Geum.ru

Книга вторая

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   76

V




Рыжий, белоногий красавец конь закусывал удила, круто выгибал шею.

Эрхе-Хара левой рукой натягивал поводья, правой, стиснутой в кулак,

потрясал над головой.

- У-у, чесоточные овцы!..

Нойоны стояли у входа в ханскую юрту, безучастно слушали его ругань.

Поодаль толпились пешие нукеры с луками в руках. Неподвижно висели четыре

белых туга на высоких древках. И эти четыре туга, и эта большая юрта, и

эти нойоны с нукерами были его. У-у, проклятые нойоны... Легко и покорно

склонились перед ним, когда шел сюда с найманами. А сейчас так же легко

готовы склониться перед своим прежним повелителем Тогорилом-братоубийцей.

Истребить надо было всех до единого! Стоят, как каменные истуканы,

уверенные в своей неуязвимости. Рука потянулась к сабле, но, глянув на

нукеров, он понял, что не успеет зарубить ни одного из этих трижды

предателей. Закидают стрелами... Отпустил поводья. Конь вынес его из

куреня в открытую степь. За ним скакали человек десять - пятнадцать его

товарищей. С ними он был в изгнании, с ними пришел сюда, с ними уходит.

То ли ветер, то ли пыль бьет по глазам. Расплывается родная земля,

затуманиваются вершины сопок. Великий боже, где ты? Где твоя правда и

справедливость? Почему не сгинул, не издох в песках пустынь, не утонул в

реках, не пал от рук разбойных людей братоубийца хан?

Страна найманов, его вторая родина, встретила Эрхе-Хара унынием и

печалью народа: тяжело болел великий правитель, мудрый человек Инанча-хан.

Что будет со страной, если он умрет? Кто сможет заменить его?

В ханской ставке было тихо. У голубого островерхого шатра в скорбном

молчании толпились люди. Эрхе-Хара пропустили в шатер. Инанча-хан лежал на

толстых шелковых одеялах. Его лицо безобразно распухло, почернело, глаза

заплыли, из круглого рта с хрипом вырывалось дыхание, колебля редкие седые

усы. Возле хана с правой стороны на коленях стояли два его сына, Таян-хан

и Буюрук, и юная наложница тангутка Гурбесу, с левой стороны сутулился

длиннорукий, уродливо-нескладный Коксу-Сабрак, о чем-то шептались сын

Таян-хана Кучулук, хмурый подросток, и главноначальствующий над писцами,

хранитель золотой ханской печати молодой уйгур Татунг-а.

Эрхе-Хара стал на колени в ногах хана, приложился губами к одеялу. Ему

хотелось плакать. Жаль было хана. К нему он был добр... Ему хотелось

плакать и от жалости к себе - кто теперь будет покровителем и заступником?

Таян-хан? Старший сын умирающего повелителя косит узкие глаза на красавицу

тангутку, незаметно ловит ее руку с длинными, гибкими пальцами, вздыхает,

но, кажется, не скорбь выдавливает его вздохи. Таян-хан человек мягкий, не

высокомерный, но с легким, ненадежным нравом. Ему, видимо, давно уже

надоело сидеть у ложа умирающего. Его руки все настойчивее ловят пальцы

тангутки. А Буюрук? Он сердито подергивает плечами и понемногу

придвигается к Гурбесу. Придвинувшись совсем близко, ущипнул тангутку за

бедро. Она медленно повернула голову, покрытую накидкой, гневно сверкнула

большими черными глазами. До чего же красива! Маленький прямой нос,

полные, немного вытянутые вперед и слегка вывернутые губы, грешные тени

под глазами... Не зря старый хан возвысил ее над всеми своими женами и

наложницами.

Костистой рукой Коксу-Сабрак тронул Эрхе-Хара за плечо, знакам приказал

следовать за собой. Они вышли из шатра. Коксу-Сабрак провел его в пустую

юрту, сипло спросил:

- Ну, что у тебя?

- Нойоны сдавали курень за куренем. Пришлось бежать.

- Эх, ты...- Коксу-Сабрак сел, подпер руками голову.

- А что я? Не надо было уводить воинов.

- Не надо было...- печально согласился Коксу-Сабрак.- Да что

сделаешь... Эх... Подвел нас великий хан.

В юрту вошел Буюрук.

- Эрхе-Хара опять выгнали,- сказал ему Коксу-Сабрак.- И меркитов побил

Тэмуджин. Этот маленький хан становится опасным.

- Плохо. Все плохо...

Буюрук ходил по юрте, подергивая крутыми плечами, взмахом головы

отбрасывал распущенные волосы, но они тут же наползали на лицо.

Коксу-Сабрак тоже поднялся, заложил руки за горбатую спину, поворачивал

голову вслед Буюруку - узкая, похожая на хвост жеребенка, борода елозила

по немощной груди.

- Все плохо,- повторил Буюрук.- Отец еще не испустил последнего

вздоха, а брат уже примеряет ханскую шапку.

- Пропадет государство,- вздохнул Коксу-Сабрак.- Не по его голове

ханская шапка. Без стыда липнет к отцовской наложнице у его смертного

ложа. Как может править народом человек, не умеющий управлять собой?

- Она, распутная, ему голову заморочила!- крикнул Буюрук, косоротясь.-

Властвовать хочет!

У юрты, послышалось Эрхе-Хара, прошумели и стихли легкие шаги. Он

встревожился. Неизвестно, чем кончится ссора братьев. Ему лучше держаться

подальше от того и другого...

- Я пойду,- сказал он.

- Погоди,- остановил его Буюрук.- Может быть, нам позвать сюда брата и

все ему высказать? Неужели он не одумается?

- Я уже говорил с ним.- Коксу-Сабрак безнадежно махнул рукой.- Не

слушает.

- Надо прикончить змею тангутку. Велю ее задушить! Тогда некому будет

нашептывать...

Полог юрты откинулся. В нее вошли Гурбесу и Кучулук. Остановились у

порога. В тени от накидки горящими углями мерцали глаза Гурбесу. Сын

Таян-хана нагнул голову, сжал костяную рукоять ножа. У Эрхе-Хара вспотели

ладони - худы его дела, ох, и худы!

- Ты очень громко говоришь, Буюрук,- усмехнулась Гурбесу.- Мы все

слышали.

- А почему я должен говорить тихо? Я дома, и мне нечего опасаться.

Бойся ты, тангутское отродье, привезенная в мешке!

- Завидуешь брату? Хочешь убить меня, а потом и до него добраться?

Кучулук, они собираются извести твоего отца.

- Заговорщики!- ломким голосом крикнул Кучулук, его лицо с мягким

пушком на щеках залила краска.- Мой отец прикажет казнить вас!

- Ну, змея...- удивился Буюрук.- Успела отравить и этого.

- Поди-ка сюда, сынок,- позвал Кучулука Коксу-Сабрак.- Послушай меня,

старого человека.

- Я не желаю слушать шептунов!- Кучулук выскочил из юрты.

За ним неторопливо вышла Гурбесу. Все подавленно молчали. Коксу-Сабрак

сокрушенно качал головой.

- Что теперь делать?- спросил Буюрук.

- Уносить ноги.

- Таян-хан не посмеет поднять на нас руку.

- Э-э, Буюрук... Ты спроси у Эрхе-Хара, что способен сделать человек с

единокровными братьями, если заподозрит, что они покушаются на его власть

и на жизнь любимой им женщины. Собирайтесь, пока не поздно. Многие нойоны

пойдут с нами...

Они скрытно покинули ханский курень. По дороге к ним пристали нойоны с

воинами. Таян-хан послал погоню. Но нукеры Инанча-хана, чтившие

Коксу-Сабрака, тоже присоединились к нему. Тогда Таян-хан выступил сам. Но

он опоздал. К этому времени под рукой Буюрука и Коксу-Сабрака оказалось

достаточно воинов, чтобы противостоять Таян-хану.

Два войска остановились друг перед другом. В небе над ними кружились

стервятники. Они хорошо знали, что если в степи собирается много всадников

и они идут друг на друга, быть богатому пиршеству. Но Таян-хан не решался

нападать на младшего брата и прославленного Коксу-Сабрака. Чего-то

выжидал. Буюрук и Коксу-Сабрак вызвали его на переговоры. Съехались между

рядами воинов. Таян-хана сопровождали Кучулук и Гурбесу. Она красовалась в

золоченых латах и шлеме с пышным султаном. Глянув на нее, Буюрук побледнел

от ненависти.

- Что же вы делаете, брат мой Буюрук и ты, Коксу-Сабрак, любимый воин

моего отца?- с обидой и недоумением спросил Таян-хан.- Чем я вас

прогневил? Почему ощетинились оружием, будто перед врагом? Возвращайтесь,

и я все вам прощу.

- Мы возвратимся,- сказал Буюрук,-- если ты здесь, сейчас снесешь

голову этой распутнице.

- Что она такого сделала, чтобы сносить ей голову? Ты не в своем уме,

Буюрук!

- Я-то в своем уме... А вот о тебе этого не скажешь! Сластолюбивая

тангутка оседлала тебя, сделала своим рабом. Ты опозорил наш род!

- Ты лжешь, Буюрук! Черная зависть лишила тебя разума!

Коксу-Сабрак поднял руку.

- Сыновья великого Инанча-хана! Вы сегодня ни о чем не договоритесь.

Но именем вашего отца заклинаю: не решайте спор оружием, не затевайте

братоубийственную войну. Поворачивай, Таян-хан, назад. Оставь нас.

До вечера воины так и стояли друг перед другом. А ночью Таян-хан тихо

снялся и ушел.

Государство найманское раскололось надвое. Но тогда мало кто знал, что

этот день станет началом гибели ханства, что людям, так легко решившим

судьбу наследия Инанча-хана, жить осталось не очень долго.