Книги по разным темам Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 39 |

Боб: А может быть, и лучше. С вами обращалисьотвратительно.

Джо: Да. И это было очень давно. Я даже и незнал, что это меня так волновало. Сейчас я не должен никому ничего доказывать.Я ду­маю, ужедостаточно воды утекло. Мне хочется обнять вас обоих.

Джо и Хенк уже не должны прятаться от своихчувств. Они оба со­общили о неведомых раньше облегчении и возможности расслабиться.Им уже не грозит опасность стать "разгневанными мужчинами"; ока­зывается, что, когда клиентыперестают подавлять свои чувства, мно­гие из них не находят особыхпричин злиться в сегодняшней жизни. Главный опыт, приобретенный ими в ходетерапии, - возросшая бли­зость к себе.

Обвинения

Обвинители могут быть злыми или печальными.Хотя они искренне верят, что желают изменить конкретного человека, на самомделе их цель - повесить на него вину. Сай, который жаловался, что его жена неубирает квартиры, хотел, чтобы весь мир знал, что его жена достойна порицания.Так как у обвинителей низкая самооценка, первым делом мы ищем пути погладить ихРебенка.

Сью произносит обвинительную речь противсвоего мужа.

Боб: Я составил картину и мне вас оченьжаль.

Сью: Вам жаль Почему (Она поражена. Хоть она в душе и хочет одоб­рения, но в действительностиожидает контратаки.)

Боб: Потому что, вероятно, когда вы былималенькой, в вашем доме был ад.

Сью: Может быть. А почему вы этоговорите

Боб: Потому что мне кажется, что вы страстномечтали получить при­знание и уважение и не знали как. Вот я и думаю, что вы былислав­ной маленькойдевочкой, которую никто толком не замечал.

Боб: Мне вас жаль.

Йетс: Да Почему

Боб: Я думаю, когда вы росли, они устраивалисвистопляску вокруг 7разлитого молока, вместо того, чтобы просто взять тряпкуда вы­тереть его.Потому что сейчас вы делаете ровно то же самое.

Боб: Мне вас жаль.

Уилл: Почему

Боб: Потому что ваш отец, должно быть, былчудовищем.

Уилл: А как вы это узнали

Боб: Потому что дети копируют своихродителей. Я слушал вашу от­цовскую сторону, ругающую сына.

Уилл Купчик1 обучил нас технике работы склиентом-обвинителем. Мы просим клиентку собрать столько пустых стульев,сколько человек было в ее семье. Сидя на каждом стуле, она должна отождествлятьсебя с одним из своих родственников.

Верна: (Сидя). Я - мать. Я обвиняю мужа в том,что он поломал мне жизнь.

Мэри: Хорошо. Мама, расскажи, как он поломалтебе жизнь.

Верна: Через два года после свадьбы он сбежалс другой женщиной. Он вернулся, но я никогда не могла забыть...

Мэри: Пересядьте.

Верна: Я - отец. Я обвиняю жену в том, чтоона поломала мне жизнь своим вечным нытьем.

Мэри: Пересядьте.

Верна: Я - бабушка. Я обвиняю мужа в том, чтоон поломал мне жизнь. Он увез меня от матери и никогда не зарабатывалдостаточно денег в Америке. (Она начинает смеяться,пересаживаясь на другой стул). Я - дедушка.По-настоящему хороший мужик. Я обвиняю капитализм в международном заговорепротив трудящихся. (Пересаживается, продолжаяусмехаться). Я - тетушка Мод. Замечательнаястарень­кая тетушкаМод. Ее жениха ударил копытом мул... и она умерла старой девой. Я - тетушкаМод. Я обвиняю мула в том, что умру девственницей!

На этом месте вся группа вместе с Вернойпокатывается со смеху. Вер­на говорит: "Итак, что я должна делатьЗнаю. Когда мне захочется кого-нибудь в чем-нибудь обвинить, я сразу же вспомнютетушку Мод и мула".

Другой метод - попросить клиенткупредставить, что она выигра­ла. Она всех убедила, что ее-то ругать не за что, в отличие отдругих. В этом победном состоянии мы просим ее оглядеться и обнаружить, на когоже она, наконец, произвела впечатление. К кому она помчится с криком"Я победила! Я, наконец, доказала, чтоправа!" Мы просим ее представить, что за приз онадолжна получить за победу. Очень часто обвинитель действует с позицииотчаявшегося Ребенка, пытаясь как-нибудь убедить мир, что он не хуже своегостаршего брата или малыш­ки сестры. Вожделенный приз здесь - любовь. Поняв это, обвинительготов принять новое решение, что он достоин любви, даже если значи­мые в его жизни люди и не любилиего.

В успешной работе с обвинителями главное - нескатиться, несмотря ни на какие провокации, на позицию судьи - нельзя приниматьничью сторону, одобрять или осуждать, сравнивать, раздавать призы ит.д.

Печаль

Моя печальная подружка!

Иди ко мне, прижмись и негрусти...

Улыбнись! - тебя прошу я,

Твои слезы я сцелую,

Или сам я в меланхолию впаду.

Девочки и мальчики могут заплутать на пути квзрослению и в резуль­тате стать "печальными беби". Если девочка выходит замуж за"папоч­ку", обожающего"печальных беби", она будет получать поглаживания до тех пор, пока он согласенсуществовать в столь унылом симбиозе. Пе­чальные "маленькие мальчики"женятся на "мамочках", которые долж­ны целовать их разбитые коленки и все-все исправлять. Германженился на "печальной беби", а затем обманул ее. Вместо того, чтобы тратитьсвою энергию на борьбу с ее печалью, он решил бороться за право быть еще болеегрустным, чем она. Каждый из них стремится быть утешаемым, а неутешителем.

Герман: Я хочу быть счастлив дома.

Мэри: Хорошо. Закройте глаза. Вывозвращаетесь домой. Да Входите с ощущением счастья.

Герман: Хорошо.

Мэри: Где вы стоите

Герман: На кухне.

Мэри: Все еще счастливы

Герман: Да.

Мэри: Оглядитесь. Скажите, чем вы довольны ичем нет.

Герман: Я на кухне. Моя жена что-то готовит.Я говорю: "Привет!"• Снимаю пальто,вешаю на стул.

Мэри: Все еще счастливы

Герман: Да. Довольно хорошее настроение. Я...э-э... Я в затруднительном положении. Я хочу поговорить о себе, простопоговорить... и начинаю спорить с собой... Должен ли я поделиться своимимыслями или я дол­женвыслушать ее

Боб: Значит, вы проговариваете просебя

Герман: Не сам разговор, проблему. Должен, недолжен

Мэри: Затем

Герман: Начинаю говорить. Разговор идет... якое-что рассказываю...

Боб: Будьте там. Рассказывайте ей.

Герман: В общем, я вхожу и говорю ей:"Я вспоминал Анни".

Мэри: Кто такая Анни

Герман: Наша дочь. Она умерла три годаназад.

Мэри: Итак, вы входите и говорите ей нечтогрустное. А затем...

Герман: Мы оба грустим. После одной-двух фразона говорит о своей тоске по Анни, и потом весь разговор уже о том, как ейплохо. Я затыкаюсь и слушаю. Я напряжен. Мне не удалось поговорить о своихчувствах...

Мэри: Ладно, один контракт - попрощаться сАнни. Я поняла также, что вы оба боретесь за право быть грустным.

Герман: Меня не раздражает, что она грустнее,но она даже не слушает о моих ранах.

Мэри: Очень грустно, что один из ваших детейумер. Но мне кажется, вы и раньше находили причины для грусти.

Герман: Это верно. Я не привык... ксчастью.

Хотя мы и не считали Германа склонным ксамоубийству, мы все­гда проясняем этот вопрос с грустными клиентами. Герман сказал,что не собирается этого делать, пофантазировал на эту тему, причем в оченьромантических тонах - спасение приходит в последнюю минуту, и с легкостьюзаключил антисуицидальный контракт.

Мы просим Германа провести эксперимент,рассказывая участни­кам семинара только веселые истории, а затем доложить результаты.С ним на этой встрече мы уже не работаем. Начиная лечить клиента снепрекращающейся печалью, первым делом мы работаем над сменой моделипоглаживаний. Если мы просто отменим поглаживания за пе­чаль, клиент может впасть вдепрессию. Мы хотим быть уверены, что он просит позитивных поглаживаний,получает и принимает их.

На последующих встречах мы изучаемпроисхождение его печали, работаем вместе с ним над принятием нового решения. Впроцессе ра­боты онищет способ, как быть счастливым, несмотря на свой негатив­ный детский опыт. Он говорит"прощай" бросившему его отцу и умер­шей дочке. Завершающий мазок - он учится поглаживать себя завесе­лое, беззаботноенастроение. Готовясь вернуться домой, он несколько раз проигрывает "кухоннуюсцену", пока не принимает полностью, что его жена имеет право чувствовать то,что ей хочется, и его чувства не зависят от этого. Он планирует пригласить еена терапевтический ма­рафон и просит посоветовать кого-нибудь из местных терапевтов. Онговорит, что намеревается наслаждаться жизнью в любом случае: пой­дет она на марафон или нет,изменится она или нет.

Жюльена, 50-летнего архитектора из Франции,направил к нам друг, потому что "у него нет причин грустить", а он тем не менеевсе время печален. Первые несколько дней он отказывается работать над своейпро­блемой, однако вперерывах намекает нам, что его печаль связана с пони­женной потенцией. На четвертыйдень он начинает работать:

Жюльен: Я так устал. Я так устал. Я напределе. Я слишком устал, чтобы заниматься любовью, слишком устал, чтобыжить.

Боб: Тяжело быть бодрым, когда столькоэнергии уходит на то, чтобы ни в коем случае не бороться с депрессией.(Очень заинтересован­но).Когда вы были маленьким мальчиком, в каких обстоятельст­вах вы чувствовалипечаль

Жюльен не помнит, чтобы ребенком онпечалился. Он был вундер­киндом. Его отец очень серьезно занимался его интеллектуальнымразви­тием. Каждыйдень отец занимался с Жюльеном высшей математикой, а затем брал его с собой вуниверситет демонстрировать профессорам и выпускникам. Жюльен сказал, что любилэто делать, обожал отца и бо­готворил мать. Он не нашел ничего грустного в своем детстве. Мыспра­шиваем его, когдаже он почувствовал печаль

Жюльен: Когда мне было 13 лет и меня отослалиучиться в универси­тет. Я так любил маму, так скучал по ней. Конечно, я знал, чтобыстать мужчиной, я должен жить без нее. Это жизнь. Так и происхо­дит, когда вы растете.

Мэри: Вы подумывали тогда осамоубийстве

Жюльен: Ни разу. И сейчас не думаю. Я быникогда этого не сделал.

Мэри: Хорошо. Желаете расстаться состраданиями

Жюльен: О, да! За этим я здесь.

Мэри: Ваша жизненная программа - страдать...Быть мужчиной - зна­чит страдать... Даже свою мужественность подтвердить - значитстрадать. Именно так вы определили отъезд в университет.

Жюльен: Да

Боб: Не уверены

Жюльен: Я... Вы предполагаете, что я самзаставляю себя страдать

Мэри: В большей или меньшей степени. Я думаю,что вы с семьей регу­лярно ходили в церковь, и там вам показали, как надо страдать.Каждый знает, что наиболее почитаемые святые - это мученики, а несозидатели.

Жюльен: (Смеясь). Это правда. Раньше япредставлял себя священни­ком... очень грустным священником. Я заставляю себя грустить Япоражен. Не могу объяснить. Я думал, что моя печаль - нечто крайне запутанное,а на самом деле все просто

Мэри: Да. Послушайте, а кто учил васстрадать Кто был страдальцем: мать или отец

Жюльен: Оба. Особенно мать. Да. Она-то иучила.

Мэри: Как

Жюльен: Как Последние сорок лет у нее то,что я называю "неулови­мый рак".

Мэри: У нее был рак

Жюльен: Нет, никогда не было. У нее всегдагде-то болит, и она увере­на, что это рак. Она всегда страдает от страшных болей, когда нетрака. Или она страдает от мысли, что у нее рак, когда болей нет. Сейчас я к нейчасто езжу. Я ее люблю, верно Ей уже 80. Я откры­ваю дверь и, прежде чем захлопнуее, узнаю, что у двоюродной сестры воспаление легких. (Жюльен начинает говорить оживленно, жестикулирует,смеется.) Сосед умирает, а у мамы так болитпле­чо, что она ничегоне может делать, она не могла даже пригото­вить мне десерт. Но все-такииспекла торт и сделала желе с моро­женым. (Он смеется от всегосердца.)

Участники семинара тоже хохочут.

Рассказав свою историю, Жюльен начинаетпроцесс освобождения от материнской приверженности к страданию. Впервые сначала семи­нара ондышит глубоко и говорит оживленным голосом.

Мэри: Хорошо, Жюльен. Представьте, что вашамать здесь... страдаю­щая, жалующаяся, демонстрирующая свою печаль. Будьте с ней ввоображении. Хорошо А теперь скажите ей что-нибудь совершен­но неожиданное. Скажите:"Мама, мне хорошо. Я никогда в жизни не был таксчастлив".

Жюльен: Да вы что! Это было бы ужасно. Былобы жестоко. Ты не дол­жен быть счастлив, когда твоя мать страдает. (Смеется). По-мое­му, я начинаю многоепонимать.

Жюльен только что дал Родительскую команду:"Ты не должен быть счастлив, когда твоя мать страдает". Если бы Жюльен былтерапев­том, мы быпроиграли пленку назад, чтобы он услышал и осознал "Я-Ты"-переключение. Мыхотим, чтобы терапевты слышали себя, ведь без этого невозможно научитьсяслушать пациентов. Жюльена мы не оста­навливаем, потоку что он оченьуспешно продвигается вперед.

Мэри: А если вы скажете маме: "У меня так болит живот..."

Жюльен: О, Боже! Она вытащит кучу рецептов,захочет, чтобы я пере­ехал к ней, подготовит мне комнату, часами будет обсуждать мойжелудок.

Жюльена поглаживали за достижения истрадания, хотя он и не по­мнит, чтобы он был несчастлив. Вероятно, материнская любовьпреоб­разила несчастьев счастье. Он, наверное, был прав, что уехал от матери в 13 лет, хотя егопожизненным шантажом стало стремление его Ребен­ка вернуться домой. "Она вытащит кучу рецептов, подготовит мне комнату!" В одной встрече сконцентрировались часы напряженнойтера­певтическойработы... но Жюльену было ее достаточно. Он уже изме­нился.

Жюльен: Я люблю свою мать, но с менядостаточно ее внимания ко всем этим делам. Она была очень добра ко мне, когда яболел. (Снова смеется). Яраньше не понимал. Я был печален постоянно и не по­нимал. Осознавал, что она немногосдвинута на всем этом, но не чувствовал, что и я, пожалуй, несколько подвинутна своей грусти.

Мэри: Замечательное понимание! Сейчас... свашей новой, бодрой, да­лекой от страданий позиции забудьте о маме и вызовите сюда жену.Скажите ей без тени трагедии: "Сегодня ночью я нехочу заниматься сексом".

Жюльен: Верно. Мы превратили это в страдание,типа рака. "Дорогая, сегодня ночью я не хочузаниматься сексом".

Мэри: Все еще счастливы

Жюльен: Да.

Мэри: Я хочу, чтобы вы это твердо запомнили.Твердо знайте, что сча­стливым можно быть каждую ночь, занимаетесь вы сексом или нет.Собираетесь захватить это знание домой

Жюльен: (После краткой паузы). Я будупомнить, что если я не сплю с женой каждую ночь, это не значит, что я болен илиимпотент. (Начинает хихикать). Я знаю, что сделаю. Я привезу женепода­рок. Вибратор.(Вся группа смеется и аплодирует.)

Жюльен: И так как я - не страдалец, куплю исебе вибратор.

Pages:     | 1 |   ...   | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 |   ...   | 39 |    Книги по разным темам