызванный травмой рождения. Из его работ можно сделать вывод о том, что в перинатальный период закладываются глубинные особенности психического поведения человека, которые будут проявляться на протяжении последующей жизни.

Итак, психоаналитические подходы расширяют границы человеческой жизни, фиксируя появление личностного бытия задолго до рождения личности. Психика начинает формироваться одновременно с телом. Психосоматическое единство личности проходит различные этапы, важнейшими из которых являются этапы внутриутробнго развития.

4. морально-интенциональный подход. Исходным тезисом данного подхода является признание того факта, что любое моральное отношение предполагает наличие, по крайней мере, двух субъектов, для того, чтобы это отношение могло состояться. Именно эта эмоциональная и целевая направленность к другому человеку, как субъекту или цели нашего отношения, уточняется и обозначается понятием «интециональность» (от английского intention — намерение, стремление, цель). Эмбрион человека является реальным субъектом моральной рефлексии, может быть подвергнут моральному или аморальному действию и, следовательно, его включенность в моральные отношения определяют его статус.

5. философско-антропологический подход. Суть философско-антропологического подхода сводится к попытке рассмотрения человека на уровне его сущности, т.е. особенностей «собственно человеческого» бытия. В связи с попыткой ответить на этот вопрос оказывается, что именно существование человека на исходной стадии существования первой клетки (зиготы) может рассматриваться реальной иллюстрацией целостности как сущностной особенности человека. В зиготе еще нет ничего — ни мыслительной деятельности, ни прямохождения, ни нравственных чувств, ни особенностей физической организации, ничего, кроме 46 хромосом, и в то же время есть все — и мыслительная деятельность, и прямохождение, и нравственные чувства, и особенности физической организации. В известном смысле можно сказать, что в этой форме представлена вся совокупность сущностных черт и свойств человеческого существа. Зигота — это как бы «микрокосмический» носитель общефилософского понимания сущностной целостности человека.

6. теологический подход. Согласно Катехизису Католической Церкви: «С самого начала зародыш должен почитаться за личность». Человек вступает в общение с Богом в первое мгновение своего бытия. В восточно-христианском богословии зародыш обладает статусом уникальной человеческой жизни.

Итак, в рамках естественнонаучного подхода нет утверждения о начале человеческой жизни с момента рождения. Социологизм несостоятелен с точки зрения естественнонаучных позиций, которые в большей или меньшей степени отдаляют начало человеческой жизни от периода рождения. Позиция генетиков о начале человеческого существования с момента слияния гамет (образования генома) согласуется с выводами теологии и с положениями морально-интенционального подхода.