Уроки и наследие

Вид материала

Урок

Содержание Внеочередной партком Тяжела ты, шапка мономаха

Подобный материал:

• Родины, 3990.87kb.
• Методическая разработка урока семинара по литературе на тему: «Образ Родины в поэзии, 97.22kb.
• М. А. Карпушкин Уроки Мастерства Конспект, 9487.82kb.
• Ценности отечественной культуры, 255.07kb.
• Уроки вдохновения Система К. С. Станиславского в действии, 5884.36kb.
• Бібліотечні уроки для учнів початкових класів екскурсія «Перші кроки до бібліотеки», 102.2kb.
• Уроки жизни». (анализ рассказа В. Распутина «Уроки французского»), 48.01kb.
• Духовно-нравственное, 57.31kb.
• Урок литературы в 7 классе. Тема «Уроки достоинства и человечности в рассказе В. Распутина, 26.64kb.
• Зюзькова Т. В. Литературное наследие Сибири, 251.36kb.

ВНЕОЧЕРЕДНОЙ ПАРТКОМ

При социалистической системе управления функции государства распределялись между "тремя китами": Коммунистической партией, советом министров и Профсоюзами. Причем, первый "кит" определял всю политику страны. Правда, существовал еще один, самый главный "кит", но это был чисто "свадебный генерал", который ничего не решал, хотя формально и имел самые большие права - это Верховный Совет СССР.

Такая субординация в руководстве с теми или иными вариациями оставалась незыблемой до уровня производственного предприятия, где происходило перераспределение прав и обязанностей в такой последовательности: руководитель организации, секретарь партийного комитета и председатель профсоюзного комитета. Но, самое главное, вместе с этой трансформацией распределения реальной власти происходило и качественное изменение в подходе при назначении на партийный "трон".

Если выборы первого лица страны - первого секретаря ЦК КПСС происходили по своим, известным синклиду власти, правилам в жесткой борьбе за кресло лидера, то совсем по другой схеме выбирали секретаря партийного комитета. Им становился сотрудник организации, который практически никогда до этого не занимал руководящих административных постов, но пользовался авторитетом и, самое главное, был обычно молод.

Избрание в состав членов парткома не давало особых преимуществ. Работая там и одновременно исполняя свои непосредственные обязанности, человек набирался руководящего опыта. Это была школа, из которой в дальнейшем выходили перспективные организаторы производства. Поэтому, в отличие от высших эшелонов власти, партийная работа была, порой, большой дополнительной нагрузкой. Для тех же, кто кроме инженерной деятельности не видел сферы применения своего потенциала и хотел работать в области избранной профессии, назначение секретарем парткома было даже нежелательным актом. И не все с большой радостью соглашались на этот хлопотливый и ответственный пост. Как пишет в своих воспоминаниях бывший парторг ОКБ Б.И. Губанов, его попытка отказаться от такого поста ни к чему не привела. Заключительная беседа с Главным закончилась словами последнего:

 Это не только мое личное мнение. Быть тебе секретарем или нет - не я решаю. Слово за делегатами конференции. Изберут - будешь работать.
Со своей стороны, в случае твоего избрания, обещаю активную поддержку и помощь.

Существовавшая система выбора партийных лидеров и партийных комитетов обеспечивала на уровне организации создание системы, выражавшей интересы большинства. Партийный комитет, при надлежащем взаимопонимании, был большой силой в руках руководителя организации в процессе проведения технической политики. И в этой ипостаси являлся, несомненно, прогрессивным органом, активно влиявшим в том числе и на политику Главного.

Одним из важнейших вопросов в деятельности партийного комитета была и работа с кадрами, которая немыслима без руководящей роли в ней начальника предприятия.

Многое изменилось за тот небольшой в историческом плане промежуток времени, некоторые уже забыли о своем "коммунистическом" прошлом, но это расширенное заседание партийного комитета в конструкторском бюро помнят до сих пор, оно осталось в памяти всех его участников.

Повестка дня была действительно неординарна - на обсуждение выносился вопрос о соответствии занимаемой должности начальника отдела, отвечавшего за один из сложных участков летной отработки ракет. По существовавшей тогда традиции партком состоял из представителей среднего и низшего звена сотрудников конструкторского бюро, а высший эшелон власти олицетворялся Главным конструктором. При таком подходе партком действительно являлся собирательным умом, отражавшим мнение коллектива.

Сложность рассматриваемого вопроса состояла в том, что речь шла об опытном, несомненно большом специалисте в своей области инженере, имевшем определенные заслуги в ракетной технике, однако бывшем явно не в ладах с самокритичным отношением к своей персоне. Это способствовало развитию синдрома непогрешимости, проявлявшегося, в первую очередь, в гипертрофированно развившемся вкусе поучать, морализовать. Была и еще одна немаловажная деталь: на работу в Днепропетровск он был приглашен лично М.К. Янгелем из конструкторского бюро С.П. Королева и пользовался большим доверием Михаила Кузьмича, в кабинет которого у него была прямая дорога, минуя всех заместителей Главного.

Однако это была лишь чисто внешняя канва возникшей ситуации, ее видимая часть, определявшаяся особенностями характера руководителя. Суть же конфликта была значительно глубже и его скрытая от стороннего наблюдателя сторона была непосредственно и напрямую связана со спецификой отработки ракет в процессе летных испытаний. Дело в том, что начальник отдела возглавлял телеметрическую службу конструкторского бюро, в обязанности которой входило проведение измерений и контроль всех процессов, протекавших в системах ракеты во время ее полета на активном участке траектории и последующего движения отделившейся головной части в плотных слоях атмосферы.

Важность телеметрических измерений и их место в создании новой машины определялись особенностями летной отработки ракет. Создатели ракетной техники, по сравнению с авиационными конструкторами, находятся несравненно в более невыгодных условиях. Опытный образец самолета проходит длительные испытания, включающие взлеты, выполнение заданных фигур, режимов полета, посадки под "руководством" опытнейшего летчика-испытателя, который по своему положению становится связующим звеном между машиной и ее создателями. Именно летчику-испытателю, являющемуся профессионалом высшего класса, доверяют выявить все особенности поведения самолета в процессе его "обучения летать".

"Летная жизнь" конкретной ракеты измеряется минутами, и повторить
ее полет нельзя. В лучшем случае, по остаткам в районе падения можно
попытаться восстановить особенности работы отдельных узлов и агрегатов.

Аварийные пуски при летно-конструкторской отработке новой машины, как показывает практика, обычное явление, и единственным источником информации о работе всех систем борта ракеты являются телеметрические измерения, проводимые с помощью установленных датчиков и регистрирующей аппаратуры.

В этой ситуации роль службы телеметрии необыкновенно возрастает, без нее просто нельзя обойтись, и вместе с тем ее функции являются, по существу, чисто информационными, дающими возможность установить причины ненормальной работы или же выявить неучтенные факторы, возникающие в процессе полета.

Однако, именно в силу того, что держателями информации о работе систем ракеты в полете являлись телеметристы, и они всегда первыми докладывали о результатах полученных изменений, у руководителя сложилось ложное мнение о возможностях своей службы.

Взяв на себя функции последней инстанции в оценке достоверности происходящего на борту ракеты в полете, он невольно встал на позицию, что специалисты службы телеметрии могут анализировать работу всех систем и выдавать рекомендации для устранения обнаруженных недостатков. Тем самым ставился под сомнение факт компетентности разработчиков систем, лучше которых, конечно же, никто не знал особенностей заложенных решений. При таком подходе им отводилась непонятная роль в совершенствовании создаваемой машины.

Позиция непогрешимости и самомнения, что телеметристы лучше всех знают ракету и понимают работу всех ее систем, что именно они проводят отработку, что за ними последнее слово, инициировала в собственных глазах ореол незаменимости. В духе подобных настроений воспитывал руководитель и своих подчиненных, которые тоже все больше утверждались во мнении своей главенствующей роли в летной отработке ракет.

Справедливости ради следует отметить, что подбирать кадры руководитель умел, создав жизнеспособный энергичный коллектив, практически полностью состоявший из молодых специалистов. На какой-то период у него на поводу оказался и Главный конструктор.

Сложившаяся на первых порах традиция, переросла в правило: при обсуждении результатов очередного пуска телеметристы не только докладывали о том, что произошло в полете, но предлагали (фактически подменяя проектантов и конструкторов), что и как делать. Сложившаяся ситуация негативно сказывалась на ходе дальнейшей отработки систем.

Таково было истинное положение дел, которое в конечном итоге определяло атмосферу, царившую на заседании партийного комитета. Это и было поставлено в вину руководителю службы телеметрии. Кроме того, выступавшие единодушно отмечали заносчивость, грубость, игнорирование чужого мнения, менторский тон, неумение работать с людьми, давшие бурные всходы на почве переоценки своей личности. Все это отрицательно сказывалось не только на работе внутри своего коллектива, конструкторского бюро, но и со смежниками, создав в конце концов определенную ситуацию отторжения.

Но на защиту обсуждавшегося решительно встало руководство конструкторского бюро в лице Главного и его заместителей. Сложность рассматриваемого "дела" определялась еще и тем, что к имяреку благоволил Оборонный отдел обкома партии, явно поддерживая своим "теневым" мнением. А в то время эта инстанция формально по многим параметрам могла "поправить" даже Главного конструктора, во всяком случае играла определенную роль для составления мнения в верхах.

О начале обстановки на заседании и нелицеприятном обсуждении можно судить по отдельным репликам присутствовавших:

 Он же, Михаил Кузьмич, Вас гипнотизирует тем, что медленно произносит слова, чтобы подчеркнуть свою значимость.

 Понимаете, Михаил Кузьмич, в конструкторском бюро есть большая лужа, все ее обходят, а Вы не замечаете.

Как вспоминал впоследствии один из присутствовавших, секретарь партийного комитета позволил себе даже такую фразу:

 Михаил Кузьмич, в конце концов надо быть мужчиной.

В своем выступлении, несмотря на единодушие присутствующих на заседании, Главный остался верен своей позиции и охарактеризовал обсуждаемого как хорошего руководителя и специалиста, знающего свое дело, поставившего службу телеметрии в конструкторском бюро.

 Я спокоен за этот участок работы и своего согласия на снятие не даю - закончил свое выступление Главный.

Обстановка становилась взрывоопасной, такого резкого и открытого противостояния история молодого конструкторского бюро еще не знала. Подводя итоги эмоциональной и нелицеприятной дискуссии, секретарь партийного комитета Б.И. Губанов закончил предельно остро:

 Михаил Кузьмич! - обратился он к Главному. - Терпение у коллектива

достигло критической точки. Мы долго возились с товарищем, выслушивали бесконечные на него жалобы, сыпавшиеся со всех сторон. Было достаточно времени оглядеться, чтобы не поставить себя вне коллектива. Если Вы не даете своего согласия, то я вынужден поставить вопрос на голосование парткома, членом которого Вы являетесь. Пусть партком принимает решение.

Сложившуюся ситуацию после заседания один из острословов определил достаточно точно: "Стали козлы со слонами бодаться". Председательствующий же, сформулировав предложение, объявил, что голосуют только члены парткома.

В напряженной тишине все, принимавшие участие в судьбе обсуждавшегося руководителя, медленно, но решительно подняли руки и, не шелохнувшись, с замиранием сердца ждут - как поведет себя Михаил Кузьмич. А он вынул носовой платок (было жаркое лето), медленно вытер пот со лба и тоже поднял руку. В результате получилось, что решение принято единогласно.

Какие чувства боролись в этот момент в душе первого лица организации? По всему было видно, как нелегко ему давалось это решение. Но он поборол себя. И это была победа, и прежде всего - победа Главного, и не только над самим собой. Это был и глубоко осознанный акт человека, сумевшего в острой ситуации стать выше собственных амбиций и тем самым еще больше укрепить свой авторитет в глазах сослуживцев, который зижделся на приоритете коллективного перед личным. Конечно, он мог затянуть решение вопроса о снятии руководителя телеметрического подразделения и тем самым сбить накалившиеся страсти. Но Михаил Кузьмич, как никто другой, умел считаться с общественным мнением, мнением большинства. Всегда и при всех обстоятельствах оно было для него законом.

Перед новым молодым руководством службы в условиях нараставшего объема измеряемых величин, характеризующих работу систем ракеты в полете, сформулировали четкую задачу: телеметристы должны выдавать качественную и в необходимом объеме достоверную информацию об измеряемых параметрах с учетом возникающих замечаний, сравнивать ее с другими машинами, но не ставить диагноз, а тем более навязывать рекомендации, кто, что и как должен делать. Анализ летных испытаний - это коллективный труд всех разработчиков систем, а не одного подразделения. Доработкой конструкции должны заниматься специалисты по принадлежности узлов, ибо лучше их никто это не может сделать.

Дальнейшая работа коллектива по новым проектам показала незыблемость общеизвестной истины: свято место пусто не бывает. "Обезглавлен-ный" коллектив, несмотря на все усложнявшуюся тематику, в обстановке

"оздоровленного" микроклимата успешно решал задачи, связанные с получением и обработкой телеметрической информации, записываемой при пуске ракет, без которой невозможен анализ проведенных летных испытаний.

Но как показали дальнейшие события, это не был финал истории с кадровыми перестановками в отделе телеметристов. Закончилась она только для возмутителя спокойствия. Ему поручили новый участок работы - организовать подразделение, занимающееся измерениями и изучением вибраций элементов конструкций. Опальный начальник отдела, получив хороший жизненный урок, успешно (в профессиональных возможностях его никто не сомневался) поставил новое дело.

Вопрос же о том, кому быть новым руководителем подразделения, оказался не таким простым. Дальнейшее развитие событий показало, что история конфликта Главного с коллективом имела второй акт, на протяжении которого во главе отдела телеметристов находился "И.О." - исполняющий обязанности.

У М.К. Янгеля имелось свое мнение по кандидатуре на важнейший участок экспериментальной отработки ракет. На примете был очень энергичный молодой инженер. Но скажем откровенно: его технический уровень оставлял
желать лучшего. А вот этого- то вовремя и не успел распознать Главный. Он только знал, что его мнение не находит достаточной поддержки в службе испытателей, а потому и не торопился с новым назначением.

Но время не стояло на месте. Во главе партийной организации конструкторского бюро стал новый парторг - молодой инженер В.Я. Михайлов. Решительный и энергичный, он, зная хорошо все перипетии затянувшегося процесса, от имени партийного бюро просил М.К. Янгеля ускорить решение вопроса.

 И вот наступил день, - вспоминает по прошествии многих лет секретарь парткома, - когда Михаил Кузьмич, решив принять окончательное решение, пригласил в кабинет претендента на должность, работавшего в то время ведущим инженером.

Главный сидел за своим рабочим столом без пиджака. Белая рубашка контрастировала с шоколадным полигонным загаром. Привстав, он сделал дружелюбный жест, пожал руку вошедшего и без обиняков спросил:

 Как, обдумал мое предложение?

 Обдумал и согласен, Михаил Кузьмич.

 Тогда докладывай.

 А что докладывать, все ясно. Оперативный анализ информации во время испытаний, без всякого сомнения, позволит существенно сократить сроки и стоимость отработки изделия.

 Стоп, стоп, дорогой, - явно неудовлетворенный такой поспешностью и легкостью, с которой подходил к столь серьезному делу энергичный претендент, - остановил его Главный. - Я рад, что в постановке задачи мы с тобой единомышленники. Но прежде всего хотелось бы услышать предложения, как лучше в конструкторском бюро организовать постановку оперативной диагностики.

 Докладываю. Вот структурная схема, штатное расписание, проект положения о службе телеметрии.

Главный пододвинул к себе бумаги и, быстро взглянув на них, спросил:

 Не много ли запрашиваешь?

 Думаю, даже маловато, но на большее не решился.

 А какие предложения по людям? Персональная расстановка есть?

 Есть, Михаил Кузьмич.

 Оставь бумаги. Я с ними поработаю. Будь на месте, возможно, ты мне понадобишься.

И сразу по внутреннему селектору пригласил к себе испытателей. Через несколько минут в кабинет вошли заместитель главного конструктора по испытаниям ракет В.В. Грачев и ведущий специалист по телеметрии, тот самый

"И.О.", который успешно выполнял свои временные обязанности.

 Так что, укрепляем телеметрическую службу? - обратился к вошедшим главный.

 Нужное дело, Михаил Кузьмич. Однако Ваше предложение по кандидатуре нового руководителя многими не воспринимается, - ответил его заместитель.

 Непонятно. Поясните, чем не угодил.

 Михаил Кузьмич, в вопросах телеметрии у кандидата нет, к сожалению, должной технической подготовки. И потом, настораживает одна черта его характера. Не в меру любит власть.

 Может тебе она мешает? - отреагировал, усмехнувшись, Главный.

 Все в меру.

 Преувеличиваешь, дорогой. Ловлю себя уже не раз, что моя мягкость против меня же и оборачивается.

 Может быть, Михаил Кузьмич.

Наступила неловкая пауза. Главный явно не ожидал такого поворота.

Переведя взгляд на хранившего до сих пор нейтралитет "И.О.", как бы спросил:

 Ну, а что ты, молчун, тоже против?

 Михаил Кузьмич, - пытаясь прервать невольно возникшую неловкую паузу, выдавил из себя "И.О.", - я согласен с Виктором Васильевичем. Из одной крайности мы бросаемся в другую. Какой смысл подчинять службу человеку, который в нашем деле, простите, ни "гу-гу". Ведь речь идет не о назначении командира роты измеренцев, а о руководителе ансамбля телеметристов. Тут нужен знающий технический дирижер.

 Да, да, дорогие мои, вот где боком вылезает моя терпимость. Разбаловал я Вас.

 Михаил Кузьмич. Будь на вашем месте другой человек, мы, возможно бы, и промолчали. Вам же говорим, как думаем. По делу согласны. Надо усиливать роль службы телеметрии. По начальству... Впрочем, решайте. Если будет приказ на вашу кандидатуру, будем поддерживать и его в новой роли, выполняя решение Главного, - резюмировал мнение коллектива заместитель
М.К. Янгеля.

 Умно очень. Штаны поддерживать помогать, когда сами уже пуговицы отрезали, - думая о чем-то своем, пробурчал Главный. - Ладно. Наговорились. Вы свободны. Спасибо за откровенность.

Михаил Кузьмич, когда вышли испытатели, непроизвольно взглянул в окно и невольно отметил, что с утра такое ясное небо заволокло тучами.

 Видно, к дождю, - как бы между прочим промолвил он, потирая ноющую ногу.

От утреннего хорошего и бодрого настроения не осталось и следа. На Главного конструктора навалилась тяжесть досады, раздумье. Было о чем подумать и мне, секретарю парткома...

Развитие событий показывало, что принятое решение, не скрепленное делом, ничего не стоит.

Пробежали в ожидании для заинтересованных сторон несколько дней, в течение которых Главный предпринял шаг, оставшийся достоянием только двух человек. А произошло следующее.

В телеметрическую службу неожиданно позвонила секретарь и передала инженеру В.Д. Кудину, что Михаил Кузьмич приболел и поэтому просит зайти к нему в гостиницу.

Инженер был крайне удивлен, он не был руководящим работником, приближенным к начальнику предприятия, и не мог догадаться о причине вызова. Но приказ есть приказ, да и идти-то совсем рядом, так как гостиница находилась невдалеке.

Робко постучав в дверь и получив разрешение, он в нерешительности (зачем потребовался "самому"?) вошел в комнату. Главный дружелюбно поприветствовал его и сразу спросил (было время обеденного перерыва)

 Ты обедал?

Получив утвердительный ответ, предложил сесть и выпить рюмку коньяка. Это как-то сразу сняло напряжение - слишком уж неординарной была для рядового инженера ситуация.

 Ты знаешь, зачем я пригласил тебя? - доверительно начал Михаил Кузьмич. - Я долго думал и все же, как ты знаешь, решил подписать приказ о снятии начальника отдела. Это не моя прихоть, более того, очень не хотел этого, но меня поставили в такие условия, буквально задавили, что вынужден это сделать. Однако, прежде чем окончательно принять решение, думаю посоветоваться с тобой. Не можешь ли ты мне помочь? Как ты думаешь, кто, по твоему мнению, мог бы возглавить отдел?

Инженер, не раздумывая, назвал фамилию "И.О."

Главный сразу как-то оживился:

 Ты знаешь, снимаемый начальник отдела в качестве своего преемника назвал мне эту же кандидатуру. И после некоторой естественной паузы:

 На том и порешим. Пусть будет так.

Поблагодарив инженера за помощь при решении трудного вопроса, Главный отпустил его. Но почему выбор "советчика" пал именно конкретно на этого инженера? Оказалось, что он запомнился М.К. Янгелю как автор альтернативного предложения во время памятного обсуждения состояния дел в одном из секторов отдела телеметрических измерений, на котором присутствовал Михаил Кузьмич.

На следующий день был объявлен приказ о назначении бывшего "И.О." полноценным руководителем службы измерений. Работа пошла в гору.

Совсем в другом духе развивались события, когда, опять же по инициативе партийного бюро, был поставлен вопрос о соответствии должности начальника отдела, в ведении которого находилась секретная документация. Занимал ее человек, уволенный из органов госбезопасности. Было очень много сигналов, в которых все характеризовали его как преисполненного чувства важности собственной персоны на столь ответственном посту по охране государственной тайны. Именно он подготовил приказ на лишение инженера, решившего покинуть ряды ВЛКСМ, права пользования секретными документами.

Не понял и не воспринял руководитель отдела и критику, прозвучавшую во время обсуждения на заседании парткома, по-прежнему оставаясь при своем мнении и считая, что его методы руководства и взаимоотношений с сотрудниками конструкторского бюро находятся вне обсуждения. А они, между прочим, в одном из выступлений были охарактеризованы как "держимордовские".

Все ждали, что думает по поводу происходящего Главный. А до него уже не раз доходили сигналы о произволе блюстителя секретного режима. Своим же поведением обсуждаемый лишь подтвердил правильность сложившегося мнения.

В своем кратком выступлении М.К. Янгель четко и ясно сформулировал роль и место секретной службы и ее руководителя по охране документации. Заключительные слова лишь выразили общее мнение. Назвав по имени и отчеству обсуждаемого, он сказал:

 ...Мы не можем больше тебя терпеть!

Так был решен еще один кадровый вопрос.

Мнение коллектива для Главного всегда было определяющим и во всех ситуациях - высшим судьей. Особенно в ложных и запутанных, когда личное представление могло оказаться субъективным. Известен случай, когда он подписал приказ об увольнении одного работника, не согласовав, как это было положено, предварительно с профкомом. Встав на защиту обиженного, проф-союзная организация выработала свою резолюцию, в которой оспаривала неправильное решение начальника предприятия. Михаил Кузьмич принял председателя профбюро, внимательно выслушал все доводы и отдал распоряжение отменить свой приказ.

Обсуждаемые ситуации формально можно квалифицировать как коллизии Главного с коллективом. И поведение в них руководителя неадекватно. Но на поверку оно всегда было подчинено только одной цели - интересам дела.

ТЯЖЕЛА ТЫ, ШАПКА МОНОМАХА

Успехи, сделавшие М.К. Янгеля несомненным лидером боевой ракетной техники, давались непросто. Так уж принято, что когда заходит речь о человеке, работающем на переднем крае науки и техники, то на первый план выступают его награды и почетные звания, различного рода торжества, приемы и банкеты, с которыми традиционно связано общественное признание. И, конечно, этапные периоды творческой деятельности, когда приходит озарение и наступает момент истины.

В действительности все ровно наоборот. Моменты официального признания и чествования с вручением наград, вершащие победную реализацию задуманного, тонут в повседневной изнурительной, порой рутинной работе, в процессе которой не только выдвигаются идеи, решаются принципиально новые технические проблемы, рождаются неизвестные до того конструкции и многое другое, что сопутствует творческой деятельности крупного инженера, внедряющего научные и технические идеи века, но и осуществляется постоянная администраторская и организаторская деятельность со всеми вытекающими последствиями, связанными с функционированием крупного коллектива. Несмотря на огромный авторитет М.К. Янгеля не только в кругах полигонных военных специалистов, но и у высшего руководства в лице Главнокомандующих ракетными войсками М.И. Неделина и Н.И. Крылова, главный военный заказчик в лице министра обороны СССР А.И. Гречко не был сторонником и не поддерживал перспективные начинания днепропетровского Главного. И это все на фоне постоянной сложной обстановки, в которой приходилось отстаивать новые направления: непрекращающаяся неравная борьба за заказы с основными конкурентами С.П. Королевым и особенно В.Н. Челомеем, имевшим и после "хрущевского" периода весомую поддержку в лице А.И. Гречко.

Бескомпромиссность в противостоянии с теми, кто не разделял взгляды М.К. Янгеля на развитие ракетной техники, носила порой очень резкий характер и не раз вынуждала идти на крайние меры, добиваясь отстранения от занимаемых должностей ставших тормозом руководителей смежных организаций и осуществлять перестановки в собственном конструкторском бюро.

Сослуживцы всегда видели подтянутого, спортивного сложения Главного с неизменной чисто янгелевской улыбкой, ставшей (как и улыбка Джоконды) хрестоматийной в кругах тех, с кем приходилось общаться. И только наметившаяся сутулость могла для наблюдательного глаза сказать о той тяжелой повседневной работе, скрытой от глаз сослуживцев. А ведь в конструкторском бюро никто практически не знал, какой "букет" недугов - прямое следствие трудного детства и суровых лет военного и послевоенного времени, мучил
Михаила Кузьмича.

Пять инфарктов за днепропетровский период жизни М.К. Янгеля - такова цена подвижнического труда на ниве ракетной техники.

Несомненно, болезни Главного усугублялись обстоятельствами личной бытовой неустроенности, связанной с кардинальным изменением места работы.

Семья не захотела расстаться со столичным образом жизни и переехать по месту работы ее главы, оставшись в Москве. В результате - существование без близких, на правах командированного в бесконечных переездах по треугольнику Днепропетровск-Москва-Полигон. Жена руководителя такого масштаба должна быть не только спутником, но и помощником, делить ежедневно "тяготы быстро текущей жизни", а может и раствориться в ней. История знает много таких примеров самопожертвования.

Все это создавало человеку, казалось, облеченному высшим государственным доверием, атмосферу постоянного нервного напряжения, обстановку одиночества, практически без дома и комфорта. Создав огромный работоспособный дружный творческий коллектив, оставаясь его признанным глубокопочитаемым лидером, Главный конструктор оставался практически одиноким. Заканчивая поздним вечером напряженный изнурительный рабочий день, сослуживцы отправлялись к своим домашним очагам, а он - в неуютную "холостяцкую" гостиничную квартиру.

Уезжая на новое место работы, обещал наладить дело, подготовить смену и вернуться через несколько лет. Срок пребывания пришлось продлить в связи с важнейшей государственной задачей - созданием первой межконтинентальной баллистической ракеты на высококипящих компонентах топлива - Р-16. Трагедия на полигоне находит резонанс в семье. Снова приходится отложить возвращение домой. Он должен довести дело до конца. Не выполнено уже не первое обещание. Впереди же новые идеи, новые задачи, на основе которых должен быть создан мощный ракетно-ядерный щит страны для обеспечения мира на планете в сложные шестидесятые годы. И возвращение в Москву так и не состоится. Интересы Государства для М.К. Янгеля всегда были выше любых других.

Смелый и решительный в претворении принятого решения, бескомпромиссный в сложных жизненных коллизиях, не терявший чувства высокого
человеческого достоинства на любом уровне, он был, как это не может показаться странным, слабым, по отношению к себе, не мог во внеслужебной обстановке порой справится с собой и в этом была его трагедия. В результате психологический надлом со всеми вытекающими последствиями и прежде всего, потеря сна. Без "стимуляторов" не обойтись, появилась тяга к "коньячным разгрузкам". И как следствие, неконтролируемые поступки. "Аборигены" конструкторского бюро и сегодня помнят знаменитые "пирожковые разборки", когда Главный конструктор ловил в коридоре молодежь, поедавшую в рабочие утренние часы продававшиеся тут же пирожки и бутерброды, и учинял нарушителям трудовой дисциплины публичные разносы. По форме вроде бы все было правильно. Сотрудники же реагировали на это своеобразно. Улыбаясь, они комментировали: "не царское" это дело.

Были и другого характера подобные "не царские" акции. Так, однажды
Михаил Кузьмич назначил совещание в нерабочую субботу и, проходя мимо раздевалки, увидел в ней всего лишь одно пальто. Оно, как выяснилось потом, принадлежало рядовому инженеру. Остальные все были рангами повыше, а посему разделись, где посчитали удобней. Войдя в приемную, он первым делом спросил у секретаря:

 Что, еще никто не пришел?

Получив ответ, что его уже ждут, Главный вошел в кабинет. И когда увидел всех сидящими за столом заседаний, вдруг взорвался:

 А где вы разделись? На вешалке только одно пальто. Что, все остальные предпочли кабинеты? Только у Главного есть эта небольшая привилегия. Остальные должны пользоваться раздевалкой. Прошу об этом помнить.

Конечно, все почувствовали себя в этой ситуации крайне некомфортно. Но, надо сказать, что слишком велико было уважение сотрудников к своему Главному, слишком велик был его авторитет. Поэтому они с должным пониманием относились к появившимся подобного рода проявлениям неуравновешенности своего руководителя. Прекрасно осознавая насколько непростая у него жизнь, и как он предан своему делу, как мудро ведет коллектив от успеха к успеху, они даже во многом сочувственно воспринимали подобные инциденты и посему не держали ни "дули в кармане", ни "камня за пазухой". Не все было спокойно на "Олимпе". Поводов находилось предостаточно и, в первую очередь, связанных с выбором основного направления работ. Потерпев неудачу в попытке создания носителей для большого космоса, Главный все внимание сосредотачивает на боевой жидкостной ракетной тематике. В то же время в коллективе возникают сильные тенденции, направленные на развитие новых направлений, связанных с проектированием малых спутников Земли и созданием твердотопливных двигателей. В этой связи в структуре конструкторского бюро происходят преобразования, связанные с организацией новых подразделений. Обстоятельства требуют произвести и кадровые перестановки. Забота о преемственности в деятельности конструкторского бюро требует выдвижения перспективных молодых заместителей.

Оценивая сложившуюся обстановку и пытаясь не допустить возникновения конфликтных ситуаций в разговоре с директором завода А.М. Макаровым,
Михаил Кузьмич откровенно заявляет:

 Зачем они - рвутся в бой? Я уже больной человек, и сейчас, как никогда раньше, мне крайне необходимы верные помощники и товарищи, которые смогли бы достойно продолжить мое дело.

Прекрасно осознаю свои недостатки в этой ситуации, не могу смириться, когда бьют лежачего. Что им еще надо?

Между тем стычки между лидерами принимают тот уровень, который может обернуться против конструкторского бюро.

 В партком, - вспоминает бывший в то время его первым секретарем
В.М. Михайлов, - стали поступать тревожные сигналы: становится невозможно работать, не успеет Главный, приняв решение, уехать в командировку, как они отменяются. Это создавало крайнюю нервозность во взаимоотношениях в среде руководителей подразделений. И высказывались настойчивые предложения:

 Секретарь, принимай решение.

Посоветовавшись с членами партийного комитета, секретарь берет ответственность на себя и приступает к решительным действиям - пишет письмо в Москву министру С.А. Афанасьеву, в котором, подробно обосновав создавшуюся ситуацию, попросил приехать в Днепропетровск и на месте при необходимости принять соответствующие кадровые решения.

Как стало известно впоследствии, о сложившейся обстановке были хорошо осведомлены в ЦК партии. И когда министр поставил в известность руководство оборонного отдела ЦК о поступившем письме, то оно оказалось последней каплей в чаше терпения. Все ясно понимали, что под удар может быть поставлена судьба конструкторского бюро, судьба перспективного коллектива. Решение однозначно: хватит терпеть такую обстановку, надо разводить конфликтующие стороны. Поэтому министр не заставил себя долго ждать. В конструкторском бюро он появился крайне раздраженным и сразу же высказал Михаилу Кузьмичу:

 Кто у тебя парторг. М...к, мне письма пишет.

Затем, не теряя времени, С.А. Афанасьев предварительно провел несколько неофициальных встреч с руководителями различного ранга, при этом демонстративно минуя парторга, хотя последний был не только автором письма, но по негласным канонам того времени, имел решающий голос в подобных вопросах. На официальное заседание были приглашены все заместители Главного, секретарь парткома и заведующий Оборонным отделом областного комитета партии. Не в силах скрыть раздражения, вызванного историей с письмом, открывая встречу, министр приняв позу неосведомленного, демонстративно разыграл примитивную сцену. Обратившись как бы ко всем присутствующим, спросил:

 Ну, кто тут из Вас писал письмо?

А затем стал поочередно опрашивать мнение всех присутствовавших. Цель разговора одна - сколько можно не понимать друг друга? Кто-то должен уйти? И министр принял решение: в большом деле тылы должны быть крепкими. По результатам совещания состоялись кадровые выводы. К руководству конструкторского бюро были привлечены молодые перспективные работники, проявившие себя в первую очередь на административной ниве. И это был большой урок для всех присутствующих. Вопрос не в том, кто ушел с дороги. Настоящий успех приходит тогда, когда воз тянут в одну сторону. Таков был смысл принятого решения, и это почувствовали все.

Но принятыми решительными действиями Москвы не решался другой, не менее важный и имевший непосредственное отношение к возникшей ситуации вопрос. Жизнь на правах командированного продолжалась. И не неустроенность быта (все свидетельствовало о том, что в жизни Михаил Кузьмич был крайне неприхотлив), а отсутствие семьи, возможность видеть каждое утро горячо любимых детей и общаться с ними - для любого родителя мучительно.

Семейная личная жизнь каждого человека по всем меркам, всегда - тема деликатная и обычно обходится молчанием. Но тем не менее она не оставалась незамеченной сотрудниками конструкторского бюро. Всегда неодобрительно оценивая возникшую ситуацию, сослуживцы при всех обстоятельствах полностью были на стороне Михаила Кузьмича. Показательно, что даже по прошествии десятилетий, они часто вспоминая ушедшие в историю времена, невольно обращаются и к этому вопросу. Ведь Главный живет до сих пор в сердцах и умах многих из тех, кто бок о бок трудился рядом, деля радость побед и горечь поражений.

Одиночество настолько омрачало жизнь Главного, что он в достаточно корректной форме поделился обо всем со ставшим ему достаточно близким человеком парторгом В.Я. Михайловым.

Вот они превратности "быстротекущей жизни", жизненные коллизии во всех их предсказуемых проявлениях. Сильная личность, человек, который владеет думами сотен и тысяч людей, к которому обращаются и доверяют свои самые интимные и житейские проблемы работники конструкторского бюро и который помогает своим мудрым советом и конкретными действиями выбраться из них, сам оказывается беззащитным и беспомощным, когда обстоятельства касаются лично его самого.

В один из приездов жены в Днепропетровск М.К.Янгель приглашает
В.Я. Михайлова к себе в гости. И молодой партийный руководитель, сам еще не имеющий достаточного жизненного опыта, решает не упустить свой шанс и попытаться вызвать на откровенность И.В. Стражеву.

О том, как протекала и насколько удалась эта необычная миссия по такой тонкой и пикантной жизненной проблеме, в которой соотношение участвующих сторон по всем параметрам вписывалось в известную сентенцию, когда "яйца учат курицу", вспоминает сам ее инициатор.

 Жена Янгеля небольшого роста, простая, собранная, внимательная к собеседнику. Кузьмич рядом с ней смотрелся великолепно. Лучистый, высокий, домашний и одновременно праздничный.

 Какая чудесная пара, - подумал я.

За чашкой чая разговор быстро перешел к обсуждению столичных новостей, которые с собой привезла Ирина Викторовна. Михаил Кузьмич удалился на кухню помогать домработнице.

 Ирина Викторовна, извините меня, - решив приступить к делу, начал я. - Сто раз задавал себе вопрос: имею ли я право вторгаться в Вашу жизнь с
Михаилом Кузьмичом, и все же хочу спросить:

 Почему Вы не здесь? Не рядом с ним?

Сразу стало как-то проще. По всему чувствовалось, что она сама ждала этого разговора. Возможно, хотелось объяснить прежде всего себе, а потом уже другим, почему она не рядом с мужем. Где-то в душе, по всему было видно, эта умная женщина понимала, что суд людей не на ее стороне.

 Да, Ирина Викторовна, - после невольной паузы продолжил я, - именно это и хотел у Вас спросить. Михаила Кузьмича в свободные минуты уже не спасают ни рыбалка, ни охота. Он всеми мыслями уходит в свою семью. В конце концов его страшная болезнь прогрессирует вследствие одиночества. Как я понимаю, будь Вы рядом, ему бы не потребовались лекарства, врачи.

 Владимир Яковлевич, - медленно начала она, - Вы слишком молоды и мне трудно ответить на Ваш вопрос так, чтобы быть понятой до конца. Страшусь это сказать вслух, но нас, женщин, еще никто не смог до конца понять. Мы сами порой себя пугаемся. Понимаю, нескладно получается. Но особенно сейчас, когда Миша стал знаменит и известен на всю страну, я боюсь быть рядом именно здесь. Кажется, что тогда я его потеряю навсегда. Ведь я начну каждый день ревновать его к работе. И потом, Владимир Яковлевич, поймите меня как человека. Я доктор технических наук, профессор, у меня большая творческая жизнь. Боюсь себя опустошить. Не уверена..., - оборвав вдруг фразу, замолкла она.

 Вы же знаете, что у нас в университете есть специальный физико-технический факультет, где работают многие известные ученые и, в первую очередь, из конструкторского бюро, - пытался возразить я. Но Ирина Викторовна не откликнулась на мое предложение. Хранила молчание. По всему было видно, что развивать эту тему она дальше не хотела и обсуждение считала законченным.

 Бог ты мой, вот так разговор получился, - только и успел с тоской подумать я. К такому пониманию жизни в свои тридцать лет я был еще явно не готов. Проклятый бабий жребий! Эмансипация отбирает у нашей прекрасной половины счастье материнства, семьи. Все хотят быть Софьями Ковалевскими. Ради этого детей разучились рожать. От мужей отказываются. Надо же? Поди пойми их. В этот момент, как нельзя кстати, нарушив затянувшееся молчание, из кухни вернулся Михаил Кузьмич. Сразу заметив грустные лица собеседников и поняв причину, он вмешался в разговор:

 Владимир Яковлевич, у нас с Ириной Викторовной все оговорено. Она с ребятами будет ко мне чаще приезжать. Да и я в столице, сам знаешь, не редкий гость. Так выше голову.

Возвращался домой из гостей в раздумье. Не получился у меня разговор с женой Главного. Более того, где-то в душе я даже отступился от Михаила Кузьмича, оправдывая возможность его разлуки с Ириной Викторовной.

 Видать, - думал я, - у таких сильных, властных, неделящихся в жизни, так и случается, и это правда. Как говорится из песни слов не выкинешь, а песни бывают всякие. И все же жизнь надо уважать, даже такую трудную...

И тем не менее принципиально образ жизни Главного не изменился, а проблемы продолжали оставаться. Однако даже в период душевной расслабленности М.К. Янгель умел овладеть своими чувствами и, если требовали обстоятельства, проявлял фантастическую способность мобилизоваться в нужную минуту.

Жизнь показала, что при испытаниях ракетно-космических систем экстремальные ситуации, вплоть до трагических, возникали и, наверное, будут возникать. Правильно и то, что истинные качества человека проявляются именно в таких обстоятельствах. Нам пришлось быть свидетелями мужества, ответственности за людей и технику Главного конструктора в одной такой ситуации, которая, увы, не обошла и нас. Из рассказов очевидцев разбора этого случая мы узнали и о большой самокритичности Главного конструктора. Все это, разумеется, не прошло мимо внимания всего коллектива испытателей. Авторитет этого человека в наших глазах мгновенно поднялся, а его поведение в той ситуации со временем стало обрастать чуть ли не сказочными подробностями. Наверное, с тех пор в нашем коллективе Главного конструктора почтительно, с большим уважением стали называть просто Кузьмичом. Военный испытатель С.А. Вовченко

Будь осторожен. Итог на лезвии держится бритвы. Феогнид