Художник В. Бондарь Перумов Н. Д. П 26 Война мага. Том Конец игры. Часть вторая: Цикл «Хранитель Мечей». Книга 4 / Ник Перумов

Вид материала

Книга

Содержание И этот мастер — ты, Кэр Лаэда. Встань и иди, некромант.

Подобный материал:

• Ник Перумов Война мага. Том 4: Конец игры, 9464.07kb.
• Ник Перумов Черное копье, 7848.51kb.
• Воина Великой Тьмы. Ник Перумов. Земля без радости книга, 5591.23kb.
• Воин Великой Тьмы. Ник Перумов Воин великой Тьмы книга, 5109.78kb.
• Ник Перумов Адамант Хенны, 5376.16kb.
• Один на один Ник Перумов, 3720.97kb.
• Цикл лекций: Вторая мировая война (1 сентября 1939 г. – 2 сентября 1945 г.), 1001.15kb.
• Предисловие, 1198.97kb.
• Предисловие, 3416.41kb.
• Предисловие, 1155.49kb.

«Настигни его, Рыся!»

Драконица застонала, некроманту почудилось — он слышит треск её рвущихся.мускулов.

Однако она таки вырвалась вперёд, оставив позади прикрывавших её остальных драконов. Фесе потянулся, ещё и ещё — пальцы вцепились в край одеяния Салла-дорца — подтянуть неожиданно тяжёлое тело ближе... ближе... ближе...

Крик Аэсоннэ.

Слепящая плеть молнии.

Невидимые когти впились Фессу в щёку, разодрали плоть и сорвались.

Тьма.

Свет.

Он режет плотно сжатые веки, словно нож рыбака, раздвигающего створки раковины-жемчужницы.

«Отец!» — безмолвный крик.

Есть опора. Он садится.

356

Только сейчас Фесе осознал, что в ушах не свистит ветер, а бесконечные ярусы опрокинутой пирамиды словно бы раздвигаются в стороны, уступая место се­рому полумраку, плацдарму ночи перед наступлением тьмы или же наоборот — первым бастионам рассвета, первым полкам зари, врубившимся во вражеский строй.

Дно опрокинутой пирамиды? Мброк? Наваждение?

Он привстаёт. Руки тонут в абсолютной черноте, под пальцами — нечто гладкое, похожее на отполиро­ванный камень. Но кто может сказать, что именно это такое?

Где-то далеко-далеко в тумане смутно мерцают ка­кие-то огоньки — окна в далеко разошедшихся ярусах опрокинутой пирамиды?

Это и есть граница двух миров? Граница, послушно появившаяся, стоило Фессу коснуться Салладорца.

Сам Эвенгар лежит неподвижно шагах в десяти, на ладонь погрузившись в непроглядный чёрный туман, больше похожий на разлитые в воздухе чернила.

Стоп, а где же драконы?!

Никого. Одна Аэсоннэ.

Где Рысь-неупокоенная и её деревянная сестра-двойник? За пределами очерченного круга? — очерчен­ного кем, самим Эвенгаром? Не мог такой мастер не позаботиться о пути отхода на случай, если невероят­ное стечение обстоятельств приведёт его к поражению. Ведь даже зачарованное оружие (знать бы, чьё?), прон­зив великого мага насквозь, не добило его.

Но сейчас Салладорец валяется разорванной тря­пичной куклой. Живёт только чудовищная опухоль на плече эвиальского чародея — пульсирует и бьётся, слов­но выставившееся наружу сердце.

Где-то там вторая половина Аркинского Ключа. Ка­залось бы, так просто — забрать её у бесчувственного мага.

«Постой, папа. Позволь мне, для верности...»

Прежде чем Фесе успевает остановить её, Аэсоннэ

357.

выдыхает поток пламени. Огонь охватывает неподвиж­ное тело Салладорца, однако рыжие языки тотчас же опадают, словно втягиваясь под изодранные и окро­вавленные одежды великого мага.

— Стой! — кричит Фесе, поняв, в чём дело, — но уже
поздно.

Какой всё-таки молодец, невольно думает некро­мант, видя, как тело Эвенгара медленно выпрямляется. Это надо уметь — так составить заклятье, что даже ис­требительное первоначало, драконий пламень, обрати­лось бы в собственную противоположность.

Или тут сработало что-то другое? Как говорила Бе­зымянная, лесной голем, вобравший в себя душу Ры-си-первой? На глубине перестанут действовать многие из основополагающих законов мироздания?

Глаза Салладорца открылись. Голова медленно по­вернулась, послышался жуткий скрип, словно ожили и пришли в движение древние-предревние мельничные жернова. Фессу показалось (в серой полумгле недолго и ошибиться) — или с шеи эвиальского мага осыпают­ся чёрные обугленные чешуйки?

«Папа. Прости...»

— Забудь, дочка. — Фесе не отрывал взгляда от Эвен­
гара. Тот повёл плечами, бёдрами, словно проверяя,
как всё работает в который уже раз ожившем теле.

«Что ты стоишь, папа?!»

Ах, Рыся, нетерпеливая драконица...

— Забыл поблагодарить тебя, юная Аэсоннэ. —
Чёрные губы Салладорца разомкнулись. Слова он вы­
говаривал глухо, но разборчиво и без тени глумле­
ния. — Как видишь, некромант Неясыть, всё исполни­
лось, как я и говорил, — все без исключения твои дей­
ствия лишь способствовали конечному успеху моего
плана.

— А клинок тебе в спину тоже «способствовал ко­
нечному успеху»? — Фесе заставил себя усмехнуться
попрезрительнее.

358

• Нет, — согласился Эвенгар. — Но на эти случай­
  ности я рассчитывал. Не смог лишь предугадать, кто
  именно нанесёт удар. Но это уже неважно. Твоя дочь
  помогла мне ожить окончательно. Тело, конечно, вы­
  глядит ужасно, но заставляющее его двигаться нача­
  ло — в полном порядке. И теперь я намерен довершить
  начатое. Эвиал будет подвергнут трансформе, пусть да­
  же я растратил львиную долю собранной силы.
  
• Кстати, а где мы сейчас? — с непринуждённым
  видом полюбопытствовал некромант. — Раз уж, по-
  твоему, трансформа неизбежна и всех нас ждёт лоно
  Западной Тьмы — почему б тебе не сказать?
  

Обугленные губы растянулись в жутковатой полу­улыбке, обнажая почерневшие пеньки исчезнувших зу­бов, словно драконье пламя пробралось и туда.

• Тянешь время, некромант? На что-то надеешься?
  Зря. Как ты видишь,- мы вне пределов великой пира­
  миды. Ты видишь её далёкий отблеск, но это поистине
  лишь отблеск. Мне пришлось потрудиться, составляя
  это заклинание. Оно могло осуществиться лишь на боль­
  шой глубине, где правила нашей реальности утрачива­
  ют абсолютную строгость. А теперь, — истончившаяся
  рука потянулась к Фессу, скрючившиеся пальцы чуть
  разошлись, — вторую половинку Аркинского Ключа,
  будь так любезен, некромант Неясыть.
  
• Зачем она тебе, Салладорец? У тебя — то, что от­
  кроет путь Сущности на восток. Она и так поглотит
  весь Эвиал. Для чего тебе вторая?
  

Усмешка, и со щёк Эвенгара осыпается чёрный пе­пел.

— Ах, бедный мой Неясыть. Даэнур так и не научил
тебя мыслить абстрактными категориями. А может, как
раз и научил — думать только ими. Если барьер отгора­
живает Сущность от тех, кто обитает в Эвиале, то как
они сольются с ней, если преграда станет их отбрасы­
вать? Они попадут в Неё только мёртвыми. А такое на
руку только Спасителю, отнюдь не Той, чьим союзни-

359

ком я выступаю. И, если Западная Тьма начнёт рас­пространяться сейчас, если я отворю Ей путь своим ключом, прокатившаяся по Эвиалу стена просто обра­тит на своём пути всё во прах. Все живущие погибнут, отправятся к Спасителю — чего последнему только и надо. А если отомкнуть разом оба замка — трансформа свершится. Мы вырвем людей из-под власти этого лов­ца душ, Неясыть. Ну, ты ещё хочешь сражаться? Или отдашь мне ключ добровольно? Фесе покачал головой:

— Не верю тебе, Эвенгар. Ты болтаешь о трансфор­
ме только для отвода глаз. И всегда болтал исключи­
тельно с этой целью. Придумано ловко, не спорю. Но
на твоём месте я озаботился бы более правдоподобной
выдумкой.

Кривая ухмылка.

• Боюсь, здесь моя словоохотливость закончится,
  Неясыть. Отдай ключ. Или ты узнаешь наконец, что
  такое мой настоящий гнев.
  
• Обрати его лучше на того, кто так ловко меч про­
  меж лопаток тебе вогнал, — прозвенел голосок Рыси —
  её человеческий голос.
  

Жемчужноволосая девчонка — нет, уже девушка! — худая, стремительная, чем-то и впрямь напоминающая хищную рысь — застыла рядом с Фессом, деловито вы­ставив перед собою лёгкий клинок — саблю, получен­ную от гномов Пика Судеб. По стали твёрдыми изло­мами легли углоратые гномьи руны — сейчас пылающие яростным жаром, словно раскалённый металл, только что вынутый из горна.

На сей раз Салладорец не усмехнулся.

— Спаситель уже здесь, — глухо проговорил он, от­
ворачиваясь от драконицы и глядя прямо в глаза Фес-
су. — До его полной и окончательной победы осталось
совсем чуть-чуть. Его противники... оставили поле боя,
почему — я не знаю. Возможно, устрашились... не хочу
гадать. Сущность даёт нам шанс, Спаситель — не ос-

360

тавляет ни единого. Не противься, Фесе. Деваться не­куда не только тебе. Мне тоже. Я остался жив, но рас­тратил слишком много из собранного. Устраивать тут с тобой скачки и фейерверки не входит в мои намере­ния.

• А чего тебе бояться, если даже мой пламень не
  может повредить неуязвимому Эвенгару? — опередила
  Фесса драконица.
  
• Чего мне бояться... — эхом откликнулся чаро­
  дей. — Видишь ли, о неистовая Аэсоннэ, всякий план
  имеет запас прочности. У моего таковой почти исчер­
  пан. Да, я не учёл появления врага с таким оружием.
  Не допускал мысли о том. что подобное вообще суще­
  ствует. Что поделать, даже великие умы, к коим я себя
  отношу — думаю, ты не станешь спорить, — не облада­
  ют всезнанием. Это прерогатива бога, настоящего бога,
  а не тех кукол, что «правят» сейчас мирозданием, и да­
  же не Спасителя. Но об этом нам теперь рассуждать,
  боюсь, не совсем удобно. Итак, некромант Неясыть?..
  

- Как насчёт встречного предложения, Эвенгар?

— Это какого же? — скривился эвиальский волшеб­
ник. С лица вновь посыпалась зола.

- Ты отдаёшь мне свою половину Аркинского Клю­
ча. Заодно можешь мне рассказать, кем и когда он был
создан.

• Я? Отдаю тебе свою половину? Ты безумен,
  мальчишка!
  
• Вовсе нет. Я соединяю ключ в единое целое и
  приканчиваю Сущность. С твоей помощью или нет -
  уже неважно. После чего можно обратиться и против
  Спасителя.
  
• Бред, — повторил Салладорец. — Спаситель не­
  победим. Он создал пророчества Разрушения. Наложил
  сам на себя ограничения, чтобы обойти Закон Равно­
  весия. С ним может справиться только Она. Западная
  Тьма. Наш последний союзник...
  

• Так и будем перебрасываться словами, Эвенгар?
  

361

Вижу, нам не договориться. Давай, покажи, чего сто­ишь, не жди. У тебя ведь нету времени, я правильно по­нимаю?

• Глупец, — зарычал Тёмный маг. — Хорошо же.
  Ты увидишь, что такое Эвенгар Салладорский! Я вы­
  пью твою жизнь, твою самость, и сущность твоей дра-
  коницы я выпью тоже! Смотри и дрожи!
  
• И-эх! — Рысь метнулась к волшебнику, размахи­
  вая саблей. Лезвие врезалось в выставленный локоть
  чародея, просекло обугленную плоть и завязло в кости.
  Эвенгар дёрнул рукой, но эфес клинка так и остался в
  ладони у Рыси, драконица крепко стояла на ногах, ус­
  пев пнуть эвиальского мага в рёбра. Хруст и треск, слов­
  но там всё переломалось.
  

Чародей захрипел, вцепился себе в шею, словно пытаясь разодрать горло. Сабля Рыси наконец вывер­нулась из её пальцев, драконица растянулась, чёрный туман немедля взволновался, струйки его попытались встечь вверх по бокам и плечам лежащей.

Здесь, на дне, законы повседневности изменены, твердил Салладорец. Он сумел превратить драконье пламя в собственную противоположность. Вобрал в се­бя его чистую силу. А ты, некромант? Что ты этому про­тивопоставишь?

— И это всё, на что ты способен, Салладорец?
Здесь, в глубине опрокинутой пирамиды, хватает

свободнотекущей силы. Есть где почерпнуть, есть из че­го сплести заклятье. А ну-ка, попробуем для начала вот это. Главное, чтобы Салладорец клюнул и втянулся.

Широкий взмах — с ладони некроманта срывается множество летающих черепов, в глазницах пылает пла­мя, огромные челюсти клацают.

Десяток, другой, сотня — Салладорца погребает под собой целая груда оживших черепов. Клыки впи­ваются в обгорелую плоть чародея, рвут — Эвенгар во­пит, опрокидывается на спину, катается, словно чело­век, сбивающий пламя с одежды.

362

Черепа трещат и лопаются, рассыпаясь жёлтой кос­тяной трухой; каждый раздробленный отзывается ост­рой болью в груди некроманта.

Салладорец с трудом поднимается — вернее, пыта­ется подняться, потому что некромант, едва разогнув­шись, со всей силой бьёт сапогом прямо в лицо чаро­дея. Пята попадает в цель, скула ломается, нос свора­чивается на сторону. Уцелевшие черепа вгрызаются в Эвенгара, словно голодные псы в брошенную им кость.

Удар опрокидывает Салладорца наземь, руки чаро­дея раскинуты, черепа, словно крысы, вцепились в них, прижимая к тёмному камню, не давая эвиальско-му магу подняться.

Что-то всё слишком просто, — успел подумать Фесе.

Наверное, это его и спасло — некромант инстинк­тивно выставил защиту, простое отражающее заклятье, однако этого оказалось достаточно. Видно, здесь и впрямь не действуют многие законы...

Что его ударило, Кэр не понял, не успел даже раз­глядеть. Дергающийся и хрипящий Салладорец вроде бы не пошевелил и пальцем — заклинание у него спле­лось само по себе.

Сверкание и блеск возле самых глаз; чудовищный пресс, обрушившийся на грудь и выжимающий из лёг­ких последние крохи воздуха; удушье, красная пелена заволакивает взор; Фесе чувствует, будто не то летит, не то падает.

Чернота, исполосованная молниями; за ней — свер­кающий овал входа. Тоннель?

Сдвигающиеся стены.

Не шелохнёшься. Не вздохнёшь. Не крикнешь.

Нет!

Ты не имеешь права.

Отец?

Отец, отец. Пришло время, сын. Когда я давил про­званных Безумными Богами, я тоже был уверен, что

363

одолею и преодолею всё одним лишь знанием. Что мои заклятья, заклятья Гильдии боевых магов, помогут одер­жать верх над любым противником. Я ошибался, сын. Не повтори моей ошибки.

«Не повтори его ошибки, Фесе».

«Ты?»

«Я, некромант. Прости, но у тебя совсем не осталось времени».

«Я понял твою идею,— сказал Фесе, сжимая левой ладонью заветный шестигранник. — Ты долго намекала мне, но я оказался не из тех, что схватывают с лёту. Впрочем, ещё не поздно всё исправить».

— Папа! — Рыся приподнялась, лицо окровавлено, словно она расшиблась о невидимый пол. — Нет, папа!

Всё будет хорошо, девочка. Мне следовало посту­пить так давным-давно. Незачем цепляться за ушед­шее. Я был просто молодым идиотом, переступавшим через чужие жизни. Те двое девчонок, походя убитых в Мельине, ещё в пору «службы» у патриарха Хеона, — что им с моего раскаяния и мучительных снов? Жизни отняты. Надо платить. Но — не абстрактному божеству справедливости, а ещё живым. Таким же девчонкам, как и те, кому выпал чёрный жребий оказаться у тебя на дороге.

И плата, честное слово, очень невелика.

Салладорец выжимает последние остатки воздуха из лопающихся лёгких; пальцы некроманта судорожно стискивают шестигранник, и Фесе радуется знакомой боли.

С хрипом, натугой, едва-едва, но ему удаётся сде­лать вдох.

Алое мерцание в глазах исчезает — и некромант ви­дит, как чёрный туман постепенно начинает стягивать­ся к нему, заключая в подобие кокона; и вот уже нек­романт на ногах, он стоит на знакомом пороге Чёрной башни, а прямо в лицо ему улыбается знакомый кар-лик-поури по имени Глефа.

364

• Ты опять здесь?
  
• Я-то да; а вот не забыл ли ты о Салладорце?
  

.— Кто ты? Она сама? Или ты Её доверенный по­сланник?

— Не то и не другое, — покачал уродливой головой
поури. — Всего лишь твоё собственное отражение в
идеально чёрном зеркале. Больше ничего не скажу.
Лишь только помогу. В одном последнем деле... Да ты
входи, входи. Время здесь идёт по-своему, но медлить
тоже нельзя.

За порогом некроманта встретили голые стены; там, где раньше возвышалась величественная клепсид­ра, колыхалась темнота, словно занавес под ветром. И сама Башня, твердыня Западной Тьмы, предстала мягкой, податливой, словно глина в руках мастера.

^ И этот мастер — ты, Кэр Лаэда.

— Пришла пора, — спокойно кивает карлик. И на
всякий случай уточняет: — Это не я тебе говорю. Это
ты сам себе.

Фесс встряхивается. Сила возведённой им башни наваливается на плечи, трещат суставы и кости, лопа­ется кожа.

Преображение.

Этлау называл его облик «чёртом», потом был могу­чий зверь наподобие вепря... что теперь?

Нельзя победить одним умением. Или восполни-мой жертвой. В схватке вселенских сил, где с одной стороны — продавшие собственное естество, такие, как Салладорец, а с другой — обычные люди, нельзя прой­ти, элегантно помахивая глефой.

Потребовался ужас Эгеста, смерть Джайлза, гибель друзей, слепая кукла неупокоеннои Рыси, чтобы по­нять и принять эту несложную и очевидную на первый взгляд истину.

Некромант сейчас даже радуется рвущей его боли. Боль — это нечто человеческое. Наше, всегдашнее, го­ворящее — ты ещё среди нас, ты способен чувствовать.

365

Ты не станешь пить драконье пламя, подобно шагнув­шим за черту.

Стены башни на глазах обретают незыблемость и твёрдость. А он, Фесс, чувствует, как удлинились руки, раздались плечи и бёдра, как наливаются силой мыш­цы — но глаза его по-прежнему видят привычное, слов­но оберегая хозяина от потрясений.

...Что-то туго натянутое лопнуло наконец в груди, и некроманта опрокинуло на пол — такую боль он уже не смог терпеть. Вместо крика из горла вырвался жут­кий рёв, под стать тварям Змеиных лесов.

• Я сберегу тебя, твою самость, — слышит он неес­
  тественно спокойный голос карлика. — Иди и сверши
  потребное. Но сперва скажи — принимаешь ли ты из­
  вестную тебе участь?
  
• Принимаю целиком и полностью. — Ещё нахо­
  дятся силы ответить.
  
• Ты выбрал. — Карлик отступает, почти сливаясь
  с тьмой возле стен. И повторяет: — Я сберегу твою са^
  мость.
  

Не хочется верить тому, что это значит.

Но обратного пути нет, и горькая гордость помога­ет справиться с нахлынувшим отчаянием. Всё, тебе не повернуть. И не вернуться в Долину. Не постучаться в двери родного дома, не услыхать милую болтовню за­ботливой тётушки, не вдохнуть аромата её несравнен­ной стряпни; и нет нужды отмахиваться от тро- и чет­вероюродных племянниц Клары Хюммель.

^ Встань и иди, некромант.

Да,— отвечает Кэр Лаэда, видя перед собой печаль­но улыбающегося отца.

...Чудовищные когти клацают об пол. Створки рас­пахиваются, Фесс оказывается на уже знакомой чёрной равнине, видит неподвижно застывшего Салладорца — или нет, не застывшего, тот движется, но очень, очень медленно.

Наступить и раздавить. Всё так просто.

366

Закованная в чешую громадная лапа поднимается над Эвенгаром.

Ничего не меняется. Время по-прежнему в моей власти. Я могу даже осмотреться.

За свиной Фесса — Чёрная башня. Но не тонкий стилет, а лишь один кругляш основания, первого эта­жа. Выше — пустота.

Всё правильно. Жертвенный путь ещё не пройден до конца, искупление не достигнуто.

Вдали мерцают огоньки, там время, похоже, не ос­тановилось — чувствуется движение, мелькание и мель­тешение, словно огромные полчища муравьев со всех ног торопятся к приманке.

Зомби? Мертвые воины Империи Клешней?

Хватит.

Вдоль спинного хребта прокатывается последняя
волна боли, прокатывается и замирает. Когтистая лапа
новосотворённого дракона занесена над эвиальским
магом; ну же, рази, рази, Фесс!

Раз уж ты принял эту участь.

* * *

Белый клин рыцарей Ордена Прекрасной Дамы спускался всё глубже и глубже, походя опрокидывая и сбрасывая с лестничных маршей второпях собранных против них мертвяков. Каждый боец в строю знал свой маневр; все отточено до кинжальной остроты, каждое движение и каждый шаг. Длинные мечи рубят ожив­лённые чародейством тела, щиты отшвыривают их в стороны. Казалось бы, такие клинки рыцарей не годят­ся для боя в плотном строю; но командоры Ордена не напрасно потратили несколько сотен лет на отработку этих приёмов. Точности позавидовали бы лучшие лека­ри-хирурги.

Сколько осталось позади ступеней? Сколько тысяч шагов по скользкому камню? И сколько ещё предстоит сделать?

367

Неважно, ₍ибо цель близка, и каждый, возложив­ший на себя белую броню, навесивший на левую руку белый щит с выложенной золотом эмблемой Ордена, знает это. Знает, что его собственная жизнь, с одной стороны, не значит ничего, а с другой — не имеет це­ны, ибо никто не имеет права погибать до мига, когда начнётся главное, и приближение этого главного в строю чувствуют все — от матёрого, как старый волк-одиноч­ка, командора, до самого молодого из носящих рыцар­ские шпоры, Доаса; к наплечнику его ещё с Аркина намертво прикручена подобранная в развалинах дет­ская игрушка — смешной тряпичный тигр, набитый ватой.

Из какого ты мира, молодой рыцарь, что привело тебя в Орден, как проник в тебя свет Вечнопрекрасной Дамы, как ты уверовал в Неё?..

Как бы ни уверовал, отвечает он на немой вопрос затаившейся черноты, как бы ни пришёл — теперь я здесь, и счастлив, что моему мечу нашлась работа.

Сперва в сторону отряда летели отдельные молнии и огнешары — командор и старшие рыцари составили щиты домиком, скомандовав «сферу отражения». Это значит — устреми свои помыслы к Прекрасной Даме, представь, что Её красота неоскверняема, и, соединён­ная с могущественным додревним заклинанием, соз­данным ещё на самой заре Ордена, твоя вера убережёт тебя и братьев.

Орден встал бы рядом с великим Ракотом и его бра­том Хедином в их битве против Спасителя; но превы­ше всего — иной долг, долг перед Прекрасной Дамой; освободись Она, и никакие Спасители не смогли бы утягивать людей за собой в бездну, потому что великая красота всесильна, она побеждает без кровопролития и ей не нужны мечи.

В тот миг, когда Прекрасная Дама воцарится в серд­цах смертных и бессмертных, миссия Ордена будет ис­полнена и последний командор с истинным облегче-

368

нием и чистой радостью сложит к Ее ногам знаю! сво­его достоинства.

Но до полной победы ещё далеко. Тем более что не видно — пока — главного врага.

А потому вниз, вниз, вниз! Ступени сливаются, и каждый шаг переносит рыцарей на целый марш, от яру­са к ярусу. Ряды мертвяков истончаются, их всё мень­ше и меньше.— похоже, невидимые их распорядители предпочли иную цель, не столь неподатливую.

Командор вытягивает руку с клинком — что там, впереди? Лестница заканчивается, Орден достиг дна опрокинутой пирамиды?

Иссиня-чёрная дымка, а прямо посреди неё взды­бился нелепо выглядящий обрубок, точно пень; ворота широко распахнуты, и чудовищный зверь навис над жалкой человеческой фигуркой, увенчанная исполин­скими когтями лапа занесена над головой жертвы; а чуть поодаль хлопает крыльями и бьётся о незримую преграду ещё один дракон, бело-жемчужный и пре­красный, достойный носить на себе саму Прекрасную Даму.

Кондиции Ордена велят сражаться за красоту и справедливость, защищая слабых и обиженных; но сей­час командор лишь коротко командует «за мной!» и бросается прямо в распахнутые ворота обрубка Чёрной башни.

Миг спустя Доас понимает, почему — чудовище, нависшее над человеком, открыло им дорогу дальше, к Прекрасной Даме.

Главный бой Ордена впереди.

* * *

Время выкидывает странные шутки здесь, на толь­ко что образовавшемся дне опрокинутой пирамиды. Мимо Фесса ураганом промчались несколько десятков рыцарей в броне удивительной снежной чистоты. Ни

369

пятнышка на белых с золотом щитах, словно воины и не прорубались сквозь ряды мертвяков.

Не задерживаясь, рыцари скрылись в распахнутых воротах Чёрной башни.

В этот же миг страшно оскалившийся Салладорец ударил в ответ — с эвиальского мага словно спали не­зримые оковы. Нестерпимый блеск возле самых глаз и рвущийся из раздувающихся лёгких рёв боли — имен­но рёв, не человеческий крик.

Кажется, его отбросило, — почти вбив, словно ба­рельеф, — на стену обрубка Чёрной башни.

Неслышимый для прочих визг Рыси.

Едва разлепляются залитые тёмной кровью веки.

Салладорец стоит, выпрямившись, запрокинув обуг­ленное лицо. Вокруг него вновь разгорается гнилостно-зеленоватый свет, заставляя тьму отступать. Не требо­валось особого магического дара, чтобы почувствовать чудовищную силу, вливавшуюся сейчас в полумёртвого и мало чем отличавшегося от зомби чародея.

Надо сдвинуться с места. Что-то сделать. Отразить. Защитить.

Откуда-то сверху на Салладорца бросается белый дракон — Аэсоннэ вступила в бой. Небрежный взмах почерневшей кисти — Рысь отшвыривает, как и самого некроманта секундой раньше.

Эвенгар делает несколько неуверенных шагов к рас­простёртому Фессу. Он тоже идёт с явным трудом, при­волакивая ноги, сл9вно наполовину парализованный. В протянутой руке — поблескивающая половина Ар-кинского Ключа.

Что ж, пора, некромант.