Тойн А. ван Дейк вопросы прагматики текста

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6

функция выбора, предопределяет, что референтом может быть:

(а) объект, о котором говорится в тексте/разговоре в целом, т. e. тема разговора (topic of conversation), например, «Джон», «прошлые каникулы Джона», «внешняя политика США в настоящий момент» и т. д.;

(б) объект, о котором идет речь в одном отдельно взятом предложении, т. e. логический субъект или тема;

317

(в) то, что утверждается о теме разговора или о теме предложения, т. е. соответственно утверждение или рема;

(г) только те объекты (предметы, свойства или отношения) из множества референтов логического предиката/ ремы, которые в каком-то смысле «важны» или особенно «релевантны» в контексте данного разговора.

Этот список, вероятно, можно продолжить, однако уже сейчас ясно, что понятие фокуса, как бы его ни понимать, тесно связано с такими понятиями, как тема и рема, логический субъект и логический предикат, пресуппозиция и утверждение. Более того, не исключено, что понятие фокуса вообще есть не что иное, как обобщение понятий тема, логический субъект,.. или, наоборот, рема, логический предикат... и т. д. В большинстве случаев, однако, понятие фокуса, по-видимому, используется все же для обозначения выражений типа логический предикат/рема ^п. Мы, однако, не возьмемся здесь судить о правильности такого использования и ограничимся рассмотрением понятия фокуса исключительно на уровне референции. В таком случае часть предложения как таковая не сможет рассматриваться как фокус; им может быть только акт референции (или часть этого акта), происходящий при произнесении предложения (или, соответственно, части предложения). Но, конечно, термины «логический предикат», «рема», «утверждение» и т. п. могут употребляться для обозначения частей того высказывания, в котором осуществляется данный акт фокализации, как на пропозициональном уровне, так и на собственно языковом.

В то время как случаям (б) и (в) из приведенных выше пониманий фокуса посвящена довольно значительная литература, так что они могут быть определены более или менее формально, о случаях (а) и (г) известно гораздо меньше, и определить их не так-то легко. Тем не менее по крайней мере для некоторых текстов и диалогических ситуаций интуитивно более или менее ясно, что они «о чем-то». В языке совершенно обычны и допустимы вопросы типа «О чем вы говорите?». В более ранней работе мы пытались показать, что такие понятия, как тема текста или разговора (theme или topic), должны рассматриваться только в рамках адекватной теории макроструктур ^1а.

В частности, под макроструктурой текста там понималось то значение — или пропозициональная структура,— которое является результатом применения к линейной (se-

318

quential) смысловой структуре текста серии отображений, «свертывающих» эту смысловую структуру в макроструктуру, которая служит кратким выражением содержания текста. При таком понимании темой может быть любая часть макросуждения, аналогично тому, как это принято для уровня предложений. Например, если суждение «Джон сломал ногу» является макросуждением, «резюмирующим» длинное описание или повествование о том, как Джон сломал ногу, темой этого текста или разговора является, опять-таки, либо «Джон», либо «сломал ногу», либо все суждение целиком. Таким образом, на более абстрактном уровне семантического описания, где мы имеем дело с разнообразными макрооперациями над суждениями (такими, как выбор, абстракция, генерализация, интеграция/комбинация и т. д.), без которых невозможна переработка информации, мы сталкиваемся с теми же трудностями, что и на уровне предложений.

Из всех приведенных выше значений семантического понятия фокуса наименее ясным является, пожалуй, значение (г). Оно включает в себя измерение значимости референтов, измерение, которое, очевидно, не может входить в компетенцию лингвистики, хотя и может быть выражено словесно. Более того, здесь мы должны по меньшей мере уметь различать так называемые семантический фокус и прагматический фокус. Под прагматическим фокусом мы понимаем акт выбора, критерием для которого является успешность и эффективность коммуникации и взаимодействия. Это значит, что при произнесении предложений или частей предложений происходит выбор тех объектов (разговора), которые говорящий считает наиболее важными для слушающего (и в дальнейшем для его действий). Семантический фокус, напротив, должен быть определен в терминах, не зависящих от контекста конкретного разговора, например в терминах отношений, существующих между фактами или объектами, т. е. на чисто онтологическом уровне семантики. При таком подходе вспомогательному акту, как он был определен выше, должна быть приписана меньшая значимость, чем главному, поскольку он может быть опущен или заменен каким-либо другим без особого ущерба для успеха главного акта. Аналогичным образом, акт, являющийся компонентом некоторого другого акта, менее «важен», чем весь акт в целом, поскольку акт в целом может иметь более широкие следствия, чем его компоненты по

319

отдельности. Это показывает нам, как — с точки зрения теории актов — понятие семантической и прагматической «важности» может служить основой для лингвистически осмысленного определения понятия фокуса. Понятие «важности» может иметь и более широкое применение. Мы можем приписывать суждениям разные степени важности в зависимости от того, являются они пресуппозициями по отношению к остальному тексту или разговору или нет. Этот критерий по крайней мере является формально ясным и, по-видимому, имеет серьезные эмпирические основания, связанные с тем, как текст поддается запоминанию и пересказу. Оказывается, что суждения-пресуппозиции запоминаются лучше и на более долгое время. Чем большее количество суждений (в тексте) вытекает из такого суждения-пресуппозиции, тем выше степень важности этого суждения.

Для нас из всего этого следует, что в одном из своих значений понятие «фокус» может носить характер отношения, а именно представлять собой функцию выбора из множества утверждаемой/вновь вводимой информации. Хотя в предложении речь может идти о предметах и свойствах самого различного рода, лишь некоторые из них важны для дальнейшего развития разговора или текста. Поэтому те элементы информации, которые не включаются в пресуп-позицию для дальнейшего текста, могут быть названы «вспомогательными»; они не являются необходимыми или существенными элементами текстовой последовательности. Заметим, что так определенное понятие фокуса имеет пропозициональный характер: оно относится не к объектам, но к фактам. Это, пожалуй, именно то, что желательно с теоретической точки зрения: в фокус у нас попадает не просто конкретный объект «пепельница» или свойство «разбитости» или «наполненности», а тот факт, «что пепельница разбита» или «что пепельница полна». Это согласуется с гипотезой, которую мы приняли выше,— что и восприятие, и интерпретация, и вообще вся дальнейшая обработка информации человеком имеет дело с суждениями.

Из этого далее следует, что множество «фокализован-ных» элементов текста или разговора совпадает в его поверхностной реализации с множеством явно выраженных в этом тексте пресуппозиций. Такое уточнение понятия фокуса неудобно в одном отношении: для определения того, что является фокусом предложения — или компонента предложения,— оказывается необходимым анализ следую-

320

щих за ним предложений (или компонентов предложений). Не ясно также, существуют ли особые грамматические характеристики, выделяющие результат этого выбора из всей вновь вводимой информации, подобно тому, как это имеет место для пресуппозиций, которые нередко выделяются различными морфологическими и синтаксическими средствами. Так, определенное понятие фокуса (предложения) есть не что иное, как обращение отношения пресуппозиций, и потому не может считаться самостоятельным понятием.

Есть, однако, причины, по которым понятие фокуса следует связывать с такими понятиями, как «логический предикат», «рема» и «интродукт», а не с такими, как «логический субъект» или «тема». Информация, выраженная в теме предложения, является пресуппозицией и занимает в линейном тексте этого предложения определенное, «связанное» положение. Интуитивно эта информация воспринимается как уже сообщавшаяся ранее и, следовательно, не может находиться в фокусе. Она служит как бы базой, «условием» для той информации, которая будет сообщена в предложении далее и которая явится сердцевиной всего производимого акта утверждения (или какого-нибудь другого речевого акта). Пользуясь понятиями, введенными выше, можно сказать, что логический субъект или тема предложения относится к периферии или к окружению того элемента, который располагается в фокусе. Более того, тема или логический субъект могут оставаться неизменными на протяжении нескольких предложений связного текста, как это, например, бывает при описании различных свойств одного и того же объекта. Если бы фокус представлял собой референциальный аналог темы или логического субъекта, то пришлось бы принять первое из упомянутых выше определений (определение (а)), а именно считать, что он совпадает с «темой разговора» (текста, отрезка текста). Однако при рассмотрении конкретного примера оказывается, что обычно факт существования Джона или вообще какого-то мальчика представляет для нас гораздо меньший интерес, чем тот факт, «что он выиграл первый приз», «что он опоздает» или «что он болен». Сам факт использования для обозначения объектов, входящих в пресуппозицию, местоименных элементов, по-видимому, служит поверхностным выражением их «пониженной» значимости в предложении.

11 Новое • мрубежко! лкш-вмстык*

821

Далее, введение фокуса как особого понятия будет представлять меньшую ценность, если он будет соотноситься с одними и теми же референтами на протяжении всего текста; главное свойство фокуса как раз и состоит в перемене фокуса. Таким образом, вполне может оказаться, что в поверхностной структуре текста специфическими средствами обозначаются не сами фокализованные элементы как таковые, а лишь перемена фокуса. Так, в начале текста мы можем поместить в фокус «Джона», потом перенести фокус на одно из имеющихся у него в настоящий момент свойств, например на его «болезнь» (или, скорее, на тот факт, «что он болен»), затем на последствия этого положения вещей, а именно на то, «что он лежит в постели», «что у него был доктор» и «что он не сможет прийти сегодня вечером». Все это значит, что здесь, как и раньше, понятие фокуса совпадает с понятием «логического предиката», «ремы» или скорее с пропозициональным понятием «интродукта», обозначающим «отсылку к новым фактам», и выражается в предложении либо ремой, выполняя грамматическую функцию логического предиката, либо другими средствами (начальной позицией под ударением, эмфатическими конструкциями и т. п.).

4.4. Из предыдущих рассуждений можно вывести следующие заключения относительно понятия фокуса:

(а) можно различать прагматическое и семантическое (референциальное) понятия фокуса;

(б) можно различать понятия локального фокуса (внут-рисентенциального) и более общего (относящегося ко всему разговору или тексту);

(в) фокус, как он здесь рассматривался, относится к теории референции, а не к грамматике в узком смысле слова;

(г) фокус, как он здесь рассматривался, является рефе-ренциальным аналогом таких понятий, как «рема» или «логический предикат», и совпадает с ранее рассматривавшимся понятием «интродукта»;

(д) фокус существенно пропозиционален; фокализуются факты, а не отдельные объекты или их свойства;

(е) в более узком понимании понятие фокуса относится к тому подмножеству информации, вводимой в рассмотрение при произнесении предложения, которое является необходимым для понимания последующих предложений (т. е. является их пресуппозицией, вводимой в предшествующей части текста).

322

Эти выводы не содержат ничего особенно нового, но они

по крайней мере проясняют, каковы возможные понимания и теоретические применения термина «фокус». Мы считаем также (и уже высказывали это ранее), что адекватная семантическая теория фокуса должна основываться на эмпирической теории внимания, процессов обработки информации и процессов фокализации.

4.5. Возможна еще одна интерпретация понятия семантического фокуса, связанная на этот раз с понятием «перспективы». Ею мы теперь и займемся.

Выше было показано, что фокус является по существу пропозициональным явлением, т. е. обусловливает отсылку к некоторым фактам. Кроме того, подчеркивалось, что лингвистически более интересным представляется явление перемены фокуса, рассматриваемое как операция над актами референции. Утверждение, что в каждом предложении мы сообщаем что-то о «новых фактах», представляет собой основной постулат теории коммуникации, поэтому понятие фокуса, определяемое как референциальный (или даже прагматический) аналог понятия «логического предиката» или «ремы», не вызывает большого энтузиазма. Не добавляет оно почти ничего нового и к нашим исследованиям регулярных различий между предложениями и последовательностями предложений. Более заманчивым было бы предположение, что перемена фокуса автоматически влечет за собой «переход к новому предложению», поскольку при том определении фокуса, которое было дано выше, одно составное предложение может содержать более чем один фокус. Поставив это понятие во взаимосвязь с проблемами противопоставления предложение/последовательность предложений, мы тем самым перекинем необходимый мостик между этими проблемами и прагматическими аспектами понятия фокуса.

Понятие фокуса в интересующем нас сейчас смысле можно рассматривать как одну из семантических характеристик противопоставления предложение/последовательность предложений. Для иллюстрации этого подхода приведем несколько примеров:

(95) My brother is in the navy. One day he had a terrible accident. (. . .)

«Мой брат служит во флоте. Однажды он попал в ужасную переделку. (. . .)»

1Г

823

06) We arrived late in New York. The following day we

visited uncle Tobias.

«В Нью-Йорк мы приехали поздно. На следующий день

мы навестили дядю Тобиаса».

(97) Yesterday I dreamt that I was attacked by a dragon. When I awoke (. . .)

«Вчера мне снилось, что на меня напал дракон. Когда я проснулся (. . .)»

(98) No thank you. I do not like peaches. I do not like fruit at all. «Нет, спасибо. Я не люблю персиков. Я вообще не

люблю фрукты».

(99) After my parents had left, the party got really exciting. «После того как мои родители ушли, вечеринка стала по-настоящему интересной».

(100) Before the party got really exciting, my parents had left.

«Прежде чем вечеринка стала по-настоящему интересной, мои родители ушли».

По-видимому, можно утверждать, что последовательности типа (95)—(98) не могут быть заменены одним предложением без существенного изменения их смысла. Причина этого, как кажется, в том, что, переходя к новому предложению, мы меняем фокус повествования. Так, в (95) перемена фокуса заключается в переходе от более общего референта (общего положения вещей) к некоторому более конкретному событию, имеющему место в рамках данного положения вещей. В (96) — примере, который в слегка измененном виде мы уже рассматривали выше, см. пример (40) — перемена фокуса состоит в переходе от описания событий одного дня к описанию событий следующего дня. В (97) сначала референтом являются события из мира снов, задаваемого предикатом «спать», а затем — события реального мира («Я проснулся...»). Наконец, в (98) происходит естественный переход к новому предложению с целью мотивировки речевого акта отказа. Подобным же образом следующий переход к новому предложению в (98) необходим для утверждения более общего факта, служащего мотивировкой конкретного факта «моей нелюбви к персикам». Легко видеть, что во всех этих случаях перемена фокуса происходит одно

временно с переменой возможного мира, где происходят факты, о которых идет речь. Это может быть: переход от более или менее «общего» мира (или от более или менее длительного периода) к более частному (определенному моменту времени или конкретному событию), и наоборот, от некоторого частного мира к множеству миров (обобщение);

переход от одного возможного мира к другому, следующему за первым во времени; наконец, переход от реального мира к нереальному (т. е. миру снов, желаний, предположений, воображения и т. п.) или наоборот. Употребление последовательностей предложений в подобных случаях вполне естественно, поскольку каждое предложение должно интерпретироваться в своем собственном возможном мире.

Иначе говоря, факты из разных возможных миров не допускают простого соединения,— подобного тому, которое имеет место при выражении сложного суждения сложным предложением.

Конечно, возможен случай, когда мы описываем факты одного и того же возможного мира (или одного и того же «ряда событий»). В этом случае переход к новому предложению не может быть объяснен никакими семантическими причинами и, следовательно, должен иметь какие-то прагматические (психологические, стилистические) основания. В таких ситуациях, следовательно, можно считать, что семантический фокус остается неизменным и что всякая перемена фокуса влечет за собой переход к новому предложению. Подобные перемены фокуса (и мира) сопровождаются интересными грамматическими показателями, которые мы давно пытались обнаружить: прежде всего самим фактом перехода к новому предложению; затем употреблением предикатов, «создающих миры», типа «сниться», «желать», «надеяться», «намереваться» и т. п.; использованием наречий времени и места, относящихся к предложению в целом, таких, как «на следующий день», «где-то», а также обобщающих выражений типа «в общем», «совсем» и т. п.

Наиболее важными поверхностными показателями перемены фокуса (и мира) являются грамматическое время и вид. При употреблении прошедшего времени в фокусе оказываются прошлые возможные миры, например исторические. Обычно дальнейшее перемещение фокуса на некоторый конкретный прошлый мир происходит не только при Помощи наречий, указывающих на определенный момент

325

времени, типа «вчера» или «в прошлом году», но и при помощи суждений, задающих данный прошлый мир. Так, в (99) задается мир, непосредственно следующий во времени за тем, в котором произошло первое событие, а в (100) — предшествующий тому миру, в котором произошло второе событие. При этом в случае, когда придаточное выражает пре-суппозицию, указания на перемену фокуса отсутствуют;

в противном случае суждение, выражаемое этим придаточным, задает нам некоторый новый возможный мир (и, следовательно, фокус). Таким образом, перемена или установление фокуса производится путем произнесения первого в последовательности или нового предложения, которое, в частности, может быть сложным — в этом случае возможный мир, о котором идет речь, задается придаточным, выполняющим функцию соответствующего фразового наречия, способного устанавливать или менять возможные миры.

Здесь мы сталкиваемся со второй важной функцией придаточных предложений: они могут не только сообщать об уже введенных ранее фактах, выражая тем самым суждения в пресуппозиции, но и задавать тот возможный мир, в котором должно интерпретироваться главное предложение. При этом они могут опять-таки либо выражать пресуппо-зицию, либо нет, причем в первом случае мир, задаваемый содержащимся в них суждением, просто «припоминается» или «отождествляется».

Таким образом, обнаруживается, что введенное нами понятие мира-фокуса тесно связано с пониманием фокуса как ремы или интродукта в узком смысле, согласно которому референтами объектов, находящихся в фокусе, являются факты, которые описываются суждениями, представляющими собой пресуппозиции последующих предложений. Однако есть и существенное различие: в первом случае постановка в фокус—это функция выбора одного или нескольких возможных миров, а во втором — функция выбора фактов. С другой стороны, факты и миры не являются абсолютно разнородными понятиями, более того, они определяются друг через друга. А именно, постановка в фокус некоторого конкретного факта есть в то же время наложение определенного ограничения на то множество возможных миров, в которых должны интерпретироваться последующие предложения последовательности.

Сделать выбор между этими двумя альтернативными интерпретациями понятия фокуса.не так-то просто. Мы долж-

326

ны либо заранее задаться каким-то формальным определе* нием, либо опереться на эмпирические критерии. Некоторые из этих критериев рассматривались нами выше; это:

необходимость перехода к новому предложению и подчиненное положение в придаточном, даже если оно не выражает (непосредственно в тексте) пресуппозицию. Так, между примерами (99) и (100), которые должны интерпретироваться как выражающие одну и ту же последовательность фактов, есть существенное различие, выраженное в их поверхностной структуре: в (99) в «фокусе» несомненно находится тот факт, «что вечеринка стала по-настоящему интересной», а в (100) —«что мои родители ушли», причем в обоих случаях предложения содержат уточнения времени и условий факта, находящегося в фокусе. Продолжением (99) может быть рассказ о том, почему эта вечеринка стала такой интересной, то есть сообщение о дополнительных свойствах более или менее «глобального факта». В «фокусе», таким образом, продолжает оставаться «интересная вечеринка», которая, по-видимому, представляет собой не один отдельный факт, а целый ряд связанных между собой фактов. В этом случае мы получаем понятие фокуса, существенно отличное от простой интерпретации его как «ремы» или «логического предиката» — интерпретации, применимой лишь в масштабе одного предложения (или даже компонента предложения); а именно, здесь мы имеем дело с понятием

Blog

Тойн А. ван Дейк вопросы прагматики текста