Е. Н. Сороченко Ставропольский государственный университет Метапоэтические данные о Жанре романа в рефлексии И. А. Гончарова

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

Е.Н. Сороченко

Ставропольский государственный университет

Метапоэтические данные о Жанре романа

в рефлексии И.А. Гончарова

Размышления об особенностях разных литературных жанров неоднократно появляются на страницах произведений И.А. Гончарова, они содержатся в критических статьях, заметках, очерках писателя, вкладываются в уста героев произведений. Одно из центральных мест в этих рассуждениях занимает жанр романа. Гончаров не только создает романы, но и пытается осмыслить природу этого жанра, его характер, описать процесс создания романа. Споры о том, каким должен быть настоящий роман ведутся на страницах «Литературного вечера», о романе говорят герои «Обрыва» (Райский, Аянов, Козлов). В романе «Обрыв», как отмечает Ю.М. Лощиц, «речь идет еще об одном романе – его собирается писать и даже отчасти пишет, хотя так и не завершает, сам Борис Райский. Причем пишет он не на какую-то постороннюю тему, а о тех же лицах, о которых пишет и автор «Обрыва». Таким образом, перед нами как бы роман в квадрате. Роман, зеркально отраженный в другом романе. Подобный композиционный принцип в истории мировой литературы, насколько нам известно, впервые встречается именно у Гончарова» (6, с. 267).

Тексты, содержащие метапоэтические данные о жанре романа, позволяют лучше понять творчество писателя, определить, какое место занимает жанр романа в рефлексии автора и героя.

Метапоэтика - это «поэтика по данным метатекста и метапоэтических текстов, или код автора (самоописание), имплицированный или эксплицированный в текстах о художественных текстах. Это сильная гетерогенная система систем, включающая частные метапоэтики, характеризующаяся антиномичным соотношением научных, художественных и философских посылок; объект ее исследования – словесное творчество; конкретная цель – работа над материалом, языком, выявление приемов, тайн мастерства, характеризуется объективностью и достоверностью, представляет собой сложную, исторически развивающуюся систему, являющуюся открытой, нелинейной, динамичной, постоянно взаимодействующей с разными областями знания. Одна из составных черт – энциклопедичность» (16, с.16).

В основе творчества любого художника есть текст о творчестве, эксплицированный (метапоэтический текст) или имплицированный (метатекст), который следует эксплицировать.

Структуру метапоэтики И.А. Гончарова можно представить в виде системы текстов, содержащих рефлексию над собственным творчеством и анализ творчества других художников. В данной статье нас будут интересовать только те тексты, которые содержат метапоэтические данные о жанре романа. Это «Предисловие к роману «Обрыв», «Намерения, задачи и идеи романа «Обрыв», «Лучше поздно, чем никогда» - метапоэтические тексты (сепаративный метатекст), в которых отразились эстетические взгляды И.А. Гончарова, обосновывается художественный метод писателя, исследуются собственные произведения с целью обеспечения их адекватного понимания адресатом, и текст романа «Обрыв», в котором присутствуют метатекстовые элементы, позволяющие эксплицировать данные о творчестве художника, о том, как сам И.А. Гончаров рассматривает собственное творчество (иннективный метатекст) и какое место занимает в нем жанр романа.

«Предисловие к роману «Обрыв» было впервые опубликовано в сборнике «И.А. Гончаров. Литературно-критические статьи и письма» (1938), т.е. уже после смерти писателя. В тексте рукописи имеется приписка автора «Уничтожить (ноябрь 1869). Было написано это предисловие к отдельному изданию «Обрыва», но осталось ненапечатанным. Его следует изменить и вообще переделать» (5, с.514). Статья «Намерения, задачи и идеи романа «Обрыв» впервые увидела свет в журнале «Русский вестник», 1895, №1. Время написания статьи исследователи, в том числе А.П. Рыбасов, относят к 1876г., на основании следующих строк автора: «Реформам всего 15, а иным 10 лет отроду» (5, с.518). Критические заметки «Лучше поздно, чем никогда» впервые были опубликованы в 1879 г. Многое для этих заметок Гончаров взял из «Предисловия» и из критической статьи «Намерения, задачи и идеи романа «Обрыв»: «Этот критический анализ моих книг, - писал он, - возник из предисловия, которое я заготовил было к отдельному изданию «Обрыва» в 1870 году, но тогда, по сказанным в этом очерке причинам, не напечатал. Потом в 1875 году я опять возвратился к нему, кое-что прибавил и опять отложил в сторону» (5, с.511). Таким образом, сам И.А. Гончаров рассматривает эту работу как возможное «предисловие» к своим романам при их переиздании.

Исследуя собственное творчество, в статье «Лучше поздно, чем никогда» И.А. Гончаров пишет о предложенном им анализе следующее: «Я только желаю, чтоб они знали, как я смотрю на свои романы сам, и приняли бы его, как мой личный ответ на делаемые мне вопросы, так чтоб затем не оставалось уже, о чем спрашивать у меня самого» (5, с.66).

Основные положения, изложенные в этой метапоэтической работе, сводятся к следующим смысловым соотношениям, опирающимся на триаду номинаций: писатель – роман – тип. Первый член данной триады – «писатель» в тексте критических заметок И.А. Гончарова имеет синонимы «художник», «романист». Лексема «художник» на основании ее частой встречаемости и повторяемости, а также в связи с тем, что она отражает основные категории авторского мышления, может быть отнесена к ключевым словам метапоэтического текста И.А. Гончарова. Лексико-семантическое поле (ЛСП) «писатель» представлено следующими лексическими единицами: словами-терминами (очерк, предисловие, тема, анализ (критический), роман, идея, роды и виды (искусства), герой, реализм, неореализм), словами, связанными с литературной деятельностью, указывающими на ее орудие (перо), результат (сочинения), процесс (печатал, пишу). Единицы данного поля в тексте имеют синонимы, характеризующие литературную деятельность как художественное творчество и связанные с соотношением писателя и художника, так как, с точки зрения И.А. Гончарова, «истинный писатель – всегда художник»: роман – картина (жизни), творчество – живопись, перо – кисть.

И.А. Гончаров описывает литературное творчество с помощью слов и словосочетаний, заимствованных из сферы изобразительного искусства: образы, картины, портреты, пейзажи, рамка, колорит, яркость кисти, способность рисовать, переливы света, красок, позируют в сценах, краски момента, кладу на бумагу, штрих (русской жизни), огромное полотно. В связи с этим второй член триады номинаций – «роман» в метапоэтическом тексте И.А. Гончарова понимается как «картина» (роман – это «картина» жизни).

Метапоэтический термин «типы» соотносится с терминоидами «зеркала», «отражение», «подобие». Гончаров рассматривает своих героев типологически, как «одно лицо». Их объединяет в целое не внешнее сходство, а внутренние процессы, которые сходятся в точке «перерождение». Типы писатель понимает как «зеркала, отражающие в себе бесчисленные подобия – в старом, новом и будущем человеческом обществе» (5, с.108).

Главное в тексте внешне выражается в виде формул, эссенций, обобщающих сказанное.

Примером иннективного метатекста служит текст романа «Обрыв». В огромном текстовом пространстве романа «Обрыв» метатекстовый характер носит авторский комментарий к речи героев, основывающийся на лексических единицах, связанных с говорением, речью (металексемах типа «сказал», «промолвил»), метакомментарий, содержащийся в речи самих героев, толкование слов, оценка языковых единиц. Переплетаясь, метатекстовые ленты образуют общий метатекст текста, входящий в общую структуру текста (1, с.404).

Как отмечает А.Г. Цейтлин, «в «Обрыве» Гончаров сохранил повествование от своего собственного лица, но совместил это авторское повествование с образом Райского, косвенно являющегося рассказчиком обо всем, что произошло <…> образ Райского сразу определяется не только как образ героя, но и как образ человека, всей своей жизнью готовящего материал для самого романиста, как образ его неудачливого предшественника. «Я не живу, я только вижу жизнь, а не участвую в ней, вижу затем, чтобы срисовать ее» (11)

Райский смотрит на свою жизнь, как на роман. Он не только планирует написать роман, но и говорит об особенностях этого жанра. Высказывания Райского о тексте, о своем будущем романе, представленные в «Обрыве», во многом изоморфны точке зрения И.А. Гончарова, отраженной в статье «Лучше поздно, чем никогда».

Райский признается Аянову, что собирается писать роман:

- …Знаешь что, Аянов: у меня давно засела серьезная мысль – писать роман. И я хочу теперь посвятить все свое время на это. <…> Ты не смейся и не шути: в роман все уходит – это не то, что драма или комедия – это, как океан: берегов нет, или не видать; не тесно, все уместится там <…> Я буду писать роман, Аянов. В романе укладывается вся жизнь, и целиком, и по частям (2, с. 41-42).

В представленном фрагменте герой рассуждает об организации романа. Слово «роман» имеет значение ‘повествовательное произведение со сложным сюжетом и многими героями, большая форма эпической прозы’, а «океан» - ‘весь водный покров Земли, окружающий материки, острова’. Оба слова сближаются в данном контексте семами ‘вместительность’, ‘огромное пространство’.

Роман в романе – это текст о творчестве, фигура на фоне разворачивания романа. Выражения «пришла мысль», «программа романа» - метатекстовые ленты, в которых герой на фоне жизни выделяет некую фигуру, роман.

Изучение метапоэтических данных, представленных в тексте «Обрыва», позволяет увидеть процесс создания романа и выявить ряд особенностей, присущих роману как жанру. Рассмотрим некоторые примеры.

1) Описание процесса создания романа: «Потом со вздохом спрятал тетрадь, взял кучку белых листков и начал набрасывать программу нового своего романа» (2, с. 124).

Для передачи действий Райского, связанных с созданием нового произведения, в романе используется большое количество глаголов соответствующей семантики: «набрасывать», «внес», «прописал», «записывал», «исписал», «чертил» и др.: «Эпизод, обратившийся в воспоминание, представлялся ему чужим событием. Он смотрел на него объективно и внес на первый план в своей программе. Он прописал до света, возвращался к тетрадям не один раз во дню, приходя домой вечером, опять садился к столу и записывал, что снилось ему в перспективе» (2, с. 124). «Сцены, характеры, портреты родных, знакомых, друзей, женщин переделывались у него в типы, и он исписал целую тетрадь, носил с собой записную книжку и часто в толпе, на вечере, за обедом вынимал клочок бумаги, карандаш, чертил несколько слов, прятал, вынимал опять и записывал, задумываясь, забываясь, останавливаясь на полуслове, удаляясь внезапно из толпы в уединение» (2, с. 124).

2) Информация об отношении к роману в описываемый временной период, характеристика жанра.

В «Обрыве» можно увидеть две основные позиции, характеризующие отношение к роману разных персонажей: с одной стороны, серьезное отношение к роману, с другой - понимание его как несерьезного легкомысленного занятия.

Для Райского форма романа представляется наиболее совершенной, позволяющей, «как в зеркале», отражать жизнь: «…в роман все уходит - это не то, что драма или комедия - это, как океан: берегов нет, или не видать; не тесно, все уместится там» (2, с. 41). «…жизнь - роман, и роман – жизнь» (2, с. 214). «Сатира - плеть: ударом обожжет, но ничего тебе не выяснит, не даст животрепещущих образов, не раскроет глубины жизни с ее тайными пружинами, не подставит зеркала... Нет, только роман может охватывать жизнь и отражать человека!» (2, с. 214).

С точки зрения Аянова, написание романа – пустое занятие: «- Серьезная мысль! - повторил он, - ты говоришь о романе, как о серьезном деле! А вправду: пиши, тебе больше нечего делать, как писать романы...» (2, с. 41).

Бабушка также не очень серьезно относится к занятиям Райского: «Что ты все пишешь там? - спрашивала Татьяна Марковна, - драму или все роман, что ли?

- Не знаю, бабушка, пишу жизнь - выходит роман; пишу роман - выходит жизнь. А что будет окончательно - не знаю.

Чем бы дитя ни тешилось, только бы не плакало, - заметила она и почти верно определила этой пословицей значение писанья Райского» (3, с. 199).

3) Требования к объекту изображения.

Исследование метатекстовых данных позволяет выявить и те требования, которые предъявляются к объекту изображения в романе. В качестве примера приведем точку зрения Леонтия Козлова, который дает Райскому совет, о том, что лучше всего изобразить в романе: «Не пиши, пожалуйста, только этой мелочи и дряни, что и без романа на всяком шагу в глаза лезет. В современной литературе всякого червяка, всякого мужика, бабу - все в роман суют... Возьми на предмет из истории, воображение у тебя живое, пишешь ты бойко. Помнишь, о древней Руси ты писал?.. А то далась современная жизнь!.. муравейник, мышиная возня: дело ли это искусства?.. Это газетная литература!» (2, с. 215).

4) Перечисление качеств, необходимых для создания романа

Для того чтобы написать настоящий роман, по мнению Райского, необходим целый ряд качеств:

- …Ты этак, пожалуй, всех нас вставишь...

- Не беспокойся. Что хорошо под кистью, в другом искусстве не годится. Все зависит от красок и немногих соображений ума, яркости воображения и своеобразия во взгляде. Немного юмора, да чувства и искренности, да воздержности, да... поэзии (2, с. 42).

«А это-то и нужно для романа, то есть раздражение. Есть своя бездна и там: слава богу, я никогда не заглядывался в нее, а если загляну - так уж выйдет не роман, а трагедия (2, с. 43).

5) Структура романа

«Он остановился над вопросом: во скольких частях? «Один том - это не роман, а повесть, - думал он. - В двух или трех: в трех - пожалуй, года три пропишешь! Нет, довольно двух!» И он написал: «Роман в двух частях». - Теперь эпиграф: он давно готов! - шепнул он…» (3, с. 418).

6) Указание на некоторые виды романа

исторический роман, который сначала пытался писать Райский: «Тогда Борис приступил к историческому роману, написал несколько глав и прочел также в кружке» (2, с. 90);
психологический роман: «Да, с летами, а потом примирилась бы, привыкла, утешилась - и жила! А теперь умирает, и в жизни его вдруг ложится неожиданная и быстрая драма, целая трагедия, глубокий, психологический роман» (2, с. 123);
семейный роман: « У него перед глазами был идеал простой, чистой натуры, и в душе созидался образ какого-то тихого, семейного романа, и в то же время он чувствовал, что роман понемногу захватывал и его самого, что ему хорошо, тепло, что окружающая жизнь как будто втягивает его...» (2, с. 182).

Таким образом, метапоэтические данные о жанре романа нашли отражение как в собственно метапоэтических работах писателя «Предисловие к роману «Обрыв», «Намерения, задачи и идеи романа «Обрыв», «Лучше поздно, чем никогда», так и в его произведениях, в частности, в романе «Обрыв». В метапоэтике И.А. Гончарова заложены внутренние структуры, дающие возможность понимания его произведений как «картины жизни», наиболее адекватной формой отражения которой является жанр романа.

ЛИТЕРАТУРА

Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике: Лингвистика текста. – М., 1978. – Вып.VIII. – С. 402- 421.
Гончаров И.А. Собрание сочинений: В 8-ми т. – М., 1953.– Т.5. Обрыв.
Гончаров И.А. Собрание сочинений: В 8-ми т. – М., 1954.– Т.6. Обрыв.
Гончаров И.А. Собрание сочинений: В 8-ми т. – М., 1954.– Т.7. Очерки, повести, воспоминания.
Гончаров И.А. Собрание сочинений: В 8-ми т. – М., 1955.– Т.8. Статьи, заметки, рецензии, автобиографии, избранные письма.
Лощиц Ю.М. Гончаров. – М., 2004.
Николаева Т.М. Метатекст и его функции в тексте // Исследования по структуре текста. – М., 1987. – С.133 – 147.
Николина Н.А. Типы и функции метаязыковых комментариев в художественном тексте // Семантика языковых единиц: В 2т. – М., 1996. – Т.2.. – С.178 –180.
Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений / Российская АН; Российский фонд культуры; - 3-е изд., испр. и доп. – М., 1995.
Словарь современного русского литературного языка: В 17-ти т. – М.– Л., 1948–1965.
Цейтлин А.Г. И.А. Гончаров // arov.spb.ru/
Шаймиев В.А. Композиционно-синтаксические аспекты функционирования метатекста в тексте // Русский текст. - СПб.,1996.- 198с.
Шаймиев В.А. Метадискурсивность научного текста (на материале лингвистических произведений). – СПб., 1999. – 281с.
Штайн К.Э. Метапоэтика А.С. Пушкина // Три века русской метапоэтики: Легитимация дискурса. Антология: В 4-х т. Том 1.– Ставрополь, 2002а. – С. 617-626.
Штайн К.Э. Метапоэтика: “размытая” парадигма // Три века русской метапоэтики: Легитимация дискурса. Антология: В 4-х т. Том 1.– Ставрополь, 2002б. – С. 604-616.
Штайн К.Э. Художественный текст в эпистемологическом пространстве // Язык и текст в пространстве культуры: Сб. ст. научно-методического семинара “TEXTUS”. – Вып.9. - СПб. – Ставрополь, 2003. - С. 1. – 26.

Blog

Е. Н. Сороченко Ставропольский государственный университет Метапоэтические данные о Жанре романа в рефлексии И. А. Гончарова

Содержание

5) Структура романа

исторический роман, который сначала пытался писать Райский: «Тогда Борис приступил к историческому роману, написал несколько глав и прочел также в кружке» (2, с. 90);