Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 |

Увиденного оказалось достаточно. Это былослишком! Схватив рубашку, он побежал к лестнице. Но уже не было ни лестницы, нистен, ни самого дома. Позади него лежало черное звездное пространство. Онпобежал не зная куда, и очень скоро обнаружил вокруг себя вы­сокие ели темного леса. Услышавгромкий рев, он обер­нулся назад и увидел чудовищного кота с огненно-крас­ными глазами — похожего на льва, толькочерно-белого и намного больше. Размером с медведя. Размером с саб­лезубого тигра! Он бежал оченьбыстро, он почти летел, и все громче становился рев, и все ближе были лапычу­довища. Увидевозеро, Эрнст поспешил к нему. УКоты ненавидят водуФ, подумал он и поплыл. Онслышал с се­рединыозера, скрытой туманом, звук струящейся воды. Потом он увидел ее — Артемиду, спокойно стоящуюпо­среди озера. Однарука ее была высоко поднята, как у статуи Свободы, в то время как другая,словно чашку, поддерживала одну из ее многочисленных грудей, из ко­торых лилось то ли молоко, то ливода. Нет, увидел он, подходя ближе, это было не молоко, а какая-тосветя­щаяся зеленаяжидкость. И это была не Артемида — это был металлический робот. И в озере была не вода, аядо­витое вещество,разъедающее его ступни и голени. Он открыл рот и изо все сил попыталсязакричать: УМамоч­ка!Мамочка, помоги мне! Мамочка!Ф Но он не слышал собственного голоса.

Следующее, что мог вспомнить Эрнст, этокак он ехал в своей машине, одетый лишь наполовину, усердно нажимая на газ илетя вниз по Марин-драйв подальше от домика Артемиды, скрытого в черном лесу.Он пы­талсясосредоточиться на том, что произошло, но страх переполнял его. Как часто онпроповедовал пациентам и студентам, что кризис несет не только опасность, но иновые возможности! Как часто он говорил, что тревога ведет к озарению имудрости! Что все наши сны, а осо­бенно кошмары, — поучительны. Добравшись до своей квартиры в Рашн Хил, Эрнствломился в дверь и бро­сился не к диктофону записывать свой сон, а в свой ме­дицинский кабинет, кдвухмиллиграммовым таблеткам ативана, сильного антидепрессанта. Но в ту ночьнарко­тик не принес ниоблегчения, ни сна. Утром он отменил все назначенные встречи и перенес особонастойчивых пациентов на вечер следующего дня.

Все утро он провел на телефоне, обсуждаясвой слу­чай со своимихорошими друзьями, и через двадцать че­тыре часа ужасная судорога,сдавленность в груди нача­ли постепенно проходить. Разговор с друзьями, полное признаниебыли полезны, хотя никто из них и не смог уловить, что же произошло. Даже Пол,его давний и близкий друг, который был его поверенным еще в годы учебы, был неисключением: он пытался убедить Эрнс­та, что его ночной кошмар былпредупреждающей сказ­кой, призывающей Эрнста быть более внимательным по отношению кпрофессиональным границам.

Эрнст пылко защищал себя:

— Запомни,Пол, Артемида не подружка моего паци­ента. И я не использовалпреднамеренно своего пациен­та, чтобы познакомиться с женщиной. И, кроме того, мои помыслыбыли высоко моральными. Мои поиски этой женщины были продиктованы не плотскимжела­нием, астремлением снизить тот вред, который ей нанес мой пациент. Я поехал к ней неза сексуальной разряд­кой —просто это невозможно было остановить с самого начала.

— Прокурорбудет смотреть на это иначе, Эрнст, — Мрачно заметил Пол. — Они из тебя отбивнуюсделают.

Бывший супервизор Эрнста, Маршал,предложил ему Фрагмент своей предостерегающей лекции, которую он, как заведено,произносил перед своей группой: УДаже если ты не делаешь ничего дурного,избегай любой си­туации, где даже одно твое движение, запечатленное на фото,содержало бы намек на нечтонеэтичноеФ.

Эрнст пожалел, что позвонил Маршалу.Проповедь о намеке не сильно потрясла его; наоборот, ему казалосьвозмутительным советовать детям вести себя осмотри­тельно, дабы избежать искажения всредствах массовой информации.

В конце концов, Эрнст не придал значениясоветам своих друзей. Все они были малодушными, поглощен­ными мыслями о проблемах внешнейстороны дела, во­просами приличия и возможным судебным разбиратель­ством по поводу злоупотребленияслужебным положе­нием.Раздумывая обо всем этом, Эрнст был уверен в одном: он поступил полностьючестно.

После того как он полностью пришел в себя,Эрнст возобновил практику и. через четыре дня встретился с Халстоном, которыйзаявил, что в конце концов все же решил прервать терапию. Эрнст знал, что онпотерпел неудачу с Халстоном, который, несомненно, ощущал неодобрениетерапевта. Чувство вины Эрнста по поводу провала терапии было недолгим, потомучто после про­щальныхслов Халстону он сделал странное открытие: в последние семьдесят два часа с техпор как он поговорил по телефону с Полом и Маршалом, он полностью забыл осуществовании Артемиды! Тот завтрак с ней, все, что случилось потом! Ни разу онне подумал о ней! УГоспо­ди, —думал Эрнст, — я велсебя так же ужасно, как и Халстон, оставив ее без единого объяснения и неутруж­даясь звонками ивстречамиФ.

Весь остаток этого дня и весь следующийдень Эрнст отмечал тот же самый странный феномен: сколько бы он ни пыталсядумать об Артемиде, он не мог сосредото­читься: его сознание начиналоблуждать по несущественным темам. Поздно вечером он решил позвонить ей, это емустоило больших усилий — Эрнст представил, будто крутит сорокакилограммовый диск— начатьна­бирать ееномер.

— Эрнст!Это и правда ты

— Конечно,я. Поздно. Но это я. — Эрнст замолчал. Он ожидал вспышки гнева и был ошарашен ееласковым голосом. —Ты удивлена —спросил он.

— Оченьудивлена. Не думала, что еще когда-нибудь услышу твой голос.

— Я долженувидеть тебя. Вещи кажутся нереальны­ми, но звук твоего голосапробуждает меня. Нам многое нужно сделать: мне за многое извиниться и многоеобъ­яснить, а тебемногое простить.

— Конечно,увидимся. Но при одном условии. Ника­ких объяснений или прощений— они ненужны.

—Поужинаем завтра В восемь

—Прекрасно, я приготовлю.

— Нет,— Эрнст вспомнил своиподозрения по пово­дулисичек. — Мояочередь. Ужин за мной.

Он приехал в дом Артемиды, нагруженныйедой, с удовольствием выложил всевозможные пакеты на стол, рассказывая Артемидеоб их содержимом. Он был удру­чен, когда она сказала, что является вегетарианкой, и поэтомупропустит некоторые блюда, включая цыплен­ка, завернутого в салат, и мясо сгрибами. Слава богу, тихо пропел Эрнст, что есть рис, проросшие зерна иве­гетарианскиеклецки!

— Я хочутебе кое-что сказать, — произнес Эрнст, когда они сели за стол. — Все мои друзья говорят, что яОдержим разоблачением тайн, поэтому я хочу предупре­дить тебя...

— Помни омоих условиях. —Артемида закрыла рукой его рот. — Никаких извинений, никаких объясне­ний.

— Неуверен, что смогу выполнить эти условия, Ар­темида. Как я уже говорил тебепредыдущей ночью, я отношусь к своей работе целителя очень серьезно. Таков я,такова моя жизнь, и я не могу это включать или вы­ключать по своему желанию. Я вужасе оттого, что так поступил с тобой. Я вел себя не по-человечески.Снача­ла мы занимаемсялюбовью и это настолько прекрасно, что я даже представить себе такого не мог, апотом я убе­гаю безслов, без объяснений — это непростительно! Я поступил бесчеловечно, иначе это назватьнельзя. Моя невнимательность, наверное, оскорбила тебя. Должно быть, ты снова иснова удивлялась тому, какой я страш­ный человек и как гнусно обошелсяс тобой.

— Я ужеговорила тебе, я не переживаю из-за таких вещей. Естественно, я быларазочарована, но полностью понимала тебя, Эрнст, — серьезно добавила она.— Я знаю, почему ты ушел в туночь.

— Ты иправда знаешь —игриво сказал Эрнст, нахо­дя ее наивно прелестной. — Не верю, что ты знаешь так многоо той ночи, как думаешь.

— Яуверена, — настойчивосказала она. — Я знаюнамного больше, чем ты можешь себе представить.

—Артемида, ты даже вообразить не можешь, что произошло той ночью. Как ты можешьэто знать Я убе­жализ-за сна — ужасногои глубоко личного видения. Что ты можешь знать об этом

— Я всеэто знаю, Эрнст. Я знаю и о коте, и об отрав­ленной воде, и о статуе посредиозера.

— Тызаставляешь кровь стыть в жилах, Артемида! — воскликнул Эрнст. — Это мой сон. Сны — это частная собственность,частная и неприкосновенная для другого человека. Как ты узнала мойсон

Артемида сидела молча, низко склонивголову.

— У менятак много вопросов, Артемида. Глубина моих чувств в тот вечер — волшебный жар,непреодоли­моежелание, невозможность убежать от тебя и твоих чар... Но желание былонеестественным. Могло оно быть вызвано чем-то, каким-то веществом Может быть,лисички

Артемида еще ниже опустилаголову.

— А потом,когда мы были в постели, я трогал твои щеки. Почему ты плакала Я чувствовалсебя прекрасно; и думал, что это было взаимно. Откуда же взялись эти слезыПочему тебе было больно

— Яплакала не по себе, Эрнст, а по тебе. И не из-за того, что между нами произошло — для меня это тоже былопрекрасно. Я плакала из-за того, что должно было произойти с тобой.

—Должно произойти Я что,схожу с ума Скажи мне правду, Артемида!

— Я неуверена, что правда удовлетворит тебя, Эрнст.

—Попробуй. Доверься мне.

Артемида встала, быстро вышла из комнаты иверну­лась свельветовой папкой, из которой достала лист, желтый и старый.

— ПравдуПравда здесь, —сказала она, положив лист на стол, — в этом письме, которое моябабушка на­писала моеймаме, Магде, 13 июня 1931 года. Прочесть его тебе

Он кивнул. И в свете трех благоухающихсвечей Эрнст слушал рассказ бабушки Артемиды, историю, объясняющую егосон.

УМагде, моей любимой дочери, на еесемнадцатый день рождения, в надежде, что это письмо пришло ни поздно нирано.

Настало время для тебя узнать ответы наважные во­просы твоейжизни. Откуда мы пришли Почему тебя так часто избегали Кто и откуда твойотец Почему я отправила тебя подальше от себя Семейная история, которую яописала здесь, это то, что ты должна знать и передать своимдочерям.

Я росла в местечке Юпест, в несколькихмилях от Бу­дапешта.Мой отец, Януш, твой дед, работал машинис­том на огромном заводе,производившем автобусы. Когда мне исполнилось семнадцать, я переехала вБуда­пешт. У меня былонесколько причин для этого. В част­ности, в Будапеште молодой девушке можно было найти болееинтересную работу. Но основная причина была в том — мне стыдно признаться тебе вэтом, — что мой отецбыл как дикое животное, охотящееся на собствен­ного ребенка. Он несколько разприставал ко мне, когда я была слишком маленькой, чтобы защитить себя, а когдамне было тринадцать, он изнасиловал меня. Моя мама все знала, но предпочиталане показывать виду и отказывалась защищать меня. Я поехала в Будапешт с моимдядей Ласло, братом отца, и тетей Юлькой, ко­торая устроила меня работать вкачестве ее помощницы в доме, где она сама работала кухаркой. Я училасьго­товить и печь, ичерез несколько лет заняла место тети Юльки, которая заболела туберкулезом.Когда через год тетя Юлька умерла, дядя Ласло повел себя так же, как мой отец,и потребовал, чтобы я заняла место тети Юльки в его постели. Я не могла вынестиэтого и уехала. Везде мужчины были похожи на хищников, на животных. Все— официанты,разносчики, мясники де­лали мне непристойные предложения, искоса смотрели и пыталисьдотронуться до меня, когда я проходила мимо. Даже хозяин пытался запустить рукимне под юбку.

Я переехала в центр Будапешта около Дунаяи там в течение следующих десяти лет жила одна. Мужчины преследовали менявзглядами, куда бы я ни шла, и я за­щищала себя, предельно ограничив круг общения. Я не выходила замужи жила вполне счастливой жизнью, об­щаясь лишь с кошкой Кикой. Однажды в квартиру эта­жом выше переехал чудовищныймистер Ковакс. Он привез своего кота, Мергеса. Мергес означает навенгер­ском УполныйяростиФ (Артемида произнесла его имя с венгерским акцентом), и это чудовищеназвали так не зря. Это был порочный, огромный, черно-белый кот, словновышедший прямо из ада, и он нагонял страх на мою бедную Кику. Снова и сноваКика возвращалась домой вся в кровоточащих ранах. Она потеряла глаз из-заинфекции, ее второй глаз почти не видел.

А Ковакс нагонял ужас на меня. Ночью ябаррикади­ровала дверии закрывала ставни, потому что он блуждал вокруг дома, выискивая хоть маленькующелку, чтобы войти. Каждый раз, когда мы встречались в коридоре, он пыталсянакинуться на меня, поэтому я всякий раз ста­ралась убедиться, что наши дорожкине пересекутся. Но я была беспомощна; мне некому было пожаловаться — Ковакс был из полиции. Пошлый,жадный человек. Я расскажу, каким он был. Однажды, я, забыв огордос­ти, попросилаего хоть на час забирать Мергеса домой, чтобы Кика могла спокойно погулять поулице. УС Мергесом все в порядке, — глумился он. — Мы с котом по­хожи, нам нужно одно и то же — сладенькие венгерские кошечкиФ.Да, он был согласен забирать Мергеса с ули­цы, но за вознаграждение. И этимвознаграждением была я!

Дела были плохи, но, когда у Кикиначиналась течка, все становилось еще хуже. Не только Ковакс еженощнопрогуливался под моими окнами и стучал в мою дверь, его кот тоженеистовствовал: всю ночь он визжал, мяу­кал, царапался в стену моейкомнаты, кидался на окно.

Pages:     | 1 |   ...   | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 |    Книги по разным темам