Условия жизни промышленного пролетариата особенно благоприятствовали формированию единого классового сознания. Сосредоточение большого количества людей на заводах и в жилых бараках способствовало обмену идеями, установлению контактов и формированию общих взглядов. Кругозор крестьян и ремесленников был узок, ограничен собственным двором или мастерской. Они жили в территориальной и экономической рассеянности. У каждой из них были несколько разные недуги, каждая группа страдала от несколько иной формы угнетения, каждая стремилась к разным улучшениям своего положения. Поэтому их устремления также были рассеяны, а солидные действия тех классов, которые имели более широкий социальный и территориальный охват, были очень редки.
Однако на фабриках тысячи людей столкнулись с одними и теми же невзгодами и с одинаковой для всех формой эксплуатации. Чувство общей бедности и «общего дела» перед лицом одной и той же жизненной ситуации с одинаковой силой навязывалось тысячам людей повсюду, где развивалась промышленность. Фабричные рабочие, проводящие почти всю свою жизнь в массе, тоже видели, что никто из них в одиночку ничего не значит, что каждому отдельному рабочему бессмысленно предъявлять какие-либо претензии и требования, так как на каждой фабрике их работали сотни и тысячи. на тех же условиях, а за воротами есть люди, готовые работать, чтобы заменить каждого недовольного. Протесты и требования рабочих могут иметь какой-то смысл лишь в том случае, если они коллективны и солидарны. Но это было нелегко. На фабрики стекались люди из мелких крестьянских хозяйств и небольших мастерских, все еще привязанные к своему местническому менталитету и часто питавшие корыстные идеи мелкого собственника. Они с неохотой смотрели на своих товарищей по работе, считая их конкурентами, борющимися за одно и то же место и заработную плату на фабрике.
Поначалу рабочие относились к самой промышленности враждебно и вымещали свой гнев в тщетных попытках остановить ее развитие. Первый такой импульс коллективного восстания пролетариата был против машин. В них еще преобладал инстинкт разорившихся или находящихся под угрозой ремесленников, которые думали, что это машины лишили их самостоятельного существования, что они обесценили ценность их квалификации. Фабричные рабочие также инстинктивно сопротивлялись наступлению механизации из страха потерять работу и безработицу, а также из-за серьезной опасности для здоровья и жизни, которую представляли еще несовершенные и опасные машины и невыносимые условия труда на фабриках. Массовые восстания пулеметчиков (луддитов), охватившие Англию, особенно в 1778 — 1779 и 1811 — 1816 годах, они были слепы и бесполезны. Восстания рабочих в Лионе в 1831 и 1834 гг., восстания силезских ткачей в 1844 г., восстания ремесленников в Богемии и Австрии в 1844 и 1848 гг., восстание ткачей в Лодзи в 1861 г. носили тот же характер. В годы кризиса 1846 — 1848 гг. ямщики срывали железнодорожные пути, а гондольеры и плотовщики уничтожали пароходы.
Только по прошествии некоторого времени во втором и третьем поколении рабочих сформировался новый образ мышления, уже приспособленный к новым условиям жизни. Классовое сознание диктовало рабочим необходимость постоянной организации с продуманной программой действий. Постепенно формировались местные и неустойчивые рабочие союзы. И это тоже далось нелегко. Не хватало времени и денег на самостоятельную организационную деятельность, когда рабочий день в отрасли длился 12 и более часов, когда средства не шли ниоткуда, а членские взносы представляли собой копейки, собранные ценой тяжелых жертв. Ночи приходилось посвящать собраниям, написанию писем и листовок. При этом нужно было действовать по сговору, разоблачая предпринимателя и полицию, рискуя потерять работу и свободу.
Буржуазное законодательство, отменив цеховое принуждение в ремеслах, лишило рабочие организации легальных основ существования. Согласно учению либерализма, любые «сговоры» сотрудников представляли собой нарушение свободы личности. Более того, в бурные времена Французской революции и наполеоновских войн правительства многих стран установили формальный запрет на рабочие ассоциации. Рабочие союзы долгое время действовали в подполье, прежде чем им удалось завоевать право на легальное существование.
Первые репрессии обрушились на профсоюзных организаторов уже в самом начале формирования движения. В Англии в 1794 г. проходил суд над участниками рабочего заговора, основанного Томасом Харди, целью которого была подготовка забастовок и уничтожение заводского оборудования с целью принуждения предпринимателей к уступкам. Заговор был признан угрозой общественному порядку, и осужденные получили суровые наказания. В 1819 году большое скопление манчестерских рабочих, намеревавшихся организовать массовое шествие в Лондон, чтобы представить свои требования парламенту, остановилось в так называемом Пола ул. Петра, жестоко разогнанной полицией с применением оружия. Эта расправа над беззащитными рабочими была названа «погромом Петерлоо» (намек на Ватерлоо); это было задумано властями, чтобы окончательно утихомирить все демонстрации. и рабочие восстания.
Полицейские репрессии, однако, вызвали широкое недовольство в общественном мнении и столько голосов протеста, что в 1824 г. парламент принял отмену запрета на ассоциации. Отныне наказуемо только применение или угроза применения насилия как средства улучшения условий труда. На практике это толкование применялось к «подстрекательству» к забастовкам, особенно когда они были связаны с выдвижением конкретных требований. Однако, несмотря на фактический отказ в праве на забастовку, Акт 1824 г., создав другие возможности для организации легальной работы, открыл новый этап в развитии рабочего движения. Это произошло в Англии на 40-60 лет раньше, чем во всех других странах Европы.
С самого начала своей легальной деятельности рабочее движение в Англии развивалось двумя самостоятельными путями. С одной стороны, на предприятиях создавались местные профсоюзы (профсоюзы), которые со временем сливались в более крупные отраслевые или территориальные организации (профсоюзы). Профсоюзы стремились улучшить условия жизни рабочих, выдвигая коллективные требования о заработной плате, рабочем времени, гигиене и безопасности труда, предоставляя денежные средства и т. д. Неутомимый профсоюзный организатор Джон Доэрти начал издавать первую рабочую газету в 1830 г., еженедельник «Голос народа». В том же году инициатор чартистского движения Джеймс О’Брайен основал прогрессивный журнал The Poor Man’s Guardian, пропагандирующий реформистские идеи Оуэна. Сам Оуэн занялся в 1934 г. попытка объединить все профсоюзы во всеобщий рабочий союз под единым общенациональным руководством. Однако она не удалась, как и другие неоднократные попытки в этом направлении. Британские профсоюзы явно сторонились как широких общенациональных акций, так и политических вопросов в целом. Со временем они разработали своего рода «союзную дипломатию», заменившую классовую борьбу переговорами между рабочими делегатами и предпринимателями. Благодаря своему лидерству в технологии производства и мировой торговли английская промышленность смогла обеспечить рабочим более высокую заработную плату и лучшие условия труда. Кроме того, массовая эмиграция в колонии уменьшила безработицу и дала волю недовольным элементам. Таким образом, профсоюзы своей примирительной тактикой могли добиться легких успехов. Английский рабочий имел преимущество перед рабочими других стран точно так же, как английский капитализм опережал отстающие страны.
Вторым направлением рабочего движения была политическая деятельность, направленная на системные реформы. В 1837 году группа рабочих лидеров учредила в Лондоне Национальное собрание, которое разработало «Народную хартию», включавшую требования реформы парламента и всеобщего избирательного права. Этот съезд, позже названный Национальной ассоциацией чартистов, стал ядром политической партии. Он организовал массовые митинги, забастовки и три крупные кампании по сбору подписей под Хартией требований рабочих. По первому из этих действий было собрано 1,2 млн подписей, по второму, когда содержание хартии было расширено за счет включения требований о трудовом законодательстве, повышении заработной платы и т. п., — 3,3 млн подписей. В 1841 г. чартисты основали политический журнал «Северная звезда», в котором печатались статьи Маркса и Энгельса. Однако через десять лет чартистское движение распалось из-за полицейских репрессий за подстрекательство к забастовкам и вытекающих из этого принципиальных разногласий во мнениях в Ионе среди самих лидеров. Сторонники легальной и примирительной политики в форме парламентских петиций выступили против радикальных активистов (преимущественно ирландского происхождения), сторонников организации забастовок, публичных демонстраций и даже террористических акций. Отсутствие согласия в отношении целей и тактики движения заложило основы первой рабочей политической партии, прежде чем ей удалось сформировать сплоченную и прочную организацию с четко выкристаллизованной программой. Сторонники легальной и примирительной политики в форме парламентских петиций выступили против радикальных активистов (преимущественно ирландского происхождения), сторонников организации забастовок, публичных демонстраций и даже террористических акций. Отсутствие согласия в отношении целей и тактики движения заложило основы первой рабочей политической партии, прежде чем ей удалось сформировать сплоченную и прочную организацию с четко выкристаллизованной программой. Сторонники легальной и примирительной политики в форме парламентских петиций выступили против радикальных активистов (преимущественно ирландского происхождения), сторонников организации забастовок, публичных демонстраций и даже террористических акций. Отсутствие согласия в отношении целей и тактики движения заложило основы первой рабочей политической партии, прежде чем ей удалось сформировать сплоченную и прочную организацию с четко выкристаллизованной программой.
В совершенно иных условиях развивалось рабочее движение в других странах Европы, где запрет на рабочие союзы был снят только во 2-й половине 19 в. Длительный период подпольной деятельности наложил свой отпечаток на лицо движения. Мучительные полицейские репрессии толкали его на рельсы узкоконспиративной деятельности, в которой на первый план выходила борьба с государственной властью, затемняющая вопросы социальной реформы. Постоянные аресты, депортации и судебные процессы привели к тому, что подпольная работа приняла форму подготовки терактов и политических восстаний. Самый известный из этих пролетарских заговорщиков, Огюст Бланки, организовал четыре неудавшихся государственных переворота во Франции (в 1835, 1839, 1848 и 1870 гг.). и провел 35 лет своей жизни в тюрьмах. Он провозгласил, что целью рабочего движения должно быть установление диктатуры заговорщиков. Рабочие должны сначала приобрести оружие и власть в государстве, свергнуть буржуазные суды и учреждения и только потом думать о программах экономических и социальных реформ.
В этих условиях рабочее движение не могло принять массовый характер, а агитация обязательно должна была быть осторожной и подпольной. Рабочие организации ограничивались небольшой группой заговорщиков, ряды которых постоянно редели арестами. Однако заключенных руководителей тут же сменили новые организаторы, а на месте распавшихся союзов образовались новые заговоры. Начиная с 1830 г. все больше и больше рабочего актива суетилось вокруг заводов, все больше заговорщиков заполняло тюрьмы, где вызревали идеи и планы борьбы. Появились секретные газеты и брошюры. Перед лицом государственного насилия рабочие союзы все больше и больше воодушевлялись революционным духом. Мы должны ответить насилием на насилие, насилием мы свергнем насилие, — провозглашали заговорщические листовки. Рабочие, как писал Фердинанд Лассаль, примут любую программу даже если это был чистый лист бумаги с изображением сжатого кулака. В 1832 году рабочие Парижа приняли участие в уличной демонстрации, впервые неся красные знамена — символ и предвестник кровопролития.
Полицейские преследования и судебные процессы заставили рабочих осознать, что в классовой борьбе мощный государственный аппарат стоит на стороне предпринимателей, что государство и закон являются не институтами социальной справедливости, а орудием классового насилия, стоящим на страже капиталистическая система. Поэтому, как учили социалисты-утописты, от него помощи ждать не приходится.
Преследованию подвергались не только люди, осужденные за те или иные противоправные действия; также идеи и программы рабочих предстали перед судом и осуждены величием закона. К наиболее громким подобным процессам, осуждающим саму идею рабочего движения, относятся суд над Союзом коммунистов в Кёльне в 1852 г., процесс над Лассалем в Берлине в 1849 г., процесс над членами Первого Интернационала в Париже в 1868 г..
В таких условиях прошло полвека неравной борьбы, прежде чем рабочее движение получило право действовать легально. Постоянное давление конспиративных организаций и возбуждаемое ими брожение убеждали буржуазных государственных деятелей в том, что это движение нельзя подавить силой, и побудили их попытаться разрядить напряженность, отменив гнетущий запрет на ассоциации. Этот запрет был отменен во Франции в 1864 г., в Бельгии в 1866 г., в Австрии в 1870 г., в Пруссии в 1863 г. и во всей Германии в 1871 г. Выход из заговора не положил конец репрессиям со стороны властей и травле со стороны предпринимателей, но — что с него началось в каждой из этих стран невероятно быстрое развитие действительно массовых, хорошо организованных профсоюзов и рабочих политических партий.
Только в Англии рабочее движение приняло форму легальных массовых организаций до того, как была разработана теория научного социализма, и этим отчасти объясняется, почему впоследствии оно не оказало сколько-нибудь существенного влияния на идейный облик этого движения. Также и в США, благодаря особенно благоприятным условиям труда в промышленности (высокая заработная плата), рабочее движение, хотя и зародившееся поздно, после Гражданской войны, было далеко от революционной идеологии. Во всех других странах, как только она вышла из подполья и охватила массы, она развивалась под влиянием марксизма.
Пролетарские идеологи и активисты, изгнанные или депортированные из других стран Европы, также находили поддержку и условия для легальной работы в Англии, поскольку в этих странах ассоциации были запрещены. В 1847 г. лидеры тайных союзов рабочих и ремесленников Германии, Бельгии и Франции по инициативе Маркса и Энгельса учредили в Лондоне Международный союз коммунистов. Через год от его имени и от его имени был опубликован «Коммунистический манифест». Также Маркс, изгнанный в 1843 году за прогрессивную журналистику из родной Рейнской области, а впоследствии из Парижа и Брюсселя, большую часть жизни провел в ссылке в Лондоне. Члены Союза коммунистов принимали активное участие в революционных движениях Весны народов, однако после подавления этих движений усилившаяся волна репрессий ликвидировала еще не окрепшие организационные единицы (так называемые коммуны) Союза на Европейском континенте, и тем самым рухнул смысл существования штаба эмиграции.! В Лондоне.
Более постоянной и зрелой формой продолжения идеи Союза коммунистов явилось впоследствии Международное объединение рабочих (I Интернационал), основанное в 1864 г. также по инициативе Маркса и также в Лондоне. Таким образом, Англия стала колыбелью международного рабочего движения по двум причинам: как потому, что там первым возник промышленный пролетариат, так и потому, что возник «рабочий вопрос», и потому что больше возможностей для легальной работы Англия была центром социалистической и организаторской деятельности в Международном масштабе. В такой исторической ситуации рабочее движение носило интернациональный характер. С одной стороны, тогда политические условия вынуждали рабочих активистов от конкретных стран к сотрудничеству и взаимопомощи, а, с другой стороны, предположения идеологий социализма выдвигал на первый план постулат интернациональной солидарностьи единство интересов рабочего класса.