Болезнь COVID-19 наступает внезапно. COVID-19 во многих отношениях оказывается болезнью неопределенности. Согласно новому исследованию из Италии, около 43 процентов людей с вирусом не имеют симптомов. Среди тех, у кого действительно развиваются симптомы, часто чувствуют себя больными некомфортно, но знакомыми способами — застойные явления, лихорадка, боли и общее недомогание. Многие люди начинают чувствовать себя немного лучше. Затем для многих наступает драматический переломный момент. Некоторые люди действительно чувствуют стремительное ухудшение состояния и у врачей нет хороших предсказателей того, с кем это произойдет. Эти люди начнут задыхаться, их сердце бьется, а разум оторвется от реальности. Они испытывают нарушение работы органов и проводят недели в отделении интенсивной терапии, если вообще выживают.

Между тем, многие другие просто чувствуют себя лучше и в конечном итоге полностью выздоравливают.

Существует большая разница в том, как люди справляются с этим вирусом. Это очень необычно. Ничто из этой изменчивости не подходит для любых других болезней, с которыми мы привыкли иметь дело.

Эта степень неопределенности связана не столько с самим вирусом, сколько с тем, как наши тела реагируют на него. С самого начала пандемии люди во всем мире слышали сообщение о том, что пожилые и хронически больные люди, скорее всего, умрут от COVID-19. Но это далеко не полная картина того, кто находится под угрозой опасного для жизни заболевания. Понимание того, как и почему некоторые люди так болеют, а другие почти ничего не чувствуют, станет ключом к лечению.

Надежда была возложена на лекарства, которые пытаются замедлить репликацию вируса — те, которые в настоящее время проходят клинические испытания, такие как ремдесивир, ивермектин и гидроксихлорохин. Но при гриппе и большинстве других вирусных заболеваний противовирусные препараты часто эффективны только на ранних стадиях заболевания. Как только вирус широко распространился в нашем организме, наша собственная иммунная система становится тем, что угрожает убить нас. Этот ответ нельзя полностью контролировать. Но это может быть модулировано и улучшено.

Одним из распространенных, озадачивающих переживаний COVID-19 является потеря обоняния, а затем и вкуса. Любая простуда, вызывающая застой, может до некоторой степени изменить эти ощущения. Но при коронавирусной инфекции почти полное разрушение вкуса и запаха происходит даже при отсутствии других симптомов.

Нынешняя пандемия несет с собой всплеск молодых людей с внезапной неспособностью почувствовать вкус. Не страшный сценарий заключается в том, что воспалительный эффект инфекции временно изменяет функцию обонятельного нерва. Более вероятная вероятность того, что вирус атакует сам нерв. Вирусы, которые атакуют нервы, могут вызывать долговременные нарушения и могут поражать другие части нервной системы. Уже сообщалось, что коронавирус ускоряет воспаление в головном мозге, что приводит к необратимому повреждению.

Хотя SARS-CoV-2 (новый коронавирус), как сообщается, не проникает непосредственно в мозг и позвоночник, его предшественник SARS-CoV, похоже, обладает такой способностью. Если  новый вирус пощадит нервные клетки, они будут среди немногих. Когда коронавирус прикрепляется к клеткам, он зацепляется и прорывается, а затем начинает размножаться. Особенно хорошо он действует в клетках носоглотки и в легких, но также известно, что он действует на клетки печени, кишечника и сердца. Вирус распространяется в течение нескольких дней или недель в невидимом режиме, захватывая клетки хозяина, избегая при этом иммунного ответа. Это может занять неделю или две, чтобы полностью распознать степень, в которой он был перегружен. На данный момент реакция часто не спокойна и не измеряется. Иммунная система переходит в гиперреактивное состояние, вызывая все доступные сигналы тревоги, чтобы мобилизовать защитные механизмы организма. Это когда люди внезапно терпят крах.

Многие из этих пациентов попадают в больницу в критическом состоянии, и их анализы крови показывают высокие уровни воспалительных маркеров. Тот, который, кажется, особенно предсказывает судьбу человека, является белком, известным как D-димер. Врачи в Ухане, Китай, где впервые сообщалось о вспышке коронавируса, обнаружили, что четырехкратное увеличение D-димера является сильным предиктором смертности, предполагая, что тест может быть ранним и полезным маркером того, кто входит в опасные фазы. 

Эти и другие маркеры часто являются признаками очень фатального процесса иммунной системы, известного как цитокиновый шторм. Цитокин — это короткоживущая сигнальная молекула, которую организм может высвободить, чтобы активировать воспаление в попытке сдержать и уничтожить вирус. Во время цитокинового шторма иммунная система заполняет организм этими молекулами, по сути, подавая пожарную тревогу, которая продолжается даже после прибытия пожарных и машин скорой помощи.

В этот момент приоритет врачей смещается с надежды на то, что иммунная система человека может бороться с вирусом, до попытки ослабить иммунный ответ, чтобы он не убивал человека и не вызывал необратимого повреждения органов. Но лечение любой инфекции путем воспрепятствования иммунной системе всегда коварно. Никогда не бывает идеальным отказаться от вируса, который может напрямую убить наши клетки. Задача заключается в достижении баланса, когда ни шторм цитокинов, ни инфекция не распространяются.

Такой баланс возможен. Цитокиновые бури не являются уникальными для COVID-19. Тот же самый базовый процесс происходит в ответ на другие вирусы, такие как лихорадка денге и лихорадка Эбола, а также грипп и другие коронавирусы. Это опасно для жизни и трудно поддается лечению, но не выходит за рамки возможного смягчения.

Вмрусрлоги пытались выявить закономерности среди людей, которые пережили цитокиновые штормы, и людей, которые этого не сделали. Одна корреляция, которую заметили врачи, заключалась в том, что люди, принимающие препарат тамсулозин (продается как Фломакс, для лечения задержки мочи), казалось, чувствовали себя хорошо. Но никто не уверен, почему. Цитокиновые бури действительно запускают выброс гормонов, таких как дофамин и адреналин, которые тамсулозин может частично блокировать.

Одним из наиболее многообещающих подходов является блокирование самих цитокинов, как только они уже выпущены в кровь. Популярной мишенью является один тип цитокинов, известный как интерлейкин- 6 (IL-6), который, как известно, достигает пика в разгар дыхательной недостаточности. Люди с иммунными заболеваниями, такими как целиакия и воспалительные заболевания кишечника, могут подвергаться более высокому риску тяжелых случаев COVID-19. Но он надеется, что лекарства, которые ингибируют IL-6 или другие цитокины, могут уменьшить бесполезные реакции, оставив других нетронутыми. Другие исследователи видели многообещающие предварительные результаты, и клинические испытания продолжаются.

Если бы ингибиторы интерлейкина в конечном итоге играли значительную роль в лечении очень больных людей, то лечить болезнь было бы значительно проще. Эти лекарства традиционно используются в редких случаях и, как правило, очень дороги, иногда обходятся людям с нарушениями иммунитета примерно в 18 000 долларов в год. исходя из цены и дефицита, скорее всего врачи будут полагаться на кортикостероиды. Потому что это то, что ест в доступностиь.

Это противоречивое мнение. Кортикостероиды (в просторечии известные как «стероиды», хотя они относятся к надпочечникам, а не к репродуктивному типу), могут действовать как экстренный тормоз для иммунной системы. Их широкое широкое действие означает, что стероиды вызывают больше побочных эффектов, чем нацелены на один конкретный цитокин. Как правило, человек, получающий стероиды, имеет более высокий риск заражения другой опасной инфекцией, и ранние данные о полезности стероидов при лечении COVID-19 в исследованиях после вспышки в Китае были неоднозначными. Но некоторые врачи сейчас используют их для хорошего эффекта.

Выбор точного метода модуляции иммунного ответа — точного лекарственного средства, дозы и времени — в идеале определяется тщательным мониторингом пациентов до того, как они находятся в критическом состоянии. Люди, подвергающиеся риску иммунного шторма, могут тщательно контролироваться на протяжении всей их болезни и предлагать лечение немедленно, когда начинают проявляться признаки. Это может означать обнаружение маркеров в крови человека до того, как процесс отправит его в ногдаун — до того, как его уровень кислорода вообще упадет.

В типичных обстоятельствах в Соединенных Штатах и ​​других промышленно развитых странах пациентам следует скорее обратиться в больницу. Но сейчас, чтобы избежать катастрофической нагрузки на и без того перегруженную систему здравоохранения, людям советуют избегать больницы, пока они не почувствуют одышку. Для тех, кто серьезно заболел и прибыл в отделение скорой помощи при дыхательной недостаточности, медицинские работники оказываются за спиной. Учитывая эти обстоятельства, ежедневные основы поддержания общего состояния здоровья и наилучшего возможного иммунного ответа становятся особенно важными.

Людьми «высокого риска» называют чаще всего тех, кто старше и с хроническими заболеваниями, такими как ожирение и диабет. Но это оказалось ограниченным приближением того, кто больше всего будет нести бремя этой болезни. Первые официальные отчет о том, кто был госпитализирован по поводу COVID-19 показывают противоречивые данные. Было установлено, что латиноамериканцы и афроамериканцы умирают в США значительно быстрее, чем белые американцы. В Чикаго больше половины из людей, которые дали положительный результат, и почти 60 процентов тех, кто умер, были афроамериканцами. Они составляют менее трети населения города. Аналогичные модели распространены по всей стране: показатели смертности и тяжелых заболеваний в несколько раз выше среди расовых меньшинств и людей с низким социально-экономическим статусом.

Эти различия начинают признаваться на высоких уровнях, но часто, как будто они являются еще одной загадкой коронавируса.

Многое еще неизвестно о специфических цитокинах и их роли в заболевании. Но вероятность заболевания в целом не такая загадочная. Часто дело в том, что общество предпочитает терпеть. В Америке пустуют гостиницы, а люди спят на парковках. Мы уничтожаем еду, пока люди голодают. Мы позволяем людям переносить физиологические стрессы финансовой катастрофы, спасая корпорации. С коронавирусом у нас не столько уязвимые люди, сколько уязвимые группы населения. Наша иммунная система оказалась перед ним слаба.